Читать книгу Следы на песке - Мишель Бюсси - Страница 12

Вторая эпоха
1964
Кровь предателя
9
Памятная церемония

Оглавление

Июнь 1964

«Шератон-Сити-Центр», Вашингтон


Самый большой зал «Шератон-Сити-Центра» был заполнен до отказа. С потолка свисали звездно-полосатые флаги. Оскар Арлингтон пересчитывал их, надеясь, что это занятие придает ему задумчивый, сосредоточенный вид.

Подсчет знамен займет некоторое время – сказать, что здесь их много, значит ничего не сказать.

Интересно, кто-нибудь удосужился сосчитать все флаги, вывешенные в Вашингтоне в обычный день? Число наверняка поражает воображение. Почему Америке так сильно хочется самоутверждаться, особенно после убийства Джона Кеннеди? На каждой крыше полотнище, совсем как в банановой республике после государственного переворота.

Считать Оскар бросил, но взгляд не опустил – на людей смотреть не хотелось. Ему было неуютно в глубоком кресле, обитом зеленой кожей, на виду у полутысячи ветеранов Высадки, которые по тем или иным причинам не смогли поехать в Нормандию. Он знал, что через несколько минут, во время награждения, почувствует себя еще хуже. Оскар пришел, чтобы получить медаль. Какую? Он не знал и знать не хотел. Медаль за то, что служил народу.

Спасибо, мама…

Арлингтон наклонился к соседу. Несмотря на молодость, на мундире у того сверкало штук шесть наград. Наверное, и ему повесят на грудь одну из таких вот красивых побрякушек. Они очень нравятся девушкам, а военные на редкость изобретательны по части всяческих цацек.

Мой геройский сосед собрал не всю коллекцию, подумал Оскар, иначе не находился бы здесь. Слава выжившим! Вам обещали персональную медаль, если будете выполнять приказы и, не дрогнув, побежите на приступ. Чего разнюнились, выжившие? Долго ждали? Двадцать лет? Ликуйте, час вашей славы настал! Не стоит расстраиваться, парни, выиграли все. Даже меня решили отметить. Даже я сорву джекпот! Снимаю шляпу, мама. Интересно, какими глазами будут смотреть на меня присутствующие, когда я поднимусь на сцену за медалью, а, мамуля? Кое-кто из пятисот героев в курсе моей истории, один или двое знают, что мои кости сейчас должны лежать в песках Нормандии, и не откажут себе в удовольствии распустить языки. Веселятся втихаря, глядя, как я сижу тут, надуваю щеки, изображая героя. Какого черта матери пришла в голову идея с награждением? Мне двадцать лет не было дела до кретинов в форме цвета хаки. Да, я поступил как последний негодяй, и мне было все равно: я знал, что больше никогда не увижу парней из отряда, потому что мы живем в разных мирах. Но я не учел одного – маму с ее гениальными идеями. «Иди и получи свою медаль, сын мой!» Сколько пафоса, мама. Ты, может, и не подозреваешь, какой гад твой сын, но не можешь не сознавать, что он совсем не герой. Ты держала меня в коконе, я остался личинкой и увял в твоей тени. Конечно, все могло быть еще хуже, захоти мамочка послать меня в Нормандию, по местам боевой славы, так сказать. Оргкомитет собрал целый автобус бывших рейнджеров и отправил ветеранов в Пуэнт-Гийом, на открытие мемориальной доски с именами павших. Моего там не будет! Черт, черт, черт, я ни за что не приму эту награду. Сколько их, знающих правду? Десять человек, двадцать, пятьдесят, еще больше? Вряд ли я единственный дезертир в славном собрании. Ау, уклонисты, вставайте!

– Оскар Арлингтон, – звучным голосом произнес генерал с седыми висками.

Оскар медленно поднялся. Он так и смотрел в потолок на звездно-полосатые флаги.

Они смеются, все надо мной смеются. И всем все известно.

Понимающая улыбка генерала окончательно лишила Оскара самообладания. Он узнал этого человека, хотя имени его не вспомнил, – генерал был частым гостем на обедах, которые устраивала Эмилия Арлингтон. Бриллианты уродливой генеральской жены сверкали ярче наград мужа, которого она все время перебивала. Как мог подкаблучник сделать карьеру в армии?

– Оскар, Оскар…

Он наконец взглянул на зависшую в пустоте руку в перчатке и пожал ее.

– Поздравляю, Оскар.

Хорошо хоть не добавил: «Мать будет тобой гордиться».


Несколько часов спустя медаль красовалась на шее Оскара, а шампанское готовилось ударить в голову. Он знал, что уже выпил лишнего, но и не думал останавливаться.

Я должен был погибнуть в Нормандии, так зачем лишать себя удовольствий? Напьюсь – и будет проще свести счеты. Чем я владею заслуженно из того, что имею? Медаль краденая, она меня душит. Деньги, дом, «плимут», пластинки Чака Берри… все это мне подарили. Спасибо, мама! Ничего этого я не заслужил. Как обстоят дела с женщинами? Внесем успокоение в души угнетенного человечества: деньги и крутая тачка делу не помогают. Можно водить «плимут» и оставаться сорокалетним девственником. Да-да, мамочка, а ты не знала? Кстати, я забыл включить маму в список имущества. Но я и ее не достоин.

Оскар бросил взгляд на отставных военных, толпившихся у столов с закусками: они предавались воспоминаниям и громко хохотали. В нынешнем собрании смешались все классы американского общества, все расы и вероисповедания, их объединил великий идеал и возвышенные воспоминания.

Армия Свободы!

Все американцы, даже дебилы-уголовники и тупые фермеры, проявили беспримерное мужество. Все – кроме него. Паршивая овца армии освободителей. Ни на что не годный слабак. Черт, какая же она тяжелая, это сволочная медаль.

Оскар выпил еще, и пол вдруг ушел у него из-под ног. Он сделал отчаянную попытку уцепиться за скатерть, но только стащил ее на пол вместе с дюжиной бокалов и двумя блюдами птифуров – к счастью, почти пустыми.

В зале стало тихо. Люди оборачивались. Генерал подошел к Оскару и шепнул ему на ухо:

– Арлингтон, старина, вы слишком много выпили. Пусть вас отвезут домой, подумайте о матушке…

Придурок! – вскипел Оскар.

– Я не Арлингтон! – завопил он. – Я номер четыре! Слышите? Я – четвертый! Живой мертвец!

Генерал и его верный адъютант практически силой вывели Оскара в сад и усадили у фонтана.

– Подышите воздухом, дружище, – сказал генерал, смочил платок и вытер с рукава слюну сенаторского сынка. – Подышите и придите в себя! Вы теперь герой Америки. С сегодняшнего вечера вы обручены этой медалью. У вас есть долг перед родиной, понимаете? Взбодритесь!

Оскар сорвал с шеи медаль и швырнул в фонтан.

– Я ходячий мертвец, генерал. Номер четыре – живой мертвец.

Генерал пожал плечами и бросил помощнику:

– Вот ведь жалость. Такое оскорбление для его матушки. Проследите за ним, только аккуратно. Не хочу, чтобы он в таком состоянии сел за руль.

Адъютант обернулся и не обнаружил порученного его заботам героя. Нет, в фонтан тот не упал: на другом конце аллеи сорвался с места «плимут» бутылочно-зеленого цвета, каким-то чудом не задев официальные лимузины с флажками у лобового стекла.

Следы на песке

Подняться наверх