Читать книгу Ломать – не строить, душа не болит - Мира Гром - Страница 3

Оскорбление девушка пропустила мимо ушей, его член в очередной раз скользнул и размазал влагу по ее складочкам.

– Да! Я сначала трахну тебя сам, потом отдам друзьям, а после по твоим дыркам пройдется вся армия, если, конечно, ты выживешь! – Ему хотелось, чтобы она сжалась, напугать ее, вызывая очередную волну ненависти.

– Откуда в тебе столько злобы? Ой!

Он надавил членом, грозя войти во влагалище, но в последний момент остановился. От этого принцесса вскрикнула.

– Эс, ты рабыня, мне на тебя плевать. Я могу позволить себе поиметь любую из вас, где захочу и как мне будет угодно!

– Так бери! Зачем тогда издеваешься?! – не сдержалась она и издала недовольный стон, а он рассмеялся.

– Что? Уже хочешь почувствовать его в себе?

– Хочу, чтобы ты сдох!

– Как только придет время, но не сейчас.

Он лизнул ее спину от лопатки к шее. Принцесса поморщилась от омерзения, настолько он был ей противен. А мужчина наслаждался запахом и вкусом ее нежной кожи.

– Давай уже, урод, делай свое дело! – с ненавистью прошептала она. Император хотел взять и войти в ее лоно прямо сейчас, но это было бы неинтересно. Что-то с этой мышкой пошло не так.

– Ты забавная! – проклятый варвар снова смеялся над ней, принцессой лесного народа, а она ничего не могла сделать или хотя бы воспротивиться его силе. – Я тебя сейчас развяжу, но, если ты посмеешь ударить меня еще раз, я прикажу поставить тебя раком посреди городской площади, чтобы любой проходящий мимо мог подойти и отодрать тебя как ему будет угодно! Поняла?

– Да! – тихо ответила Эсмина.

– Хорошо, Эс. А сейчас не дергайся.

Он ослабил узел и тут же ловко развязал веревку. Девушка невольно потерла покрасневшие запястья. Мужчина стоял и смотрел на свою игрушку. Она ему нравилась. Белая кожа, гибкое, страстное тело, аккуратная грудь, так маняще торчащие соски и этот страх… Он упивался ее дрожью. Дориану было по душе, что тело ее готово принять его член. А то, как она сжималась, заводило еще сильнее.

Он хотел дразнить ее, играть, пока ей не надоест бояться, а потом, когда девушка сама станет умолять его, взять и лишить ее невинности. Только тогда он действительно войдет в ее тело, а сейчас еще есть время насладиться, поиграть с ней и позлить…

Он взял свою рабыню за щиколотки и стащил на край кровати, резким движением раздвинул ее стройные ноги, коснулся кончиком языка враз набухшего клитора и начал аккуратно массировать.

Эсми казалось, что внутри всё разрывается и пульсирует. Больно не было, только непонятная судорога заставляла тело извиваться. Девушка едва сдерживалась, чтобы не застонать, а он то останавливался, начиная покусывать, то снова продолжал массировать. Дориану не хотелось позволять девушке испытать удовольствие, прежде чем его член войдет в ее лоно, чтобы испытать наслаждение изнутри.

Она чувствовала, как влажно стало между ног, как сок ее тела медленно сочится на белую простыню. Сердце колотилось, дрожали руки. Она хотела оттолкнуть проклятого варвара, но не решалась.

Император чувствовал, как пульсирует его член. Мужчина желал ворваться в ее непорочные, никем не тронутые дырочки, взять, придавить к подушке и отодрать как следует. Чтобы она кричала, но не от боли, а от удовольствия.

Дориан едва сдерживался, борясь с желанием изнасиловать свою рабыню. Обычно он так и делал. Хватал девку за косу, загибал через стол и жадно драл, пока не достигнет пика и не кончит. Но сейчас мужчина никак не мог понять, почему не хочет просто поиметь и избавиться от нее? Зачем играет? Ведь никогда прежде этого не делал.

– Мышка, сейчас ты подаришь мне наслаждение! – прошептал зверь, отпуская свою добычу.

Эсмину снова охватил ужас, что вот-вот он станет первым в ее жизни мужчиной, а она даже не посмеет противиться, потому что испытывать на себе пыл целой армии ей не хотелось.

Император зарычал, заставляя себя сдержаться от того, чтобы не поставить ее к столу раком, ухватив за волосы.

– Ложись на спину, лицом ко мне, – приказал тоном, не терпящим возражений.

Как только Эсмина подчинилась, он до боли сдавил ее грудь, взяв два упругих соска в пальцы. Зажав член между окружностями ее бюста, он начал стремительно двигаться, упираясь головкой в верх живота Эсми.

Принцесса, не скрывая своего ужаса и отвращения, дрожала всем телом и брезгливо морщила носик от вида его трижды проклятого органа. Ей хотелось поскорее отмыться, но она с трудом сглатывала подкатывающий к горлу комок. Надо было за что-то держаться, чтобы не потерять сознание от омерзения, поэтому она обеими руками сжала бедра Дориана.

Спустя пару минут что-то теплое и липкое потекло по груди. Император блаженно откинул голову назад, медленно двигая бедрами, спуская на ее живот всё до последней капли. Потом он отпустил свою добычу. Буквально силой оторвал судорожно вцепившиеся в него пальцы, тем самым немного привел девушку в чувство. Следы от веревок на запястьях бросились ему в глаза.

– В соседней комнате набрана бочка с теплой водой, иди отмойся, – приказал он, подбирая свою одежду.

Эсмина, прикрывшись разрезанной рубахой, покорно скользнула в смежную комнату, едва успев закрыть за собой дверь, всё-таки разрыдалась.

Брезгливо переступив какую-то лужу на полу, она оторвала край рубахи и, смочив его, начала аккуратно оттирать подсыхающие потеки.

– Не опорочил, – едва слышно шепотом девушка уговаривала себя не плакать, – только поиграл. Игрушка же не становится хуже, если кто-то поддержит ее в руках. Нет. Значит, всё в порядке, всё будет хорошо…

***

Дориан оделся и, приоткрыв дверь, приказал принести целебную мазь, а потом уселся в кресло, потягивая заранее оставленное на столе кислое вино. Сильно пьянеть он не любил, но для расслабления тела алкоголь пил. Солдаты не понимали, почему господин предпочитает какую-то кислятину вместо самогона, которым перебивались они сами, или рома, которым баловались офицеры.

Однажды один дерзкий генеральский сынок в шутку спросил у императора:

– Почему вы не пьете вместе со всеми? Или бабам не положены крепкие напитки?

Дориан мог бы, и убить щенка за такую дерзость, но он лишь рассмеялся:

– Спорим у меня длиннее, чем у тебя? А если все же длиннее и я, по-твоему, баба, то ты тогда кто? Девочка лет пяти?

В конечном итоге под раскатистый смех вояк спор все же был решен. Больше к императору с такими шутками не лезли. Да и пить крепкие напитки уже почти не предлагали.

Осталось меньше чем полбутылки, когда слуга принес мазь и ужин, а пленница так и не вернулась.

– Убила она там себя, что-ли?! – пробурчал император и направился к двери.

Войдя в комнату для мытья, он хотел рассмеяться, но лишь стоял и улыбался, глядя на спящую в углу, в жутко неудобной позе, девушку.

Эсмина отмылась, завернулась в мягкую ткань для обтирания тела, но выйти так и не решилась. Она уселась на небольшой стульчик, стоявший у дальней стены, сжалась в комочек от усталости и нервов, уснула.

Император подошел и аккуратно взял девушку на руки. Она всхлипнула, но не открыла своих прекрасных глаз. Отнес на кровать и укрыл теплым одеялом, а сам улегся рядом, чтобы смазать воспалившиеся следы на запястьях и уже взявшуюся коркой рану на нежном плече.

Эс… она понравилась ему горячо и искренне. И хуже всего, что он начал это понимать. Любуясь спящей девушкой, мужчина вовсе забыл об ужине, оставленном на столе, об оружии, брошенном так, что ворвись кто-то в комнату, он не успеет схватиться даже за этот короткий, неудобный, но необходимый в городе меч.

Дориан нежно убрал с ее лица пряди так грубо и небрежно отрезанных волос. Аккуратно подсунул руку под маленькую девичью головку и, прижав ее к себе, закрыл глаза.

Принцессе вдруг стало так тепло и уютно, что она всем телом прильнула к лежащему рядом мужчине.

– Папочка, – тихо позвала девушка, не открывая глаз, и снова провалилась в сон.

Лесной король, как ни в чем не бывало, сидел на своем любимом кресле в кабинете и разбирал письма.

– Отец, – обратилась девушка, подходя ближе, – вы звали меня?

– Сядь, малышка, нам надо серьезно поговорить.

Эсмина покорно уселась на краешек письменного стола.

– Только не очередной жених, пожалуйста, папочка, я умоляю тебя, дай мне выбрать самой!

– Время игр закончилось Эс. Раз уж тебе не повезло умереть в бою, и ты теперь просто рабыня, так будь хороша во всем. Ты прекрасно образована, умная, сообразительная… Не позволяй своему упорству погубить тебя, дочка.

– Я постараюсь,– пообещала она, но не смогла сдержать слез.

– Будь умницей, я передам привет маме. Наверняка она меня заждалась.

Образ отца начал стремительно таять, но он добавил:

– Уговори своего хозяина похоронить нас, негоже чтобы лесной народ до весны клевало воронье…

Принцесса всхлипнула и проснулась, накрепко зажатая в объятиях сильных рук.

Дориан во сне снова звал мать. Давно уже он ее не видел.

Императору опять было десять лет, он сидел в будке любимого волкодава и скрывался от отцовского гнева.

Дарина заглянула в отверстие для входа.

– Сынок, идем обедать. Навсегда спрятаться не получится, – сказала она. Дориану всегда нравилась её жемчужная улыбка, такая красивая, такая нежная… Он вышел из своего убежища и прижался к ней.

– Мой мальчик… – Она аккуратно касалась его щеки, на которой красовалась воспалившаяся ссадина. В этот день юный наследник империи провинился серьезно. Он пробрался к клеткам и выпустил три десятка рабынь. Поймали только пятерых. Отец был в ярости, он наотмашь хлестнул сына по лицу, массивным перстнем содрав кожу на щеке мальчишки.

– Решила из маленького мужчины сделать тряпку? – спросил нашедший их император Цверг. Дориан задрожал всем телом, он знал, что будет дальше.

Отец схватил его за ухо, а мать за волосы и потащил в комнату. Было больно и страшно, но мальчик лишь стиснул зубы, готовый принять наказание. Заранее подготовленные розги, уже ждали, разложенные на лавке в углу. Ведро с солёной водой ждало рядом…

Три десятка ударов по спине. Крик матери. Его собственный голос. После этого Дориан две недели лежал в бреду, а когда очнулся, ему сообщили, что мамы больше нет…

– Зачем ты мне это показала? – спросил он, сидя у небольшого камня, под которым покоилась та, кого он любил сильнее всего на свете, – Мама, ответь, ты нужна мне!

Теплая рука легла на его плечо.

– Не шуми, сынок, я всегда с тобой. Но не в каждую ночь умершие могут являться своим родным.

– Зачем, мама? – Он встал и прижал к широкой груди тонкую маленькую, хрупкую женщину.

– Ты должен хорошо помнить, как жилось при отце. Тебе уже пора иметь своих детей. Когда твоему папе было столько же, как тебе сейчас, у него имелся не только наследник, а еще под четыре десятка бастардов.

– У меня дети будут только от одной женщины,– вздохнул император.

– Ты уже выбрал от какой? – тихо спросила мать.

– Я не уверен, но возможно.

– Запомни, сынок, сильные дети рождаются только в любви.

– Ты хочешь мне что-то рассказать?– он не мог понять, Дарина не считает его сильным или пытается сказать, что любила своего мужа?

– Я и твой отец, мы…

Он не дал ей договорить:

– Как ты могла любить такое чудовище?!– воскликнул мужчина, посмотрев в глаза матери.

– Мы не решаем, кого нам любить и в какое время года. Это чувство не терпит, когда ему указывают. Любовь выбирает сама и время и место, – с улыбкой ответила она.

– Ты любила его, а он убил тебя. От большой любви?!

– Твоему отцу были свойственны приступы неконтролируемого гнева. Но в те моменты, когда он действительно был собой, он мог бросить к моим ногам целый мир. Ты поймешь это, немного позже, но обязательно поймешь…

***

Эсмина вскочила с кровати, как только мужчина перевернулся, отпустив ее. Клинок лежал все там же, у кресла.

«Это мой шанс!» – подумала девушка, она подобрала оружие и тихо достала из ножен. Занесла над сердцем мужчины.

– Мама… – Прошептал он сквозь сон.

«Мама…» – мысленно повторила Эсми. Рука дрогнула, и она опустила оружие.

– И почему остановилась? – Спросил он, интуитивно почувствовав угрозу и открыв глаза.

Сон истаял, а та кого мать предлагала ему полюбить, хотела убить его. Почему-то от осознания этого стало горько.

– Не могу! – Прошептала девушка, роняя клинок.

– От чего же? Давай помогу! – рассмеялся он, подхватил меч и приставил к собственной груди. – Ну осталось только надавить. Я уже не сплю, сам даю добро, как что твоя хваленая честь не пострадает.

– Нет, – принцессе на глаза навернулись слезы, она отрицательно покачала головой. – Пожалуйста, не надо.

– Это так просто… Сожми пальцы на рукояти! – приказал он.

От громкого голоса девушка задрожала, но тут же исполнила его волю.

– А теперь надави и все твои беды тут же закончатся.

Дориан заставлял себя улыбаться, хоть сердце и рвалось на куски. Нет, он совсем не боялся смерти. Он пытался понять сумеет ли его мышка устоять от соблазна, сможет ли он держать ее рядом, не сомневаясь, что девушка не нанесет удар в спину.

Эсми закрыла глаза. Ей было страшно. Она боялась этого мужчину, ненавидела весь его народ, за смерть отца за много смертей, за то, что он может с ней сделать, за его угрозу. Принцесса всем сердцем желала ему смерти, но как только дошло до дела – поняла, что не сможет.

Она не видела его на поле боя, хоть и понимала, что этот воин просто не мог не быть там. Он не лишил девственности, не ударил после того, как она погнула подсвечник его голову. И сейчас человек вина, которого не была доказана, предлагал Эсмине казнить его. Вот так просто без суда и обвинений. Вмиг оборвать чужую жизнь…

– Не буду. – Уверенно сказала она, убрав руки и глядя мужчине в глаза.

Император едва сумел сдержать вздох облегчения. Возможно, его мать права и именно этой женщине он подарит сына, но позже. Он сел, отложил клинок и, схватив ее за руку, резко притянул,усадив рядом с собой.

– А теперь, принцесса Эсмина, – он почувствовал, как девушка вздрогнула, и понял, что попал в цель, – послушай меня. Отныне ты моя женщина и к тебе никто не посмеет прикоснуться без моего согласия. Этот закон у нас, как ты говоришь варваров, неоспорим. Я даю тебе право ходить, где захочешь, но, – он взял ее за запястье и надел на большой палец массивный перстень, который сам носил на мизинце, с мордой медведя на печатке, – никогда не снимай это кольцо. Так другие будут знать, что к тебя нельзя обидеть или навредить. Снимешь его, и сам ваш лесной Бог не защитит тебя. Запомнила?

Девушка робко кивнула, не смея сказать и полслова.

– Дальше, – продолжил он, – не наглей, но если тебе что-то понадобится, можешь просить у меня или у нескольких слуг, на которых я укажу немного позже. Одежда украшения, прочие женские радости… Тебе виднее. Мы пробудем в этом городе еще неделю. С наступлением темноты, ты обязана быть в нашей комнате. На завтрак, обед и ужин тебя будут приводить ко мне. Если ты посмеешь хоть в чем-то возразить мне при посторонних, будешь наказана. При мне же можешь говорить, что угодно. Я не буду тебя насиловать, пока не свыкнешься с мыслью, что полностью принадлежишь мне. Но придется развлекать меня, как сегодня. Большего я от тебя на данный момент не прошу. Разве что за пределами комнаты будешь называть меня господином. Все понятно?

– Да, господин! – император поморщился. Он даже подумать не мог, сколько яда можно вложить в одно-единственное слово.

– А теперь спать!

Одним движением Дориан ловко уложил девушку в кровать, улегся рядом, укрыв одеялом, прижал ее к себе. Воин оскалился, снова почувствовав страх, как она напряглась и задрожала.