Читать книгу Взгляд Ангела, или По следам жениха - Мирослава Дорофеева - Страница 3

Первый выходной после рабочей недели. Я могу позволить себе сидеть в парке на лавочке и обдумать все, как я устроилась в этом городке. Выбираю эту лавочку для посиделок, даю себе слово: «Я буду приходить сюда всегда, когда у меня будут появляться выходные, хотя бы на два часа». Я подняла прутик и стала чертить ровные буковки, из которых сложилось мое имя Ярослава.

Могли ли родители назвать свою дочь таким именем, я сейчас не могла, вспомнить, в метриках было написано Ханова Ярослава Геннадьевна. Моя память выдавала, картинки детства, связанные с интернатом. Я напрягала память, всплывал военный городок. Из истории рассказанной мне бабушкой, которая была очень старенькой, и государство ей не смогло доверить опеку, я знала, что была дочерью военных, которые погибли, когда мне исполнилось пять лет. Смышлёный кудрявый – ангелочек появился в интернате, где было много военных ангелочков, точнее детей – родители которых в той или иной мере имели отношение к системе управления или военной службе. Дети были общительные и дружелюбные, вместо длинного имени Ярослава – меня называли «Лава», сократив до минимума, а позже кривляли имя на разные лады, так и стала отзываться на Лавку.

– Лавка, смотри, это я тебе принес, – сжимая в кулаке, Олежка протянул две звездочки с погон моряков.

Маленькая девочка в свои пять лет еще не научилась дорожить подарками, но звёздочки перекачивали в ее маленькую ладошку, она в восторге подняла глаза на двенадцатилетнего мальчишку, с которым уже успела познакомиться и понять, что мальчишка к ней относиться по-особому. Олежка жил в интернате, иногда его забирал друг отец, когда он возвращался, очень гордился подарками, которые мог раздавать ребятне, особенные из них доставались Ярославе. Она складывала их в маленький мешочек сшитый нянечкой из цветного велюра и научилась называть – это сокровищем.

Первое горе, горькие слезы потери меня накрыли, когда уехал Олежка, мне исполнилось восемь лет, я привыкла знать, что он рядом, что он есть и вдруг в наше отделение первоклашек он не пришел. Терпеливо ждала до вечера, а вечером пряча слезы в глазах, спросила у нянечки.

– И почему Олег не приходит?

– Лавка, а я вижу, ты расстроилась? В жизни так бывает, когда-то мы осознаем, что потеряли тех, кому доверяли. – Нина Леонидовна всегда разговаривала с детьми по-умному, рассудительно. – Его отца перевели в другой регион, Олега забрали.

Слова не понятные, но утрата значимая. Позже пережив горечь потери, научилась доставать из мешочка звездочки и пересчитывать их. Звездочек было двадцать, все они были с погон разной величины. Как давно это было? Лет пятнадцать назад, а сейчас вспомнила, что мешочек со звездочками стал чем-то вроде талисмана.

Мне было четырнадцать лет, я не хотела выглядеть по-другому. Я хотела быть как все, одинаковой, заплетала кудряшки в косу, чтобы на фоне других девочек не выделяться красивыми, русого цвета кудрями. Нас одевали в одинаковые вещи, я знала, что конец мая совсем скоро, а это означает конец жизни в интернате. Свой выбор я уже сделала, закончив девять классов, я пойду в художественное училище и вместе с профессией получу аттестат о полном среднем образовании, и наступит время совершеннолетия, и еще много чего произойдет.

Интернат устроил яркий праздник, провожая выпускников, которые решили идти в училище после девятого класса, смешав их с учениками, которые закончили одиннадцать классов. Разница в годах стерлась и те, и другие объединились в единых выпускников одного года, которым дорогу в жизнь прокладывает военкомат. В спортивном зале на стены развешали разноцветные плакаты. Поставили у одной стены три огромных стола, уставили пирожными и тортами. Средние классы составили праздничный концерт с вечерней дискотекой. Я, не раздумывая расплела косу чисто вымытых кудрей, которые рассыпались ниже талии. Шумной компанией с одноклассниками весело кружили по залу, в разгар самого веселья почему-то загрустила. Отошла тихонько в сторону и прижалась к стене. Я умела быть незаметной, когда сама этого хотела. Кто-то прикоснулся к плечу, убирая прядь упавших кудрей. Вздрогнула, осознавая, что ощущение новое, необычное. Слегка откинула голову назад, встретилась глазами с синевой Олежкиных глаз. Приоткрыла губы для слов, но они застряли в горле.

– Лавка ты стала совсем взрослой, – Олег не волновался, он был рад, что смог в этот день быть в этом городке и увидеть меня, он искрился счастьем.

– Я думала, что никогда тебя больше не увижу, – я прошептала одними губами.

– Вальс звучит, идем, будим танцевать, – тихо прошептал Олег.

Потянул за руку в центр зала, где уже несколько пар кружились под первые аккорды вальса. Повел умело, ловко, увлекая в звуки мелодии. Танцующие отступили, уступая место, стали обращать внимание на море кудрей, которые создали ореол загадки. Многие залюбовались, узнав в девушке Ярославу, и удивлённо разглядывали высокого парня. Музыка закончилась, а мы продолжали кружиться, глядя в глаза друг другу. Смекалистый диск жокей перемотал кассету на начало, и пара попала в такт, будто музыку вовсе не выключали. Мне кажется, вальс тот был бесконечным.

Я не могла вспомнить, как я оказалась возле стены, почему все удивленно смотрят на меня, а главное где Олег? Неужели это мое воображение сыграло со мной злую шутку. Со всех ног я помчалась в свою комнату, которую мы занимали вшестером, кинулась к столу, где в мешочке лежали мои звездочки. И вдруг сообразила, что держу что-то, зажимая в кулаке, там нагревалась моей энергией звёздочка. Я беспомощно опустилась на стул, это был не сон. Олег был, мы танцевали, но почему он ушел, почему ничего не сказал, где он? Слезы горячей волной захлестнули сознание. Большая звездочка упала на стол, реальное свидетельство присутствия Олега в моей жизни, и еще одно свидетельство, я не сошла с ума.

Позже убедилась в народной мудрости: «Время лечит». Я устроилась в общежитие, которое мне выделяло государство, окунулась с головой в программу обучения. Обзавелась новыми знакомыми, будущими Пикассо и Сальвадором, а самое главное я встретила подругу. Настоящую, с ней дружбу несу, через годы.

Училище организовывало разные вечера, на одном из этих вечеров появилась Маша. Она зашла с подругой развлечься, как выразилась позже. Ирка была моей однокурсницей, но ленивой, я помогала ей выполнять многие домашние задания. Мне государство платило деньги за отсутствие родителей, но этих мизерных копеек не хватало на приличные вещи, тем более, ведь надо что-то кушать ежедневно. Сейчас не могу вспомнить, почему Маша из толпы выбрала меня? Она забыла о развлечении, разделила со мной уютный диванчик в холле училища на первом этаже. Я почему-то стала откровенной, хотя раньше подобного не позволяла себе. До позднего вечера задавала и отвечала на вопросы. Когда мы прощались, я почувствовала себя счастливой. Осознала, что рядом с Машей я не чувствую одиночества, которым жила долгие годы.

Больше мою юность не сотрясали потрясающие события. Я прожила яркие студенческие годы. Окончив училище поступила на факультет журналистики, причем на второй курс, меня взяли без вопросов с рекомендацией, все того же военкомата и красного диплома. Мое существо заполнила подруга Маша. Она имела материальные блага с рождения. Она была дочерью министерских работников в третьем поколении. Прабабушка и прадедушка, дедушка и бабушка, а теперь сами отец и мать были у нее министрами только в разных отраслях. Маша имела культурное воспитание и тонкое чувство юмора, она легко лавировала между людьми, объединяя в одну компанию.

Внешне Маша была моей противоположностью, свою красоту я называла «Белой», ее красота была «Черной». Мои большие глаза становились лучистыми, когда я прикасалась к ним тушью, а ее глаза становились огромными с тушью и лучились без туши. Мои кудрявые волосы морем кудрей закрывали спину, были светло русого цвета. Ее черные прямые, хорошо ухоженные волосы, едва прикрывали лопатки, но являли миру образец ухоженности. Моя фигурка хорошо сложена и грудь третьего размера не вульгарна, а роскошна. Ее фигура шикарна и рост с десятью сантиметрами счастья, которых мне всегда не хватает, завершал строение красивой фигуры. Самой важной чертой ее внешности могу отметить лицо, оно было живым, в полном смысле этого слова. Если бы Маша попала в школу разведчиков, не одна тренировка, ни один высокоразвитый специалист не мог бы научить ее скрывать чувства и эмоции, которое были всегда на ее изумительном лице.

Сидя на этой лавочке, я могу вспомнить прошлое, с появлением Маши в моей жизни, я переоценила ценности и забыла боль потерь, связанных с Олегом. К звездочкам в мешочке отношусь как к талисману и до сих пор имею привычку перебирать их, любуясь матовым блеском. Иногда я думаю, что жизнь моя могла пойти по другому сценарию, менее благополучному. Я могла загнать себя в тупик мыслями об Олеге, возвеличив его в божество. Детская любовь самая сильная, тем более на фоне моего одиночества, я с пяти лет жила ночами думая о нем. Он стал частью меня самой. До появления Маши в моей жизни, я с Олегом беседовала в мыслях. Сегодня я могу смеяться над своим детским и юношеским фанатизмом.

Была еще одна встреча с Олегом случайность или закономерность каких-то сил природы, сейчас трудно ответить. Ну, посудите сами, я отличница, комсомолка, спортсменка, учусь на третьем курсе Журфака. Приезжаю на ВДНХ с желанием написать очерк о достижениях в технике. С любопытством разглядываю какие-то проволочки и детали, большие и маленькие собранные аппаратики. Внимательно вчитываюсь в руководство прикрепленные к каждой подставочке возле образцов творения рук человека. Соответственно восхищаюсь, глаза сияют и в какой-то момент, я понимаю, что за мной наблюдают. В невероятное, я поверила после вальса на выпускном в интернате. Я ни разу не задавала себе вопроса, произошло ли со мной не объяснимое, точнее не анализировала, что было в реальности. Мне казалось, я ни разу не теряла нить реальности из рук, а там, в павильоне, ощутила взгляд неведомого. Я была уверена, время тянется, как резиновый жгут, его давление, я чувствовала на каждой клеточке своего тела.

Я вертела головой из стороны в сторону, надеясь увидеть источник моего дискомфорта. В какой-то момент я поняла, волна моего раздражения отхлынула. Не произвольно вырвался вздох облегчения, но страх не прошёл. Анализировать ситуацию что произошло, времени не оказалось. Я развернулась на девяносто градусов и уткнулась в препятствие, которое оказалось торсом, который принадлежит мужчине, сомнение улетучилось, как только я сделала первый вдох. Мои легкие наполнились ароматом туалетной воды «Интерект». Владелец «Интеректа» подхватил меня рукой за талию, так как я, сделав толчок в его грудь, по инерции стала отступать назад, закидывая голову вверх. Я встретила синие глаза, и ошарашенно пронеслось в сознание его имя, Олег.

– Лавка, рад увидеть тебя, – слова его звучали весело, мое сознание бастовало, не те слова, не то место, все не так. Что со мной происходит? – Пойдем, – Олег взял меня за руку и увлек к выходу из павильона.

Я не сопротивлялась, мы маневрировали в толпе, прошли стеклянные двери, на ступеньках он почему-то подхватил меня на руки и молнией сбежал вниз. Поставил на тротуар, и быстрым шагом мы мчались. Я не чувствовала, как наступаю за землю, не выпуская моей руки, мы дошли до тенистой аллеи, где было тихо и безлюдно. Сколько шагов мы сделали в сторону, я смогла сосчитать потом. Его пиджак оказался расстеленным под пышным кустом, я в его объятиях. Сначала на коленях усыпанная горячими поцелуями, потом прижатая к зеленной траве его телом, зажмурилась, застонала, тело мое напряглось струной, во мне бастовала девственница. В какой миг я оказалась одна под кустом, я не поняла, села подтянула под себя ноги. Ошарашено огляделась по сторонам, что я делаю одна в кустах, где Олег? Был ли вообще, он, или я сошла с ума?

Во мне закипела злость, щеки вспыхнули огнем. Да, что он себе позволяет? Да как так он может поступать со мной? Я с трудом вспоминаю, как добралась в свою уютную комнатку в общежитии. Уселась на диванчик и тупо уставилась в пол, я не помню, как рядом оказалась Маша, я заливалась слезами. Рассказала ей о том, что есть он, Олег, который просто издевается надо мной. Маша не умела утешать, она гладила меня по волосам и слушала. Силы мои иссякли, я расслабилась, рыдание затихло.

– Хочешь, мы с тобой напьемся, хочешь, устрою праздник? Будет море шампанского и гора мороженого, хочешь? – предложила Маша, встряхнув меня за плечи.

Я слабо выразила согласие, побрела к умывальнику. Привела себя в более или менее, божеский вид. Маша вернулась быстро с двумя пакетами и тремя бутылками под мышкой. Составила все на столик и скомандовала.

– Гуляем! – восторженно сообщила Маша, размахивая руками в разные стороны.

Дальше или больше Маша сделать ничего не могла, только принести все для пира. Я принялась нарезать деликатесы и строить горки в тарелочках. Последние следы горечи рассеялись вместе с заполнением стола. Я ведь себе не могла подобного позволить из-за стеснения в денежных средствах, так баловать меня могла только подруга.

– Никогда не экономь на мне! – улыбаясь, Маша вытеснила из моего сознания песочные барьеры, которые я выстраивала, скромничая. – Чтобы решить любую проблему о ней нужно поговорить, хочешь? – Маша красивыми длинными пальцами, слегка щелкнула по фужеру, наполненному шампанским. – Под это дело, – проговорила Маша, хитро прищурив глазки.

– Да, скорее всего, хочу, – я залюбовалась тонко нарезанным сервелатом и принялась рассказывать о детстве, об интернате, о выпускном вечере и вальсе, о мешочке с сокровищем, который вытащила из шкафа, и гордо демонстрировала звездочки, объясняя, что теперь это мой талисман.

– Ярка, у тебя с этими звездочками связана потеря жениха, слезы, вздохи, а ты зовешь их талисманами? Ну и тараканы у тебя в голове, – Маша расхохоталась.

Я заразилась ее весельем, и мы продолжали смеяться, я над собственной глупостью, а Маша над серьезностью, с которой я еще час назад страдала.

– Да сколько в мире этих синих глаз. Да сколько разных Олегов. Все забудь, мы найдем тебе жениха, и ты будешь о нем вздыхать, если тебе этого хочется, – серьёзно глядя мне в глаза сказала Маша.

– А я скажу тебе, Маша я люблю тебя, и обещаю не страдать и не жалеть себя. Я буду жить, ни думая о том, что придумывала себе сама.

Я закончила учиться, получила диплом, все же красный, журналиста с квалификацией «телерепортёр». О том, что я собралась ехать на север Маша узнала первой, а собственно и знать было больше не кому. Когда я училась на последнем курсе, я прочитала в газете об огромных зарплатах, о красавице тайге, о возможностях и перспективах. Раздумывать было не о чем, на большой земле, такой как огромные города, начинать очень трудно, сделать карьеру практически невозможно, затопчут, уже созревшие «Акулы пера». Маша сама мне помогала собраться, подарила много подарков очень нужных и дорогих вещей. Сложила в красивую сумку, которую мы вместе выбирали в огромном магазине. Проводила на вокзал, усадила в купе, в котором мне предстало ехать четверо суток до Тюмени, а там пересадка и конечная остановка Нижний – Вартовск.

Мы с Машей не прощались, просто разъехались в разные города, точнее уехала я, чтобы окунуться в новую жизнь. Мы пообещали звонить друг другу. Маша мне подарила сотовый телефон, единственным входящим абонентам была она. Сидя на лавочке в городке на Севере, я заглянула в сумочку и улыбнулась телефону. В душе понимая, что эта улыбка предназначена моей подруге.