Читать книгу Платформа - Мишель Уэльбек - Страница 4

И вот теперь я как дурак стоял один в нескольких метрах от окошечка “Нувель фронтьер”. Субботнее утро, праздники; аэропорт Руасси, естественно, битком набит. Жители Западной Европы, как только выдается у них несколько свободных дней, разом устремляются на другой конец света, облетают пол земного шара – словом, ведут себя так, будто из тюрьмы сбежали. Я их не осуждаю; я сам собираюсь поступить точно так же.

Мои мечты банальны. Как и прочих европейцев, меня тянет путешествовать. Занятие это сопряжено с трудностями: языковой барьер, плохая организация общественного транспорта, страх, что тебя облапошат или обкрадут: если называть вещи своими именами, меня тянет заниматься туризмом. Мечты уж какие есть, такие есть; по мне, лучше всего было бы постоянно чередовать “Увлекательные маршруты”, “Красочный отдых” и “Наслаждения на выбор”, обозначенные в названиях трех каталогов “Нувель фронтьер”.

Я остановился на “Увлекательных маршрутах”, но еще долго колебался между “Ромом и сальсой” (маршрут CUB СО 033, 16 дней 114 ночей, проживание в двухместном номере 11250 фр., доплата за одноместный 1350 фр.) и “Тропиком Тай” (маршрут ТНА СА обб, 15 дней ⁄ 13 ночей, проживание в двухместном номере 9950 фр., доплата за одноместный 1175 фр.). Вообще-то Таиланд привлекал меня больше, но и Куба имела свои преимущества как одна из последних стран, где сохранилось коммунистическое правление, причем, скорее всего, ненадолго: в отживающем режиме есть некая политическая экзотика. В конце концов я все-таки выбрал Таиланд. Надо признать, что неискушенному человеку трудно устоять перед умело составленным текстом рекламной брошюры:

Организованный маршрут с капелькой приключений: от бамбуковых зарослей на реке Квай к острову Самуй и далее – через бесподобный перешеек Кра к островам Пхукет и Пхи-Пхи. Время прохлаждаться в жарких тропиках.

Ровно в восемь тридцать утра Жак Майо, хлопнув дверью своего дома на бульваре Бланки в XIII округе, садится на мотороллер и пересекает Париж с востока на запад. Конечная цель: офис “Нувель фронтьер” на бульваре Гренель. Раз в два дня моторизованный хозяин “Нувель фронтьер” в неизменном фантастически пестром галстуке наведывается в три-четыре своих агентства: “Привожу свежие каталоги, забираю почту, проверяю, так сказать, температуру”, – поясняет он. Визиты эти подстегивают работников: “В последующие дни агентства увеличивают оборот”, – говорит Майо с улыбкой. Очарованная им журналистка из “Капиталя” в своей статье не скрывает удивления: кто мог предвидеть в 1967 году, что основанную кучкой оппозиционных студентов маленькую ассоциацию ждет такой взлет? Конечно, не толпы демонстрантов, проходивших в мае 68-го мимо первой конторы “Нувель фронтьер” на площади Данфер-Рошро в Париже. “Мы оказались в нужном месте – прямо перед телекамерами”, – вспоминает Жак Майо, в прошлом бойскаут, левый католик и член Национального студенческого союза. Такой получилась первая рекламная акция фирмы, название которой позаимствовали из речи Джона Кеннеди о “новых рубежах” Америки.

Будучи убежденным либералом, Жак Майо в свое время успешно боролся против “Эр Франс” за демонополизацию воздушного транспорта. Экономические журналы пристально следили за развитием его компании, ставшей за тридцать с небольшим лет крупнейшей в туристическом бизнесе Франции. “Нувель фронтьер”, родившаяся одновременно с цивилизацией досуга, олицетворяла, вместе с FNAC и Club Med, новое лицо современного капитализма. В 2000 году индустрия туризма впервые вышла на первое место по обороту, опередив все другие отрасли мировой экономики. Избранный мною маршрут “Тропик Тай”, хотя и не требовал специальной физической подготовки, принадлежал к разряду “приключенческих” и предлагал различные варианты проживания (простое, стандартное, первой категории); число участников ограничивалось двадцатью, дабы обеспечить сплоченность коллектива. К окошечку подошли две очаровательные негритянки с рюкзаками за спиной, и я стал надеяться, что они тоже выбрали “Тропик Тай”; с тем я опустил глаза и пошел получать билет и путевку. Перелет продолжался немногим более одиннадцати часов.

В наши дни путешествовать на самолете любой компании, независимо от направления, – значит подвергаться бесчисленным унижениям в течение всего полета. Вы вынуждены сидеть, скрючившись на смехотворно маленьком пространстве, откуда невозможно выбраться, не потревожив соседей по ряду, а стюардессы с фальшивыми улыбками сразу огорошивают вас чередой запретов. Когда вы еще только ступили на борт самолета, первое, что они сделают, – завладеют вашими личными вещами и запихнут их на багажные полки: теперь вы ни под каким предлогом не получите их до самого приземления. Девицы эти будут придираться к вам всю дорогу, запрещать всякое передвижение и вообще какое-либо действие, кроме предписанных распорядком: дегустация газировок, просмотр американских видеофильмов, покупка товаров duty-free. Постоянное ощущение опасности подпитывается проносящимися в уме картинами авиакатастроф, а вынужденная неподвижность в замкнутом пространстве вызывает сильнейшие стрессы: во время некоторых дальних перелетов были даже случаи смерти пассажиров от сердечного приступа. Экипаж со своей стороны исхитряется доводить стрессовое состояние до критической точки, не позволяя вам бороться с ним привычными средствами: вам не дают курить, читать, а в последнее время все чаще и чаще – пить. Хорошо еще, эти мерзавки вас не обыскивают, а потому, как опытный пассажир, я смог запастись необходимым для выживания набором: таблетки Nicopatch по двадцать одному миллиграмму, пачка снотворного, бутылочка “Южного комфорта”. Когда мы пролетали над бывшей Восточной Германией, я забылся глубоким сном.

Меня разбудило ощущение тяжести на плече и чье-то жаркое дыхание. Без лишних церемоний я водворил своего соседа слева на место, он тихо заворчал, но глаз не открыл. Это был могучий детина лет тридцати с остриженными под горшок светло-каштановыми волосами; наружность его не показалась мне неприятной или нахальной. Было даже что-то трогательное в том, как он закутался в предоставленное авиакомпанией нежно-голубое одеяло, положив на колени свои мозолистые ручищи. Я подобрал с полу книжонку, которую он уронил: паршивый английский бестселлер некоего Фредерика Форсайта. Я читал одно творение этого кретина, сплошь состоящее из дифирамбов Маргарет Тэтчер и страшилок о Советском Союзе, именуемом империей зла. Интересно, чем пробавляется он теперь, после падения берлинской стены. Я полистал новейший опус: похоже, роль злодеев отводилась здесь всяким красно-коричневым и сербским националистам – человек шагал в ногу со временем. Что касается его любимого героя, зануды Джейсона Монка, то он вернулся на службу в ЦРУ, заключившим временный союз с чеченской мафией. Ну и ну, подумал я, кладя романчик соседу на колени, хорошеньких же нравственных принципов придерживаются популярные авторы, пишущие на английском! В качестве закладки сосед использовал сложенный втрое листок бумаги, в котором я узнал путевку “Нувель фронтьер” – итак, я познакомился с первым своим попутчиком. Он мне нравился: славный парень и наверняка куда менее эгоцентричный и нервозный, чем я. Я взглянул на экран, где сообщались сведения о полете: вероятно, мы уже миновали Чечню, если вообще над ней пролетали; температура за бортом – минус 53 °C, высота полета – 10 143 метра, местное время – 00:27. Потом цифры на экране сменились картой: мы вошли в воздушное пространство Афганистана. За окном, разумеется, ничего, кроме тьмы кромешной. В любом случае талибы, наверное, уже спали, маринуясь в своей грязи. “Спокойной ночи, талибы, спокойной ночи… Хороших вам снов…” – пробормотал я и проглотил вторую таблетку снотворного.