Читать книгу Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян - Страница 5

Имя Филиппа Сэндмена не входило в число тех популярных имен, которыми пестрели городские афиши, газетные развороты и обложки журналов, и оно, скорее всего, ничего бы не сказало случайному прохожему, если бы вы остановили и спросили о нем. Однако в кругах, связанных со сценическим искусством, его уже успели услышать немало актеров, режиссеров и музыкантов.

В свое время Филипп был в курсе происходивших в городе интересных театрализованных мероприятий и посещал по возможности их все. Он ненадолго расстраивался, когда выходило так, что два интересных спектакля игрались в одно и то же время на разных сценах, но, выбирая одну из них, он погружался в атмосферу вечера и забывал о потере.

Конечно же, у него были свои предпочтения, были любимые театры и постановки. Какие-то из них он смотрел на протяжении многих лет, так что даже большинство актерского состава успевало смениться (что иногда положительно сказывалось на спектакле), но бывали случаи, когда интерес Филиппа к определенным спектаклям начинал ослабевать. Тем не менее он продолжал их посещать (конечно же, если в это самое время не было чего поинтереснее) до тех пор, пока они не начинали раздражать его. Тогда он делал для себя некоторые выводы и оставлял эту постановку в прошлом.

Особое место в его жизни занимали театральные фестивали, которые ежегодно проходили в городе. Он к ним готовился так, словно сам должен был участвовать в них, он ими жил, он знал о них все: кто участвует, когда, в каком театре, на какой из спектаклей нельзя опаздывать (что было практически неизбежно в силу удаленности театров и нарастающих отставаний от графика), а каким можно было и пожертвовать. Во время таких вот фестивалей и происходило знакомство с актерами и режиссерами, которое впоследствии уже с легкостью упрочнялось в силу общительной натуры Филиппа. Продолжая общаться с актерами, он узнавал о готовящихся к постановке новых спектаклях, многие из которых реализовывались молодыми студенческими коллективами, после чего напрашивался на посещение отдельных репетиций. Ему почти никогда не отказывали и помогали попасть в зал: когда студенты чувствуют, что к ним проявляется интерес, они всегда с удовольствием демонстрируют свои способности. Главное, чтобы группой не руководил какой-нибудь режиссер с характером. Тогда уже сами студенты говорили: «Ой, только не надо появляться во время репетиции».

Обо всем этом Филипп вспоминал в понедельник утром, когда ровным шагом шел он туда, куда сутки назад нырнула девушка со средневековым костюмом – в Театральный институт. Учебный год приближался к экзаменационной фазе, и это уже ощущалось в атмосфере, в которую погрузился Филипп, когда вошел в фойе здания. Тут было немало молодежи, лица которых были чем-то по-хорошему обременены, они все к чему-то готовились, были на чем-то сосредоточены.

По старой памяти, повернув направо и дойдя до лестницы, Филипп поднялся на второй этаж, прошел по коридору и подошел к предпоследней двери, которая оказалась открытой. В глубине помещения спиной к нему стоял пожилой седовласый мужчина, который, удерживая рукой занавеску, наблюдал через закрытое окно за чем-то, происходившим в это время на улице. Должно быть, он услышал стук приближающихся шагов, и когда убедился, что идущий остановился именно у его двери, он обернулся. Приподнятые брови, безмолвно вопрошающие «Да-да?», через мгновение дополнились лучезарной улыбкой под пушистыми седыми усами. Он отпустил занавеску, вытянул руки и зашагал навстречу улыбающемуся Филиппу.

– Сэндмен! Как давно я ничего не слышал о тебе! – нарушил тишину второго этажа обитатель кабинета заведующего учебной частью, рядом с дверью в который недавно добавилась еще одна табличка: «Заведующий репертуарной частью театра». Обнявшись с Филиппом и похлопав его по плечу, он некоторое время смотрел в его глаза, словно пытаясь там что-то разглядеть, а затем спросил:

– Ну что, выкрутился?

– Пока не знаю, Альберт, но есть все шансы.

– Мне такой расклад по душе. Мучать тебя вопросами не стану, знаю, что если надо будет – сам расскажешь, – говорил он бархатным басом. – Я знал, что ты выкрутишься. У всех это бывает, но не все знают, как с этим бороться.

– Да я особо и не боролся. Просто прошло все. Притупилось как-то. Отсохло и отвалилось.

– В твоем случае, видимо, это и было нужно. Время прошло, и ты это пережил. А теперь снова улыбаешься. Постарел ты, правда, седина вон появилась… С работой-то как?

– Нормально, не жалуюсь. Мне хватает.

– Живешь там же?

– Нет, квартиру снимаю, – ответил Филипп, слегка ослабив улыбку.

– А… дом? – на лице Альберта нарисовалась некоторая удивленность.

– Нет дома, – сказал Филипп, глядя в глаза собеседнику. – Продал я его.

Не было в его голосе сожаления, не было и агрессии, лишь легким форшлагом промелькнула какая-то тень. Но на лица обоих вернулась улыбка, когда следующей фразой Филипп перевел тему разговора.

– Альберт, ты ведь до сих пор всеведущ, не так ли? Знаешь все обо всех: кто чем занят, у кого какие планы, кто от нас уходит, а кого мы ждем… Верно?

– Ну-у, – потянул тот, делано смутившись и опустив глаза в пол, – мое тщеславие удовлетворено. Я все еще в форме, мой друг, и если чем смогу тебе помочь – помогу, если только это не противоречит правилам и законам.

Он вернулся к своему рабочему столу и грузно опустился в кресло, жестом приглашая Филиппа занять место напротив него, что тот непременно и сделал.

– Скажи мне пожалуйста, Альберт: правда, что хотя бы в одной из готовящихся студенческих постановок действие происходит в средние века?

Альберт удивленно приподнял брови. Он ждал, что Филипп попросит пролить свет на что-нибудь более интригующее из того, что он знал. Например, он был бы не прочь обсудить недавние пертурбации в структуре руководства, рассказать о пикантных нюансах из жизни ведущих преподавателей, поделиться деталями скандала, связанного с размолвкой проректора, или хотя бы просто посплетничать о самых привлекательных особах из студенческого состава.

– В средние века? – выйдя из ступора и начав двигаться, забормотал он. – Средние века… Подожди, подожди…

Он протянул руку к какой-то папке, лежащей на столе, потом передумал, затем произнес: «А, ну да!» и все же взял эту папку в руки, открыл ее и принялся перебирать находившиеся в ней листы бумаги.

– Ну ты и спросил! Никогда бы не подумал… – говорил он, продолжая перебирать бумаги. Найдя то, что искал, он принялся читать про себя написанное на белом листе. Дойдя до конца, он вынес свой вердикт:

– У нас есть два спектакля, действия которых происходят не в наше время: «Антигона» по Софоклу, и шекспировский Ромео со своей Джульеттой. На средние века более тянет последний…

– …и на те костюмы, которые я увидел, – спокойно и удовлетворенно докончил фразу Филипп. После этого он поведал Альберту историю о том, как случайно встретил на улице «смуглую девушку лет двадцати», как по костюму в ее руке догадался о роде ее занятий и как узнал, куда именно она направлялась. – Ты меня знаешь, Альберт: я буду не я, если не поговорю с ней. Будь что будет, но свое «Спасибо!» я ей должен высказать.

– Да, ты не изменился. Каким романтиком был, таким и остался. И ты молодец! У многих молодых и вполне успешных людей не хватает ни чувств, ни решимости их выразить, ни трезвого ума, чтобы оценить все за и против, и даже если все говорит против – сделать то, что они на самом деле хотят. Ладно, я так понимаю тебе нужно еще узнать, где и когда их найти можно будет, верно?

– Верно.

– Так… Это у нас четвертый курс, вторая группа… – Альберт снова вернулся к папке, нашел среди бумаг расписание и прошелся пальцем по крайнему левому столбцу, пока не нашел строку, начинавшуюся с «4-2». Палец свернул направо, и сразу же остановился в столбце с шапкой «Понедельник». Альберт оторвал взгляд от бумаги, улыбнулся правым уголком рта, закрыл папку и откинулся в кресле, продолжая смотреть на Филиппа, которому прекрасно был знаком этот взгляд, безмолвно говорящий: «Да, я в очередной раз нашел то, что вы искали и не могли найти. Пусть это носит формальный характер, но все же я буду польщен, если вы признаете мою исключительную компетентность!».

– У всеведущего Альберта опять нашелся ответ! – сыграл на его бескорыстном тщеславии Филипп.

– Они репетируют прямо сейчас в репетиционном зале номер два, вероятно разыгрывают мизансцены, так что особо там не расходись. Режиссер у них ни рыба ни мясо, из новых – ты его не знаешь. Пробудут там до полудня, максимум до половины первого. Сегодня же у них есть и часы на сцене – от двух до пяти. Так что ты еще спокойно успеешь купить ей цветы. Имя узнаешь сам. Пусть она сначала вообще там окажется… Не забывай нас, заходи.

Он понимал, что своего собеседника, получившего столь ценную информацию, уже трудно будет удержать в кабинете. Предвосхитив события, Альберт встал, подошел к улыбающемуся Филиппу и крепко обнял его.

– Удачи тебе! Все будет хорошо! – сказал Альберт и проводил его до двери, а после так и остался стоять, глядя вслед спешившему прочь из правого крыла обладателю Кода Счастья в форме цифр «4-2» и слов «репетиционный зал номер два».

Филиппу теперь нужно было переместиться в левое крыло, подняться на второй этаж и пройти до конца. Остававшиеся полчаса до полудня нужно будет прождать в непосредственной близости от двери. Осечки быть не должно.

Единственным, что Филипп утаил от Альберта, было то, что у него в голове возникла идея, здоровая бредовая идея, продолжая разрабатывать которую он и подошел к двери, над которой красным светом горело небольшое табло со словами «Идет репетиция!».