Читать книгу Связанные звездами - Минни Дарк - Страница 7

В первые дни после того, как «Звезда» появилась на прилавках, Жюстин старалась умерить свои надежды. В конце концов, Нику может потребоваться время на то, чтобы заметить в продаже новый номер. К тому же ему нужно будет не просто прочитать колонку Лео, но и обдумать все возможные значения и варианты его предсказаний, вспомнить то самое исполнение “Big Yellow Taxi”, немного подумать и определиться с будущими действиями.

Но когда прошла неделя, спокойствие и терпение обнадеженной Жюстин испарились. И хотя будни были заполнены работой, в выходные ей стало грустно и одиноко. В субботу Жюстин, чтобы убить время, поспала подольше, затем с той же целью посмотрела несколько серий оригинальной версии «Гордости и предубеждения» канала BBC. Затем съела на ланч макароны с сыром быстрого приготовления, оставив немного на ужин и пообещав себе добавить к вечерней порции немного бобов.

Почему же он не позвонил? Может, ее отсылка к “Big Yellow Taxi” была слишком неясной? Или он уже не помнит их импровизированный концерт в Керлью Корт? Или есть какая-то другая причина? Когда они болтали тем вечером в парке, он совсем не походил на мужчину, состоящего в серьезных отношениях. В нем чувствовалась свобода, отсутствие ограничений. Тот Ник, которого она помнила, был простодушным парнем, слишком честным, чтобы вести себя так, будь его сердце отдано кому-то. О боже, она уже думает как Лиззи Беннет. Может, ей просто кажется, будто она вообще что-то знает о Нике?

И о чем она вообще думала, исправляя гороскопы? Что, если бы Лео узнал? Что, если бы написал об этом Джереми? Что бы случилось, если бы ее поймали? И насколько дерьмово оказалось бы потерять работу, пойдя на риск, который, как выяснилось, не привел ни к чему? Вопросов было множество, но одно она знала наверняка: ее карьера астролога, какой бы короткой она ни была, окончена.

Ранним вечером, как раз в тот момент, когда Лиззи Беннет в саду произносила свой знаменитый яркий монолог в ответ на вопрос Кэтрин де Бер, Жюстин краем уха услышала подозрительный шум из квартиры напротив. Она нажала на паузу, остановив фильм на кадре с разгневанным лицом леди Кэтрин, на цыпочках подкралась к двери на балкон и приоткрыла штору. Через окно соседней квартиры прекрасно было видно, что мужчина с тату AC/DC на этот раз был не один. С ним была женщина: ее шикарные формы были упакованы в джинсы и фланелевую рубашку.

Поклонник AC/DC и эта женщина собирали все его пожитки, поняла Жюстин. А еще смеялись. Возможно, где-то на заднем плане звучала музыка, учитывая, что поклонник AC/DC слегка покачивался в такт, заклеивая картонные коробки. Губы женщины, покрытые яркой розовой помадой, шевелились. Может быть, она подпевала кому-то, складывая одежду в чемодан.

Определенно, музыка есть, поняла Жюстин, когда мужчина через комнату прошел к подруге и заключил ее в объятия. Он провел ее в танце по комнате, забитой наполовину сложенными вещами. Затем они начали целоваться, и пуговицы фланелевой рубашки внезапно оказались расстегнуты, и… Жюстин опустила штору и отпрянула к стене. Похоже, даже пожилой мужчина с брюшком и уродливой тату на ягодице оказался удачливей нее в любви.

Утром в понедельник Жюстин тщательно подобрала костюм в ученическом стиле – юбка в складку, рубашка на пуговицах, жилет с ромбами – и прямо посмотрела в глаза своему отражению. «Ник Джордан, – заявила она себе, – всего лишь друг детства, и ничего больше». Она покрепче зашнуровала ботинки и двинулась на работу через парк.

Дойдя до уголка оратора, Жюстин наткнулась на рекламный щит на треноге. Вероятно, его выставил странного вида мужчина, стоящий неподалеку с мрачным лицом и пачкой печатных листовок о метеоритной угрозе и скором конце всего сущего на Земле.

Жюстин слегка изменила направление и замедлила шаг. Когда мужчина отвернулся, она поняла, что ее час пробил. Лишь слегка сбившись с шага, она скользнула к щиту, стерла лишний дефис и ненужную «и» в слогане «Вашие молчание – ваше соучастие». Продолжая путь, она отряхнула испачканные мелом пальцы с удовлетворением ковбоя, дующего на дымящийся ствол револьвера.

Добравшись до офиса, Жюстин увидела Джереми, стоящего перед мозаичной звездой в компании молодого человека франтоватого вида с аккуратно зачесанными волосами. На его рубашке глубокого синего цвета все еще виднелись складки от упаковки.

– Милая, – воскликнул Джереми, расцветая улыбкой при виде Жюстин, – позволь представить тебе Генри Эшболта. Генри, это Жюстин, твоя непосредственная… о, давайте не будем говорить «предшественница», это слишком уныло. Давайте скажем, что именно из умелых рук Жюстин ты принимаешь эстафетную палочку помощника.

– Привет, – поздоровался Генри, сжав ее руку в костедробильном пожатии.

– Здравствуй, Генри, – сказала Жюстин. – Добро пожаловать.

– Спасибо, – ответил Генри и оглянулся на Джереми с видом, который напомнил Жюстин о собаке, глядящей на обожаемого хозяина.

– Итак, – продолжила Жюстин, – откуда ты к нам прибыл?

Он назвал ее собственный университет, но у Жюстин возникло отчетливое ощущение, что его этот факт вряд ли заинтересует. Генри продолжил:

– Я выпустился с двумя дипломами – магистра политических наук и журналистики, оба с отличием. Первой степени.

Жюстин прикусила язык прежде, чем успела выдать: «Я поражена».

– А, Жюстин, – воскликнул Джереми, отчетливо ощутивший легкий холодок в воздухе, – загляни в мой кабинет, хорошо, милая? И поищи на столе. Где-то там карикатура, только что от Безжалостного. На премьера. Я бы хотел, чтобы ты сказала, не слишком ли это, эм, слишком. На обложку, хорошо?

Безжалостный Писака был свободным художником-карикатуристом и профессиональным алкоголиком, который время от времени пристраивал плоды своего едкого остроумия в «Звезду Александрия Парк».

Джереми продолжил:

– И я рассчитываю, что Генри сохранит этот разговор в тайне. Да, Генри?

Жюстин вопросительно взглянула на Генри.

– Премьер – крестный моей сестры, – объяснил тот. – Он ходил в школу с нашим отцом.

– Что ж, – заметила Жюстин, слегка ослабив контроль над тоном, – ты, должно быть, очень гордишься знакомством.

Генри равнодушно пожал плечами, но Жюстин уловила отблеск усмешки, притаившийся в уголках губ Джереми.

– Рада знакомству, Генри, – сказала Жюстин и продолжила свой путь. Ей не терпелось посмотреть, как Генри Эшболт станет справляться с доставкой почты, вытаскиванием застрявшей бумаги, сопровождением питомцев к парикмахеру и беготней к Рафаэлло и назад по шесть раз на дню. Годами.

На столе Джереми обнаружилась дьявольски точная карикатура на премьер-министра. Он, одетый в форму гестаповца, любовался собой в волшебном зеркале – раму зеркала украшала надпись «Защита границ». В отражении он, одетый в щегольской костюм с ярко-синим галстуком, праздновал победу на выборах.

Когда Джереми вошел в свой кабинет, Генри с ним уже не было.

– Ну, так что ты думаешь? – спросил он, подходя к столу.

И в задумчивости потер подбородок.

– Пойдут разговоры, – заметила Жюстин. – Писем к редактору придет… с избытком.

– То есть это слишком?

– Один мой знакомый редактор как-то сказал, что удача любит смелых, – заметила Жюстин.

Джереми кивнул.

– Ах, да. Еще один плюс в том, чтобы давать советы – тебе вернут их, когда они тебе понадобятся. Спасибо.

– Пожалуйста, – ответила Жюстин, направляясь к двери.

– О, пока ты не ушла, – окликнул Джереми и, понизив голос, спросил: – Как тебе Генри? М?

Жюстин, подумав, ответила:

– Не знала, что надпись «Молодой либерал» может быть такой броской.

Джереми хмыкнул.

– Думаю, ты отлично справляешься на новом месте. Подготовка к выпуску намного больше подходит для твоей, эм, внимательности. Наш последний номер был безупречен. Эта работа создана для тебя.

Благодарно улыбнувшись боссу, Жюстин вышла в коридор, слыша, как звучат в голове воображаемые тревожные колокольчики. Генри Эшболт был, определенно, весьма амбициозным молодым человеком. И теперь она гадала, не нужно ли аккуратно напомнить Джереми, что именно она – следующий претендент на место журналиста, и неважно, насколько хорошо она справляется на месте Нацуэ.

И вот, едва она скользнула на это самое место, откуда-то из глубин ее сумки раздалась трель телефонного звонка. Добравшись наконец до трубки, она ощутила, как руки покрываются мурашками от волнения; номер на экране был ей незнаком. Неужели это Ник?

Мозг: Эй! Не забывай улыбаться, когда разговариваешь по телефону. Улыбку в голосе легко расслышать, помнишь?

– Алло? – произнесла она.

– Привет, городская мышь! Это я.

Все волнение тут же пропало. Ведь это оказалась ее лучшая подруга Тара. И теперь Жюстин не знала, что хуже – испытанное разочарование от того, что звонит всего лишь лучшая подруга, или внезапное чувство вины за разочарование, вызванное звонком лучшей подруги.

– Ну, здравствуй, деревенская мышь, – ответила Жюстин, изо всех сил стараясь добавить радости в голос. – Что за новый номер?

– Я наконец-то послала «Телстра»[25], – объяснила Тара. – Ты же знаешь, сколько все это длилось. Придурки. По какой-то странной причине, для выяснения которой мне пришлось провисеть на телефоне не меньше семи сотен часов, они никак не могли перестать слать мне счета за прежний и нынешний тарифы одновременно. Так что я тоже достала их до печенок. Ура! Ну, в общем, я сейчас тороплюсь на акцию протеста против гидроразрыва.[26] Не могу долго разговаривать. Позвонила сказать, что буду неподалеку в эти выходные. МПА пригласили меня на свой шикарный банкет в субботу вечером…

– МПА?

– Мясопроизводители Австралии, – объяснила Тара. – И благослови Господь австралийское телерадиовещание! Они сказали, что я могу пойти на сделку со своими принципами и согласиться, только если вернусь с парочкой классных историй и не стану ждать, что мне оплатят расходы на жилье.

– Мой дом – твой дом, как всегда, – сказала Жюстин.

– Спасибо, дорогая. Так, что ты скажешь… будешь моей парой на балу? Мы могли бы найти себе шикарных молодых магнатов в широкополых шляпах. А если даже и нет, нам все равно нужно еще отметить твою новую должность. Помимо всего прочего.

– Какого прочего?.. – начала было Жюстин, но тут же замолчала, вспомнив, о чем речь. Между сегодняшним днем с субботой была еще одна знаменательная дата, четвертое мая – не только день «Звездных войн», но еще и…

– Твой день рождения!

– Так ты пойдешь со мной? – настаивала Тара.

– Я принимаю ваше любезное приглашение, – смеясь, согласилась Жюстин.

Жюстин не составило особого труда найти ту часть огромного роскошного отеля, где проводился прием МПА. Нужно было всего лишь следовать за мужчинами в широких шляпах и их спутницами в волнах шелка, которые поднимались по эскалатору в лобби второго этажа. Там пианист в расшитых стразами кедах наигрывал хиты Кэрол Кинг на небольшом сверкающем рояле.

Жюстин надела одно из платьев бабушки – черный футляр с кружевным чехлом из 1960-х годов, чья жесткая молния творила чудеса с ее осанкой. Она стояла, стараясь не начать подпевать Кэрол, и тут увидела, как Тара – ослепительная в одном из своих фирменных обтягивающих до бедер и расширяющихся книзу платьев – поднимается по эскалатору.

– С прошедшим днем рождения! – воскликнула Жюстин. – Пребыла ли с тобой Сила?

– Как всегда, – подтвердила Тара, обнимая подругу. Объятия были не вежливой демонстрацией, а искренним проявлением чувств, и ответная волна тепла поднялась в душе Жюстин.

– Эй! – нахмурилась Тара. – Ты в порядке?

– Конечно. Да. В порядке. Просто… Боже, как я по тебе соскучилась!

Они снова обнялись, а затем Тара заявила:

– Хватит слезливых глупостей. Пойдем-ка чего-нибудь выпьем.

Она перехватила проходящего официанта, сняла с его подноса два бокала шампанского и передала один из них Жюстин.

– А вы пока не уходите, – обратилась она к официанту.

Тара с пугающей скоростью осушила свой бокал, вернула его на поднос и взяла еще два. Жюстин попыталась вспомнить, достаточно ли в ее домашней аптечке аспирина.

– Не делай такое лицо, девочка моя, – заявила Тара. – Мы же празднуем.

У Жюстин уже слегка шумело в голове к тому моменту, как гости стали собираться непосредственно в бальном зале, где в центре буфета возвышалась ледяная скульптура быка в полный рост. Жюстин и Тара направились к своему столику, за которым наблюдалось весьма досадное отсутствие молодых и холостых мужчин. Тара представилась седовласому джентльмену, сидящему рядом с ней, и вскоре была вовлечена в обсуждение весьма неприятной болезни скота под названием кампилобактериоз.[27]

Жюстин читала меню. В качестве закусок предлагали на выбор татаки из королевской макрели или козии сыр на тарталетке, без палочки над й. Вероятно, подумала Жюстин, составитель меню не был уверен, написать ему «козий сыр» (то есть сыр из молока одной козы) или «козьи сыры» (из молока нескольких парнокопытных). Так случилось, что Жюстин уже сталкивалась с подобной проблемой. Она открыла клатч, вытащила механический карандаш и обвела фразу с ошибкой. А затем оставила заметку на полях меню.

«Я всегда полагала, что лучшим решением, – гласила ее заметка, – было бы использовать словосочетание «из козьего молока». Тогда нет необходимости уточнять, послужил ли продукт от одного или нескольких животных целям…»

– Золотко, что ты творишь? – изумилась Тара.

Очевидно, тема кампилобактериоза себя исчерпала.

– Я просто исправляю…

– Нет. Пожалуйста, скажи мне, что ты сейчас не редактируешь меню.

– Я просто…

– Радость моя, – перебила Тара, не потрудившись даже понизить голос, – когда тебя в последний раз укладывали в койку?

Седовласый джентльмен ошеломленно улыбнулся и кинул взгляд на густо покрасневшую Жюстин.

– Я серьезно, – продолжала Тара. – У тебя кто-нибудь есть? Хоть кто? Не говори мне, что у тебя простой со времен Тома. Но ведь это кошмар! Последнему парню, с которым у тебя был секс, похоже, разговоры о теории летающих приматов заменяли прелюдию.

– Эй, полегче, – вмешалась Жюстин. – Он был не так уж плох.

– Привет, я Том Крэкнелл, – передразнила Тара, – и я пишу докторскую диссертацию на тему двигательной части коры мозга и кортикоспинального…

– Тракта летучей лисицы, – закончила Жюстин.

Том в те времена, когда они встречались, действительно был излишне увлечен темой своей будущей диссертации. Он был из тех людей, что могут перечислить по порядку всех актеров, игравших Доктора в сериале «Доктор Кто», или назвать несколько сотен знаков числа пи после запятой. Он брал Жюстин с собой сплавляться на каноэ по горным рекам, или лазать по стенам в альпинистских центрах, или в другие места, не входящие в ее зону комфорта. И это было весело. Но когда Тому предложили постдокторантуру на атлантическом побережье США, ничье сердце не было разбито.

– Ну, и сколько уже? Восемь месяцев? И что – совсем ничего? Ничего?

– Нет, – спокойно согласилась Жюстин.

– Неудивительно, что ты исправляешь все в поле зрения.

– Эй, да ладно. Я выполняю… полезную для людей работу.

– Ни намека? Ни чуточки? Никого на горизонте? Даже свидания? – вопрошала Тара, вперив в Жюстин свой самый изучающе-журналистский взгляд.

Жюстин покачала головой.

– Ага! – воскликнула Тара. – Ты что-то недоговариваешь. Это заметно.

– Ну, это не свидание, – возразила Жюстин. – По-моему, это нельзя назвать даже полусвиданием.

Тара сделала долгий глоток вина из бокала.

– Я считаю, что даже половинка от располовиненной половинки – это лучше, чем ничего. Давай, расскажи мне все.

И Жюстин рассказала Таре о Нике Джордане. О торговых рядах и костюме рыбы, об обеде в «Роге изобилия» и о том, что Ник всегда хотел быть актером, а теперь собирается играть Ромео. Она выложила даже историю их юношеского романтического приключения на южном побережье Австралии. Но говоря обо всем этом, она поняла, что – даже не планируя этого заранее – умалчивает об истории с гороскопами.

– Хорошо, – заявила Тара таким тоном, словно уже закатывала рукава. – И какой у тебя план?

– План? – невинно спросила Жюстин.

– У тебя должен быть план, – настаивала Тара. – И пожалуйста, скажи, что он заключается не в том, чтобы сидеть и ждать его звонка.

– А что, это так ужасно?

– Просто жалко.

– Но у меня нет его номера. Я не смогла бы связаться с ним, даже если бы хотела.

– Чушь, – отрезала Тара. – Солнышко, иногда приходится брать быка за рога. Найди его в «Фейсбуке», свяжись с его родителями, зайди в тот ресторанчик в обеденное время… что угодно, но обещай мне, что ты как-нибудь, в любой форме или виде, свяжешься с этим парнем. Обещаешь?

– Ну-у-у… – протянула Жюстин. Не так уж много времени оставалось до прихода нового гороскопа от Лео, готового к набору и корректированию. Может быть, но только может быть, она еще раз попросит помощи у звезд?

– Возможно, есть один способ.

Около полуночи в кабинетах редакции «Звезды» царили тишина и покой. Спали компьютеры, погасив экраны, и, размеренно мигая зелеными огоньками бесперебойников, дремал в коридоре старый капризный копировальный аппарат в пыльном пластиковом корпусе. Посреди хаоса на рабочем столе Анвен набор фигурок из «Звездных войн» украсился ярким серпантином из хлопушек, взорванных в честь четвертого мая.

Едва ощутимый сквозняк слегка шевелил листья папоротника на столе Жюстин и пушок на кардигане из ангоры, висящем на спинке стула. В небольшом высоком окне виднелось лишь темно-оранжевое ночное небо большого города. Но могло ли так случиться, что через пару минут после полуночи луч звездного света проник сквозь окошко над столом? И что эта одинокая мерцающая нить спикировала в тишину кабинета и пробудила к жизни факс-машину?

Машина зашумела, готовясь к работе, а затем печатающая головка начала двигаться справа налево, слева направо по странице. С каждым проходом на ней оставался след из половинок слов.

Пиксель за пикселем появлялись предсказания и советы для всех знаков зодиака по очереди. Дойдя до одиннадцатого знака, машина выдала следующее: «Водолей. “Противоречия, – как говорил Паскаль, – не говорят о ложности, точно так же, как их отсутствие не говорит о правдивости”. В общем, Водолеи, в этом месяце лучшее, что вы можете сделать, – ничего не делать из-за сильных, противоречащих друг другу влияний Марса и Нептуна. И если Марс требует решительности и активности, то Нептун склоняет к осторожности и вдумчивости. Будет разумным достичь определенности прежде, чем принимать важные решения».

Через пару секунд сообщение пришло полностью, и листок с ним выпал из факса прямо в корзину для бумаг, где и остался лежать до понедельника, ожидая прихода Жюстин.