Читать книгу Ривердейл. Прочь из города - Микол Остоу - Страница 4

Джози:

Кошечки мои! Знаю, у нас сейчас… пауза. Но, учитывая, что впереди аншлаговый концерт…

Джози:

Может, нам немного оттянуться? Как в старые добрые времена?

Мелоди:

Что ты задумала?

Джози:

Давайте закатимся к Мэнтлу?

Валери:

Ты серьезно? В моем списке приоритетов он растворяется в туманной дымке.

Джози:

Да, но он мне все утро телефон обрывает. Сопротивление бесполезно.

Джози:

Ну что? Как в старые добрые времена?

Валери:

Не знаю, не знаю…

Мелоди:

Не забывайте, ривердейлская школа – кузница наших фанатских кадров. Можем и заглянуть. А потом переместимся туда, где поинтереснее.

Джози:

Вот и я о том. Заглянем ненадолго. Заеду за вами часов в 8. Одна нога здесь, другая там, а потом вся ночь в нашем распоряжении.

* * *

Джози:

Решено. Мы будем у Реджи после 8. Но надолго не задержимся.

Свит Пи:

Там и увидимся.

Джози:

Помни: молчок, а не то всему конец.

Свит Пи:

!

АРЧИ

Когда Вероника сказала, что хочет поехать на вечеринку к Реджи, моим первым порывом было – ни за что! Даже если б мама – и Бетти вместе с ней – не трудилась круглыми сутками над моим делом, все равно, когда тебя подозревают в убийстве, это не добавляет праздничного настроения.

Но хотя Ронни всей душой ненавидит отца, у них есть нечто общее: оба они и слышать не хотят слова «нет». Вероника Лодж всегда добивается, чего захочет. А сегодня ей захотелось отвлечься хоть на один вечер от ужасов и стрессов, которыми я наполнил ее жизнь. Она давным-давно предупреждала меня – не надо связываться с Хайрэмом. А мне казалось, она преувеличивает, нагнетает страсти. Боже, как же я был наивен! И самая главная ирония судьбы – я старался завоевать доверие Хайрэма прежде всего потому, что он отец Вероники.

Он, конечно, отпетый злодей, но я и сам хорош: наделал глупостей, ввязался в эту историю – и вот. А теперь приходится смотреть, сколько боли я причинил родителям, как дрожат от страха мои друзья… Больше всего на свете хотелось бы отмотать ленту назад.

Но поскольку время вспять не повернешь, я могу сделать для них только одно: подарить Ронни (и всем остальным) хоть один более или менее нормальный вечер.

– Пора совершить торжественный вход! – Вероника коротко поцеловала меня в щеку, и я ощутил густой аромат роз и других терпких, пряных составляющих ее любимых и таких дорогих духов. Ради меня она напускала на себя храбрый вид (неукротимая девчонка!), но я чувствовал, как от нее волнами исходит напряжение – словно жар или статическое электричество. И это все из-за меня. В том, что она огорчена, виноват я.

Поблагодарив шофера, я выбрался из машины и старомодно, по-джентльменски, открыл дверь перед Ронни. Она улыбнулась, протянула руку и вышла.

– Рыцарство еще живо, – усмехнулась она. – Дай слово, что всегда будешь моим рыцарем в сверкающих доспехах.

– Будь уверена, – отозвался я.

Мы изо всех сил старались поддерживать легкую болтовню, но тяжесть обвинения, лежавшего на мне, сводила на нет все попытки.

– Эндрюс!

Я поднял глаза. На лестнице стоял Чак Клейтон, протягивал пластиковый стаканчик, как будто чокался издалека.

– Салют! – Я улыбнулся как можно лучезарнее.

Чака никто не любил с тех пор, как он, сходив разок на свидание с Ронни, когда она еще только приехала в город, стал распространять о ней грязные слухи. Мало того, когда Бетти и Ронни решили отомстить ему, вскрылось, что ребята из футбольной команды разработали целую систему баллов, которыми оценивали свои отношения с девчонками. Даже тетрадочку завели для подсчетов. Девчонки отнесли тетрадку директору Уэзерби, и Чака с приятелями отчислили из команды.

Так что, понятное дело, горячей любви между Чаком Клейтоном и Вероникой не было. Я и сам его недолюбливаю, хотя после отчисления он, кажется, искренне раскаялся.

Вероника мельком взглянула на Чака, наморщила нос, но потом снова улыбнулась.

– Пошел бы поздоровался. Хоть его и выгнали из «Бульдогов», вы все-таки какое-то время играли в одной команде.

– Может, не надо? Ты ведь привезла меня сюда, чтобы мы отдохнули.

– Разве не понимаешь, Арчи? Я здесь с тобой. А следовательно, отдыхаю. – Вероника блеснула темными глазами. – Мне нужен только ты, и больше никто. – И приобняла меня. – Так что пойди поздоровайся, будь ответственным альфа-самцом, которого я знаю и обожаю. Встретимся внутри. Посмотрю, приехали ли Бетти и Джагхед.

Я открыл было рот, но она игриво хлопнула меня по руке.

– Серьезно, Арчи. Я и сама могу о себе позаботиться, ты же знаешь.

– Знаю.

Мы снова коротко поцеловались, она поднялась по лестнице и исчезла за парадной дверью. Изнутри волной вырвался грохот разогретой вечеринки и снова стих, когда дверь закрылась.

Я поплелся к гаражу. Он примыкал к стене школы. Сквозь толпу я разглядел кулер, а в дальнем углу бочонок – вероятно, кто-нибудь из соседей рано или поздно вызовет полицию. В Ривердейле родители обычно закрывают глаза на то, что детишки немного пошумят, выпустят пар, но сейчас дело принимало слишком крутой оборот, а ведь вечер еще только начинался.

В гараже были Чак и Мус, а у стены, с подозрением оглядывая кулер, стоял Кевин Келлер. Его отец раньше был шерифом в Ривердейле. Но после того как Черный Шлем убил Мидж, ему пришлось уйти. И Кевин, как сын шерифа Келлера, наверно, привык не замечать, гм, «внеклассные мероприятия». Наверно, от старых привычек так легко не отделаешься. Мне было его немного жалко. Вечно разрываться между тем, каким хочет видеть тебя отец, и тем, что делают остальные ребята.

У меня в этом богатый опыт. Мне часто доводилось не оправдывать чьи-то ожидания.

– Привет, Арчи! – просиял при виде меня Кевин. – Добро пожаловать в логово беззакония. Где Вероника?

– Пошла в дом, – объяснил я, с трудом перекрывая гул голосов. – Не хотела…

Тут рядом нарисовался Чак, и я неловко смолк.

– Не хотела чего? Общаться с жалкими извращенцами вроде меня? – Он громко захохотал над собственной шуткой.

– Да ладно, Чак, – отмахнулся я. – Дай ей отдохнуть.

Меньше всего мне хотелось спорить с друзьями. Тем более что мы, возможно, тусовались вместе в последний раз.

Он пожал плечами:

– Только ради тебя, Эндрюс. А не ради нее. У Клейтонов память долгая.

Меня не волновало, ради кого он это делает, лишь бы умолк и дал всем расслабиться. Кто-то сунул мне в руки красный пластиковый стаканчик, и я не задумываясь отпил большой глоток. Кислое, холодное, на вкус – как обещание забытья. В тот миг это было то, что надо. И еще одна радость: Чак смылся – поплелся вслед за курчавым темным хвостиком в униформе «Лисичек».

– Давно ты здесь? – спросил я у Кевина. Он стрелял глазами по сторонам, как будто из-за чего-то тревожился, а услышав мой вопрос, вымученно улыбнулся.

Да почему они все сегодня на взводе? Я думал, это только у меня нервы натянуты, но, кажется, тут каждый был не в своей тарелке.

– Да не очень. Пытался держать хвост пистолетом, войти красиво, но ничего не получается, – признался он, конфузясь. – Только не говори Веронике, она не одобрит. Нет во мне крутости.

– Твоя тайна умрет вместе со мной, – заверил я его. – Я свою крутость давно растерял. Кто еще здесь?

– Хочешь сказать, помимо всего младшего и старшего класса? Проще перечислить тех, кого нет. – Он попытался обвести жестом всех, кто толкался вокруг, но не хватило места раскинуть руки. Что доказывало его правоту. – Бетти в доме, они с Джагхедом пришли незадолго до вас. Я успел с ней перекинуться парой слов, а потом она убежала. Она, кажется… взвинченная какая-то, вот что. Сам поймешь, когда поговоришь с ней. Присмотрись, в общем. Что-то я заговариваюсь. – Он кивком указал в угол. – Там Мус. С одной из «Лисичек». – Его лицо передернулось.

Я не успел расспросить его более подробно – ни о лице, ни о Бетти. Он вдруг шагнул назад, уступая место Реджи.

– А вот и наш любезный хозяин! – раскланялся Кевин. – У тебя сегодня аншлаг. Похвально.

– Спасибо, старик. Да. Когда отец все время в разъездах, в этом есть своя польза. А поскольку мама решила отправиться на очередной курорт, то мы с Вейдером остались вдвоем. Альфа-кобели. Точнее, одинокие волки.

– А одинокий волк обязательно должен быть… один? – полюбопытствовал Кевин.

– Ну, ты же меня понял, – вздохнул Реджи.

Отец Реджи торговал автомобилями. Реджи был богат – конечно, не так, как Вероника (строго говоря, как ее родители, потому что она решила не иметь с ними ничего общего), но все же его дом стоял в самом красивом районе города, где газоны просторнее, а машины блестят ярче. Я не очень понимаю, почему торговцу автомобилями приходится много путешествовать, но не стану интересоваться у Реджи.

– Разве тебе не одиноко? – выпалил я.

Кстати, о вопросах, «которые не стоит задавать». Прозвучало странно – эта тема не из тех, которые мы обычно затрагиваем, болтая друг с другом. Но вопрос был навеян моими впечатлениями от прошедшего месяца. Да и вообще, вылетело слово – не поймаешь.

Реджи на минуту помрачнел. Но потом вновь улыбнулся, и выражение лица стало нормальным.

– Эндрюс. – Он склонился так, чтобы его слышали только мы с Кевином. – Посмотри по сторонам. Народу тьма-тьмущая. Как тут станешь одиноким?

Я кивнул, хоть и чувствовал, что он уходит от вопроса. Если это делается нарочно, то и бог с ним. Иногда небольшой отказ может здорово помочь. Я это узнал на собственном опыте.

– Ну да, – покачал я головой. – Извини.

– Ничего, бро. – Он похлопал меня по плечу. – Я понял. У тебя в голове глубокие мысли.

– А что, заметно?

Я вспыхнул и отпил еще глоток. Велел себе притормозить. Но если притормозить, то «глубокие мысли» забурлят еще сильнее, и я с ними не справлюсь.

– Я бы на твоем месте тоже так думал, – сказал Реджи. Кевин кивнул. – Убийство – штука серьезная.

«Спасибо, а то я уже целых четыре минуты об этом не думал». Я прикусил язык, чтобы не огрызнуться, и отхлебнул еще глоток.

– Ага.

– Уверен, Арчи и сам прекрасно знает, какая серьезная штука – расследование убийства, – подчеркнул Кевин. – Не говоря уже о самом убийстве. Может, забудем об этом хоть на один вечер?

– Да, давайте, – поддержал я. – Если получится.

В этом я не был уверен – как я уже говорил, энергия от них от всех исходила странная. Даже Реджи был на взводе, будто у него кулаки чесались. Но может, мне это просто мерещилось. Да, скорее всего. Напрасно я сюда заявился.

Все сходилось на Веронике. Я оказался здесь главным образом из-за нее, – нет, я ее не виню, не думайте! Но если бы она не захотела, я бы ни за что не пришел сюда тусить и не стал делать вид, будто мне весело.

– Вообще-то это она придумала, – продолжал я, вроде как размышляя вслух. – Сходить куда-то, повеселиться, разогнать грустные мысли. Мне это, в общем, дается с трудом.

Реджи странно посмотрел на меня. Я уже понял, что дело идет не туда, куда нужно.

– Нелегко ей будет. Знать, что тебя упрятал ее же собственный предок.

Кевин изогнул бровь:

– Ты хочешь сказать, это недоразумение века? Когда твой отец – криминальный босс, который держит в руках половину Ривердейла с потрохами, и он вознамерился уничтожить все, что тебе дорого, в том числе твою школьную любовь? Да, девчонке есть от чего впасть в отчаяние.

– Да, но… – Реджи отхлебнул из красного стакана большой глоток. – Тебе хотя бы об одном не стоит беспокоиться, Эндрюс. Если, конечно, тебя закроют.

– Что?

Он словно ударил меня под дых. «Можешь не тревожиться за свою девчонку». Он это сказал или мне послышалось? Потому что уж очень это низко. Даже для задиристого, агрессивного Реджи, которого я прекрасно знаю.

– Что? – вместе со мной спросил Кевин. Он, похоже, удивился не меньше меня.

– Да ладно, я же не сказал, что тебя обязательно закроют. Я сказал – если. Если тебя упрячут за решетку. – Он слегка запнулся, а у меня внутри все перевернулось. – Ты же знаешь, Вероника… Ронни… О ней позаботятся. – Он подмигнул. – Я, например.

Меня словно жаром обдало. Я выпрямился, расправил плечи и чуть было не бросился на Реджи. Глаза застлало красной пеленой. Кевин протянул руку, останавливая меня.

– Полегче, ты, супермен, – предостерег он. – В твоем судебном деле не хватает только еще одного нападения.

Реджи выставил руки, словно говоря: «Кто, я?» Напиток из стакана выплеснулся прямо ему на рубашку.

– Черт!

Кевин крепче стиснул мне руку.

– Успокойся, отложи бойцовский клуб на потом. – Он потащил меня сквозь толпу из гаража. – Реджи Мэнтл того не стоит. И он уже опрокинул стаканчиков пять, так что не воспринимай его слова слишком серьезно. Да и его самого тоже.

– Легко сказать, – буркнул я.

– Да ну? – вздохнул Кевин. – Глупости говоришь. Реджи вообще болван. А когда выпьет, то полным козлом становится. И знаешь, Вероника Лодж на дух не выносит болванов и козлов. Не говоря уж о том, что она по уши влюблена в тебя. Так что, какую бы пургу ни гнал Реджи, – сейчас или в сверхмаловероятном худшем случае, – тебе решительно не о чем беспокоиться. – Он помолчал. – И знаешь, Реджи очень болезненно относится к отцу. Называет его mein Führer, и это еще одно из самых ласковых прозвищ. Так что, может быть, его просто зацепило.

– Великолепно. Выходит, я, будучи под следствием, должен еще и оберегать любимые мозоли Реджи Мэнтла.

Кевин пожал плечами.

– Да нет, конечно. Не хватало тебе еще вникать в ход мыслей Реджи Мэнтла. Просто… – Он запнулся.

– Просто что?

Кевин вздохнул и многозначительно посмотрел на меня.

– Просто ты Арчи, и этим все сказано.

– Что этим сказано?

– Арчи Эндрюс. Синоним к фразе «хороший мальчик». Вникать в ход мыслей Реджи, да и всех остальных заодно? Да ты постоянно этим занимаешься. Даже в разгар личного кризиса. И ничего не можешь с собой поделать.

Настал мой черед вздохнуть. Я отхлебнул еще немного. Обожгло горло и желудок. Может, Кевин прав. Наверно, я и есть такой: вечно заботливый, хороший мальчик, истинный американец, всегда готов помочь. Но если это так, то…

Как я докатился до такой жизни?

Когда все пошло наперекосяк?

И как, черт возьми, мне выкарабкиваться?