Читать книгу Горящая тень - Мишель Пейвер - Страница 6

Иногда Пирре кажется, будто мать никогда не спит. Если Верховная жрица не приносит жертвы и не отдает распоряжения рядовым жрецам, она слушает голос Богини. Лампа в покоях Яссассары сияет и днем и ночью, будто всевидящее око.

Чтобы сбежать, надо действовать быстро и не упустить подвернувшийся шанс. Пирра это понимает, как никто другой. Но дело с самого начала не заладилось.

Со стены должна свисать веревочная лестница. Вчера она была на месте. Пирра своими глазами видела, как по ней лез раб: пришло время приводить в надлежащий вид фасад Дома Богини. Но сегодня Пирру встречают только сидящая на стене ворона и отвесный спуск высотой локтей в тридцать.

С Главного двора слабо доносятся запахи можжевелового дыма и жарящейся меч-рыбы. Толпа издала нетерпеливый рев. Скоро будут прыгать через быков. Ворона взлетела с испуганным карканьем. Пирра присела за огромным известняковым бычьим рогом. Их ряд тянется поверху и придает стене устрашающий, грозный вид.

Ночью шел дождь. Мокрый рог холодный и скользкий. Пирра мрачно размышляла, как быть дальше. Похоже, ничего из ее затеи не выйдет.

А ведь все так хорошо начиналось! Гостей на праздник собралось много. Пирра протискивалась к Главному двору и в толпе потеряла своих рабов. Воспользовалась шансом и повернула в другую сторону.

В темной кладовой никого не оказалось. Да и кому туда заходить, когда все на пиру? От винных кувшинов высотой в человеческий рост исходят пары, кружащие голову. Но Пирра сумела взобраться на один из кувшинов и вылезти через люк на крышу. Плотно утрамбованная глина покрыта ослепительно-белым слоем известки. Куда ни глянь, весь склон холма усеян сверкающими белизной крышами: святилища, поварни, роскошные жилища, кузницы, мастерские. Но для Пирры все это великолепие не более чем огромная каменная тюрьма.

Пригнувшись, Пирра перескакивала с одной крыши на другую, пока не добралась до крайней. Между крышей и внешней стеной просвет: там проходит открытая галерея. Пирра разбежалась, прыгнула, приземлилась на внешнюю стену и ухватилась за бычий рог.

Только тогда девочка заметила, что лестница пропала. И что теперь делать? Пирра оглянулась. Пол открытой галереи далеко внизу. А о том, чтобы спрыгнуть с другой стороны, и речи быть не может: сверзившись с высоты в тридцать локтей, Пирра расшибется в лепешку. Внизу тянется нагромождение валунов, а за ними виднеется поселение. Лачуги из глиняных кирпичей лепятся к гигантскому Дому Богини, точно телята, льнущие к корове. А за забором – свобода!

Сегодня пир, а значит, все жилища опустели. Только сорока скачет по камням. То, что девочке нужно! Но как спуститься без лестницы?

Обхватив одной рукой бычий рог, Пирра перегнулась через край стены и глянула вниз. Заметила прямо под собой окно. Если выгнуться вот так, может быть, получится…

Знакомый голос позвал ее по имени. Пирра обернулась. В открытой галерее стоял Усерреф. Раб прирос к месту от ужаса.

– Пирра, ты что вытворяешь?

Девочка сердито прижала палец к губам: еще не хватало, чтобы Усерреф поднял шум! Отвернулась и стала дальше размышлять над планом побега.

Cорока, скакавшая среди камней, исчезла. На ее месте стоит женщина с копной нечесаных темных волос. На виске сверкает одна-единственная белоснежная прядь. Туника у незнакомки рваная и вся в пыли. Но взгляд у бродяжки повелительный и суровый, и смотрит она прямо на Пирру.

Девочка невольно отпрянула, поскользнулась и повисла, отчаянно вцепившись в рог. Ноги болтались в воздухе над открытой галереей. Пирра попробовала упереться в стену, но подошвы сандалий только соскальзывали с гладко отполированного гипса.

– Держись! – крикнул Усерреф. – Я бегу! Все, можешь отпускать! Я прямо под тобой! Не бойся, поймаю!

Пирра еще раз попыталась вскарабкаться обратно на стену. Бесполезно.

– Пирра! Отпускай!

Девочка стиснула зубы и разжала пальцы.

– Хватит дурака валять, – сердито шептал Усерреф, ведя Пирру обратно в ее покои. – Попадешься – Великая в порошок сотрет!

– Напугал! – огрызнулась Пирра. – Хуже, чем есть, не будет! Меня и так через три дня на край света сошлют! А там выдадут замуж за человека, которого я в глаза не видела!

– Это твой долг…

– «Долг», – свирепо передразнила Усеррефа Пирра.

Они вошли в ее покои. Пирра ничком рухнула на кровать и принялась яростно теребить тонкую шерстяную ткань покрывала. На красном фоне вышиты синие ласточки. Покрывало пропахло дымом от лампы. Запах неволи.

– Вот именно – долг! – не сдавался Усерреф. – Твоя мать – Верховная жрица. Все, что делает Яссассара…

– Знаю – ради блага Кефтиу. В прошлом году хотела обменять меня на груз меди, а в этом ей олово понадобилось. И все ради блага Кефтиу.

Пирре почти тринадцать, но всю жизнь она провела взаперти, в Доме Богини. Через три дня ее отправят далеко, за Море, и снова запрут – на этот раз в чужой, незнакомой крепости. Там Пирра останется до конца своих дней.

Усерреф сердито мерил шагами комнату.

– От твоих планов побега рехнуться можно! Один глупее другого! Сначала подкупила водоноса. Потом спряталась в пустом кувшине для оливок. Это еще куда ни шло, но к днищу колесницы прицепиться!..

Пирра яростно набросилась на очередную вышитую ласточку. Когда Усерреф перечислял вслух ее «подвиги», все они и впрямь звучали как детские игры. А ведь он даже не упоминал о том, как Пирра училась выживать в дикой природе. Целыми днями крутилась в поварне и наблюдала, как рабы потрошили рыбу. Кряхтя, поднимала массивную алебастровую лампу – так Пирра укрепляла мускулы. Разбрасывала по полу раковины и топталась по ним босиком, чтобы ноги огрубели. Даже подкупила стражника, чтобы научил обращаться с лошадьми.

А толку никакого.

Единственное, чего Пирре удалось добиться, – сорвать помолвку с македонским вождем, которого мать прочила ей в женихи. К встрече с его посланником Пирра подготовилась основательно. Вывалялась в ослином навозе, подкрасила шрам на щеке хной, а как притворялась безумной – одна дикая улыбка чего стоила! В наказание мать всю зиму запрещала топить в покоях Пирры. Но это пустяки: гораздо хуже то, что из-за нее Усерреф получил двадцать плетей.

– Неужели так трудно смириться со своей судьбой? – вскричал Усерреф. – Довольствоваться тем, что имеешь?

Пирра огляделась по сторонам – и, как всегда, грудь сжалась так, что стало нечем дышать. Потолочные балки из кедра давят тяжким грузом, стены без окон напирают со всех сторон. От пола из зеленого камня веет могильным холодом, а массивные колонны, обрамляющие дверь, напоминают суровых тюремщиков.

– Здесь нет ничего настоящего, – пробормотала Пирра.

Усерреф в отчаянии всплеснул руками:

– Ну и как тебя понимать?

– У меня в волосах золотая лилия, но это ведь не живой цветок. Осьминог на кувшине вылеплен из глины. Дельфины на стене нарисованные. Художник понятия не имеет, как они выглядят. Носы совсем не похожи. Не дельфины, а утки! Наверное, ни разу живого дельфина не встречал. И не…

Пирра осеклась и продолжила про себя – ни разу не гладил дельфиний бок, не держался за плавник и не летел по Морю, пока Гилас ждет на мелководье…

Стоило подумать о Гиласе, и стало еще тяжелее. Прошлым летом Пирра на несколько дней сбежала. Тогда и познакомилась с Гиласом. Не сказать чтобы Гилас и Пирра хорошо ладили – ссорились, конечно, частенько. Но Гилас все равно ее друг. Пирра и голодала, и страху натерпелась, зато наслаждалась свободой.

– Опять своего дикаря вспоминаешь? – укоризненно покачал головой Усерреф.

– У него имя есть, – проворчала Пирра.

– Угораздило связаться с козопасом!

Усеррефа передернуло. Как и все египтяне, он считает коз нечистыми.

– А львиный коготь, который я тебе принес? Признайся – для него хранишь?

– Гилас подарил мне соколиное перо. Будет честно, если взамен я отдам ему коготь.

– Ты с этим парнем больше не встретишься.

– Откуда ты знаешь?

– Между прочим, коготь я добыл для тебя, чтобы с тобой ничего не случилось!

– А может, я хочу, чтобы со мной что-нибудь случилось! – не выдержала Пирра.

– Ладно! В следующий раз с крыши свалишься – ловить не стану! Ломай ноги, мне плевать!

Пирра отвернулась к стене и прижала к груди подушку.

Повисло напряженное молчание.

Усерреф уселся на пол возле курильницы для благовоний, скрестил ноги, натянул юбку на колени. Нахмурившись, расправил складки на ткани. Проверил, ровно ли висит амулет в форме всевидящего ока, провел ладонью по гладковыбритой коричневой голове. Пальцы Усеррефа подрагивают. Он всегда переживает, если вдруг не сдержится и выйдет из себя. Говорит, злоба нарушает маат – священный миропорядок, установленный египетскими звероголовыми божествами.

Пирра сунула руку под подушку и нащупала деревянную фигурку кошки. Усерреф вырезал, когда Пирре было восемь лет. Кошка желтая с черными пятнышками. Усерреф сказал, называется «леопард». На животе у игрушки приделан ремешок. Потянешь – леопард открывает и закрывает пасть. Пирра давно выросла из игрушек, но к этой у нее особое отношение. Три лета назад мать приказала убрать из покоев дочери все игрушки, но Пирра спрятала леопарда в углублении в полу под сундуком для одежды.

– Покорись матери. Такая уж твоя судьба, – тихо произнес Усерреф. – Самой же проще будет.

– Покориться? Как ты? Помнишь, ты сказал, что вдали от Египта живешь только наполовину?

Усерреф вздохнул:

– Лучше жить наполовину, чем не жить вовсе. Сама понимаешь – во второй раз мать тебя не простит.

Красивое лицо Усеррефа сурово. Пальцы поглаживают курильницу. По опочивальне Пирры распространяется аромат особой смеси: ириса, смолы терпентинного дерева и змеиной кожи. Усерреф говорит, эти запахи помогают сбросить груз печалей: так же змея сбрасывает старую кожу.

На глаза навернулись слезы. Усерреф для Пирры не просто раб, а старший брат. И все же они такие разные, что никогда до конца не поймут друг друга. Он так сильно скучает по Египту, что в знак скорби каждое утро бреет голову. Главный страх Усеррефа – умереть на чужбине, потому что тогда он не встретится с родителями и братом в загробном мире. Но несмотря на все это, Усерреф ни разу не пытался сбежать. Судьба Усеррефа – жить в рабстве на Кефтиу. Так пожелали его боги, а идти против их воли нельзя.

Скоро запах благовоний заполнил всю комнату. У Пирры даже голова закружилась.

Усерреф встретился с ней взглядом и улыбнулся.

– В Арзаву поплывем вместе, – ободряюще произнес он. – Я буду рядом. Всегда о тебе заботился и сейчас не брошу.

Усерреф сжал в кулаке амулет – всевидящее око. Значит, он не просто обещает, а клянется.

– Знаю, – кивнула Пирра.

Не могла же она сказать, что тоже дала клятву: ноги ее не будет в Арзаве. Пирра сделает все, что в ее силах, решится на любой отчаянный шаг, но найдет способ сбежать.