Читать книгу Симфония до-мажор. Роман - Мирраслава Тихоновская - Страница 8

Уже на расстоянии где-то в полкилометра из-за высокой ограды Зелёного театра были слышны раскаты мощных звуков настраиваемой аппаратуры. Как и всё местное пацаньё, друзья поднялись на склон высокого холма, в полукружье которого располагался театр, откуда хорошо видны окрестности, чтобы выигрышно расположиться напротив огромных, в человеческий рост, усилителей. Зрители занимали места, фанаты группы, следующие по пятам за музыкантами, толпились у сцены.

От взревевших динамиков первые ряды, всегда занимаемые номенклатурой, руководством города и горкомовскими работниками, как ветром сдуло. Кто-то поднялся подальше наверх, кое-кто, решив пожалеть свои барабанные перепонки, ушёл совсем.

– Никакая это не музыка, а просто кошмар какой-то!

– Да нет, это такая особая пытка. Безобразие!

– От этой какофонии у меня давление подскочило.

– Это нужно запретить, пока все не стали дебилами, – обменивались мнениями партийные дамы.

Освободившиеся места тут же заняли новообращённые фанаты, устремившиеся с дальних рядов. Ударные волны сшибали с ног оцепление из молодых тщедушных солдатиков.

Арсенал группы, включающий ритм- и соло-гитары, секцию ударных, усиленных двойной бочкой, пропущенных через огромные динамики, создавал уровень звуковой мощности, по децибелам равный кузнечно-прессовому стану. Энергичными ударами кувалды молотобоец создавал низкие, проникающего действия басовые ритмы, кузнец дубасил молотом по наковальне, задавая быстрый темп. Стоял звон стали, скрежет жести, грохот чугунных отливок, чистое звучание электрогитар, и среди этого шквала звуков – высокий, на пределе возможностей голос вокалиста. Звуки переплавлялись в могучий жаркий поток и перековывались в новую полифонию необычайной силы.

Никогда раньше ребятам не приходилось слушать вживую тяжёлый металл. Музыка в записи, которую им иногда удавалось послушать, как кипячёная вода, лишённая живительной силы, не задевала так за душу, как этот сумасшедший драйв.

В раскалённом сплаве металла слышался раскатистый гром литавр, перезвон колоколов Новгородского Веча, сполохи набата, извещающего о набегах врагов, лязг мечей древнерусских сражений и победные фанфары военных оркестров. Многоголосое звучание объединило в себе таинство и мощь великих творений праотцов: Баха, Бетховена, Вагнера, Чайковского, Шостаковича, Рахманинова и Прокофьева вместе с Хачатуряном.

Эффект присутствия, новизна ощущений, слияние в бушующем потоке звуков, богатство фона вместе с бешеным ритмом потрясали неискушённую публику.

В состоянии исступления бились артисты, доводя зрителей до экстаза. В диком ритме колотились сердца, готовые вырваться из груди. Зловещие низкие частоты басов, глубоко проникая в нутро, хватая за душу, тянули её на свет божий. Публика, доведённая до точки кипения, выражала свои необузданные чувства неистовым свистом и криком. Забравшись на сиденья, прыгая с поднятыми вверх руками, раскачиваясь в такт вместе с музыкантами, зрители отзывалась на гармонию ритма и звука шквалом эмоций.

Круговорот живой энергии, многократно умноженный, достигнув критической массы, вызвал цепную реакцию. Эмоциональный взрыв, вырываясь из глубин существа, выплёскивался, брызжа расплавленной магмой, выжигая всё ложное, отжившее, разрушая старые представления и убеждения. Это было очищение огнём. В мартеновской печи варилась булатная сталь. Из этой переплавленной податливой горячей массы кузнецы нового мира, взмокшие от ста потов, не давая ей остыть, отливали и ковали поколение новых людей.

Быстро темнело, концерт продолжался. По рядам стали вспыхивать огоньки зажигалок. Казалось, что каждая душа обнажила свой свет, чтобы стать видимой для других. Возникла новая общность людей, связанных невидимыми нитями, братство родственных душ, раскольников, объединённых в новую тайную секту разбуженных громом, прошедших через алхимическое преображение настоящего искусства.

Они больше не могли быть прежними.

Это был вечер, когда на вспаханное поле щедро засевали семена, которые уже скоро, в годы перестройки взойдут дружными всходами на ниве тяжёлого рока.

Взбудораженные мощным саундом, ребята чувствовали себя опустошёнными. Внутри, не умолкая, дрожали струны.