Читать книгу Предатель. Мы (не) твои - Мила Гейбатова - Страница 7

Рука дергается и тянется к зажигалке, лежащей на подоконнике. Не могу читать сладкую ложь, я ему никакая не любимая, пошел он.

Засовываю письмо обратно, хватаю зажигалку и одним четким движением поджигаю ненавистный конверт, представляя, как вместе с ним сгорает моя боль, причиной которой является автор послания, лежащего внутри.

– Ты что делаешь, дурочка! – кричит Руслан и толкает меня.

Мои пальцы от неожиданности выпускают конверт, и нам с другом Волчанского остается в ужасе смотреть за траекторией полета горящего предмета…

К счастью, подожженная бумага падает аккурат в железное ведро. Как я сейчас люблю хозяйку квартиры, благодаря причудам которой у нее до сих пор железное ведро, когда у всех уже давно пластиковые, не передать.

– Я не дурочка, это ты идиот, чуть не поджег нас! – наконец–то выдыхаю.

А письмо тем временем мирно догорает, окончательно превращаясь в пепел. Я не узнаю, что мне написал предатель, и хорошо. Больше я не намерена плясать под его дудку, больше он меня не обманет.

– Да, конечно, еще скажи, у тебя все было под контролем, – произносит Руслан, тоже переводя дух.

– Представь себе! Ладно, – разворачиваюсь к другу Волчанского, от конверта уже остался один пепел, – ты передал письмо, можешь сказать, что я его прочитала, а теперь уходи.

Я чувствую душевный подъем, как будто и впрямь изгнала боль от предательства таким нехитрым ритуалом, и сила появилась, которую прямо сейчас я направляю на то, чтобы прогнать Руслана. Он как триггер, все же друг Демида, не хочется снова впадать в уныние.

– Ты ненормальная, – качает головой Руслан, – но да, я ухожу. И скажу, что прочитала, а то Демид меня снова посланником подрядит, а я не смогу отказаться, так как сильно добрый, – он подходит ко входной двери, и я почти вздыхаю с облегчением, но Руслан вдруг тормозит. – Хотя знаешь, я передумал, это было горячо. Может, на свидание сходим? Подлечу твое сердечко своей обаятельной улыбкой.

– Иди к черту вместе со своим другом, – выталкиваю Руслана за пределы квартиры, запираюсь и перевожу дух.

И тут–то, в звенящей тишине пустой квартиры я понимаю, как ошиблась. Пока этот идиот был здесь, меня поддерживала злость, сейчас же осталась одна пустота.

А Демид решил исправиться, письмо прощальное мне написал. Урод. Сообщения слать весь месяц ничего не мешало, а сегодня все, сегодня парень уже женат.

Что–то колет в сердце, прохожу в комнату и наконец–то переодеваюсь. Платье помято, волосы представляют собой один большой колтун, и лицо как у панды. Руслан однозначно издевался, когда звал на свидание.

Захожу в ванную и с наслаждением становлюсь под теплые струи воды. Какое счастье, что сегодня выходной, я бы физически не смогла делать вид, что все нормально, а изливать душу целому офису – плохая идея. Хорошо, только Кристина знает, с кем я год жила, с остальными коллегами я не настолько сблизилась, будет не так морально тяжело, если вдруг вчерашний выпуск новостей смотрела не одна я.

Ох, как же все–таки унизительно. Мне кажется, брось меня Демид по–человечески, было бы гораздо легче, но этот элемент глобального обмана и именно что унижения…

Закутываюсь в халат и бросаю взгляд в зеркало, теперь я выгляжу гораздо лучше, но не успеваю выйти из ванной комнаты, как к горлу подкатывает приступ тошноты.

– Что ж так плохо–то, неужели несвежее съела, – бормочу, чуть придя в себя.

Выползаю наружу из ванной и падаю на кровать. В голове пустота, вокруг меня пустота, в желудке теперь тоже пустота. Надо заполнить хоть какую–нибудь из пустот.

И на безымянном пальце теперь пустота, но эту я точно не буду заполнять.

Заставляю себя встать и поплестись на кухню. Удивительно, но теперь во мне резко просыпается зверский голод, как будто мой организм тоже решил избавиться от связи с Волчанским, а теперь жаждет наполниться новым без присутствия Демида в нашей жизни.

Наскоро перекусив, мой взгляд падает на кружку Волчанского, я дарила ему ее на двадцать третье февраля, она именная, с его фотографией, заморочилась тогда, считала лучшим мужчиной на свете. Обвожу взглядом кухню и понимаю, что таких деталей много: вон там любимая тарелка Демида, в той кастрюле я варила ему суп, а на столешнице у нас была близость.

– Ни черта я не очистилась. Выжигать из меня Волчанского и выжигать, – произношу вслух, чтобы не впадать в очередной приступ уныния.

Ясно одно, я нормально в этой квартире не смогу находиться. Нужно что–то делать, а пока хотя бы выйти на улицу проветриться, в понедельник на работу, а я бледнее гейши в гриме. Отсутствие кольца и без того заметят, но надо хотя бы попытаться сделать вид, что это я инициатор расставания, а, значит, и жалеть меня не нужно.

Одеваюсь в спортивный костюм и выбираюсь на улицу. Ходить я люблю, да и район подходящий, десять минут – и я в главной лесной артерии города, брожу по облагороженному дорожками парку среди высоких деревьев, намерено стараюсь обходить центральные аллеи с развлечениями и скоплением людей, но забываю о популярной достопримечательности в глубине парка.

Недоуменно притормаживаю, увидев группу людей с камерами, попросту не понимая, что они могут здесь снимать. Фильм, что ли?

Но, к сожалению, нет, не фильм. Или фильм, но не для всех. Я сталкиваюсь взглядом с центральной фигурой съемок и затравленно замираю.