Читать книгу Сборник. Четыре фантастических истории - Мира Виссон - Страница 3

***

Полицейский, который беседовал с ней, вышел, оставив её одну. Она отказалась отвечать на его вопросы. Верней она отвечала, что ничего не помнит, что пережила шок, не в состоянии сейчас собраться с мыслями и тому подобное. Он убеждал её помочь, взывал к её совести, угрожал, что вот из-за таких как она… Но она снова повторяла, что ничего не помнит, что она испугалась, растерялась. А потом просто перестала что-либо говорить. Как она могла ему объяснить? Кто бы ей поверил? Да они бы вызвали психиатричку и упекли её. Разве можно кому-то объяснить, что она ВИДИТ. Не в привычном смысле слова. Видит, как она это называла «кино». Хотя порой это были сменяющие друг друга картинки. Если она смотрит мельком, то это немое кино – просто картинки без звука. Если же сюжет увлекает её, то она начинает не только видеть, но и слышать отдельные звуки. В этом случае это похоже на обычное кино. Первое время она не могла контролировать этот процесс. Стоило ей мысленно проявить хоть малейшую заинтересованность, как она погружалась в кино, и оно из немого становилось звуковым. Правда речь людей она не слышала, скорее вдруг просто появлялось знание, что говорят люди. Не слыша слов, она просто это знала. Случалось так, что пока она не увидит до конца весь сюжет, что ей «показывают», прервать его было невозможно. Потом она понемногу научилась контролировать процесс – ускорить, если ей надо было срочно посмотреть сюжет до конца. Выключить звук, если он ей мешал, а важнее была картинка. Могла вернуть тот кадр, что считала важным, и включить звук именно на нём. Постепенно она научилась контролировать этот процесс.

***

А началось всё это полтора года тому назад. Светлана попала в аварию. Саму аварию она не помнила, что было до аварии, она не помнила. Амнезия была частичной: там помню, тут не помню. Она не помнила своего имени, однако сразу же вспомнила свою маму. Ей сказали, что муж погиб в той аварии. Она не помнила мужа и совсем ничего не почувствовала. Умер человек, которого она не помнила, а значит и не знала. По ощущениям ей порой казалось, что ей пятнадцать лет. Она чувствовала себя девочкой. Однако, когда она посмотрела на себя в зеркало, поняла, что это не так. Из зеркала на неё смотрела взрослая женщина. Девочка вполне могла сказать «старуха», для них ведь всё что старше 25 уже старость. Гладкое лицо, идеальная светлая кожа. Русые волосы ниже плеч слегка вьются. Довольно темные брови, для такого цвета волос брови должны быть чуть светлее, одна из них чуть выше другой, за счёт более выраженного угла. Большие светлые глаза, и не голубые, и не серые, какие-то серо-голубые. Хотя если присмотреться, то можно увидеть даже зеленцу. Глаза испуганные или растерянные. Губы бледные, нижняя пухлая, из-за чего они кажутся непропорциональными. Однако это вовсе не уродует, скорее, придаёт какую-то изюминку. Симпатичная женщина смотрит на неё из зеркала. Правда «старуха», лет 30. В душе упорно продолжается казаться, что ей – пятнадцать. Возраст подтвердила и мама. Светлане был 31 год. Она помнила, как ходила в школу, с кем дружила, как делала уроки. Просыпаясь, она порой с ужасом думала, а сделали ли она уроки. Потом вспоминала, что ей уже не пятнадцать и уроки делать не надо. А вот что было после пятнадцати, как она училась в институте, как познакомилась с мужем – она не помнила. Как ходила на работу. Стоило подумать о работе, как появилось чёткое осознание, что на работу она ходила, была у неё работа. И даже какие-то смутные образы коллег всплыли. Но было это всё как-то размыто, как будто смотришь через мокрое стекло, по которому течёт вода. Так бывает, когда за окном ливень, причём бьющий прямо в окно. Смотришь за стекло и видишь всё сквозь текущую по нему воду: всё размыто и знакомые предметы скорее угадываются, чем их действительно видишь.

Когда мама привезла её к себе домой, а не в их с мужем квартиру, она вспомнила все вещи: стол, стул, кровать, её любимые книжки, кресло и столик рядом с ним. А на столике даже лежит книжка, как будто она только вчера её читала и здесь положила. Нет, книжка, похоже, была маминой, она такую литературу не читает. Устроилась в кресле удобнее. Положила руки на подлокотники. Несколько раз провела руками по ним. Она даже помнила ощущения от обивки. А вот когда она пыталась вспомнить их с мужем квартиру – она не помнила ничего. Вообще ничего. Она даже не могла себе представить, что это могла быть за квартира. Именно поэтому она и захотела поехать к маме. Раздался звук открываемой двери. Видимо пришёл папа. Из коридора слышалась какая-то возня и перешёптывания. Интересно. Что они там задумали. Хотя нет, совсем не интересно. Она прикрыла глаза. И опять перед глазами пронеслись школьные будни. Дверь в комнату скрипнула, приоткрываясь. Сквозь щёлку просочилась девочка пяти – шести лет. Маленькая, но упитанная, с ямочками на пухлых розовых щеках, светло-русые кудри, собранные в высокий хвост, доходили ниже лопаток. За ней показалась девочка помладше, лет трёх-четырёх. Как будто клон первой, такая же пухленькая, розовощёкая, с такими же светло-русыми волосами. Нет, пожалуй, волосы чуть светлее и просто волнистые, а не кудрявые и покороче, чем у старшей.

«Какие красивые девочки», – успела подумать она, – «если у меня будут когда-нибудь дети, хочу, чтобы они выглядели также».

– Мама, – крикнула первая и кинулась к ней, обхватила руками за шею, уткнулась носом куда-то в шею.

– Мамочка, – значительно более тонким голоском крикнула вторая. Она добежала позже, но это не помешало ей очень ловко взобраться матери на колени и буквально улечься на неё, обхватив её почти всю маленькими ручками.

«Какие прекрасные девочки». – Светлана пыталась понять, что она чувствует к ним, помнит ли она что-то. Нет, не помнит. Совершенно не помнит. Но сейчас, когда две пары маленьких ручек обнимали её, она испытала радость. Настоящую искреннюю радость, чистую и жизнеутверждающую какую-то. Наверно, это называется счастье. Она подумала, как хорошо, что эти красивые малышки её дети. Она приняла эту информацию сразу же. Когда ей сказали, что у неё был муж, она подумала, что этого не может быть. Следующая мысль была, что может быть, её разыгрывают. Она так и не смогла как-то смириться с тем, что у неё был муж, свыкнуться с этой мыслью, привыкнуть к этому. А вот дочек она приняла сразу. Как-то сразу поверила, что это её дочери, хоть она их и не помнит. И сразу же почувствовала привязанность к ним и любовь.

Девочки соскучились по ней. Она провела в больнице почти два месяца. И всё это время они не виделись. Врач советовал не приводить девочек в больницу. Надеялся, что в домашней обстановке Светлана скорее их вспомнит. Но она не вспомнила их, однако приняла. Девочки не отходили от неё ни на шаг. Внутренний голос говорил ей, что одна из них Катя, но которая, она не помнила. И тут старшая сказала: «Катя, ну что ты виснешь на маме, я тоже соскучилась и хочу её обнимать». Ага, младшая, отметила Светлана. А старшая? Оля? «Оля, ты старше меня, ты больше времени с мамой провела в своей жизни, а я меньше, могу я хотя бы сейчас пообниматься». Железная логика, отметила про себя Светлана и сгребла их обеих в охапку, каждую поцеловала в щеку.

Вечером, когда она укладывала девочек спать, они спросили, когда они поедут домой.

– Завтра, – ответила Света, и поняла, что придётся ехать в тот дом, что она не помнит, потому что это дом её девочек.

***

Не хочет ничего говорить, сказал полицейский коллеге. Я пытался её убедить, пытался пристыдить, всё без толку. Боится, что ли кого-то. Товарищ на его жалобы ответил: «Не морочься с ней. Там приехала её мать, сказала, что дочь полтора года назад попала в аварию и после этого у неё амнезия. Родных дочерей не вспомнила, пока не увидела. Иногда забывает то, что было вчера. Часть жизни не помнит. Не трать на неё время. Может она просто уже ничего не помнит, поэтому и молчит. Стыди её – не стыди, уговаривай – не уговаривай, не расскажет она ничего. Знаешь, как говорят, свойства памяти вычёркивать неприятные моменты, стирать, чтобы не причиняли боли. Может то, что она увидела, так её расстроило, что у неё раз и ластик сработал, всё быстренько стёр». Первый полицейский пожал плечами. Скажет же тоже: «Ластик. Жаль, а был такой хороший свидетель. Всё видела».

***

Первый раз своё «кино» она увидела в тот день, когда с дочками приехала домой. Она ходила по квартире, рассматривала её. Думая, что да, наверно именно так она и обустроила бы свой дом. Это очень отвечало её самоощущениям. Правда иногда она натыкалась на какие-то вещи, которые явно не вписывались. Телевизор очень большой, она бы купила поменьше. И шторы в спальне какие-то пафосные. Она бы не стала делать никакой бахромы – это уж как-то совсем несовременно. Халат и её домашние туфли – она бы такие не купила. Глупость какая, ходить дома в мюли на каблуках. Лучше всего в носках на босу ногу и совсем без тапок.

Она вошла в детскую. Машинально взяла куклу, чтобы убрать. Ей почему-то показалось, что кукла не на месте, хотя она понятия не имела, где у кукол в этом доме месте. Вот тогда-то она и увидела первое кино. Она увидела девочку в шубке, которая обнимала эту куклу. Откуда-то пришло осознание, что это картинка из детского сада. Девочка пришла в сад с любимой куклой. А следующая картинка «кино», как девочку забирает, видимо бабушка и уговаривает идти, так как они уже одеты. Девочка плачет и не хочет уходить. Светлана не слышала слов бабушки и плача, она понимала это, видя зарёванное лицо девочки, красное, искажённое гримасой детского горя. И уставшее лицо бабушки, которая пыталась что-то объяснить ребёнку, да вот помочь её горю не могла. И по её эмоциям видно, что она упрашивает. А следующая картинка, как её младшая дочь вытаскивает из-за батареи эту самую куклу.

– Катя, – позвала Светлана.

– Да, мамочка?

– Чья это кукла?

– Это мне Лена дала поиграть, – невинно глядя на мать большими голубыми глазами, ответила дочь. «Вот наглая врушка», – подумала Светлана.

– Обязательно верни завтра куклу. Лена очень скучает по ней.

– Мам, завтра воскресенье, – ответила за Катю Ольга. «Ух, ты ж, заступница», – подумала Светлана. Хорошо это или плохо? Знает, что куклу не дали, а сама взяла? Покрывает? Или просто напомнила день недели.

– Хорошо, но в понедельник, обязательно отдай Лене куклу, – Светлана протянула куклу Кате. И, уже выходя из комнаты, сказала: – Мне казалось, что я говорила вам, что брать чужое нехорошо. Не делай так больше.

Оглянувшись, Светлана увидела, как девочки переглянулись, обе сделали «страшные» глаза. На личике Ольги читалось: «Видишь, она догадалась», физиономия же Кати явно говорила: «Как она узнала».

Светлана оставила дочек в детской обсуждать произошедшее. А сама прошла в гостиную, села в кресло и только тут задумалась: «Что это было». Она только сейчас поняла, что у неё было видение, которое оказалось правдой. «Вот что такое ясновидение», – подумалось ей. Интересно, это побочный эффект амнезии или аварии и травмы головы? А может быть это открывшийся дар? А дар за что? За потерю мужа? Так она его даже не помнит и никакой утраты не испытывает. И вообще один раз – это случайность. Два раза – совпадение. И только три – закономерность. Так что ждём, а пока даже внимания обращать не стоит.

***

Второй раз «кино» произошло на улице. Она спешила на работу, народу было много. Случайно задела на улице девушку. Она очень старалась обойти её, обогнут, разойтись, но всё равно не вышло, и они соприкоснулись. И в этот момент она увидела «кино». Это был маленький кусочек немого кино. Девушка сидела на кровати, она плакала, было видно, как по щекам катятся слёзы. А потом ракурс камеры сместился, и Светлана увидела парня, который что-то кричал девушке, бросая в сумку свои вещи. Было понятно, что он уходит, даже не слыша того, что они говорят друг другу. А потом следующая картинка, как монтаж в кино: «парень подходит к другой девушке, целует её в щеку, они вместе идут к машине».

«Какая камера, какой монтаж» – подумала Светлана. Сюжет кино был такой неприятный, мерзкий. Девушку было жалко. Светлана хотела догнать её и что-нибудь ей сказать. Даже остановилась, чтобы повернуться и догнать. А потом подумала: «И что она ей скажет? Он – козёл, у него есть другая. Это, конечно же, утешит несчастную. А как она объяснит, откуда она это всё знает?» Света пошла на работу, по ходу думая: «А кто сказал, что то, что она увидела – это действительно происходило? Что так всё и было?»

***

Она видела, что произошло. Более того, она пришла туда потому, что хотела предупредить, предостеречь, предотвратить. Но не успела. Она старалась приехать заранее, но не вышло. Получилось прибыть на место как раз к развязке. Она не смогла ничего изменить. Как странно. Она специально выехала заранее, с запасом полчаса. Поехала на метро, чтобы не застрять в пробке. Но произошло что-то неимоверное. Сначала начальница попросила вернуться на минутку и срочно отправить важное письмо. На этом она потеряла пять минут. Потом карточка в метро не сработала. Пришлось идти и покупать разовый билет, а там такая очередь. Ещё минут семь. А потом поезд в метро остановился в перегоне между станциями – три минуты. Когда она, наконец, приехала, надо было уже бежать бегом. Но выяснилось, что ближайший к площади выход закрыт и надо идти через другой. В этот момент она уже поняла, что не успеет никого предупредить.

Так и вышло, когда она выходила к площади, уже послышался визг тормозов, затем гортанная ругань и буквально через пару минут – выстрелы. Когда перед ней открылась картина всего происходящего, на земле уже лежала Анна в крови. Да, она видела машины, видела номера машин. Номера этих машин она впервые увидела ещё месяц назад, когда у неё впервые было видение про Анну. Светлана без конца и края возвращалась к этому видению, что понять, где это происходит и когда, чтобы понять, от чего предостеречь Анну.

Однажды она попыталась завести разговор о ясновидящих, о том, что некоторые люди могут предвидеть будущее. Но Анна подняла её на смех, сравнила с бабушками у подъезда, которые верят в наговоры, заговоры, ясновидящих, магов и колдунов. Ну и как она после этого могла сказать Анне, что видела её смерть. И ведь она не знала где и когда это произойдёт, чтобы предупредить конкретно. Только вчера ночью она вдруг отчётливо увидела эту площадь около южного входа в метро. А потом увидела табло над входом станции, где время сменяло дату, а ниже стояло название станции. Так она и поняла, где и когда это произойдёт. Первой мыслью было позвонить Анне среди ночи и всё рассказать. И она даже набрала номер той, но он был недоступен. Тогда-то Светлана и решила поехать и на месте перехватить Анну, не дать той попасть под шальную пулю. Но ничего из этого не вышло. В тот момент Светлана подумала, что это дурацкий дар – уметь увидеть, но не иметь возможности предупредить.

Почему она решила ничего не рассказывать в полиции, она сама не понимала. Откуда-то она знала, что этого делать не надо. Что бандитов всё равно не посадят, они откупятся. А вернуть жизнь Анны это уже не поможет.

***

Третий раз «кино» произошло на работе, спустя месяц после выписки из больницы. Она принесла отчёт начальнице. Та любила читать с листа, поэтому Светлана принесла распечатку. В тот момент, когда она передавала листы, несколько секунд они обе касались бумаги. И вот тогда-то и произошло «кино».

Светлана увидела внука начальницы на каталке скорой помощи. Откуда-то пришло осознание, что это происходит именно сейчас. И в этот момент зазвонил телефон. Звонила невестка Александры Андреевны и просила ту приехать, сказала, что Ванечке стало плохо в школе, его увозят в больницу, а Леру не отпускают с работы.

– Лера, не плачь, я еду. Как только что-то узнаю, сразу тебя наберу. Не паникуй раньше времени. Не думай о плохом, мысли материальны, – сказала Александра Андреевна, беря сумку.

– Света, завтра отчёт посмотрю, – сказала начальница, уже выходя из кабинета.

Так Светлана получила подтверждение того, что то, что они видит – это правда. Как считать этот раз: второй или третий? Подтверждения, что то, что она увидела про девушку правда, у неё нет. Разум отказывался верить в то, что получил дар ясновидения или предвидения, наверно так правильнее назвать.

После третьего случая Светлана старалась по возможности не дотрагиваться до людей. Когда отдавала что-то, то передавала не из рук в руки, а клала на стол, чтобы избежать контакта через предмет.

Однако, несмотря на предосторожности, видения всё равно появлялись. Они возникали, как и в первом случае с куклой, когда она брала в руки какой-то предмет. Однажды она взяла мобильный телефон коллеги, который та забыла на рабочем столе Светланы. Чередой пронеслась серия сюжетов: вот Валя болтает с подругой, вот спорит с ухажёром, вот навещает маму, едет на дачу к друзьям, покупает новое пальто. Это были обыденные ежедневные дела. Однако видения были не каждый раз, когда она брала чью-либо чужую вещь. Для себя Светлана решила, что если предмет важен для своего хозяина, то она видит своё «кино». А вот почему она видит что-то? В первых трёх случаях это было важно. Сначала Светлана даже решила, что видения появляются, чтобы предупредить о каких-то опасностях. Однако случай с Валиным телефоном показал, что это могут быть просто какие-то обыденные события, не тревожные и не опасные.

Со временем Светлана поняла, что она видит то, что важно для человека. Кто-то очень спокойно принимает жизнь, и только важные знаковые события действительно трогают этих людей. Или же, если происходит что-то внезапное, незапланированное и, как правило, неприятное: болезнь, авария, чьи-то интриги, которые приведут к потере работы или денег, угроза жизни. Есть же категория людей, которые, как говорится, очень близко к сердцу принимают всё. И тогда Светлана видит целую череду событий. С точки зрения Светланы они не важные. С точки зрения же того человека важным может быть и поездка на дачу, и покупка нового пальто.

***

После выхода из больницы прошло больше полугода. Светлана научилась контролировать процесс видений: выключить, если видела череду маловажных обыденных вещей или же если видела что-то про незнакомого ей человека. Она понимала, что не станет говорить с незнакомцем, чтобы предупредить. В лучшем случае покрутят у виска, в худшем обвинят в мошенничестве.

Так однажды и произошло. Она стояла в очереди и нечаянно коснулась стоящей впереди женщины. «Кино» показало Светлане, что у женщины есть на работе недоброжелатель, верней недоброжелательница, которая метит на её место. При каждом удобном случае та, за спиной у этой женщины, критикует её работу, указывает на ошибки. А сейчас даже стала флиртовать с начальником.

Светлана увидела, что та девушка-недоброжелатель вскоре соблазнит начальника, станет его любовницей, и ей будет куда проще убедить его в непрофессионализме этой дамы. На самом деле, все ошибки скорее надуманные, или те, которые бывают в процессе работы, но которые исправляются к конечному варианту, к окончанию проекта, то есть скорее рабочие процессы.

Светлана прониклась к женщине. Когда они вышли из магазина, она догнала её и заговорила с ней.

– Здравствуйте! Я кое-что должна вам сказать. Это будет выглядеть нелепо и может даже похоже на безумство, но, пожалуйста, выслушайте меня. Это важно для вас.

Женщина уставилась на неё с недоумённым выражением лица, сквозь которое читалось недоверие и, пожалуй, даже злость.

– У вас на работе есть девушка, которая хочет занять ваше место. Она, как говорят, копает под вас. Она делает очень умно, вы никогда в жизни на неё не подумаете.

– Откуда знаешь? И кто же это? – спросила женщина.

– Я не знаю, кто это, могу только описать её. А откуда знаю…, – Светлана замялась. Ну, вот как объяснить, откуда знаю.

– Тебе что от меня надо?! – взорвалась женщина, сразу же переходя на крик, – С виду приличная девушка, а туда же. Это что, новый вид развода? Кто твой подельник? Деньги у меня хотели вытащить? Ты мне тут будешь байки рассказывать, а он кошелёк тырить? Не на ту напали!!! Думала я уши развешу и буду слушать? Мерзавка! Люди!!!

Уже с первых криков Светлана невольно стала пятиться назад, а на крике «Люди!», развернулась и почти побежала. В след её неслись проклятия и обзывательства. Немногочисленные прохожие смотрели на неё с любопытством и презрением. Не приведи господи ещё раз такое пережить.

После того случая Светлана решила больше не пытаться помочь незнакомым людям. Неизвестно, как человек отреагирует. Да и как начать такой разговор, чтобы не вызвать скандал – непонятно. Любой здравомыслящий человек в первую очередь заподозрит неладное в самой Светлане, и вряд ли станет её слушать.

Ещё Светлана научилась прокручивать видения несколько раз, повторять те моменты, которые считала наиболее важными.

Однако до сих пор Светлана не понимала, зачем это нужно, что она может сделать, чтобы помочь людям и нужно ли что-то делать.

***

После того неприятного случая прошло ещё полгода. Светлана привыкла к своим видениям. Она по-прежнему старалась не прикасаться лишний раз к людям, и вещи передавать не прямо в руки. Но не всегда получалось избегать контакта. Самое главное, что теперь видения уже не пугали её, как было в самом начале. Более того, так как она научилась выключать их, то она могла сделать теперь это в любой момент. Иногда это получалось сделать, как только видение возникло. Однако это «выключение» требовало от неё мобилизации сил. Досмотреть видение было не так энергетически затратно, чем прекратить его. Для того, чтобы выключить очередное «кино», ей надо было сосредоточиться и как бы погасить экран силой мысли.

Иногда Светлана видела что-то важное. Например, она увидела, что маме стало плохо с сердцем. Она остановила «кино» и перемотала его на начало, причём стала рассматривать его внимательно. Потом снова перемотала, стараясь рассмотреть детали. Потом ещё раз. Наконец, она поняла, что сердечный приступ может произойти через два-три месяца. Сейчас лето, а в видении она видела полуголые деревья с жёлтой листвой.

Тогда она позвонила маме, стала расспрашивать о самочувствии. Мама сказала, что чувствует себя прекрасно и ничего её не беспокоит. Однако Светлана придумала историю, про маму коллеги, которой было хорошо-хорошо, а потом бац! и сердечный приступ. Светлана сказала маме, что переживает за неё и попросила пойти в поликлинику, проверить сердце.

Спустя неделю мама сказала, что соседка пошла на диспансеризацию и мама сходила с ней за компанию. В жизни бы не пошла, но после слов Светланы, решила сходить, чтобы успокоить дочь. А оказалось, что есть небольшие отклонения. Маме выписали лекарство и сказали приходить раз в два-три месяца, чтобы проверять состояние.

– Света, ты как в воду глядела, – сказала мама.

Да, глядела, правда не в воду. Но рассказать маме про свои видения Светлана не решилась. Не было уверенности, что мама поймёт и поверит. Скорее решит, что это последствия травмы и станет переживать, что Света с ума сходит. Нет. Лучше ничего не говорить, не беспокоить тем более, что с сердцем есть проблемы. Кстати, Светлане удалось вызвать повторно видение про маму и её сердечный приступ. Теперь видение изменилось: маму не забирали в больницу бледную и какую-то вялую и безжизненную, а просто сделали укол и сняли приступ. Откуда-то Светлана знала, что сначала, когда видение было в первый раз, мама долго не говорила, что ей плохо, всё ждала, что само пройдёт. Только когда стало совсем невмоготу, она попросила папу вызвать скорую помощь. Сейчас же, во втором видении, было понимание того, что скорую вызвали сразу же, как стало плохо. Мама знала, что у неё больное сердце и не ждала, что само пройдёт.

В этот момент Светлана поняла, что хотя бы в личных целях может использовать свой дар. Вот сейчас она осознала, что это действительно дар. И тогда Светлана решила, что, пожалуй, про своих родных, про всех, надо посмотреть, не случится ли с ними что-то неприятное.

Она сама удивилась, с какой лёгкостью ей удалось включить видения про своих близких. Уже после того, как она посмотрела про папу, тётю Лёку – мамину сестру и тётю Женю – папину сестру, про их детей, двоюродных брата и сестру Светланы, и не увидела ничего опасного, она вдруг осознала, что увидела всё без прикосновений и предметов. Ей достаточно было просто мысленно представить человека, как тут же включалось кино.

Ещё одно важное умение появилось где-то через полмесяца. Теперь Светлана буквально через день «смотрела» что там с её родными. И поначалу она каждый раз просматривала всё «кино» от начала до конца. Потом, когда поняла, что никаких изменений нет, научилась прокручивать на скорости. А ещё спустя какое-то время по-новому выключать. Она как будто смахивала кино с экрана, не сосредотачиваясь больше, не тратя много энергии. Как будто у неё была какая-то третья рука, которая просто смахивала «кино» и сразу же появлялся другой ролик, про другого близкого.

Это оказалось очень полезное умение. Теперь, когда она видела «кино» про чужого незнакомого ей человека, она могла просто смахнуть видение, без энергетических затрат.

***

А потом она увидела это «страшное кино» про Анну. Это произошло первый раз за три месяца до трагедии. Только тогда Светлана не поняла, где это всё произошло и когда именно. Девушки сидели на кухне у Анны, пили чай и болтали по-соседски. Хотя теперь Анна скорее была соседкой Светланиной мамы. Когда-то они действительно были соседками. Не то, чтобы дружили, но общались.

Анна с родителями переехала в их дом, когда Светлана заканчивала школу. Они были ровесницами. Но Анну не перевели в их школу, а то могли бы даже оказаться одноклассниками. Родители Анны сказали, что поступят так, как решит дочь. Только они бы посоветовали не менять школу в последние полгода, а уж лучше поездить в свою. Анна тем более не хотела новой школы. Поэтому доучивалась в прежней, мотаясь через пол-Москвы. Она рано уезжала, поздно возвращалась. Однажды спросила Светлану, случайно столкнувшись на лестнице, как у той с математикой. После этого Светлана помогала Анне с математикой. Даже не с самой математикой, а скорее с задачами повышенной сложности.

Так и начались кухонные посиделки. Сначала с задачками. А потом, когда обе учились в университетах, за обсуждением студенческой жизни.

И вот они снова сидели на кухне. Они болтала о том, о сём. Анна рассказывала о своём новом ухажёре. Она как-то не спешила замуж. Светлана удивлялась. Однажды Анна рассказала, как принимает решение. Узнав поближе мужчину, она представляла: «А вот если бы он был декабристом, его отправили бы в Сибирь, поехала бы я за ним?» До сих пор кандидата, за которым она готова была бы, бросив всё, ехать в Сибирь не встречалось. Потом Анна плавно перешла к рассказу об отпуске, который планирует. Вспомнила что-то смешное из предыдущего и дотронулась до руки Светланы. Та даже сначала рассмеялась, а потом увидела этот ужас про Анну. Сначала она хотела даже смахнуть «кино», но что-то заставило её «досмотреть» до конца. Видимо Светлана переменилась в лице, потому что Анна спросила:

– Что с тобой?

Света отговорилась:

– Что-то дыхание перехватило.

Какое-то время они ещё поговорили. Но уже пропала та душевность и лёгкость, что была. Светлана хотела уже скорее уйти, чтобы ещё раз прокрутить «кино». А потом подумать, как предупредить Анну.

Она что-то невразумительное наговорила Анне, что, мол, пора, девочки наверно уже бабушку с дедушкой с ума свели. Хотя сначала Светлана именно потому и приехала к родителям, чтобы дать девочкам пообщаться с дедушкой и бабушкой, а самой побыть с приятельницей. Надеялась, что посиделки на кухне и лёгкая болтовня будет хорошим отдыхом. А вон как вышло.

Однако дома сесть и подумать возможности не оказалось. Было уже поздно, девочек надо было укладывать спать. И хоть мама не показывала вида. Но было видно, что она уже устала от двух маленьких непосед, поэтому купанием и укладываем спать своих сокровищ, Светлана занялась сама.

И только когда легла в постель, Светлана попыталась вернуть то «кино».

***

Перед глазами была площадь, уложенная новой брусчаткой. Пожалуй, даже не площадь, а пешеходная зона. Люди шли, как в одном с ней направлении, так и навстречу. Впереди виднелся небольшой мост. Пешеходная зона уходила под него.

Светлана как будто стояла на месте и смотрела на идущих мимо людей. Вот она увидела спину Анны – это её пальто, накрученный яркий шарф. Анна любит объемные вещи. Откуда она идёт? Непонятно. Она идёт в потоке людей. Их не то, чтобы много. Видимо ещё не час пик. Да и на улице светло, насколько может быть светло в начале декабря. Значит самый разгар дня. Или уже сумерничает? Или это просто пасмурно. Поди разбери.

С левой стороны от пешеходной зоны тупиком заканчивалась дорого. Слева и как бы за спиной оставалось какое-то здание, может быть гостиница – около него стояла пара такси. Именно сюда в этот тупик буквально влетела и резко затормозила чёрная иномарка. Следом вторая. Из второй выскочил водитель, пассажир с переднего сидения и один с заднего. Раздались крики. Слов было не разобрать. Но Светлане показалось, что это не по-русски. Именно поэтому ничего не понятно. Какой-то гортанный говор.

Народ, идущий по пешеходной зоне, невольно замедлил шаг, обратив внимание на происходящее. Скандал и ругань – «хлеба и зрелищ» – ничего не изменилось.

У первой машины открылась водительская дверь. Машина затормозила, чуть свернув, так, что водительская дверь была ближе к пешеходной зоне и дальше от тех, кто нагонял. Парень поднялся с места водителя, встал в полный рост, но от машины не отошёл, как открыл дверь и встал, так и остался стоять, если что готовый нырнуть в машину обратно. Он стал что-то кричать в ответ. Открылась задняя дверь, выглянул седой солидный мужчина. Он был ближе к тем, с кем ругался водитель. Судя по злобным крикам и тому, как быстро они обменивались репликами, не слушая друг друга и перебивая, было понятно, что они именно ругаются. Было ощущение, что кричали все вместе одновременно. Седой только поставил ногу на асфальт, только начал движение, чтобы выбраться из машины, как те, кто нагонял, начали стрелять. И буквально тут же прекратили, сели обратно в машину и укатили.

Казалось, что стрельба вела беспорядочно. Однако водитель первой машины даже не пострадал. Казалось, что все пули достались солидному седому мужчине.

Видимо кроме одной, той, что угодила в Анну. На площади были люди. Никто из них не успел среагировать. Почти все замерли в шоке. Тем более, что до этого они замедлили шаг, чтобы посмотреть на зрелище, которое разворачивалось. Всё произошло очень быстро. Когда раздались крики людей, и кто-то побежал, уже всё закончилось. Площадь опустела, только тело Анны осталось лежать.

***

Почему? Почему именно она. Как так получилось? Сколько было людей? Человек двадцать – тридцать? Почему из всех пострадала только Анна. Нет, слава богу, конечно, что больше никто не пострадал, но почему же Анне не повезло, как остальным.

Позже Светлана неоднократно «пересматривала» это кино, всё пытаясь найти новые детали, определить точное место дату, время. Она даже частично номера машин смогла разглядеть, а вот где и когда это произойдёт, увидела только накануне.

***

На следующий день после того, как Светлана увидела страшное «кино» про Анну, произошло нечто неожиданное. Она встретила ту женщину из очереди, которую пыталась предупредить и столкнулась с возмущением, обвинениями непонятно в чём и оскорблениями. Светлана шла из магазина домой, погружённая в свои мысли, когда вдруг её схватили за руку.

– Девушка, простите, это вы меня пытались предупредить? – спрашивала знакомая незнакомка. Теперь у неё было совсем другое выражение лица, приветливое. Она улыбалась и даже как-то заискивающе заглядывала в глаза.

– Да, – ответила Светлана, а сама уже мысленно настроилась бежать, если что.

– Простите меня, что я тогда накричала на вас, – затараторила женщина, по-прежнему удерживая Светлану за локоть, будто боялась, что та сбежит, – если б я только знала, что вы окажитесь правы. Я бы вас сразу же расспросила обо всём. У вас дар, да? Вы ясновидящая? Я сначала вспылила. А на работе невольно стала присматриваться к коллегам. И заметила паршивую овцу. Сколько труда мне стоило избавиться от неё. Действительно чуть работы не лишилась.

Сейчас, когда женщина держала Светлану, та ничего не чувствовала, кино не включилось.

– А вы всё про всех видите? – наконец-то умолка незнакомка.

– Нет. Я действительно вижу, только не понимаю, когда и почему. Мне кажется, что только если человеку что-то угрожает и для него это важно. Вот сейчас я ничего про вас не вижу, хоть вы меня уже минут пять держите. А в прошлый раз было достаточно секундного прикосновения, чтобы увидеть.

– А как вы это видите? – поинтересовалась женщина, – как кино?

– Да, как кино, именно так я это про себя и называю. Извините, я тороплюсь, – Светлана попыталась завершить разговор.

– Можно я вас провожу. Хотите, сумку одну возьму, помогу донести. Меня Рая зовут. А вас?

Поняв, что попалась женщине-танку, Светлана поняла, что проще согласится. Странно, представилась по имени. Дамы её возраста и статуса обычно представляются именем – отчеством.

Рая действительно взяла одну сумку и пошла провожать Светлану до дома. По дороге она успела спросить имя Светланы, рассказать о себе, поделиться тем, как вычислила недоброжелательницу. Пока женщина болтала, Светлана успела рассмотреть её исподтишка. На рыжие волосы Светлана обратила внимание ещё в прошлый раз. Среднего роста. Кажется, ниже за счёт полноты, характерной женщинам за 40. Но хорошая фигура просматривается даже сейчас. Уже появились морщины, хотя ещё не много. А вот уголки губ уже поползли вниз. И щёки потянулись за ними. Намечается второй подбородок. Сколько ей 45? Или уже за 50? Руки ухоженные, маникюр, как только из салона. Да и стрижка, похоже, обновляется раз в месяц, модная. Рыжая – скрывает седину. Не идёт ей этот рыжий цвет, делает её ещё более жёсткой. Вообще, она симпатичная, эта Рая. Выражения лица только властное, сразу выдаёт начальницу и портит её, делает менее женственной. В молодости наверно была очень милой, что делало её даже красивой. А может облик целиком делает её такой: строгий костюм, укладка, как на приём, рыжие волосы – тоже претензия на статус, выражение лица только дополняет общую картину. И интонации в голосе жесткие и властные. Как Светлана сразу же это всё не увидела, ещё в прошлый раз. Да к ней точно близко подходить не стоило. А вот сейчас – идёт болтает, позабыв про свой статус и имидж, обычная баба.

Уже подойдя к дому Светланы, рыжеволосая ещё раз попросила прощения за недоверие.

– Да я понимаю, это всё выглядело странно, – ответила Светлана, прикидывая, как бы уже отвязаться от рыжей.

– А когда вы начали видеть своё кино? Вы всю жизнь были ясновидящей, – спросила Рая.

– Нет. Не всю жизнь. Рая, извините, но на эту тему я не хочу разговаривать. Я уже пришла. У меня дома дети одни, я пойду.

Светлана собрала мужество в кулак и сурово, как она полагала, посмотрела на рыжую. Приготовилась отказать, если та будет напрашиваться в гости. Но Рая безропотно отдала сумку. А потом ловко откуда-то вытащила визитку и вручила Светлане со словами:

– Светлана, мало ли чем я смогу вам помочь. Я с радостью, я чувствую себя вам обязанной. Позвоните мне если что.

– Хорошо, спасибо, – сказала Светлана. И так как руки были заняты, да и сумки тяжёлые, только мельком глянув на карточку, сунула её в кармашек дамской сумочки.

– До свидания, Светлана.

– Всего доброго, Рая.

***

Как вот это всё объяснить полицейскому, чтобы он понял и не отправил её в сумасшедший дом. «Откуда она взялась на месте преступления?» – неоднократно спрашивал он. Светлана говорила, что случайно. Кто ж знал, что надо будет ещё легенду придумать на случай общения с полицейскими. Она-то ехала совсем с другой целью. И даже если бы Анна не стала её слушать, она хотя бы попыталась увести её с того места.

Светлана была в шоке и даже не от самой трагедии, хотя, конечно, это ужасно. И не от того, что теперь в полиции и неизвестно ещё, чем это всё кончится. А скорее от того, что у неё ничего не вышло. Спасти Анну она не смогла.

Вернулся полицейский и сказал, что Светлана может быть свободно. Просил подписать протокол и выдал пропуск на выход.

В коридоре Светлану ждала мама.

– Ты чего здесь? – спросила Светлана, – с девочками что-то случалось?

– Нет. Мне позвонили полицейские, сказали, что ты у них. Я тут из-за тебя.

Светлана испугалась, а как же мамино сердце.

– Ты как себя чувствуешь?

– Да я-то что? Ты как себя чувствуешь? Увидеть всё это…

– Я как? Не знаю. В шоке, наверно. Поехали домой. Девочек заберём и к вам с папой домой?

– Конечно, доченька, поехали.

Раиса

***

После трагедии с Анной прошло три месяца. Весна ещё толком не наступила, но уже всё чаще было солнечно и хотелось обновления. Светлана решила сменить сумку – внести изменения в имидж. Достала более подходящую для весны. Стала перекладывать вещи из «зимней» в эту. Пока перекладывала вещи, подумала, что уже давно не меняла сумочку. Когда она с этой стала ходить. Ещё осенью, в самом начале.

Перекладывая вещи, Светлана наткнулась на визитку. Не сразу вспомнила, чья она. Уже хотела выкинуть, но споткнулась взглядом об имя Раиса и притормозила. Это же та рыжеволосая Рая

«Стрельникова Раиса Владленовна»

Понятно, почему она представлялась только именем.

«Руководитель экономического отдела департамента Экономики и Развития компании РОСДОРМЕТ».

Неизвестно почему, рука сама потянулась за телефоном.

– Раиса, здравствуйте, это Светлана. Мы с вами живёт рядом. Как-то встречались в магазине.

– Светочка, как хорошо, что вы позвонили. Здравствуйте! Я же вас искала! Вы мне очень нужны, верней моей подруге.

Они договорились встретиться в кафе. Посидеть, попить кофе. Заодно Светлана попробует «решить проблему подруги». Что за проблема Раиса не сказала, сказала лишь, что деликатная и пусть подруга сама расскажет.

Проблема оказалась банальной. Подруга Раисы, которую звали Верой, подозревала, что муж изменяет ей. Он стал уделять ей меньше внимания. Был какой-то вялый и апатичный. Раньше они всё время выбирались куда-нибудь в выходные. А теперь он проводил их, лежа перед телевизором, объясняя это тем, что он и так за неделю намотался. Никаких прямо говорящих об измене фактов Вера не назвала: помады на рубашке не было, волос на пиджаке не находила, чужими духами не пахло. Только полное равнодушие к жене. Хотя Светлана скорее увидела какую-то не проходимую усталость и безразличие ко всему в принципе. Она дотронулась до руки Веры и не увидела ничего. Никакого «кино» не было вообще.

– Извините, я ничего не вижу. Боюсь не смогу вам помочь ничем.

На лице Раисы читалось разочарование. На лице Веры презрение. Причём похоже оно было скорее направлено на Раису, чем на Светлану. Что-то вроде того, что вот я тебе дуре поверила, а ведь сразу было понятно, что это чушь.

Стараясь как-то спасти положение, а может реабилитироваться перед подругой, Раиса предприняла последнюю попытку:

– А фото мужа ты взяла?

Вера скептически скривила губы и вытащила фото мужа.

По фотографиям Светлана ещё никогда не пыталась выяснять что-либо о человеке. Да и вообще всё что происходило – было впервые в её жизни. Скорее это всё походило на какое-то третьесортное гадание мелкой мошенницы. Ерунда какая-то. С каждой минутой Светлана чувствовала себя всё неуютнее в этой ситуации. Она уже решила встать и уйти. Но всё же не глядя на фото, положила на него руку, твёрдо решив, что сейчас скажет, что у неё встреча или ещё что-нибудь придумает, встанет и уйдёт. Всё это уже начало порядком её тяготить.

Однако, положив руку на фото, она увидела «кино». Смутное, как будто она смотрела старый-старый телевизор, который показывал не резко и как бы сквозь пелену. Она увидела мужчину, лежащего на кровати, всего опутанного какими-то трубками и врачей, суетящихся вокруг него. А потом экран несуществующего телевизора погас. Наступила темнота. А затем Светлана опять увидела окружающий мир. Раиса смотрела на неё с надеждой. Вера скептически. Ухоженная блондинка. Прическа волосок к волоску. Лицо какое-то через чур холёное. Наверно ничего натурального не осталось, поэтому и внешность такая какая-то застывшая и кукольная. Хотя нет, не кукольная, а какая-то голливудская. Как будто только с экрана. Но при этом какая-то неживая что ли? А вот подобрала слово – бездушная. Забавно, но улыбка на этом супер-пупер ухоженном лице выглядела чем-то чужеродным и абсолютно неестественным, а вот гримаса презрения очень вписывалась в облик.

– Никакой любовницы я не вижу.

На лице Веры появилось какое-то злорадно-победное выражение. Она уже стала поворачиваться к Раисе, видимо, чтобы что-то высказать той, но Светлана продолжила:

– Чем более ваш муж?

Вера снова посмотрела на Светлану, нахмурилась. Потом это ухоженное неживое лицо вдруг приобрело человеческое выражение. На лице явно читалось растерянность. Оно приобрело даже какое-то детское выражение.

– Он болен? – догадалась Вера.

– Я видела совсем чуть-чуть и очень смутно, видимо, потому что фотография. Я видела его в больнице, вокруг врачи, а он весь в каких-то трубках.

– А я-то думаю, что не стыкуется. Если бы были какие-то конкретные факты, я бы скандал устроила, вывела бы его на чистую воду. Нашла бы эту любовницу, космы бы ей повыдергала… Но не к чему было прицепиться. А дело не в любовнице, а в болезни. Это не устал на работе, а плохое самочувствие. Давно надо было к врачу пойти.

Вера вдруг вскочила и стала судорожно собираться: нелепо намотала на шею дорогой шёлковый платок, запихнула в сумочку телефон. Схватила пальто. На секунду остановилась. Бросила пальто на стул. Снова схватила сумочку и достала телефон. Положила его на стол. Потом достала кошелёк, вытащила купюру в 5000, бросила на стол. Убрала кошелёк. Взяла телефон со стола и зажала его в кулаке. Снова замерла на секунду. Выдохнула. Как будто ничего не происходила спросила:

– Хватит?

Раиса со Светланой даже не сразу поняли про что она, и удивлённо уставились на неё.

– За кофе заплатить хватит? – раздражённая их непониманием спросила Вера.

– Много даже, – ответила Раиса.

Вера махнула рукой. Надела пальто. Снова схватила телефон. Сделала пару шагов от стола, бросив через плечо:

– Спасибо. Пойду договариваться с обследованием в хорошей клинике, – и поспешила, на ходу набирая номер на телефоне.

– А я думала мы с ней ещё по магазинам прогуляемся, – протянула Раиса.

***

Спустя месяц Раиса позвонила сама. Про Веру ничего не сказала, а пригласила Светлану в гости. Сказала, что два года делала ремонт в квартире. Наконец-то закончила и решила его «обмыть». Приглашала только близких людей. Конкретного времени не было. Накрывать стол, как у нас принято, не собиралась. Решила сделать фуршет. А гостей звала в субботу после двух. Каждый мог прийти во сколько удобно и пробыть столько, сколько угодно.

«Странное приглашение», – подумала про себя Светлана, но решила согласиться тем более, что девочек в субботу не будет.

Две недели тому назад утром в их дверь позвонили. Светлана ещё лежала в постели. Она уже проснулась, но решила понежиться ещё чуток. Пришлось встать. На ходу надевая халат, Светлана рассуждала на тем, кто бы это мог быть. Дом был с консьержкой, чужих быть не могло. Кто-то из соседей?

Она открыла дверь и увидела на пороге Полину Кузьминичну и Николая Георгиевича. Как она сразу вспомнила их имена. А ведь она даже знает кто это: свекровь и свёкор.

– Здравствуй, Светлана, – как-то заискивающе начала свекровь, – нам тут по случаю достались билеты в цирк, можно бы девочек сводим? Сегодня.

– Бабушка, деда! – с радостными воплями выкатились в коридор из своей комнаты девочки, ещё в пижамах. Судя по озорным мордочкам, они уже давно проснулись, но ещё не переоделись.

«А ведь действительно, бабушка и дедушка. И они имеют право общаться с внучками, и девочки с ними», – подумала Светлана. Мама что-то говорила, что после аварии просила свёкра со свекровью не беспокоить Светлану. Да те и не стремились, тяжело переживая смерть сына. Возможно, даже винили Светлана, как той казалось. Вот спустя почти два года они на пороге её квартиры. Похоже любовь к внучкам пересилила горе и неприязнь к Светлане. А может боль потери сына утихла, пришло смирение, поэтому и неприязнь к Светлане уменьшилась, и желание видеться с внучками появилось.

– Мы ещё не завтракали, только встали. Может с нами позавтракаете?

– А может мы поведём девочек в кафе на завтрак? В «Шоколадницу»?

Не дожидаясь ответа Светланы, дочки хором закричали:

– Да!

– Тогда быстро умываться, одеваться, – скомандовала Светлана девочкам и добавила, поворачиваясь к свёкру со свекровью, – да вы проходите. Может хотя бы чай или кофе.

Вспомнила, что свекровь не пьёт кофе из-за давления. Только чай, да и то зелёный.

– Я кофейку выпью, – ответил свёкр, – давай на кухне, по-домашнему. Он уже переобулся, сам нашёл тапочки и помогал жене снять плащ.

– У меня вроде был зелёный чай, – сказала Светлана, глядя на свекровь и пытаясь понять, что та к ней испытывает.

– Хорошо, – согласилась та.

Светлана не почувствовала никакого негатива. Она ещё раз внимательно посмотрела на свекровь. И только сейчас заметила, как сильно та постарела: морщин прибавилось, волосы совсем поседели. Раньше седых волос было меньше, чем своих русых, а теперь русых почти и не видно. Свёкр тоже постарел. Потеря сына подкосила их обоих. Но если он старался хотя бы выглядеть бодрячком, то Полина Кузьминична стала другой, как будто часть жизненной энергии из неё ушло вместе с сыном. Она стала похожа на сухой осенний лист – куда ветер понесёт, туда и полетит.

Пока Светлана делала кофе и чай, девочки успели умыться.

– Пойду помогу им нарядиться, – сказала Светлана, оставив свёкра со свекровью на кухне.

Спустя какое-то время Светлана вернулась на кухню. Платья выбрали, сами одеваются, взрослые. Сейчас выйдут.

– У нас билеты на два тридцать. Мы сейчас сходим покормим их, потом погуляем, а потом в цирк. А вечером привезём. Хочешь мы позвоним тебе, чтобы ты целый день могла делать что хочешь, если куда надо – сходи. Мы привезём девочек, когда ты домой вернёшься, – сказал свёкр.

– Хорошо, – ответила Светлана, – у вас же есть мой номер?

– Да, – прошелестела едва слышно свекровь. И заулыбалась. Судя по звукам, за спиной у Светланы появились дочки.

С той субботы возникла договорённость, что свёкр со свекровью забирают девочек в субботу. Поэтому и в эту субботу Светлана была свободна и могла пойти к Раисе.

***

В субботу Светлана пришла к Раисе часа в три. Собиралась провести часа два у той и вернуться домой. Как раз и дочки должны были вернуться, часам к шести.

Раиса радостно приветствовала Светлану. Тут же налила шампанское и повела показывать свои хоромы. Ремонт был супер. Простая панельная двушка превратилась в очень даже помпезную квартиру. Светлана такое не любила. Её собственная квартира с хорошим ремонтом, но без помпезности ей нравилась куда больше, хотя даже там она кое-что переделала бы. А квартира Раисы казалась ей какой-от недушевной, что ли. Было впечатление, что квартиру отделывали не для того, чтобы в ней жить, а чтобы показывать гостям, пыль в глаза пускать, демонстрировать свой достаток, положение, статус. А уюта и домашнего тепла в квартире не было. Глядя на квартиру Раисы, Светлана думала, что надо срочно переделать собственную спальню. Убрать оттуда в первую очередь дурацкие шторы и может быть что-то ещё исправить. От собственных рассуждений её отвлёк вопрос Раисы:

– Света, пожалуйста

Светлана поняла, что, задумавшись о своём, она перестала слушать Раису.

– Прости, так увлеклась рассматриваем твоих барских хором, что прослушала, – попыталась выкрутиться Светлана.

Раиса, не заметив фальши, стала терпеливо повторять:

– Вон девушка рыженькая видишь? Это дочь моей соседки. Та переживает. Девчонке уже под тридцатник, а она не замужем и вроде как не собирается. Всё какой-то ерундой занимается: театральные курсы, любительский театр, сейчас вот петь вздумала учиться. Пожалуйста, посмотри, что с ней? Будет у неё вообще муж-то?

Рыженькая дочка соседки раскладывала что-то на фуршетном столе. Светлана подошла к ней и поинтересовалась:

– Как вам ремонт?

– Отлично. Самое прекрасное, что он наконец закончился.

Девушка оказалась с юмором. Она продолжила:

– Раиса трижды выгоняла бригады и всё переделывала. Я думаю, что она сама устала от ремонта и просто прекратила его. Она же постоянно что-то меняла и хотела чего-то другого. Концепции у неё менялись. Господи, как хорошо. Тихо будет.

– Вы соседка что ли? – спросила Светлана, сделав вид, что не знала этого.

– Да. Моё имя Ольга, – представилась девушка и протянула руку.

– Светлана, – ответила Светлана и пожала протянутую руку. И мгновенно увидела «кино»: яркий свет, фанфары. Ольга стоит на сцене, ей вручают какую-то премию. Аплодисменты. Светлана хотела посмотреть, что будет дальше, но их рукопожатие распалось, а вместе с ним улетучилось и видение.

– У вас очень интересная внешность, вам надо быть актрисой. А вы чем занимаетесь? – спросила Светлана.

– Вы почти угадали. Я играю в любительском театре. Мы решили ставить музыкальную пьесу в следующем сезоне. Я никогда не пела, разве что в школе на уроках музыки, и то в хоре, поэтому решила взять уроки вокала.

– Здорово, – похвалила её Светлана, – не знаю почему, но мне кажется, что у вас талант и всё должно получиться.

Они ещё поболтали о том, о сём. Ольга пригласила Светлану на их спектакль. Они бы и дальше продолжили болтать, им было как-то легко. Ольга оказалась родственной душой. Бывает такое, только познакомишься с человеком, а ощущение, как будто знал его всю жизнь, понимаете друг друга с полуслова. И даже если расходитесь во взглядах, то это вызывает не раздражение, а желание понять точку зрения другого человека. Ну или как минимум принятие его мнения. Но тут Светлана заметила, что Раиса пытается привлечь её внимание.

– Приятно было познакомиться. Обязательно приду к тебе на спектакль. Раиса похоже что-то от меня хочет, я пойду, – сказала Светлана, сожалея, что надо уйти.

– Мне тоже приятно было познакомиться. Обязательно приходи.

***

Оказалось, что пока Светлана разговаривала с Ольгой, успела прийти Вера, которая очень хотела поговорить со Светланой.

«Ради этой напыщенной дуры меня оторвали от интересного человека», – с сожалением подумала Светлана: «Что ей ещё от меня надо?»

Светлана состроила недовольную гримасу, но пошла за Раисой на кухню, решив, что при первом же удобном случае раскланяется и уйдёт домой.

Вера сидела за столом и барабанила пальцами по столешнице. Было видно, что она нервничает. Увидев Светлану, она встала и начала сбивчиво:

– Спасибо вам большое. У мужа рак. Врач сказал, что это чудо, что мы пришли в самом начале болезни. А ведь я не верила сначала. А ещё врач сказал, что обычно приходят уже на поздних стадиях, когда шансов на выздоровление совсем нет. А я дура думала любовница. Слава богу, что нас свела судьба.

«Вообще-то Раиса», – подумала Светлана.

– Я должна вас отблагодарить. Врач сказал, что у нас есть все шансы совсем победить болезнь. Нас сейчас деньги нужны на лечение. Так что не обессудьте, что мало, – наконец закончила свою речь Вера, протягивая Светлане конверт.

Сначала Светлана хотела отказаться и сказать, что она «смотрела» не за деньги, а по доброте. Но потом что-то остановило её. Она взяла конверт, а вместо благодарности ответила:

– Поправляйтесь. Дай бог, чтобы всё закончилось хорошо.

– Спасибо, – ответила Вера и ушла с кухни.

Светлана выдохнула, как хорошо, что этой мадам больше ничего не потребовалось. Не хотелось с ней больше общаться.

***

Судя по голосам, все гости были в комнатах. «Отлично,» – подумала Светлана, – «Это даёт мне шанс уйти по-английски».

Уже дома Светлана заглянула в конверт: четыре бумажки по пятьсот евро. Ну вот, вопрос с летним отпуском решился сам собой. Светлана прикидывала, куда повезти дочек летом, на что хватит её средств. Теперь вполне хватит приличный отдых.

Минут через десять позвонила Раиса:

– Я замоталась и не спросила, что с дочкой соседки-то?

– Мужей я никаких не увидела. А вот талант у неё действительно есть. Вовсе не ерунда все эти её курсы. Не мешайте ей. Она ещё звездой станет, – пошутила Светлана.

– Правда, – разочарованно протянула Раиса. Видимо и Раиса, и её соседка ожидали, что у Ольги таки будет муж. Наличие семьи для них было почему-то важнее славы и успеха.

Уже закончив разговор с Раисой, Светлана задумалась: «Почему этим теткам так важно было „выпереть“ Ольгу замуж, и совсем не важно было, что та может чего-то добиться в жизни?»

И вдруг Светлана отчётливо поняла, что Раиса была несчастна. Это было не кино, как всегда. Это тоже было из разряда «видений», но на этот раз это было не видение как таковое, а скорее знание. Которое просто появилось откуда-то. Видимо оттуда же, откуда появляются и «видения».

Раиса много добилась в жизни, хорошо зарабатывала. Её можно было назвать успешной женщиной. Однако она сама чувствовала себя несчастливой. В её жизни был момент, когда она выбирала, либо выйти замуж, либо продолжить карьеру. Будущий муж был категорически против карьерного роста. И Раиса выбрала карьеру. Поставила условие, что выйдет замуж только если продолжит карьерный рост, а детей заведут лет через пять-десять. На этом свадьба и расстроилась. Последние лет пять Раиса рассуждала, не совершила ли она тогда ошибку. Так ли уж нужна ей эта карьера сейчас? Или лучше, если бы у неё была семья и дети. Поэтому она и поддерживала свою соседку, мать Ольги, считая, что для Ольги лучше семья, то ест то, чего сама Раиса себя лишила.

«Вот странная», – подумала Светлана, – «Кто сказал, что для Ольги это лучше».

«А с матерью Ольги-то что не так», – задала мысленно вопрос Светлана и увидела, верней узнала.

Мать Ольги была замужем. И была очень счастлива. Дом полная чаша. Всё у них было. Редкая семья, в которой всё хорошо и все живут душа в душу. «Ах, оказывается Раиса даже завидовала ей», – поняла Светлана. Однако муж заболел и скоропостижно скончался. Вместе с ним для матери Ольги закончилась жизнь. Она сама для себя так решила. Почему-то она определила для себя, что всё хорошее в её жизни уже было, а теперь ей осталось только доживать. По примеру своей жизни она считала, что и для дочери самое лучшее что может быть в жизни – это семья. Никаких других вариантов в её голове просто не существовало. Ей даже не приходило в голову, что жизнь может сложиться по-другому, что в жизни ещё много всего интересного, что не обязательно жизнь женщины должна быть посвящена семье, мужу, детям. Что счастье – очень многогранное понятие. И что разные люди испытывают счастье от абсолютно разных событий в жизни.

«Да, пожалуй, они, имея в виду мать Ольги и Раису, никогда не поймут Ольгу», – подумала Светлана.

«Ладно, бог с ними», – решила Светлана и пошла готовить, так как скоро должны были прийти голодные дочки. Надо ещё и на завтра продумать меню. Они собирались на весь день пойти гулять в парк с красивым архитектурным ансамблем. Погода должна быть отличная: и солнечная, и тепло. А там и пруды, и дворец, и огромный парк. Надо что-то взять с собой и приготовить на завтра, чтобы придя домой, только погреть уже готовое.

***

Листья на деревьях ещё не распустились. Только набухли почки. Редко где можно было увидеть первые пробившиеся листочки. Девочки бегали по парку наперегонки, выискивая эти первые листочки. Они были очень нежные, казались какими-то хрупкими. И зелёный цвет у них был какой-то особенный, как назвала его Катя, молодой.

Чудесный солнечный день. Казалось, что природа прямо сейчас оживает и меняется на глазах. Было ощущение, что даже слышно, как пробивается трава сквозь прошлогоднюю листву. То и дело слышался возглас то одной дочки, то другой:

– Мама, мама, посмотри, вот ещё зелёные листочки.

Они, не спеша, шли по парку. Верней Светлана шла не спеша, то и дело подходя к деревьям и кустикам, чтобы посмотреть молодые листочки. Спустя какое-то время девочки утомились бегать. Они давно расстегнули куртки, отдали матери шапки. Было необыкновенно тепло. Пожалуй, даже рано, для конца апреля. Хотя… апрель бывает разный.

Вдруг Светлана вспомнила, что два года назад был очень теплый апрель. Выдалось несколько очень тёплых дней. Настолько тёплых, что мало того, что можно было ходить без плаща, впору было доставать летние вещи. Она вдруг отчётливо вспомнила, что пошла на работу в летнем платье, накинув сверху легкую кофту, которую почти тут же сняла. Так и проносила её в руках по дороге на работу и обратно.

Светлана попыталась продолжить воспоминание, увидеть, что было дома, какие были девочки тогда, два года назад. Какие смутные видения возникли и почти сразу же пропали. А стоило ей подумать о муже, как почему-то появилась глухая чёрная стена. Или это была не стена, а просто непроглядный мрак. Который, казалось, не только стёр все краски мира, но и заглушил все звуки.

Светлана тряхнула головой и вернулась к реальности. Она пыталась вспомнить мужа, но не получалось. Она вспомнила его родителей, а вот его никак не могла. Дома она смотрела на его фотографии и ничего не чувствовала – это был абсолютно незнакомый, чужой человек.

Врач говорил, что, когда происходит какое-то травмирующее событие, мозг человека может стараться вытеснить его из памяти, чтобы не причинять душевную боль. Что же такого произошло, что она вычеркнула его из памяти? Это связано с аварией, или же было что-то ещё?

От рассуждений Светлану отвлекла Оля, которая попросила у матери воды. Посмотрев на часы, Светлана решила, что надо дать девочкам перекусить. Поэтому они расположились на ближайшей скамейке. Питьевой йогурт, самодельное печенье, яблоки.

Светлана смотрела, как её девочки за обе щеки уплетают еду и радовалась, что они есть в её жизни. Прошло уже почти два года, а она так и не оправилась от аварии. Верней, к ней так и не вернулась до конца память и поэтому она чувствовала себя какой-то оторванной от жизни. Как будто она пришла в гости в чужой дом. Как будто она живёт не своей жизнью. Хотелось вернуться туда, где всё было её. Сейчас же она жила в квартире, которая была только смутно её. Очень многое в ней было странного. Работа, которая тоже казалась чужой. И только девочки точно были её. Она уже стала мечтать, что повезёт их летом на море. В Испанию? Италию? Грецию? А может на Мальту, заодно и английский поучат? Оля уже год учит английский в школе. Катя в этом году идёт в первый класс. Они учили язык и в детском саду. И вроде как отторжения он у них не вызывал. Но одно дело говорить на уроках и перекидываться отдельными словечками дома, и совсем другое именно говорить. Может стоит попрактиковаться в английском. Или на Мальту через пару – тройку лет, перед средней школой, а в этом году просто отдых?

– Пойдём к дворцу, – сказала младшая, прерывая размышления матери об отдыхе. Печенье ещё оставалось, и запасной йогурт был, вдруг на природе будет зверский аппетит. Но раз «пойдём», значит насытилась.

– Оля? – спросила Светлана старшую.

– Пойдём, – согласилась та, – а потом к прудам.

– Хорошо, – и они направилась по аллее к дворцу и прудам.

По дороге Светлана спросила дочек, хотят ли они поехать к морю.

– В отпуск, на море, – то ли спросила, то ли мечтательно произнесла Оля.

– Мы будем загорать и плавать, – подхватила Катя, – и целый день гулять.

Девочки соскучились по морю также, как и она. А ведь они уже два года никуда не ездили. В год аварии, разумеется, было не до отпуска. А в прошлом году Светлана ещё не настолько хорошо себя чувствовала, чтобы куда-то выбираться. Ей даже в голову не пришло ехать отдыхать. Максимум на что её хватило – дача родителей. Хотя они и там хорошо провели время. Прогулку в лесу, походы на озеро. У девочек были подружки из соседских детей. А Светлана с удовольствием копалась в саду с цветами. Это успокаивало её. Вызывало умиротворение, а результат глаз радовал. Видимо год назад это было как раз то, что ей было нужно. Она не помнит, чтобы раньше любила возиться в саду, да и дома цветов было мало и в основном неприхотливые. В этом году не хотелось даже ехать на дачу, не говоря уж о том, чтобы возиться с цветами. Хотелось на море. Солнце. Море. Солёный ветер. Необыкновенный запах: смесь моря и цветущий кустарников, деревьев, многочисленных цветов в саду. Жара. Светлана не очень любила жару, но на море жара переносилась куда легче. Хотя однозначно лето Светлана любила больше, чем зиму. Ну, может быть, ещё позднюю весну, когда уже появлялись листья на деревьях, начинало всё цвести. Такая весна была похоже на праздник. Солнца было больше. Хотелось солнца, цветов, праздника жизни.

– Решено, едем на море, – сказала Светлана.

– Здорово, – почти хором сказали девочки.

А потом начались бесконечные вопросы:

– Куда мы поедем?

– А жить будем в отеле?

– А у нас будет свой пляж?

– Там будет песочек? Я не люблю камни.

– Аниматоры будут?

– А детская площадка, где можно поиграть?

– И разные тренажёры нужны

Светлана не успевала отвечать на вопросы, они сыпались один за другим.

– Я пока только спросила ваше желание. Я ещё не подбирала отель. Давайте так, приедем домой, вы скажете всё, что вы хотите: детская площадка, аниматоры, песочек – я всё это запишу и буду искать именно такой отель, договорились?

– Хорошо, – ответила Оля за двоих.

Однако они всё равно продолжали обсуждать отели, море, аниматоров и прочее. Оказалось, что девочки помнят их последний отдых, ещё когда они ездили вместе с папой.

– А помнишь, когда мы ездили с папой, – начала Катя и осеклась. Видимо она забыла, что мама много не помнит.

Мама Светланы рассказывала, как пыталась объяснить девочкам, что из-за аварии их мама многого не помнит. Оля поняла, хоть и не сразу. Вспомнила какой-то фильм, который видела по телевизору. Надо сказать, что фильм был совсем не для детей, но как-то не уследили, и Оля посмотрела довольно взрослый фильм. Каким-то детским чутьём она поняла, что задавать вопросы про фильм не надо. А вот когда бабушка стала говорить об амнезии матери, забыла и спросила, как в том кино, где женщина ничего не помнила и каждый вечер записывала то, что произошло за день на телефон. Бабушка кино не смотрела, поэтому отделалась коротким «Да». Оле этого оказалось достаточно. А вот Катя долго не могла понять, как это мама ничего не помнит. В детской головке не укладывалось, как мама может не помнить её и папу, и какие-то ещё важные, с точки зрения ребёнка вещи. Наверно, она так и не поняла этого. Поэтому с ней пришлось договариваться – не напоминать матери о том, что было раньше. После бабушки сестра пыталась ей объяснить, как это не помнить. Она даже пересказала Кате тот фильм, который не должна была видеть. Катя внимательно выслушала, пожалуй, даже с интересом, однако это не прибавило ей понимания. Поэтому иногда она забывалась и пыталась напомнить матери то, что было раньше. Вот и сейчас, она начала говорить, а потом вспомнила, что мама вряд ли что-то помнит.

Однако Светлана как-то странно, смутно, будто через пелену увидела пляж, море, ту самую гальку, что так не хотела Катя, девочек, значительно младше, чем сейчас и загорелого мужчину. Вся картина была как-то размыта. И если девочек она узнала, потому что их образы были для неё знакомы и узнаваемы. То мужчина… Она поняла, что это муж. Но это было скорее знание, чем узнавание. И даже лицо его она толком не видела. Отдельно длинная густая чёлка. Она хотела взглядом опуститься на глаза. Но почему-то взгляд ушёл в сторону, и она увидела размытые горы в дымке. Затем взгляд снова вернулся к лицу мужчины, но на этот раз она увидела только белозубую улыбку. А потом он отвернулся от неё и пошёл к морю, а впереди бежали девочки.

Никаких чувств и эмоций Светлана не испытала. Если, вспомнив вдруг девочек маленькими, она чуть не расплакалась, комок подступил к горлу. То пытаясь вспомнить мужчину, она не испытывала ничего. Скорее даже ощутила вдруг какой-то холодок в груди. Так бывает, когда зимой в морозный день выходишь из тепла на улицу и не ожидаешь холода. Когда внезапно похолодало. Вчера ещё были комфортные минус десять, а сегодня вдруг с утра минус двадцать пять. Выходишь на улицу и от холода даже дыхание перехватывает. Невольно появляется желание поглубже укутаться шарфом и дышать сквозь него.

Также сейчас было и со Светланой. Захотелось отодвинуться от этого воспоминания, слишком холодным оно было. Странно, а ведь вспоминала лето.

– Что ты хотела, чтобы я вспомнила? – спросила Светлана Катю.

Получив одобрение матери, Катя продолжила:

– Вы тогда с папой жили в одной комнате, а мы в другой, сейчас тоже так будет?

– Вряд ли, скорее мы все втроём будет жить в одной комнате.

– А ещё там пляж был с такими камушками, об которые я всё время ушибала ноги, – добавила Катя и уточнила, – пальчики на ногах. А ещё по ним неудобно ходить, и я падала. Лучше песочек.

– Да, солнышко моё, мне тоже больше нравится песочек, будем искать пляж с песочком.

Удовлетворённая ответом матери, Катя побежала догонять сестру, которая уже убежала вперёд. Светлана тоже прибавила шагу, чтобы не терять девочек из виду.

Дома, как и обещала, она ещё раз с ними обсудила, как они хотят отдыхать и записала их пожелания. У Светланы была знакомая, которая подбирала для неё отдых. Удивительно. Вот мужа она не помнит, а девушку, что на протяжении семи лет отправляла их отдыхать помнит. Более того, даже помнит, что уже семь лет ездит отдыхать через неё.

***

Поручив своей знакомой подобрать отдых для них с девочками, Светлана со спокойной душой расслабилась и даже забыла от этом. И только когда приятельница, которую звали Людмила, а для близких и знакомых – Мила, сказала, что подобрала варианты, можно уже подавать документы на визу, как только определиться со страной, Светлана вдруг задумалась, а где же её загранпаспорт. То, что он у неё был, она знала точно, а вот где он сейчас – она не помнила. Более того, она не знала были ли девочки вписаны в её паспорт или у них были свои паспорта. А вдруг они вписаны в паспорт отца? А в её нет.

Светлану почему-то накрыло волной страха. Когда она сказала Миле, что не помнит, где её паспорт, та успокоила, что времени ещё достаточно – можно сделать новый, хотя лучше найти старый. Светлана обещала перезвонить.

Разговор с Милой происходил днём, когда Светлана была на работе. Поискать паспорт она могла только вечером дома. Мысленно она пыталась вспомнить, куда она могла положить паспорт? Было ли где-то в квартире место для документов, где лежит всё?

Перед глазами стояла дверь в кабинет мужа.

Может быть документы хранятся в его кабинете.

За всё время, что прошло после аварии, Светлана ни разу не заходила в кабинет мужа.

Вообще, странно, что у него был кабинет. Вроде он не писатель и не научный деятель, зачем ему кабинет? Она не помнила. Только точно знала, что девочки туда не ходят, потому что им запретил папа. И сама она всё это время не заходила, потому что даже подойдя к двери чувствовало какое-то непреодолимое чувство уйти от этой комнаты подальше.

Придя вечером домой, накормив девочек ужином и отправив смотреть какие-то детские передачи, она отправилась в кабинет. Она отметила, что старалась отсрочить посещение этой комнаты. Но нужен загранпаспорт, так что…

Войдя в комнату, Светлана подивилась, сколько пыли тут скопилось. «Надо будет убрать здесь все как следует», – подумала она, мысленно поставив галочку – дело на субботу.

Она огляделась – ничего особенного. Она совсем не помнила эту комнату. И теперь рассматривала её, как впервые увиденную. Это была самая маленькая комната в квартире. Письменный стол в одном углу и кожаное кресло за ним, достаточно большое и пафосное. На столе под слоем густой пыли угадывался ноутбук. У противоположной стены книжные шкафы.

Ничего, что говорило бы о том, где документы. Обыскивать всю комнату не было никакого желания.

Стол стоял так, чтобы сидящий за столом мог видеть входящего в комнату. Получалось так, что окно было за спиной сидящего за столом.

«Может быть документы где-нибудь в ящиках стола», – подумала Светлана. Однако подойдя к столу обнаружила, что у него нет привычных ящиков. Это скорее был компьютерный стол. Она сдвинула кресло с места и увидела маленькую тумбочку в углу, которую было не видно за креслом. На тумбе стоял маленький сейф. Верхний ящик тумбы был с замком. Оглянувшись на стол, на котором кроме ноутбука было ещё несколько фотографий дочек, она увидела настольный прибор, в отделение для мелочей которого лежал маленький ключ. Он подошёл для замка ящика. К счастью, именно в этом верхнем запертом ящике и лежали паспорта её и мужа. Его паспорт она отложила сразу. Про себя отметила, что надо будет как-нибудь взять и внимательно изучить и его паспорт, и всё содержимое тумбочки. Сейчас же её куда больше волновало, вписаны ли девочки в паспорт. Оказалось, что да.

Светлана ещё раз оглядела комнату и вышла.

Действие паспорта позволяло ей беспрепятственно ещё ни раз съездить в отпуск. Девочки были в него вписаны.

Единственное что ей надо было сделать – оформить нотариальную копию свидетельства о смерти мужа, чтобы у неё был на руках документ подтверждающий, что она единственный родитель своих девочек.

Насколько это достоверная информация Светлана не знала, но говорили, что необходим документ согласие второго родителя на вывоз детей за границу. Или же нужны какие-либо подтверждающие документы, что второй родитель не против.

Оформив все документы, оплатив путёвки, мысленно Светлана стала готовиться к отпуску, хоть впереди было ещё почти два месяца. В отпуск они улетали в середине июля. Осталось только забрать паспорт с визой. А пока были самые приятные хлопоты – купить новые одёжки к отпуску.

Светлана прибывала в радостном настроении предвкушения отпуска, когда внезапно позвонила Раиса и попросила помочь ещё одной своей подруге.

***

Они опять встретились в том же кафе, где встречались с Верой. Подруга оказалась очень милой женщиной среднего возраста. Оказалось, что она уже на пенсии, а выглядела лет на 48 максимум, оказалось уже 56. Лицо гладкое, морщины только в уголках глаз, как из называют смешинки. Глаза серо-голубые, не светлые как бывают, а глубокого цвета, не насыщенного, а скорее спокойный тёмный цвет. По лицу уже был заметен возраст. Несмотря на отсутствие морщин лицо как бы поплыло вниз. В молодости женщина наверно была очень красивой: с высокими скулами, чётким овалом лица. Сейчас же она была просто миловидной. Её лицо вызывало доверие и располагало к себе. У женщины был сын – её свет в окошке. То, как она рассказывала о нём, сразу выдавало безумную материнскую любовь. Она очень переживала, что сын не встречается с девушками, не заводит романы. Сначала она не очень придавала этому значения, пока работала. А сейчас, выйдя на пенсию, решила, что самое время нянчиться с внуками, сыну уже за тридцать, а он даже не встречается с девушками. Хотя, то, что женщина стала говорить дальше показало, что её любовь безусловная, но вовсе не безумная. Она не собиралась доставать сына, боялась, что невольно станет надоедать нотациями про женитьбу и детей. Она не хотела вмешиваться в его жизнь, готова была принять всё. Просто для себя хотела знать, чтобы понимать: ждать внуков или смириться, что сын будет одиноким. Ей, конечно, было бы очень горько, что их род прервётся, что после её смерти сын останется совсем один, но на то и безусловная материнская любовь, чтобы принять сына таким, какой он есть, с той судьбой, что ему уготована.

Светлана прониклась к женщине. Она дотронулась до руки женщины, собираясь сказать, что обязательно посмотрит, что там с её сыном. Но слова замерли у неё на губах, потому что сразу же пришло видение. Она увидела эту женщину, совсем уже пожилой, действительно нянчащуюся с двумя внуками. С одной стороны, женщина была очень рада, с другой стороны, ей это было уже тяжело физически. Светлана подумала, что над посмотреть, что ж так долго ждать-то пришлось, и увидела, что сын женщины занимается наукой, пишет диссертацию. Светлана ускорила кино и увидела, что сын защитился, но девушек в его жизни действительно нет. Он сам немного страдает от этого. Но душа ни к одной не лежит. А ещё он погружён в науку и пишет докторскую. Блестяще защищает её и его приглашают преподавать за границу. Он уезжает. Однако, там ему не комфортно. Его приглашает на работу какая-то крупная российская корпорация, и через полгода после отъезда, он возвращается в Россию. С ним связываются из университета, где он защищался, и приглашают читать лекции. Вот там-то он и знакомится с девушкой, которая сразу же пришлась ему по душе. Он делает ей предложение на первом же свидании.

Окрик «Светлана» прервал её видение.

Раиса смотрела на неё с нескрываемым любопытством:

– Ты увидела? Да? Увидела?! Я уже третий раз тебя зову, ты не откликаешься

– Да, увидела, – ответила Светлана, и, повернувшись к женщине, продолжила, – у вас будут внуки не переживайте, только это будет ещё не скоро. А до этого у вашего сына есть более важные дела. Он же диссертацию пишет?

– Да, – удивлённо ответила женщин.

Вот все так. Приходят, чтобы попросить увидеть, что их ждёт, и безумно удивляются, когда им говорят, что увидели, и более того, есть подтверждения того, что реально увидели.

– Ему ж нужно защититься. А он уже подумывает о докторской. Так что для него сначала наука. А потом само всё сложится с женой. Не переживайте, что не скоро. Так судьбой переопределено. Лучше позже, да зато хорошую девушку встретит, которую будет любить, а она его. Они будут счастливы. И вы тоже. Будут у вас внуки. Двоих я точно видела.

– Правда, – это был уже не вопрос, скорее женщина обрадовалась и даже засветилась вся изнутри. Светлана подарила ей надежду.

Вдруг Светлана поняла, что смертельно устала. С одной стороны, контакт прошёл легко. С другой стороны, сейчас навалилась жуткая усталость, как будто целый рабочий день отработала. Кстати, Раиса даже не успела представить их друг другу. Начала почему-то с проблемы женщины. А та сидела такая понурая, что Светлана и решила её поддержать и успокоить, потому и дотронулась до руки.

Сейчас же Светлана поняла, что у неё просто нет сил. Ужасно захотелось спать. Может быть потому, что она впервые посмотрела такой большой эпизод жизни, да ещё на скорости.

Излишне не церемонясь, Светлана сказала:

– Извините, но что-то мне стало не хорошо. Я просто смертельно вдруг устала. Вы тут посидите, пообщайтесь, а я пойду. Не обижайтесь на меня, мне реально сейчас лучше отправиться домой.

Не дожидаясь одобрения, Светлана встала и ушла. Возможно, это даже выглядело грубо, но ей было наплевать. Сейчас она мечтала только об одном, срочно добраться до дома и лечь.

***

В следующий раз Светлана увидела Раису, когда та устроила посиделки у себя дома, с гаданиями на картах Таро, обсуждение каких-то магических ритуалов и тому подобное.

Светлану это всё не волновало. Несмотря на то, что она сама обладала даром, она почему-то не верила во всю эту мистику, магию и гадания. Она и свой-то дар считала какой-то ошибкой. В этой ситуации Светлана чувствовала себя как музейный экспонат, который вытащили, на забаву публику. Зачем Светлана вообще согласилась прийти? Может быть потому, что после аварии она помнила только про одну свою подругу – Анну. Теперь её не стало и надо было чем-то, верней, кем-то заполнить пустоту. Нужна была родственная душа, хотя Раиса вряд ли подходила на роль подруги. На работе, конечно же, были коллеги. Но там были скорее приятельские отношения, а не настоящая дружба. Стоило кому-то уволиться, как невольно дружбе наступал конец. Первое время даже устраивались какие-то совместные походы в кино, кафешки, вылазки в театр. Но постепенно они сходили на нет, и дружба вместе с ними. Общение скорее не выходило за рамки офиса. Наверно поэтому Светлана и поддерживала отношения с Раисой. Дружбой их вряд ли можно было назвать, но откуда-то возникло ощущение, что, если вдруг Светлане нужна будет помощь или поплакаться в жилетку – Раиса не откажет. Это больше походило на взаимовыгодные партнёрские отношения, чем на дружбу.

В этот раз Раиса собрала довольно разношёрстная компания: здесь были две девушки с её работы. Одна из них привела с собой подругу. Ещё были знакомые из фитнес-клуба, куда ходила Раиса. Дамы как-то быстро передружились и нашли общий язык. С одной стороны, все эти барышни вовсю гадали и вроде даже верили в гадания. На полном серьёзе обсуждали какие-то магические ритуалы. Светлана не прислушивалась к их обсуждениям и не участвовала в них. Всё происходящее её напрягало, если не сказать коробило. С другой стороны, под всей этой увлечённостью, скажем так, магией, сквозило презрение. Да, вот мы сейчас посидим, погадаем, а потом уйдём и будет рассказывать о том, какие современные дамочки, не зависимо от возраста, глупые. То есть они все принимали живейшее участие в этом балагане только для того, чтобы потом обсуждать с другими знакомыми глупость присутствующих. Подобная неискренность вызывала возмущение. Светлана откровенно не понимала, зачем во всём этом участвовать, если ты не веришь? Зачем изображать заинтересованность? В общем глупость какая-то. Хотя, возможно, они и не притворялись сейчас. Зачем-то им нужна была эта магическая поддержка. А потом, когда они стали бы глумиться над присутствующими, это опять было бы искренне. Вот такие изменчивые женщины: сегодня верят в одно, завтра в другое. Ещё Светлану расстраивало, что она подаётся на этой вечеринке не как человек, а что-то типа главного блюда, оставленного напоследок, как самое вкусное. Светлана уже сто раз пожалела, что согласилась прийти на этот мистический девичник.

Откуда-то кто-то из присутствующих выудил, что сейчас русалья неделя – самое время для гаданий. Кто-то как фокусник вытащил карты Таро. Светлана в очередной раз подумала, вот она-то какое отношение имеет к гаданиям. Она же не гадает. Она ВИДИТ. Не всегда и не у всех. Но то, что она видит – это вполне вероятный вариант развития событий в будущем. Во всяком случае Светлана так считала. Хотя… ведь если задуматься, то Светлана всё время пыталась предотвратить страшные события. Пока что, за одним только исключением, ей это удавалось. А значит, где гарантия, что то, что она видела, это действительно вероятное будущее? С другой стороны, часть того, что видела Светлана, действительно подтверждалась, и только благодаря тому, что люди прикладывали какие-то усилия, будущее менялось.

Пока остальные занимались своей мистической ерундой, в которую сами же не верили, Светлана погрузилась в эти размышления.

А действительно ли ей удавалось предотвратить страшные события? Или ей это только кажется. Ведь избежать смерти Анны не получилось. А может быть смерть – это то, что предопределено и то, с чем она не может бороться. То, что должно произойти и с этим ничего сделать нельзя. Все остальные события, на которые, как она думала, она смогла повлиять, были не про смерть. Они были про не столько значительные вещи. Даже болезнь, даже если она смертельная – это ещё не конец. Может быть Светлана может предупредить только тогда, когда люди ещё будут жить. Поэтому и изменить, сгладить неприятности можно только в том случае, если человек жив. А может быть Светлана совершает страшный грех, когда помогает людям. Может быть у Бога были другие планы на судьбу человека. Может быть он должен был, потерять работу, тяжело заболеть и так далее. Светлана же, предупреждая человека, меняет планы Бога. В результате человек не получит тот урок, что должен был получить.