Читать книгу Ривердейл. Прочь из города - Микол Остоу - Страница 7

ЭТЕЛЬ

Может быть, это проверка. Король горгулий любит давать нам сложные задания. Хочет, чтобы мы доказывали ему свою преданность, свою ценность. И я готова к испытанию. Даже жду его.

Иногда мне кажется, что вся моя прошлая жизнь, вся пережитая боль и отчаяние вели меня к этой Игре. И то, что я нашла свое имя в тетрадке, которую вели Чак и его футбольная команда, и то, что узнала, что отец потерял все свои сбережения, и что человек, обманувший его, – отец одной из моих новых подруг. Что мы все повязаны в этом неумолимом, безжалостном уродстве.

Мой отец пытался покончить с жизнью. Я видела, с каким трудом он выкарабкивается. Видела, как горюет мать. Лежа на кровати, глядя в потолок, я ночь за ночью молилась, чтобы он поправился. Чтобы у нас у всех все было хорошо.

С тех пор как мы лишились сбережений, каждый из нас по-своему страдал. Мы отказывались от того, что могло считаться излишествами и роскошью. Отказывались от так называемых предметов не первой необходимости, которые делают повседневную жизнь гораздо приятнее. Все мелкие радости были у нас отняты.

А Король горгулий – он не отнимает, он дает. Он обещает. Шепчет соблазнительно. Говорит, что мы можем вернуть все эти радости, всю эту роскошь, если докажем свою преданность.

И я этим занялась. Когда появились задания, я с упоением взялась за них. Это был мой шанс возвыситься в группе, подняться в глазах короля.

В Игре я нашла то, чего мне отчаянно не хватало. Общность, цель. Ощущение, что нами правит высший порядок. И единственное, что еще остается недостижимым…

Дилтон Дойли. И Бен, мой принц.

Это тоже стало неожиданностью.

Я вышла из дома Реджи. По спине пробежал холодок, засел в костях. В Ривердейле наступила еще одна темная ночь, передо мной лежал еще один темный переулок в предательском городе, который зовется моим домом. Вряд ли здесь найдется человек, которому ничто не грозит. Вдалеке хрустнула ветка, и я вздрогнула. Поняла, что это ветер, но не успокоилась.

Убийцы Джейсона Блоссома нет в живых. Черный Шлем сидит за решеткой. Теоретически со всем злом, которое наполняло улицы Ривердейла, покончено.

Но только теоретически.

Я знаю тьму. Она меня ведет, ищет меня.

Когда мальчишки – сначала Дилтон, потом Бен – когда они позвали меня в свою Игру, я надеялась…

Я впустила в душу крохотный огонек оптимизма, понадеялась, что если Дилтон… если он что-нибудь разглядит во мне, если он… заметит меня так же, как я заметила его… то, может быть, вместе мы станем сильнее тьмы.

Я не ожидала, что во мне проснутся чувства к Бену. Я ничего такого не ожидала.

Игра соединила нас. В Лисьем лесу, в бункере Дилтона… мы втроем работали на Короля. Поднимались, хотя тогда еще не произносили это слово. Но в процессе мы соединялись воедино, сплетались в ткань, которая была для меня как веревка, брошенная утопающему.

Я пришла сегодня к Реджи, чтобы увидеть их. Но если они не придут, это не станет для меня ударом. Мы все-таки ни о чем не договаривались. И я уверена, что они по уши вовлечены в Игру, работают над тем, чтобы все шифры, заданные Королем горгулий, были разгаданы, все задачи и испытания выполнены. Чтобы мы были к ним готовы.

Я верю Дилтону. Верю Бену. И верю Королю.

Но все равно меня не покидает неотвязное, паническое ощущение, что опять, как всегда, где-то вдалеке, в лесах вокруг Ривердейла, рыщет кто-то страшный – или что-то…

Знаю, в конце концов я поднимусь на следующий уровень. И Дилтон увидит во мне королеву, которая нам всем нужна.

ВЕРОНИКА

Это ничуть не напоминало лучшие деньки в «Бунгало 8», но надо отдать должное Реджи – его наспех затеянная вечеринка удалась. «Лисички» демонстрировали новый танец на кофейном столике в гостиной (я затаила дыхание, надеясь, что стеклянная столешница от Филиппа Старка выдержит натиск), дом ходил ходуном под раскаты басов, а вне гостиной, в глубине кухни, компания потных «Бульдогов» соревновалась, кто больше выпьет, стоя на руках на бочонке пива. Я словно очутилась в фильме Джона Хьюза и чувствовала себя избалованной принцессой, неуместной среди простонародья.

Я пришла сюда ради Арчи. Весь вечер был посвящен только ему. Но если учесть, как он сопротивлялся, то в этой сумасшедшей круговерти легко было забыть, почему я здесь.

Я услышала подозрительный звук, обернулась и увидела, как кто-то согнулся над горшком с фикусом. Человек явно не рассчитал своих сил. Потом увидела еще одну фигуру – темно-рыжие кудряшки над воротничком блузки. Этель? Она тоже заметила это и выскочила в коридор. Не успела я ее окликнуть, как кто-то погасил свет в гостиной и врубил и без того громкую звуковую систему на заоблачную мощь. Пульсирующая музыка заколотилась прямо у меня в мозгу. Настроение у меня и без того было, мягко говоря, далеко не праздничным и ухудшалось с каждой наносекундой.

Я на цыпочках прокралась через кухню и схватила бокал чего-то ярко-красного – наверное, пунша. Пригубила – мне был отчаянно нужен глоток жидкой храбрости, мгновенного счастья – и встряхнула головой, избавляясь от тисков, сжимавших шею. Отпила побольше, и комната по краям затуманилась.

Воздух. Мне нужен воздух. И хотя бы три квадратных фута личного пространства – неужели я так многого прошу?

(Пожалуй, да. Сегодня сюда, кажется, набилась вся ривердейлская школа.)

Найду тихий уголок, приду в себя, разыщу Арчи. Понимаю, мы только что приехали, но ему здесь, кажется, так же «весело», как мне, – #словесная_ирония. Думаю, надо линять, пока не поздно.

* * *

Верхний этаж дома Мэнтлов пестрел семейными фотографиями. Я словно бродила по слайд-шоу, растянутому во времени. Аккуратно, в ряд, школьные снимки Реджи, отдельной кучкой – он среди «Бульдогов» и ежегодные церемонии награждения. Со вкусом оформленный свадебный портрет, миссис Мэнтл на нем лишь немного старше, чем Реджи сейчас, окутана тонким белым кружевом.

В этой галерее я вдруг поняла, не хватает только одного: фотографий Реджи вместе с родителями. Это бросалось в глаза, и я даже посочувствовала Реджи, несмотря на то что он изо всех сил играет выбранную для себя роль классического школьного хулигана.

У нас у всех есть свои беды. И правду сказать, Реджи Мэнтл, если надо, обычно держится молодцом.

Держаться молодцом. Именно этим я и занимаюсь весь вечер – да и вообще каждый день с момента ареста – ради Арчи. Неужели все напрасно?

Словно оазис в пустыне, до меня долетел голос Арчи. Видимо, не одна я на этой вечеринке ищу укрытия.

Судя по тону, он его еще не нашел.

– Говорю тебе, Бетти, он хотел драки. – Беседа происходила в спальне справа от меня. Комната Реджи? Может быть. Я тут никогда не была.

– Ну это же Реджи. – Голос Бетти напряженно звенел, и я поняла, что моя лучшая подруга из последних сил сохраняет терпение. Она на нервах. Мы тут все на нервах. – Он вообще задиристый тип. Такой уж он есть. Ты же знаешь. Все это лишь бахвальство.

– Не скажи, он заявлял это на полном серьезе.

– Ты слишком остро реагируешь.

– Правда? Мне сейчас меньше всего хочется думать о том, как он утешает Веронику, пока я в тюрьме.

«Черт. Неужели Реджи дразнил его этим?» У меня перехватило горло.

Хватит. Я ворвалась в комнату. Даже не стала делать вид, будто не подслушивала.

– Простите, сэр Галахад. – Я махнула Арчи рукой с изящно наманикюренными пальчиками. – Разрешите напомнить, что вашей даме не нужен рыцарь в сверкающих доспехах, чтобы защититься от нападок жестокого врага. Если Реджи Мэнтл вдруг решит подкатить к вашей покорной слуге, я сумею постоять за себя. – Выпитое спиртное собралось в жгучий шарик у меня в животе и придавало сил.

Бетти всплеснула руками.

– Вероника, успокойся. Реджи просто пытался выбесить Арчи – всем известно, он это обожает, – и Арчи немного разозлился. Его можно понять. – Она пресекла его протесты выразительным взглядом.

Арчи пожал плечами – этими своими широченными плечами – и слегка ссутулился, отчего мне захотелось притянуть его к себе, взъерошить волосы, тысячу раз пообещать, что все будет хорошо, – хоть я, вероятно, не смогу эти обещания выполнить.

– Может, и разозлился, – буркнул он. – У меня и без того голова кругом идет.

– Это еще мягко сказано. – Я придвинулась к нему, обняла, уютно приникла к его груди. Он был теплым и надежным, и мысль о том, что он уйдет, что я не смогу быть рядом, обнимать его вот так, была невыносима. – У нас у всех то же самое.

Я посмотрела на Бетти – ее глаза под длинными темными ресницами были красными, встревоженными.

– Бетти, ты день и ночь работаешь над делом Арчи, а ведь у тебя у самой дома немало забот.

Она нахмурилась.

– Я не хочу доставлять вам лишних хлопот. Но – да. Мама и Полли… стали невыносимы. Они не оставят меня в покое, пока я не соглашусь поехать на ферму и познакомиться с Эдгаром Эверневером. – Ее передернуло. – Он совершенно промыл им мозги, и теперь они хотят и меня перетянуть на свою сторону.

– Мы этого не допустим, – искренне пообещала я.

– А ты, Ронни? – сказал Арчи. – Мое обвинение и все, что с ним связано, стало последним гвоздем в крышку гроба твоих отношений с отцом.

– Простите за вторжение. – Услышав голос, я вздрогнула и только потом поняла, что это Джагхед. Он стоял в дверях и кривил губы в сардонической усмешке. Потом кивнул Бетти. – Вот я тебя и нашел.

– Ты меня искал?

– Ты исчезла неведомо куда. Пришлось расспрашивать людей.

Она улыбнулась:

– Прости. Понимаю, ты этого терпеть не можешь. Просто… внизу было так много народу.

Он выгнул бровь.

– Это точно. У меня был очень странный разговор с Этель, а потом… – Он осекся. – Ну да ладно. Скажем так, на сегодня я исчерпал свою квоту по светским беседам.

– Правда? Я тоже, – сказал Арчи и мрачно посмотрел на меня. – Понимаю, Ронни, ты хотела, чтобы мы развеялись, провели вечер весело. Но дело в том…

– Затея не удалась. Понимаю, Арчи. Даже утонченная светская львица вроде меня может принять неверное решение. Так что, может, завяжем на этом?

– Вероника, мне стыдно убегать. Ты так хотела, чтобы нам всем стало весело. – Бетти прикусила губу.

– Да, но… Я хотела, чтобы нам действительно было весело. А давиться пуншем, глядеть, как по углам отираются какие-то случайные люди, а наш бравый хозяин выплескивает избыток тестостерона? Это ни разу не весело. Следовательно, уматываем. Есть хотите?

Словно по команде, Арчи, Бетти и я повернулись к Джагхеду.

– Ваша взяла, – рассмеялся он. – Я всегда голоден как волк.

– Поехали к Поупу, – предложила я. – Позвоню шоферу, он нас заберет. – Я достала из черной сумочки от «Баленсиаги» телефон, посмотрела и нахмурилась. – Батарейка села.

Я потянулась за телефоном Бетти, лежавшим в розовой стеганой сумочке. Мы почти сестры, я это много раз делала, но сейчас она вдруг отпрянула, словно хотела сохранить дистанцию между нами. Я постаралась скрыть удивленный взгляд, но это плохо удалось.

– Прости. – Она уловила выражение моего лица. – Он… он глубоко. Давай достану.

– Конечно. – Я постаралась отвести глаза, пока она рылась в сумочке, но не заметить не могла. Она не ошиблась – телефон действительно лежал на самом дне, и сверху была навалена чуть ли не вся ее жизнь. Покопавшись, она наконец выудила его.

Я старалась вести себя деликатно, но не заметить было нельзя.

Я увидела ее руки с красными полукруглыми отпечатками – она всегда сжимала кулаки, когда ее переполняли чувства. Эти руки сомкнулись на ярком розовом пластике телефона, отодвинув…

Что-то знакомое. При других обстоятельствах совершенно безвредное, безобидное.

Оранжевый пластик. Круглая белая крышечка. Бумажная этикетка.

Бутылочка. Пузырек с лекарством. В сумочке Бетти. Само по себе – не такая уж невидаль.

Но она не хотела, чтобы я его видела. Не хотела, чтобы я знала о нем. А это меняет дело.

Сейчас не время и не место задавать вопросы. Но я сразу поняла, что это такое. У моей мамы в аптечке столько лекарств, что можно снять продолжение фильма «Долина кукол». Уж я-то прекрасно знаю, как выглядит лекарство, выдаваемое по рецепту. Могу зубами открыть крышечку, безопасную для детей. (Стоит ли говорить, что эту премудрость осваиваешь в первую очередь, очутившись в привилегированной школе Верхнего Ист-Сайда?)

Мама однажды уже пыталась подсадить Бетти на аддерол. Прошлой осенью, когда начались занятия. Но Бетти таблеток не пила, всегда говорила, что от них ей кажется, будто сердце стучит где-то в горле.

Но одно дело тогда, а другое – сейчас. Слишком многое изменилось для всех нас.

Может быть, и Бетти тоже меняется.

Она тронула меня за локоть, прервав размышления.

– Вот. – Она протянула телефон. – Звони шоферу. Едем отсюда.