Читать книгу Деревня Нура. Книга 3 - Милла Генрих - Страница 7

Быстро заварив весь свой урожай, я наконец села спокойно обедать.

– Сегодня и отцу покоя нет, нормально пообедать не дали, только сел за стол, за ним Юрка прибежал, трактор отцовский нужен в помощь, – рассказывала мама.

Максим сидел, оперившись спиной о стену, загадочно молчал, но внимательно разглядывал меня.

– У меня что-то на лице выскочило, что так внимательно смотришь?

– Нет, просто смотрю, какая ты красивая.

– Макс, ты не разглядывай во мне красавицу.

– Мне кажется, я впервые в жизни так счастлив. Просто жизни, тому, что у меня есть такая красивая сестра, хотя сама знаешь мое отношение к этому слову. Мама Вера, почему я не могу быть вашим зятем? Вы не знаете?

– Да откуда я могу это знать? Наверно, потому что Аринка тебя любит как брата.

– Вот же черт, как мне не везет. А мне кажется, я ее люблю не как сестру, а как девушку, в которую очень влюблен.

– Говорят, когда кажется, надо креститься, – ответила мама.

И Макс перекрестился:

– Ек-макарек, получилось! – вскрикнул удивленно он.

– Что получилось? – в один голос с мамой спросили мы.

– Перекреститься, значит, точно живой. Сколько раз пытался в доме деда Мирона это сделать – ни разу не сумел. Рука становилась мертвой.

– Кто бы мог подумать, что дед такой же злыдень, как и его бабка. А мы все ж верили, что он нас лечит. И не к врачу в больницу ходили, а к нему. А он, ирод, на нас свою порчу накладывал, подчинял себе, – говорила мама.

– Ладно, Максимка, будем еще одно средство на тебе испытывать, – подавая ему в кружке отвар из трав, подмигнув, сказала я.

– Это тоже будет ужасно, как там, у дерева? – спросил он.

– Думаю, нет, я же не волшебник, я только учусь, поэтому еще не знаю обратную реакцию. Давай, пей, если что, я рядом, только потихоньку и маленькими глоточками, чтобы доза не оказалась сильной.

– Если начну бушевать, уж заранее простите, это не я, это значит, дед Мирон сопротивляется во мне, – засмеялся Макс и глотнул из кружки настойку. А сам удивленно расширил глаза.

– Ну что? – тихо спросила мама.

– Пока не понял, но ведь не ору, значит, можно пить дальше, – засмеялся он и выпил все содержимое.

– О Господи, ты что творишь, хлопец, сказали же: пей медленно, – прокричала мама в испуге.

– Мам, все хорошо, значит, ему пьется легко. Не волнуйся.

Поставив пустую кружку, Макс молча смотрел на нас.

– Да не пугай нас, я итак знаю, что все у тебя хорошо, и не верти так глазками, чтобы мы испугались.

– Уверена?

– Еще как. Вот там, у дерева, мне было за тебя страшно, а сейчас как никогда спокойно.

– Блин, тебя уже надурить трудно.

– Ну давай, рассказывай, какое чувство?

– Кости ломит примерно также, как когда болеешь гриппом.

– Ура-а-а, – крикнула я.

– Чего ура, если у человека ноги ломит? – удивилась мама.

– Ломит, значит, все верно мы сделали. Тебя, Максик, сейчас потянет в сон, поэтому давай-ка, идем в мою комнату, уложим тебя там.

– Мне кажется, я с удовольствием посплю. Спасибо, мама Вера, за вкусный обед, целый месяц так вкусно не ел. У деда Мирона в рационе одна трава. Да каши из трав.

– Не за что сынок, иди отдыхай, набирайся сил. Я так рада за тебя, что ты опять рассуждать можешь, да шутишь, точно идешь на поправку, наверно, правильнее сказать, что полностью возвращаешься от деда Мирона.

– Это точно. Ну что, покажите мое место, пойду спать.

Макс уснул быстро. Мы с мамой напекли пирогов. Как раз закончили, и отец приехал с работы.

– Давеча деда Багаева встретил, с рыбалки шел, вот, мать, рыбу передал тебе, сказал, к пирогам наловил.

– Так мы уже пироги напекли, ну, если только, для следующего раза.

– А ты пожарь, свежую поедим.

– Аришка, успеем пожарить рыбку-то, как думаешь?

– Успеем, сразу на двух сковородках жарить начнем, тем более, уже почищенная.

– Ну тогда пойдем быстрее готовить, а то ведь время ужина, сейчас уже Люба с дедом придут.

Последние два кусочка дожаривались, когда дед Багаев крикнул в открытую дверь:

– Есть кто дома?

– Входите, входите, – пошла встречать мама, я услышала, как дед шутил, настроение у них было на высоте. Я вышла к нему навстречу, он взглянул на меня, и в глазах навернулись слезы.

– Здравствуйте, деда.

– Здравствуй, внучка, ох и выросла, а какой красавицей стала, ох, берегитесь, хлопцы, – и прижал меня крепко к себе. – А где ваш батя? – спросил дед, отводя внимание от своих прослезившихся глаз.

– Мыться пошел, только приехал, – ответила мама. – Что, пойдемте за стол? Все готово.

– Да подождем отца вашего, потом и сядем, – ответила тетя Люба.

Дед расспрашивал, как у меня дела, как учеба, спросил, видали ли я Надю, что о ней слышно.

– Деда, Надю я давно не видела, но я точно знаю: скоро она к вам вернется. Вы только потерпите немного.

Он махнул головой, помолчав несколько минут, и снова спросил:

– Сегодня видел тебя у холма, к Дуське что ли бегала?

– Да, хотела у нее спросить, где можно крапиву нарвать, для волос надо, чтобы не выпадали. В городе вода плохая, сыпаться стали да ломаться, скоро в хвост собирать нечего будет.

– Вот и я Любаше всегда говорю, город – это наше горе, пока внучка жила в деревне, все хорошо было, как Надюшка наша поступила в треклятый институт, так все и полетело прахом.

– Дедушка, а вы деда Мирона с детства знаете? – спросила я.

– Мирона-то, конечно, с детства. Мне бы не знать, ирода этого, – он помолчал, вспоминая, наверно, что-то, потом ответил: – Вот знаешь, внучка, что странно, я еще пацаном был, под стол пешком ходил, а Мирон уже стариком был. До сих пор ирод живой, а молодых скольких уже в деревне похоронили, не счесть, а он все живет и как будто молодеет с кажным годом. – Деревенский говор всегда присутствовал в его речи.