Читать книгу Лучик надежды - Миранда Дикинсон - Страница 7

«Эти глупые вещи» («Напомни мне о себе»)

Кингс-Санбери нежился в тишине под розовато-золотистым утренним небом, когда Мэтти в понедельник ехала на работу. Она плохо спала ночью, но это не было для нее внове. После переезда в снятый в аренду дом сон постоянно покидал ее. Казалось, стоило ее голове коснуться недавно купленной подушки на временном ложе, как в ее мозге начинали бурлить вопросы, которые она не пускала к себе днем.

«Наверное, в этом проблема», – думала она, пока «уговаривала» Ржавчика катить по петляющим улочкам между погруженными в темноту домами.

Слишком мало утешительного было в ее жизни, чтобы она могла крепко спать. Все в ее доме было новеньким, купленным в спешке. Многое Мэтти оставила там, где прежде собиралась жить, но все это перестало иметь для нее хоть какое-то значение, когда она узнала, что дедушка Джо все же оказался прав. Странно, как мебель, картины и красивые безделицы превращаются всего лишь в вещи, когда жизнь делает крутой поворот. Она прихватила только то, что смогла унести с собой, побросав вещи в черные мусорные мешки, которые расплывались перед ее глазами из-за обильных слез. Большая часть ее мебели до сих пор оставалась на хранении, меньшую она смогла привезти в дом прежде, чем ссора с дедушкой – благодаря Ашеру – перестала иметь хоть какой-либо смысл.

Внутри разлился холод. Ашер. Ей больше не хотелось думать о нем.

То, что она взяла в свое новое жилище, было скорее случайным: шкатулка с драгоценностями, папки для деловой документации, лэптоп и коробка с книгами. Когда Мэтти переезжала, она очень волновалась насчет своих книг, но позже поняла, что вряд ли снова будет читать. У нее даже книжного шкафа не было, и теперь сложенные книги представляли собой импровизированный прикроватный столик. Вид их сплющенных корешков и загнутых страниц, как ни странно, успокаивал Мэтти. Нет, настанет время, и она приведет все в порядок, но не сейчас… потом…

Что бы ни происходило вокруг нее, Мэтти любила это время суток. Душевный трепет от открывания двери ее магазина был сегодня такой же, как и в тот первый день, когда Матильда открыла ее впервые. Она не хотела лишаться этого очарования и гордости. Внутри магазинчика пахло полиролью на основе пчелиного воска, меловой краской, розами, старой кожей и деревом. Это был своеобразный запах, присущий только «Белл Бибопу». Когда день заканчивался, она возвращалась домой, а запах, впитавшийся в одежду, вечно напоминал Матильде о том, как же ей повезло заниматься в жизни тем, что она любит.

В магазинчике стояла тишина, что, признаться, не было странным для понедельника, хотя Мэтти хотелось, чтобы эту тишину разорвали покупатели. Сегодня у Лори был выходной, Джек вряд ли появится, а у Джоанны появилось срочное дело, так что пришлось отменить их традиционный ланч в начале недели. Мэтти огляделась по сторонам. Ее раздражало, что она успела уже все переделать. Сейчас она не нуждалась в свободном времени, ей нельзя было задумываться. Ее мозг весь исстрадался, решая задачи, на которые просто нет ответов.

Когда после полудня маленький медный колокольчик над входной дверью в «Белл Бибоп» объявил о приходе покупателя, Мэтти ничего не оставалось, как подбежать и обнять его. На губах семейного викария появилась изумленная улыбка, но женщина не смутилась.

– Ну и дела! Покупателей, вижу, не густо, – хихикнул священник, глядя на Мэтти, которая со своими объятиями едва не сбила его с ног.

– Извини. – Рассмеявшись, она отступила. – Я просто рада тебя видеть.

– Если бы все прихожане так искренне радовались моему приходу, – сказал викарий. – Но большинство подозревает, что мой визит неспроста.

– А разве это не так?

– Ну, как посмотреть. Как там с чайником? Закипел?

– С молоком и одна ложечка сахара?

– Идеально. Только не говори Ванессе. Считается, что я теперь пью без сахара.

– Т-с-с-с, Фил. Я не уверена, что мне следует поддержать тебя в твоей неискренности. Как-никак ты человек веры.

– Знаю, но Господь знает меня лучше, чем кто-либо другой. – Он устремил взгляд вверх. – Ему ведомо, что я слаб.

Пока Мэтти заваривала чай, Фил разглядывал ее последние приобретения.

– Мне нравится, как ты все здесь устроила, – сказал он, принимая из рук Мэтти кружку с чаем.

– Спасибо, Фил.

– Я серьезно. У тебя есть дар располагать разрозненные предметы так, чтобы они воскрешали дух своего времени. Ванесса, возвращаясь из твоего магазина, только и говорит о том, что видела. Хорошо, что денег у нас не так уж много, а не то, уверяю тебя, она бы скупила здесь все.

Мэтти усадила священника у окна в кресло из экспозиции, выдержанной в стиле сороковых. Эти кресла она отыскала года три назад на блошином рынке. Со временем они нашли свое место не в гостиной дома, который так и не станет домом ее новой семьи, а на самом видном месте в магазине. Ее утешало, что хотя бы часть любимой ею мебели покинула склад. Сердце Мэтти снова екнуло, стоило ей вспомнить о своих вещах в картонных коробках, прозябающих в серых стальных боксах безликого склада на задворках Телфорда. Когда Мэтти отправляла их на хранение, она воображала себе, что они с Ашером распакуют их в своем новом доме. Теперь же ее вещи пылились на складе без дела. Женщина решила, что надо будет выкроить время и перевезти их в ее новое жилище… Как только она почувствует, что готова…

– У меня есть кое-что для тебя…

Улыбка Фила выражала истинное участие, и это тотчас же подняло по тревоге защиту Мэтти.

– Я не был уверен, когда придет подходящее время…

Он замолчал, дожидаясь, что она скажет. Не дождавшись, викарий поднялся и взял в руки картонную коробку, которую оставил на прилавке.

– Вот.

– Что это?

– Коробка, Мэтти.

Женщина покачала головой.

– Что за глупости?

– Справедливое замечание. Ладно. Дело вот в чем… Ты же знаешь, что я навещал Джо в больнице перед самым концом?

Мэтти кивнула. После упоминания имени дедушки у нее перехватило дыхание.

– В последние две недели я бывал у него каждый день. Ему о многом хотелось со мной поговорить, а я был только рад его слушать. Признаюсь, у меня был скрытый мотив: я хотел разговорить его насчет тебя.

– Серьезно? Я не знала.

– Понимаю. Именно потому я говорю сейчас с тобой. Извини, но я не смог заставить его передумать.

– Фил! Не вини себя в этом. Он был не из тех, кто меняет свое решение.

То, что она вслух произнесла это, отнюдь не делало сожаление менее горьким. «Я тоже не меняю…» Мэтти не отрывала взгляда от коробки в руках Фила. Она боялась, что если посмотрит на него, то не сдержится и расплачется.

– В любом случае спасибо, что попытался.

– Он любил тебя, ты знаешь, что бы там ни случилось.

– У него была странная манера проявлять свою любовь… – Мэтти запнулась, ужаснувшись горечи, звучащей в ее голосе. – Извини. В глубине сердца я знаю, что любил, просто он принял решение, и, как я понимаю, любая попытка отступить рассматривалась им как поражение. Дед терпеть не мог признавать, что был неправ. В этом мы друг друга стоим.

– Я говорил ему, что у него мало времени. Нам, в общем, не полагается об этом говорить, но я решил, что Джо должен знать. Я сказал, что он очень пожалеет, если не попрощается с тобой. Думаю, он понял. В последний раз, когда мы виделись, он попросил меня передать это. – Фил погладил рукой коричневую картонную коробку. – Я подождал немного, решил, что тебе надо дать время после похорон… внутренне подготовиться.

– К чему? – Она указала на коробку. – Что там?

– Не знаю, но Джо точно описал мне, где найти эту коробку, а еще настаивал, чтобы я передал ее лично тебе и ничего никому об этом не говорил. Мне пришлось съездить домой и найти эту коробку, пока твоя мама сидела у его постели. Видишь, он даже в самом конце всеми командовал.

– Что я с этим должна делать?

– Джо сказал, что здесь ты найдешь ответы, почему он вел себя так, как вел, и почему это важно. – Фил протянул коробку Мэтти. – Он сказал: «В этом я весь. Мэтти найдет ответы». Лично я понятия не имею, что он хотел этим сказать.

Покачав головой, Матильда оторвала клейкую ленту, которая мешала ей проникнуть вовнутрь. Судя по тому, как легко она разорвалась, коробка стояла в таком виде довольно продолжительное время. Расправив картонные клапаны, женщина заглянула внутрь. Аккуратно, словно солдаты, готовые к смотру, там были сложены тринадцать обтянутых кожей дневников формата А6, датированных периодом с 1944 по 1956 год. Каждая запыленная обложка имела другой цвет, образуя, таким образом, поблекшую радугу. Запахи вернули ее в кабинет дедушки Джо. Сколько воскресений она провела там, разглядывая корешки книг его библиотеки!

– Я не знала, что он вел дневники, – сказала она, беря один из них в руки и ощущая его тяжесть.

Мэтти раскрыла дневник. При виде знакомого мелкого почерка сердце ее сжалось. В семье бытовала шутка, что почерк дедушки Джо лучше всего виден в окуляр микроскопа. В этих небольших дневниках каждая запись представляла собой небольшое сочинение. Все страницы были кропотливо заполнены теснившимися на них словами. Мэтти вспомнились книжные полки в доме на ферме. Каждый доступный дюйм на них был плотно набит книгами. Она подумала о сестре и маме, которым теперь приходится разбирать замысловатые книжные конструкции, созданные дедушкой Джо за многие годы. Она не завидовала им, понимая, что перед ними стояла довольно сложная задача.

– Что он сказал о дневниках?

Фил пожал плечами.

– Я не знал, что в коробке находятся дневники. Он лишь сказал, что содержимое коробки поможет понять его и что ты найдешь здесь ответы. Он не мог быть более конкретен. Извини, я знаю, что это не то примирение, которого ты заслуживаешь, но, возможно, ты найдешь утешение в этих дневниках. Быть может, это станет неким решением всего этого.

Когда Фил ушел, Мэтти открыла коробку и разложила дневники на прилавке от «сандерберда». Перед ней лежали тринадцать лет жизни дедушки Джо, записанные в дневниках с потускневшими, испещренными трещинками кожаными обложками. Тринадцать лет, о которых Мэтти почти ничего не знала.

Она слышала истории, которые повторялись во время каждого семейного обеда и в праздники. Это были идиллические, пронизанные солнечным светом картинки из детства, проведенного в деревне. Даже рассказы, отнесенные к военным годам, пропускались сквозь пахнущий розами фильтр прожитых лет. Кингс-Санбери приютил беженцев, эвакуированных из больших городов. Их поселяли на фермах Шропшира под безопасными небесами. Дедушка Джо рассказывал о летних ярмарках и гонках мальчишек на товарных вагонах, о военных внедорожниках и удивительном обилии еды на фермах из-за живности, так что никаких карточек здесь и в помине не было. Но вот послевоенные годы, а за ними двенадцать месяцев обучения в Лондоне в 1956 году представляли собой ощутимый пробел. Истории дедушки о подростковых годах сводились к одному – «все было хорошо», а потом, когда его просили рассказать что-нибудь еще, он обычно возвращался к своему детству. Мэтти не помнила, чтобы когда-либо спрашивала деда о «пропавших годах». Листая дневники, женщина думала о том, какие же тайны они могли хранить в себе.

Было странно думать о дедушке Джо в то время, когда он еще не был пожилым человеком, но Мэтти помнила, как Ванесса, жена преподобного Фила, сказала после похорон: «Только представь, что твой дед прожил почти всю свою жизнь, когда ни тебя, ни Джоанны еще на свете не было. Его жизнь похожа на айсберг, две трети которого относятся к тому времени, когда вы еще не родились».

Мэтти провела рукой по обложкам дневников.

– Кем же ты был на самом деле, Джо Белл? С какой стати тебе хотеть, чтобы я все это прочла?

В первых двух тетрадях были записи за 1944 и 1945 годы, правда, не ежедневные. Буквы казались большими. Каждая запись могла занимать от двух до трех страниц. Иногда на страницах появлялись детские рисунки. То и дело ей попадались истории, о которых она уже слышала от дедушки Джо. Мэтти пролистала дневники за какой-то час. Слава богу, до конца рабочего дня в «Белл Бибоп» никто не заглянул.

Незадолго до закрытия женщина взяла в руки дневник 1946 года. Пыльная красная кожаная обложка и призрачные золотые цифры, обозначающие год. Раскрыв его посередине, она принялась читать.

Почерк показался ей значительно более зрелым, чем в прежних двух, вот только больше всего места отводилось описанию драк. Кажется, одиннадцатилетний Джозеф Натаниэль Белл больше всего в жизни интересовался тем, как сильнее отдубасить своего приятеля Клайва Адамса во время игры в «моргание» и «каштаны»[20]. Читая дальше, Мэтти обнаружила описания празднований в деревне Ночи костров[21], Адвента[22] и Рождества. Отец Рождества подарил ему деревянную модель истребителя «спитфайр», однако сам Джо был уверен, что старик в красном купил эту игрушку у его собственного отца. Впрочем, он был только рад такому подарку и горд им. А еще дед писал о бесконечных разногласиях с братом Эриком, который был на пятнадцать месяцев младше и постоянно втягивал его в разные неприятности.

Декабрь 1946 года

Мама рассердилась. Эрик погнул ее лучшую форму для выпечки пирогов, когда съезжал на ней со склона Примроуз-Бэнк. Она отправила его спать без ужина, но, когда брат проснулся, он сказал, что это я его подговорил. Теперь моя очередь ложиться спать голодным. У Эрика вид кота, который добрался до сливок. Мама громыхает кастрюлями на кухне, а я планирую свою месть. Эрику следует быть настороже. Я такое не забуду!

Мысль о том, что Джо Белл страдал от несправедливости, как ни странно, немного утешила Мэтти. По крайней мере, он знал, что это такое. Внезапно ей захотелось с кем-то этим поделиться. Обнаружение дневников было слишком важным событием, чтобы держать это в тайне. Дедушка Джо, возможно, и настаивал на том, чтобы все оставалось в секрете, но его рядом с ней не было, а появление дневников было единственным приятным событием, случившимся с ней за долгое время. Решение далось ей с легкостью. Закрыв магазин, она позвонила сестре.

– Мэтти! Ты не представляешь, как я рада тебя слышать! Как дела?

– У меня есть кое-что, что тебе будет небезынтересно увидеть, Джей-Джей. Ты на этой неделе будешь свободна?

– Приедешь сегодня вечером на ужин? Фред на конференции в Манчестере. До завтра он не вернется. Дети будут на седьмом небе от счастья, если ты навестишь нас.

Мэтти почувствовала себя счастливой, когда приехала в чудесный, словно с картинки, коттедж, расположенный в близлежащем Айронбридже. Она соскучилась по племяннику и племяннице, которые явно испытывали те же чувства. По крайней мере, она подверглась нападению и ей пришлось побороться с двумя преисполненными счастья комочками смеха.

– Итан! Ава! Дайте тете перевести дух! – крикнула Джоанна.

Вытерев руки кухонным полотенцем, она поспешила на помощь сестре в выложенную мильтонским кафелем прихожую.

– Извини, дорогая. Утром заскочила мама Фреда и дала им «Харибо»[23]. От всего, кроме «Свинок Перси», у них срывает крышу. Помогите, дети, тете Мэтти!

Наконец высвободившись из детских объятий, Мэтти последовала за ними в просторную кухню. Итан и Ава тут же унеслись прочь, чтобы притащить кучу новых игрушек, которые они хотели показать тете. Джоанна принялась кипятить воду в чайнике, который, как показалось Мэтти, стóит больше, чем большая часть ее вещей, вместе взятых.

– Рада тебя видеть, – улыбнулась Джоанна. – Мы очень соскучились по тебе. Дети как взболтанные бутылки с шипучкой после того, как узнали, что ты приедешь в гости. Как ты?

– Хорошо, куда лучше, чем прежде… Серьезно…

– Ну, расскажи о знаменитой пожилой леди, к которой ты собралась с визитом, – улыбнувшись, произнесла сестра и принялась заливать кипяток в заварник с красными и розовыми сердечками от Эммы Бриджвотер[24]. – Держу пари, она просто великолепна.

– Да. Тебе следует познакомиться с ней, Джей-Джей. Уверена, что она знает много занимательных историй.

– Дедушка был бы на седьмом небе от счастья.

– Да уж. Это еще одна из причин, почему я хочу с ней встретиться, – слегка покраснев, призналась Мэтти.

– Из-за того, что ее воспоминания смогут напомнить о нем?

– Вроде того. Думаешь, это эгоизм?

– Отнюдь. Это общение наверняка пойдет на пользу как тебе, так и твоей новой знакомой. Думаю, ей будет приятно поболтать с тобой о прошлом. К тому же я рада, что ты снова улыбаешься, – сказала Джоанна и прикоснулась к плечу сестры. – Только небесам ведомо, что обеим нам со всем этим делать.

– Ма-ма! Ава не отдает мне Барби «Сияние заката»! – разнесся по кухне истошный крик Итана.

Джоанна криво усмехнулась.

– Мой сын решил, что любит кукол Барби, – пожав плечами, сказала она. – Теперь у нас на диване проводится лондонская неделя высокой моды. Клянусь, он собирается стать очередным Марком Якобсом[25]. Ава! Пожалуйста, верни Барби брату!

Ава появилась в дверном проеме, с собственническим видом сжимая в ручке крикливо одетую куклу.

– Мама! Я играю в королеву пиратов, а Итан носится со своим дурацким миланским променадом.

– Ава Белл-Джоунз! У тебя в сундучке с игрушками предостаточно странных созданий, из которых получится отличная королева пиратов. Верни Барби брату и старайся не ссориться с ним.

Громко выразив свое несогласие, маленькая девочка выпятила нижнюю губку настолько далеко, что она, казалось, вот-вот коснется кончика носа, а потом вернулась в детскую. Одно было ясно: в доме верховодит Джоанна. Мэтти всегда удивляло, как ее сестра справляется со всеми трудностями, возникающими у нее в жизни. По правде говоря, жизнь у сестры сложилась совсем не так, как она хотела. Когда-то Джоанна мечтала путешествовать по миру и перебраться в США. А потом родился Итан, и сестра стала вести себя так, словно единственным ее предназначением было материнство, хотя прежде, насколько помнила Мэтти, она об этом не думала. Фред не хотел, чтобы жена работала, поэтому Джоанна стала домохозяйкой, а по вечерам начала вести блог о стиле жизни, который уже начал приносить деньги. Она была замечательной мамой. Мэтти надеялась, что, если с ней такое случится, она будет в этом похожа на сестру. Джоанна всегда казалась спокойной, готовой достойно отреагировать на непредвиденную ситуацию, но при этом никогда не терялась в бесконечной череде семейной рутины.

– Кто бы мог подумать, что я посвящу себя детишкам, которых хоть на рекламный плакат «Пусть игрушки будут игрушками» помещай? – улыбнулась Джоанна. – К чаю, кстати, я приготовила тушенную с овощами баранину. Надеюсь, ты не против?

– Просто замечательно! В последнее время я, кажется, переела запеканок с говядиной.

– Соседи до сих пор несут еду?

– Да. Конечно, это очень трогательно, но я, признаться, начинаю прятаться, когда звонят в дверь.

– Это же деревня, милая. Люди так отзывчивы, что иногда перебарщивают. Поможешь мне накрыть на стол? Нам надо поспешить, а не то конфликт из-за Барби будет развиваться по нарастающей.

Когда детей выкупали, прочли им сказку на ночь и уложили их в кроватки, сестры Белл уединились в гостиной.

– Как ты живешь вот так изо дня в день? – спросила Мэтти, у которой разыгралась мигрень. И, сжимая виски́, добавила: – Детишки милые, но я от них ужасно устаю.

– Ты бы привыкла. Я рада, что их двое. Несмотря на вечные перебранки, они очень близки. Для меня это важно.

Мэтти внимательно посмотрела на сестру. Услышанное совсем не вязалось с характером Джоанны.

– Все точно в порядке?

– Конечно. Что ты мне хотела показать?

– Фил принес мне картонную коробку, которую ему оставил дедушка Джо.

Она вытащила из сумки стопку небольшого формата дневников и разложила их на кофейном столике.

– Его дневники?

– Я не знала, что дед вел записи. Я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу что-то подобное.

– И он оставил их тебе?

Мэтти кивнула, не сводя внимательного взгляда с лица Джоанны. Последнее, чего ей хотелось, – отдалить от себя сестру.

– Он сказал, что дневники помогут мне лучше понять его.

– А мама с папой знают?

– Пока нет. Я не уверена, что сейчас они воспримут это надлежащим образом.

– Пожалуй, в этом есть смысл… Ну, Мэт…

– С тобой точно все в порядке? Я имею в виду вот… это…

– Ну… я испытала маленький шок при виде его почерка…

– Вижу.

– Только не думай, что я тебе завидую. В последние месяцы мы с ним много разговаривали. Я спросила у дедушки все, что хотела узнать. У меня было достаточно времени, чтобы попрощаться. Тебе же в этом было отказано. Я считаю, что эти дневники – просто здорово. Появился шанс вернуть то, чего лишила тебя глупая ссора между вами. Ты уже что-то успела прочесть?

Мэтти кивнула.

– За 1944 и 1945 годы. Мне показалось, что ты тоже захочешь их прочесть. В дневниках описано военное время. К ним после эвакуации приехал Билл Годфрей и жил у них на ферме. Помнишь, как дедушка о нем рассказывал?

– Помню. Он любил вспоминать о том времени, особенно о Рождестве. «Мы не предупредили Билла, что мама коптит окорок. Когда папа вытащил его из дымохода…

– …бедный парень подумал, что мы зажарили Отца Рождества», – закончила за сестру Мэтти, вспоминая, какой хохот разносился всякий раз, когда дед произносил эту коронную фразу. – Было странно читать все эти истории, записанные по свежим следам, без позднейших украшательств.

Джоанна взглянула на Мэтти. Казалось, что сестра видит ее насквозь. Она всегда была очень проницательна. Мэтти невольно сжалась, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Но что ты при этом ощущаешь?

– Пока, честно говоря, не знаю. Прежде я ничего подобного не читала. Это все внове для меня… Но дневники все равно не в состоянии заменить улыбки, объятий и прощального поцелуя.

Утрата тупым ножом резанула ее по сердцу.

– Конечно, не в состоянии, но, когда все сказано и сделано, именно это, по-моему, имеет истинное значение. – Джоанна осторожно положила дневники обратно на стол и обняла себя за колени. – Мэтти! Я хочу попросить тебя об одолжении, но не знаю, как к этому лучше подойти…

– Просто скажи – и все тут!

– У нас с Фредом далеко не все в порядке.

Признание потрясло Мэтти до глубины души.

– О нет, Джей-Джей!

– Я прежде молчала об этом, потому что не знала, что говорить… Не знала, как вообще завести разговор на эту тему. Мама не в том состоянии, чтобы можно было ей сказать. У тебя свои неприятности… – У нее на глазах выступили слезы. – Мне пришлось за всеми присматривать, стараться, чтобы все окончательно не разладилось.

Сердце ее разрывалось. Мэтти бросилась к сестре и заключила ее в свои объятия.

– Это не твоя ответственность. Ах, Джоанна, мне так жаль.

Они сидели обнявшись, и напряжение от бремени минувших месяцев постепенно ослабевало. Рыдания Джоанны стихли до шепота, чтобы дети случайно не услышали. У Мэтти мелькнула мысль о том, как часто сестра вот так беззвучно рыдала. Она ненавидела себя за то, что в последнее время слишком была поглощена Ашером и ссорой с дедушкой Джо, поэтому не замечала, что происходит вокруг. Джоанна и Фред демонстрировали на людях все признаки семейного счастья: уютный дом, замечательную семью и размеренную жизнь. Не было ли это всего лишь притворством?

– Давно? – наконец спросила Мэтти.

– Да, но последние полгода – сущий ад. – Джоанна отстранилась, и Мэтти впервые увидела правду, которую прочитала в глазах сестры. – Сегодня я решила, что больше не могу позволить детям жить во всем этом. Да и у меня уже не осталось сил. Мы все заслуживаем лучшего. Нам надо съехать отсюда. Денег от блога на некоторое время хватит, но мне нужны и другие источники дохода. Мне неудобно тебя просить, Мэтти… Но, возможно, у тебя в магазине найдется какая-нибудь работа? Я буду делать все что угодно и столько времени, сколько понадобится.

– Да, разумеется, – ответила Мэтти, прежде чем успела подумать о последствиях.

В любом случае она найдет деньги.

– Я договорюсь с Лори. Куда вы переедете?

– Мы снимем жилье. Думаю, так будет лучше. Я бы попросила маму, но боюсь, что она не справится со мной и детьми. Она еще не пришла в себя от пережитого горя. Ей нужно время и свободное пространство.

Мэтти сразу же подумала о снятой ею половине дома. Там были две незанятые спальни, а еще царила такая пустота, что его нельзя было назвать домом.

– Почему бы вам не переехать ко мне?

Глаза Джоанны расширились.

– Мэтти! Я не могу взвалить на тебя еще и детей…

– Ты не взваливаешь, я сама предлагаю. Мне бы хотелось больше времени проводить с Итаном и Авой. В моем новом доме слишком много пустого места. Я не думала об этом, когда арендовала его. Там достаточно места для нас всех.

Позже, лежа под одеялом в гостиной, Мэтти думала, что приняла правильное решение. Дом станет ярче и наполнится жизнью, когда там появятся Джоанна, непоседливые Итан и Ава. В комнатах будет звучать жизнерадостный смех. После этого дом, возможно, станет настоящим домом.