Читать книгу Перейти границу (сборник) - Мири Яникова - Страница 3

1.

Песенку сочинила моя младшая сестричка, в том возрасте, когда даже вундеркинды еще не занимаются стихоплетством сознательно. Четыре строчки пришли к ней сами собой:

У родителей нас было только двое. Третьим был…

Тот, кто был третьим, родителям не принадлежал. Сначала он был моим. Но я так любила свою сестричку, что подарила его ей тоже. Он стал нашей общей тайной.

Общей-то общей… Но насколько она была счастливее меня! Она верила в его существование безоговорочно! Потому что ей о нем рассказала старшая сестра, которая врать не станет. С моей же верой дело обстояло сложнее. Увы, я не была окончательно уверена, то он пришел ко мне раньше, чем я его придумала.

И тем не менее, и мои, и ее надежды были связаны только с ним. Ибо он был лодочником, отвозившим каждого из нас в сказку о нем самом.

Зато я знала, как его зовут. И этой тайной я с сестричкой не поделилась. Сказала, что – нельзя. Это была своего рода компенсация. Между собой мы называли его кодовым именем «волшебник». Наш волшебник. Я интриговала ее, говоря, что его настоящее имя очень часто произносится в нашей квартире, и она его много раз слышала. Она терялась в догадках. И так и не раскрыла эту тайну. Может быть, будь я сговорчивее тогда и поделись с ней, мы не жили бы сейчас на разных континентах… Что поделаешь, не существовало сказки о нас. Была сказка обо мне и сказка о моей сестричке.

Наш волшебник внешне выглядел очаровательным гномиком с бородой, мне это было очевидно, ибо только таким могло быть существо, которое звали…

«Гибакук!»

Моя бабушка, да будет благословенна ее память, восклицала так, взглянув на меня или на сестричку и обнаружив что-либо, к чему она хотела немедленно привлечь внимание наших родителей. Например, свежеразбитую коленку. Или расплетенную косу. Дальнейшее объяснение шло обычными словами, на русском языке.

Было еще несколько чудесных слов, которые не употреблялись во внешнем мире. Например, ласковое обращение к нам – «кэцэлэ». А иногда взрослые полностью переходили на свой таинственный язык – когда обсуждалось что-то, нас не касающееся, в нашем присутствии. Увы, это происходило недостаточно часто для того, чтобы мы успели этот язык ухватить.

Гибакук являлся всякий раз, когда необходимо было навести порядок. Он смазывал волшебным маслом наши незаживающие коленки и заплетал косы. Но он был невидимкой, и разговаривать умел только на неведомом нам таинственном языке. Поэтому мы общались эпистолярным способом. Записки зарывались во дворе под деревом, в дальнем тенистом уголке, чтобы никто не увидел. Летом на даче было проще – он являлся за адресованными ему посланиями в наш сад, но нам так и не удалось ни разу его подкараулить. Хотя мы и составляли с этой целью сложные стратегические планы – подсматривали в окошко с чердака, или долго без движения лежали на земле за кустами малины.

Что мы у него просили? К нашей чести надо сказать, что мы не разменивались на мелочи: мороженое, легко добытые хорошие оценки и прочие пустяки. Мы относились к нему очень серьезно. У нас всегда была только одна просьба: дать хоть глазком взглянуть на свою собственную сказку. Понятно, что для этого надо было совершить путешествие в сказочную страну. Как в книжках. Мы обещали ему, что не испугаемся и потом никому-никому не расскажем. Все было попусту.

И только однажды пришла, наконец, ответная записка. В ней давалось обещание исполнить наше желание, но… не раньше, чем мы станем взрослыми! И ставилось условие: не перестать верить в него, когда повзрослеем. Вот и все. И тогда в один прекрасный день он придет за нами и – добро пожаловать в сказку…

Мы прочитали, вздохнули и решили, раз нет другого выхода, набраться терпения. Надо сказать, что мне-то оставалось ждать не так уж долго. Ведь у меня уже был вполне взрослый почерк, который не стоило особого труда стилизовать под «волшебный», отличавшийся только тем, что буквы были написаны цветными карандашами, каждая своим цветом…

2.

К тому времени, когда у нас с сестричкой появился «наш волшебник», мне уже кое-что было известно. Существование другого мира, в котором я не буду чужой всем, кроме своей семьи и нескольких подружек, не было для меня тайной, о чем не ведали даже мои родители. Когда мне было девять лет, я узнала о том, что мой настоящий дом находится совсем не там, где я живу.

Далеко не все умеют сдерживать свою радость, чувство облегчения и торжества после целой недели сильнейшего беспокойства и напряженного вслушивания в треск радиоприемника. В июне 1967 года моя бабушка, уведя меня в комнату и убедившись в том, что нас никто не видит и не слышит и взяв с меня слово, что я не расскажу родителям о нашем разговоре, поведала мне удивительную вещь. Где-то за морями существует (не в сказке, а на самом деле!) крошечная страна, на которую неделю назад обрушились с трех сторон полчища врагов, и соотношение солдат было сто к одному в пользу этих полчищ. Но армия этой страны, наделенная сказочной силой, не имея ни единого шанса на победу, разбила их сокрушительным ударом.

Услышанная мною поэма была чудесной, но главная весть ждала меня впереди: эта маленькая страна, совершившая чудо, была моим настоящим домом!

Я не могу вспомнить, что я чувствовала и как себя вела в тот день. Бабушка попросила меня молчать, и я молчала. Была ли я благодарна ей за подаренную сказку, – ибо мне тут же было разъяснено, что попасть туда я не смогу, и страна в связи с этим приобрела статус сказочной? Я гордилась принадлежностью к племени героев. Отныне меня не мог обидеть ни один антисемит. Прежде, когда меня мальчишки обзывали жидовкой, я не реагировала никак, потому что не знала, что это такое. Но с этого дня в ответ на подобное «оскорбление» я просто задирала нос!

Через некоторое время я сделала для своей сестрички то, что было сделано в тот июньский день бабушкой для меня: я подарила ей надежду. Я не рассказала ей про маленькую героическую страну, потому что дала обещание молчать. Я сообщила ей только самую общую информацию: сказочные события, подобные описанным в книжках, происходят на самом деле, но не там, где мы живем, а в дальних странах. И еще одно важное сведение, возможно, наиважнейшее для меня самой: мы с ней имеем отношение к одной из таких сказочных стран. То есть, с нами, в принципе, вполне могут произойти сказочные события…