Читать книгу 12 членов. Часть II. Яд - Мисс Асти Синг - Страница 4

Просыпаюсь, чувствую нарастающее похмелье. С утра в этой комнате пахнет просто отвратительно. Страх пошевелиться всё ещё присутствует. Рука, щека, бок затекли. Медленно поворачиваюсь на спину. Как всё кружится. Воздух, нужен воздух. Медленно встаю с постели, направляюсь в ванну. Открываю воду, смотрю на себя в шикарное зеркало, смотрю на чистую, искрящуюся воду, льющуюся в шикарную, белоснежную раковину изящной формы. Умываюсь, пробую воду на вкус. Её прохлада, приятный мягкий вкус эликсиром разливается внутри. Набираю полный стакан, выпиваю залпом. Прихожу в себя. Забираюсь в душ. Поднимаю голову вверх, подставляю лицо под живительные прохладные, мелкие струи воды. Господи, как хорошо! Как хорошо! Подвисаю в пространстве. Ни одной мысли, ни одного мучительного воспоминания. Чувствую себя живее всех живых. Чувствую себя богиней, королевой, шлюхой, сукой. Мне нравится это ощущение. Ощущение слаще восторга. Ощущение восхитительнее ощущения, примерки самого шикарного бриллианта, смотрящего на меня с витрины магазина Louvre на Тверской. Медленно опускаю голову вниз, смотрю на свои стопы, пизду, живот, вытягиваю руки, смотрю на них, смотрю, как вода ласкает их. Беру самый обычный гель для душа. Приятно пахнет пионом. Бережно вспениваю его на своём теле, мою голову, нежно массируя её. Ещё чуть-чуть и начну мурлыкать. Заканчиваю. Чищу зубы пальцем. Хорошо, что фен висит снаружи. Терпеть не могу шариться по чужим шкафчикам. Выхожу из ванной. Он лежит в постели, ковыряется в своём телефоне, ехидно улыбается. Собираю одежду, не обращая на него внимание. В комнате висит напряжение, немой вопрос. Оба молчим, держим паузу. Друг на друга не смотрим. Одеваюсь.

– Доброе утро.

– Да, привет. Чайник поставь. Где вода чистая в бутыли, разберёшься.

Натягиваю платье. Иду к нему, что бы застегнул. Он резво выпрыгивает из постели, не говоря ни слова, не смотря в мою сторону, прошмыгивает в ванную. Хлопает дверью, поворачивает замок. Глубоко вздыхаю, приподнимаю брови, поджимаю губы, расслабляюсь. Гавнюк. Ну ладно. Квартира у него отличная, большая, интерьер среднестатистический для бизнесов. Никакой индивидуальности. Всё бежевое, мебель кофейная, светильники желтоватые или золотистые. Серо-металлическое убранство кухни и яркие плетёные салфетки на стеклянном столе вносят разнообразие. Ставлю чайник. Заканчиваю одеваться, причёсываться. Чайник закипел. Нахожу чай. Завариваю нам обоим. Он, скорее всего, захочет добавить холодной воды. Оставляю его чашку и стакан с водой, сахарницу на столе. Со своим чаем подхожу к окну, приподнимаю кухонные жалюзи. Резкий, яркий, чистый свет слегка ослепляет, радует, бодрит. Улыбаюсь. Снег тихо падает, никакого ветра. Дети и родители резвятся на площадки. Ощущение умиротворение. Чёрт. Он вышел из ванной. Всё пространство вокруг тут же заполнилось его напряжением, его тревожным нравом. Он давит. Сжимаюсь, скукоживаюсь внутри. Слова застревают, едва появившись. Он громко шмыгает носом, громко отодвигает стул, громко садится на него. Поворачиваюсь, смотрю на него. Исполин сидит передо мной, обёрнутый в полотенце. Смотрю в его маленькие, кажущиеся чёрными глаза. В них больше детской наивности, обиды, грусти, надежды, чем во всех глазах, что мне приходилось видеть за всю мою осознанную жизнь. Разных глаз, в разных ситуациях в разные годы. Они смотрят на меня с доверием, с просьбой. Мягко, тепло улыбаюсь. Комок в горле, напряжённость отступают. Иду к нему, ставлю чашку на салфетку, сажусь на его колено, обвиваю руками его шею. Целую его в губы, вкладывая всё тепло, всю нежность, всю доброту, которая есть во мне в это утро.

– Доброе утро.

Улыбаюсь. Пауза. Он улыбается едва заметно, мимолётно пробегает взглядом по моему лицу.

– Всё, брысь, брысь иди на свой стул.

Его голос звучит уже нежнее, мягче, чувственнее. Встаёт, открывает холодильник, мнёт свой член через полотенце, шмыгает носом, достаёт четыре глазированных сырка. Два кладёт себе, два кладёт мне.

– Спасибо, кушать сейчас не хочу.

– А ну, да, ты же одним алкоголем и чаем с водой питаешься. Готовить то умеешь?

– Да, я очень хорошо умею готовить. Особенно борщ, щи, солянку, пироги, блины.

– Врёшь!?

– Нет.

Пью чай, не глядя на него.

– Вот в среду и покажешь.

– Хорошо.

– Ты куда-то собралась?

– Да, мне нужно за косметикой, трусами и учебником. Завтра на работу.

– А ну, да ты ж работаешь на свои копейки, за целые 9 тысяч рублей в месяц или 11 тысяч, если с премией.

Смеётся. Сейчас я его ненавижу. Сейчас я его просто ненавижу.

– Давай, только не долго.

– У меня денег на дорогу нет.

– Это не проблема. Сколько тебе надо?

– Не знаю.

– А ну да… ты ж подземный житель.

Смеётся. Давлю в себе слёзы. Давлю их, сколько есть сил. Встаю, ставлю чашку в раковину. Открываю воду, что бы помыть.

– Оставь это. Обученная женщина завтра всё уберёт и помоет.

Молча заворачиваю воду, в голове мутнее, голова кружится. Молча выхожу в коридор. Надеваю сапоги.

– Дай мне, пожалуйста, сумочку, она на диване и денег на дорогу.

– А, да, сейчас. Только ты побыстрее. За 3 часа справишься?

– Постараюсь, если пробок нет.

– Оооо, ты про пробки знаешь.

В его голосе сарказм, который режет по ушам, мозгам, душе, животу.

– Значит, смотри, сейчас выйдешь и идёшь направо, там пропускной пункт. Стой там и лови машину. Дальше не ходи. Всё поняла, дурилка картонная.

– Киваю.

Выхожу за дверь. Быстро, почти бегом спускаюсь вниз, выбегаю на улицу, бегу, бегу, бегу, скорее за угол. Заворачиваю и плюхаюсь на заснеженную скамейку. Слёзы, слёзы, слёзы льют ручьями, не переставая. Сейчас мне плохо, горько, мерзко. Сейчас в ещё большем отчаянии, чем весной. Сейчас… Всё, хватит плакать. Ты постоянно плачешь. Забудь про слёзы, нюни, страх, жалость к себе. Ты сильная. Ты очень сильная. Ты совсем справишься. Он ещё пожалеет, что так издевался над тобой. Он пожалеет о своих словах. Сейчас ты нужна ему, больше, чем он тебе. Вот и будь с ним. Дальше посмотрим. Господь всегда посылает нам именно тех людей, которые в данный момент нужны.

…..

Вхожу в квартиру. Странно, тишина. Смотрю в узкую щель приоткрытой двери большой комнаты, где спит соседка со всем своим семейством и своим другом. Прохожу в свою комнату, переодеваюсь, собираю вещи на сутки. Голова занята уже рабочими вопросами. Надеваю обычные хлопковые трусики танго, хлопковую майку, мягкую чёрную футболку, плюшевую толстовку, джинсы и носки. Сажусь на диван. Гудит мобильный. Смс: «Ты уже едешь обратно?» Отвечаю: «Нет, только приехала домой. Пробки». Ответ: «Давай быстрее. На обратном пути пива захвати. Поезжай на метро. Так быстрее. Жду». Сижу в раздумьях. Колеблюсь. Колеблюсь. Интуиция толкает подчиниться ему. Здравый смысл – останавливает, матерится на него, на меня, на всё вокруг. Закрываю уши руками, пою внутренним голос песенку про любовь. Всё же встаю и ухожу. На улице снова поднялась метель, сильнее ночной. Уже снова темнее. Город наполняется обычной суетой перед буднями.

Тревога, страх, внутренняя агрессия нарастают. Вставляю наушники в уши, включаю радио. Да, мне хочется вырасти в профессии, в карьере, мне хочется кучу, кучу, кучу денег, что бы могла оплачивать себе красивую, большую квартиру, фитнес, машину с водителем. Главное, как можно дальше от таких мужчин. Понаблюдаю за ним. Музыка бодрит, воображение рисует дивные Миры. Мне становится легче, комфортнее, кровь разгоняется. Сажусь в метро, концентрируюсь на звуках, пишу в блокноте свои мечты и желания. Когда-нибудь наступит момент, когда мне не придётся строить из себя дурочку. Когда-нибудь будут сброшены все маски. Совершенно не себя не понимаю. Плаваю, плаваю. Нет ощущения себя. Есть колоссальный страх, ужасная неуверенность в себе. Чистый лист.

– Станция метро «Крылатское».

Выхожу на перон. Здесь холодно, мало людей. Выхожу на улицу. Шум, суета, скользко. Одни таксисты, таксисты, таксисты. Они пугают меня. Они представляются мне одной чёрно-коричневой грязной массой. Захожу в магазин. Быстро, целенаправленно беру то, что он просил. Выхожу. Голова кружится, кружится, кружится. Воздуха не хватает, не хватает, не хватает. Ловлю машину.

– Долина грёз, сколько?

– 150

– у меня только 70 рублей…

– хммм….

Смотрит в мои глаза.

– Садись.

Сжимаюсь, скукоживаюсь, пристёгиваюсь ремнём.

– Знаете куда ехать?

– Да, знаю. Туда девушки часто ездят. Разных девушек, красивых девушек. Ты зачем туда едешь?

– Друг там живёт.

– Зачем тебе друг. Ты молодая красивая. Тебе муж нужен.

Молчу.

– Всё приехали.

Протягиваю ему 70 рублей.

Быстро вылезаю. Иду к шлагбауму.

– Здравствуйте. Вы к кому.

– В 53 квартиру.

– Минутку.

Звонит.

Улыбается.

– Проходите. В следующий раз проезжайте прямо на такси. Тут идти далеко.

– Мне нравятся пешие прогулки.

Улыбается.

Вьюга усилилась. Скользко. Ноги еле держаться на обледеневшей дорожке. Дома вокруг врезаются в память с деталями, магазинами. Вот этот подъезд. Набираю код на домофоне.

– Это я.

Слышу пьяный смех.

– Заходи.

Захожу. Смотрю на себя в зеркало лифта. Мне не нравится моё отражение. От него веет серой, пепельной аурой. Глубоко вдыхаю, поднимаю глаза вверх, опускаю. Выхожу из лифта. Дверь в его квартиру приоткрыта. Захожу. Горят вечерние лампы. Квартира почему-то кажется ещё темнее, ещё мрачнее, аура ещё более давящей.

– Давай сюда пакет. Засранка такая, оставила меня одного на так долго.

Складывает руки около шеи, поднимает плечи, прячет в них голову, жмётся к окну. Вызывает своим видом у меня чувство отвращения, жалости. Кислое, мерзкое, ядовитое чувство, поднимающееся тонкой струйкой едкого дыма от самого низа живота к макушке через горло, лицо.

– Куда мне положить вещи?

– Оставь их на диване. Раздевайся. Я тебе майку приготовил.

Кивает на спинку дивана. Смотрю на обычную футболку из плотной ткани в рубчик тёмно-синего цвета. Послушно иду к ней, снимаю свою одежду, надеваю футболку, прохожу в кухню.

Он разливает пиво. Смеётся.

– Она тебе платьем будет. Давай пей и быстро в койку.

Прикрываю глаза. Ещё немного, ещё чуть-чуть встану и уйду. Интересно и куда ты пойдёшь в такой час? Тебе выспаться надо. Здесь хотя бы кровать удобная, ванна большая, тихо, никто с утра подгонять не станет. Плюс нет этих противных визгливых голосов, беспричинных слёз. Пью залпом бокал пива. Концентрируюсь на ощущениях, пропускаю внутри себя, провожая мысленно, чувствами каждую каплю ароматного, свежего, насыщенного, янтарного напитка.

– Вкусно.

– Эх, ты пьянь.

Улыбаюсь. Беру из холодильника ещё банку, орешки. Он затягивает длинный разговор про то, какой он замечательный, талантливый и какие все вокруг придури. Рассказывает про главу ГУТА-ГРУПП, про шоколадные фабрики, про свою бурную молодость. Слушаю, киваю, смеюсь где он смеётся, медленно уплываю в своих мыслях. Его слова словно оттисками печатной машинки навсегда остаются на листах моей памяти.

– Ты завтра во сколько встаёшь?

– В 6:30. На работу к 8:30.

– Тебе надо 2 часа, что бы собраться?

– Мне нужно 80 минут с завтраком.

– А, ну да, чаю выпить.

– Мне нравится с утра собираться медленно.

– Тут ехать до твоей работы 20 минут с утра максимум. Пробок в это время нет, и эта элитная трасса.

Молчу.

– Так, ладно, вставай, во сколько считаешь нужным. Я встану в 8 часов. Ко мне с вопросами не приставай в это время.

– Сейчас спи.

Переворачиваюсь на живот, обнимаю подушку из современно сверхлёгкого и упругого материала. Вслушиваюсь в тишину.

…..

Звенит мой будильник. В ужасе, страхе дрожащими руками выключаю его. Иду в ванную. По привычке делаю всё очень быстро, аккуратно, тихо. Надо избавляться от этого невроза. Возвращаться сюда не хочу. Выхожу одетая и накрашенная из ванной. Смотрю на часы 7:45. Тихо-тихо прохожу на кухню. Ставлю чайник. Кажется, что он шумит слишком громко. Просто грохочет, клокочет на всю квартиру. Открываю холодильник. Достаю сыр, бекон, яйца, сливочное масло, хлеб. Соображаю, где может находиться сковорода. Смотрю по сторонам. Чувствую спиной, что он стоит за мной.

– Ты чего удумала.

Улыбаюсь.

– Доброе утро. Хочу приготовить особенную яичницу.

– А, ну это можно. Сковорода в верхнем ящике под плитой. И по аккуратнее. Поверхность плиты очень чувствительная, не залей тут всё.

Уходит в ванную. Усилием воли забываю все его слова. Увлекаюсь процессом приготовления испанской яичницы. Мне нравится готовить. Вот так отлично. Сейчас яйца схватятся. Да, да, да… вот теперь, быстро, быстро деревянной лопаточкой перемешиваю их. Яйца превращаются в пышную, одновременно плотную, пористую массу, похожую на омлет. Выкладываю их на золотистый бекон, посыпаю сверху сыром. Его тарелку крышкой. Раскладываю красиво хлеб на блюдце.

Сижу, пью чай, вдыхая аромат завтрака. Слюнки текут.

– Ты чего телевизор не включила?

Оборачиваюсь, стоит в полотенце. Берёт со стола пульт, включает.

– Это что?

Его голос словно гром среди ясного неба. Чувствую себя виноватой во всех смертных и земных грехах.

– Завтрак.

Поднимает крышку.

– А ну понятно. Извращенка в постели – извращенка в еде.

Шмыгает носом. Уходит. Боюсь прикоснуться к еде. В груди тянет, ноет. Смотрю на часы – 8:00. Слышу звук фена. Меня начинает трясти. Встаю со стула, иду в коридор, надеваю сапоги.

– Ты куда собралась?

– На работу.

– Дурилка ты картонная. Сядь. Ты и так уже опоздала. Отвезу тебя.

Он садится за стол, принимается за еду молча, как само собой разумеющееся. Иду в проходную комнату, сажусь на диван. Открываю учебник, выпущенный только для сотрудников ФСФР, про сделки РЕПО и опыт кризиса 2007—08 годов. Руки дрожат. Мне холодно. Очень холодно. Чтение увлекает меня. Забываю о месте и времени. Забываю про этого человека. Забываю обо всём.

– Поехали.

Оборачиваюсь. Стоит передо мной в своём сером классическом костюме. Моргаю, поджимаю губы. Хоть бы намёк на чувство восторга, нежности, теплоты. Внутри абсолютно тихо, мрачно, никак. Он смотрит на меня в ожидании чего-то. Встаю с дивана, подхожу к нему, встаю на цыпочки, обвиваю его шею руками, нежно целую в губы. Его губы похожи на копчёную мойву. Точнее на её шкурку. Да, именно такой вкус его губ.

– Всё, всё отцепись. Поехали.

Мы едем молча. Рассматриваю дома, дороги, запоминаю путь. Он постоянно разговаривает по телефону. Слушаю. Подъезжаем к зданию через большой Каменный мост. Москва удивительна в это время суток. Никогда не видела её в это время суток, особенно из огромного лобового стекла машины. Прозрачное, серо-голубое, затянутое смогом небо пересекают оранжево-серые с зеленоватыми отблесками лучи утреннего февральского солнца. Оно хочет, старается пробиться в этот город, наполнить его теплом. Оно как будто кричи: «Эй, люди, я есть, я красивое, тёплое, пожалуйста, впустите меня.»

– Что приуныла?

– Не выспалась.

– Я тебе говорил, что так рано вставать не надо.

Молчу.

– Так, сейчас тебя тут высажу. Дальше созвонимся. На связи.

Он останавливается. Тянусь его поцеловать. Отмахивается.

– Давай, иди уже. Ковыляй на свою бесполезную работу.

Выхожу, беру свою сумочку, мешочек с вещами. Перехожу грациозно дорогу перед его машиной, заворачиваю за угол. Хочу покурить. Очень хочу покурить. В ящике стола у меня была заначка. Точно. Точно. Отключись, отключись, его сейчас здесь нет. Твой день только начался. Сохрани в памяти только приятные эмоции, ощущения. Да, постель у него отличная. Член вроде ничего. К остальному привыкну со временем или перестану замечать. Захожу в кабинет.

– Ааааа, появилась. Сегодня задержались…

Злорадствует мой коллега. Сейчас он кажется пухлее обычного. Злее обычного. Краснее обычного. Его мелкие поросячьи глазки так и сверкают. Улыбаюсь. Молча сажусь за свой стол.

– На, это тебе работа.

Плюхает мне на стол огромную кипу документов акционерных обществ на проверку достаточности собственных средств.

– Насть, сегодня ещё отчётность нужно сделать за IV квартал и начать верстать годовую. Сделаешь?

– Конечно. Есть интересные задания?

– Есть кое-что. Потом, потом, когда с этим справишься.

Игриво улыбаюсь. Внутри меня загорается огонёк надежды. Теплится искорка. Зарождается предчувствие чего-то прекрасного, удивительного увлекательного.

…..

– Всё я справилась.

– Уже!

– Да. Квартальный отчёт отправила ребятам на заполнение. У меня есть время, пока они его делают.

– На обед пойдёшь?

– Нет, не хочу я есть. Расскажи кратко про интересное.

Молчание.

– Может после обеда?

Встаю со стула, подхожу к столу своего начальника. Смотрю на него пристально.

– Сейчас.

Он смотрит на меня. Смотрю в его глаза.

– Хорошо, садись.

Пододвигает стул к своему ближе.

– Вот смотри. Есть такой документик. Что тут делать никто не знает. Заместитель главы нашего отделения очень хочет блеснуть, выслужиться. Ему нужна очень интересная, ярка штука.

– Поняла. Пришли, пожалуйста, на почту.

– У нас ещё отчёт от Мэрии по кризису висит. Никто не знает, что с чем связывать.

– Присылай.

– Ну да, точно, ты же любишь всякие там графики и циферки.

– Да, люблю и очень.

– Всё отправил.

– Тоже отправил. Подумай, что там с чем связать. Хотя… ты женщина… эххх…

Смотрю косо на толстячка.

В кабинет заваливается мальчик-картинка.

– Всем привет.

Как всегда громогласно, театрально.

– Куртка у тебя пидорестическая.

– Чем тебе, мой друг не нравится белый цвет?

Подходит к моему столу и выдёргивает шнур от монитора, кладёт себе в карман.

– Вставь шнур, пожалуйста, обратно. Мне работать нужно.

– От работы глаза портятся.

– Это не тебе решать. Отдай шнур.

– Забери.

Вибрирую, очень сильно вибрирую. Чувствую свою беспомощность перед ним. Смотрю на него печальными глазами.

Вздыхает.

– Ладно, ладно. Держи свой шнур. Только и знаешь, что работать. Ну, кто обедать.

– Да, да, мы идём.

Ребята уходят. Сажусь за свой компьютер. Чувствую, что сейчас расплачусь. Встаю, закрываю дверь на ключ. Сажусь за стол, ложусь на стол, пряча голову между локтей. Тихо плачу. Плачу и плачу. То ли от голода, от ли от бессилия, то ли от досады. Работа, работа – моё спасение, моя отдушина. Открываю файлы, читаю. Да, да, да! Вот оно! Вот оно! Водоворот, вихрь, ураган, страсть.

Время пронеслось очень, очень быстро.

– Мы домой. Ты остаёшься?

– Да, хочу ещё немного поработать. Интересно.

– Ну, смотри.

Тишина. За окном уже стемнело. Чувствую вечернюю, приятную суету. Люди спешат домой в свои дома, к своим семьям, любимым, готовят ужин. Теплота разливается внутри меня. Теплота, нежность. Пустоты становится чуточку меньше. Меньше грусти, тоски. Когда-нибудь и у меня будет свой дом, муж, собака или кошка. Зависаю. Мир растворяется, уплывает. В ушах тишина, внутри разливается слабый-слабый еле заметный бледно-лиловый цвет. Понимаю, что работать больше не в состоянии. Тереблю в руках телефон. Чего-то жду. Может, действительно нужно быть смелее… нет, не хочу ему писать, звонить. Встаю с кресла. Выключаю свет. Оборачиваюсь. Совсем не долго мне тут осталось. Совсем не долго. Чужая я здесь. Совершенно чужая. Ничего не получается. Если уходить, то уходить ярко, красиво, оставив после себя наследие.

Стою на остановке в длинной, длинной, длинной очереди. Очередь похода на чёрную крикливую массу. Смс: «Чистая ты. Мать пенсию заработала. Продолжаем». Ничего не понимаю в его смс. Ладно, при встрече спрошу. В ответ отправляю смайл улыбку. На душе становится светлее, веселее. Появляется надежда, что наконец-то закончились мои мучения и судьба свела меня с нормальным мужчиной, который понимает, что мне очень, очень нужны деньги, а гордость, стеснительность не позволяют попросить.

….

Прошла неделя, настал четверг. Люблю четверги больше пятниц. В них есть магия. Проект начал запускаться. Хорошо, что ребята относятся к нему не серьёзно. Так легче им управлять. Делать всё по-своему.

– Внимание, скоро у нас пополнение. Валера к нам переезжает. Он разругался со всеми в надзоре. Его ссылают к нам.

– Он так плох?

– Нет. Он очень, очень, очень плох. Он душный, тяжёлый. Гарантирую, что из вас двоих останется только один.

– Какой ты добрый, Арс.

– Девочка, конечно, хорошо… однако…

От их разговора холод пронёсся по моей кожи. Внутри колокольчик звенит набат. Знаю я этот колокольчик. Снова началось. Снова.

– Ребята, мне работа нужна. Помогите, пожалуйста. Хотя бы дополнительная. Зарплаты совсем не хватает.

– А ты напрягись. Каждый может жить на 100 тысяч. Только единицы на 10.

Кидаю в Арса точилкой.

– Дырокол дать?

– Да, давай.

– Тогда ты точно работу не найдёшь.

– Отправила тебе, что получается по проекту Финграмотность. Тебе, отправила свою часть по отчёту для Мэрии. Мне нужно прогуляться.

– Давай, давай, иди, иди.

Выхожу на улицу. Курю. Тихо, никого. Солнце совсем светит по весеннему. Приходит смс: «Ты во сколько сегодня ко мне приедешь?» Нормальная такая смс после десятидневного молчания. Отвечаю: «Не знаю, а что?» Ответ: «Еврейский суп будем варить». Молчу. Снова смс: «Так, лучше подъезжай на Красные ворота к высотке. Оттуда поеду. Как выедешь из своей шарашкиной конторы, пиши».

Выхожу на улицу. Темно, сыро, слякотно. Пошло. Именно пошло. Плетусь к метро. Везде лужи, сырость, мрак, скучные суетливые люди. Прелый сырой запах врезается в кожу, мысли, кровь. Хочется вымыться, отмыться. Хочется прополоскать всё внутри чистой, кристально чистой прохладной водой. Останавливаюсь в переулке, напротив прицерковный сквер. Смотрю на его обитателей. Мне становится страшно, стыдно. Приятный вкус табака, тепло дыма обволакивает. Сейчас курю простейшие сигареты. В них бумаги больше, чем табака. Когда-нибудь всё изменится и мне уже никогда не придётся курить суррогат. Закрываю глаза, делаю глубокую затяжку. Нежный ароматизатор заполняет. Воображение рисует вазу с простыми цветами – астры, полевые колокольчики, купальницы, клевер, незабудки. Облокачиваюсь спиной к стене дома. Открываю глаза. Мираж мгновенно рассеивается. Быстрыми шагами иду к метро, спускаюсь. Гул, шум, голоса, лица – всё одинаково ржаво-железное. Кручу свой золотистый локон, улыбаюсь. Достаю зеркальце, смотрю на себя. Усталый, измученный взгляд. Задор пропал. Жар пропал. Жажда жизни медленно ускользает. Нет! Нет! Нет! Мириться с этим не могу и не смогу. Мне 24, я молода, прекрасна. Сейчас трудно. Только сейчас трудно. Всё образуется, наладится. Главное, понять причины внутренней пустоты, разобраться в тоскливом онемении. Обрести свою силу. Она есть. Чувствую, она есть. Только спит, дремлет. Она где-то очень глубоко-глубоко.

– Ты далеко?

– Близко, выхожу уже из метро.

– А, ну давай. Подождёшь на улице.

Иду вдоль по широкому переулку, вниз к 3м вокзалам. Каждый шаг даётся с трудом. То и дело толкают, сбивают, машины стремительно проносятся, еле успеваю отпрыгнуть. Останавливаюсь, смотрю по сторонам, смотрю в свинцовое, тугое небо с размытыми волнами отвратительной грязно-жёлтой зеленью. Протягиваю руки перед собой. Бледная, кажущаяся прозрачной кожа, отливает этой противной серостью. Меня не видно. Меня совершенно не видно. Город растворил, поглотил. Подожди, подожди. Это, ведь, только часть города, одна его сторона. Помнишь, ты сказала: «Это город XXL». Есть и другая его сторона – яркая, острая, блистательная, очаровательная. Верь в это. Полюби. Тебе нужно полюбить.

Подхожу к высотке. Читаю надпись «1905 год». Интересно. Вглядываюсь в здание. Отбрасываю все сомнения, страхи, образы. Смотрю на здание чистым, наивным детским взглядом. Боже! Как оно прекрасно, гармонично. В нём изящество, сила, моща, великолепие. Дверь открывают портье с естественной учтивостью. Внутри свет, яркий тёплый золотистый свет. Закуриваю. Смотрю на часы. Он опаздывает. Опаздывает на 30 минут. Всё ухожу. Тушу сигарету. Поворачиваю голову направо. Идёт. Его походка кривая, косая, совершенно не уверенная в себе. Он слегка наклоняется в сторону. Хочу уйти. Хочу уйти.

– Ну, что ты так напряглась, ссутулилась. Поехали.

Идём к его машине. Молчу.

– Сегодня мы варим еврейский суп. Заодно проверим твои навыки.

Мы очень быстро доехали. Всё как в тумане. Он что-то говорил про квадрат Малевича, что-то про своих женщин, про стерву-модель.

….

Еврейский суп, оказывается, это вариация солянки. Ест с удовольствием. Уже вторую тарелку заворачивает. Рада, очень рада. Готовила по своим канонам.

– Слушай, я понимаю, что у тебя красавиц было полно, что вот она такая вся 190 см, 90-60-90 с блондинистыми волосами по пояс, огромными глазами, огромным кулоном на половину груди, инкрустированными бриллиантами, изумрудами, рубинами жаждала с тобой жить и завести детей, а ты вот такой весь офигенный, вечно 25-летний ей отказал. Какое отношение ко мне имеет это всё? Явно, что при всех своих талантах не вписываюсь в этот великолепный ряд. Тогда, какой смысл продолжать наше общение?

Пауза.

– Понимаешь, ты им не конкурентка, НО при всех прочих равных и неравных условиях, есть в тебе что-то такое притягательное, есть в тебе эта чертовщина… и в жопу хорошо даёшь, химия… химия…

– Мне от этого не легче. Ты постоянно унижаешь меня или проверяешь.

– Ты сдурела что ли. На вот выпей ещё.

Наливает мне пива.

– Не хочу.

Встаю со стула, быстро иду в дальнюю ванную. Меня тошнит. Снова. Меня снова тошнит. Слёзы, сопли – всё перемешалось. Плачу молча, тихо. Плачу. Умываюсь, сползаю тихо по стенке вниз. Успокаивайся, успокаивайся. Приходи в себя. Ты сильная. Ты можешь сейчас встать, собрать свои вещи и уйти либо остаться и терпеть этого трудного, тяжёлого человека. Пожалуй, я уйду. Встаю с пола, выхожу в проходную комнату, переодеваюсь.

– Мне нужно денег на такси.

– С какой стати мне их тебе давать. Хочешь уходить, уходи. Денег не дам.

– Сейчас очень поздно. Транспорт уже не ходит. Мы выпили.

– Что с того. Ты девка талантливая, поймаешь машину.

Встаёт со стула, проходит мимо меня в комнату, ложится в постель, включает Discovery.

Стою молча, смотрю в окно через плотный тюль. Сажусь на диван.

– Так, хватит, там из себя строить… иди сюда.

Молчу.

– Ты заснула что ли?

Молчу.

– Как знаешь. Дверь не заперта.

Гасит свет.

Ложусь на диван. Закрываю глаза. Пытаюсь заснуть. Включает свет.

– Вот упрямая.

Встаёт. Идёт ко мне.

– Ты определись, либо уходишь, либо раздеваешься и ложишься в постель.

Смотрю на него огромными глазами. Смотрю ровно, прямо, спокойно. Молчу.

– Сейчас.

Отходит к шкафу, встроенному во всю стену. Слышу звук замка сейфа. Достаёт что-то и снова закрывает. Подходит ко мне.

– Вот смотри. Мой отец, тот ещё гад, до этой звезды со мной 15 лет не разговаривал. Говорил, что поговорит, когда звезда появится у меня.

Смотрю на огромную звезду Давида из белого золота, инкрустированную брильянтами, на толстой, тяжёлой золотой цепи.

Трогаю её пальцами, нежно, бережно.

– Померить можно?

– Можно.

– Никому её мерить не даю.

Встаю, иду в коридор. Смотрю на себя в огромное зеркало шкафа. Бережно надевает на меня. Внутри расцветает сила, солнце. Чувствую, как наполняюсь красками. Чувствую пробуждение энергии, мощи, могущества.

– Красиво. Очень красиво.

Он проходит на кухню, разливает пиво.

– Была у меня любовь, вторая в жизни. Уже собрался покупать кольцо. Иду в магазин, в louvre на Тверской.

Иду на кухню, сажусь на стул, обнимаю обеими руками стакан. Смотрю на него.

– Знаешь такой?

– Да… мне в него страшно заходить.

– Вот и мне долгое время было страшно. Захожу в него. Смотрю на все эти кольца, думаю о ней, представляю, что куплю цветы, приглашу в ресторан. Выбрал самое дорогое из категории с бриллиантом. Всё как положено. Выхожу, иду к машине. Звонит и говорит своим голоском, что мы расстаёмся, и она знать меня больше не хочет. Первая мысль была запустить коробку в стену. Курю. Тогда много курил. Возвращаюсь в магазин и обмениваю вот на эту звезду.

– Грустно.

Садится на стул.

– Бывает. Успокоилась.

Киваю.

Улыбается. У него детская, трогательная, стеснительная улыбка.

– Мы потом ещё виделись. Приезжала сюда. Сидела на постели. Ждала чего-то, намекала на совместную жизнь. Мне от неё так тошно было, что даже трахать не хотелось.

Встаю, целую его в лоб.

– Давай, сегодня только спать. Вымоталась.

Прохожу в спальню, раздеваюсь. Ложусь в постель. Засыпаю.

Утро настало быстро. Боже! Выспалась. Выспалась. Никакой зажатости. Переворачиваюсь на спину. Сладко потягиваюсь, вытягиваюсь. Чувствую, трогает мою руку совей рукой.

– Где тут у нас сладкие, мягкие, умелые ручки.

Его голос похож на урчание большого, толстого, ленивого кота. Берёт мою руку, прикладывает к своему члену. Он у него сейчас расслабленный, мягкий, податливый. Мягко начинаю дрочить.

– Ты не стесняйся. Со страстью, с чувством, как ты умеешь.

Сажусь в позу японки между его ног. Обхватываю его член двумя руками. С ускорением дрочу по всей его длине, нажимая большими пальцами на головку.

– Ооооо, уууу….да ты изобретательная… да, делай так, хорошо….

Прикрывает глаза одной рукой. Стараюсь не смотреть на него. Сосредотачиваюсь на процессе, своих руках, его достоинстве. Руки начинают уставать. Оттягиваю кожу вниз, беру в рот. Огромный. Глотаю его. Глотаю несколько раз. Слюна течёт изо рта по всему стволу. Отлично, теперь он сколький. Внутри меня тишина. Абсолютная тишина. Мне нравится делать ему приятное. Только я не чувствую никаких вибраций. Абсолютно никаких вибраций. Ускоряюсь, быстрее, быстрее, сжимаю сильнее у основания и головки. Да, да, да… вот сейчас, ещё немного. Быстро снова заглатываю. Горьковатая, вязкая сперма растекается у меня во рту. Глотаю. Она слишком густая и скудная, что бы обращать на неё внимание.

– Ну ты даёшь.

Протягивает мне стакан воды, салфетки. Целую его в губы. Выпиваю залпом воду. Беру салфетки.

– Хочу пить…

Вскакиваю с постели, бегу на кухню. Залпом выпиваю ещё два стакана воды. Хорошо. Мою руки. Ставлю чайник.

– Ты сейчас опять на работу?

– Да.

– Отвезу тебя. Только до Новокузнецкой. У меня там дела.

– Хорошо. Годиться.

Как раз моя станция, на которой обычно выхожу.

– Блины печь умеешь?

– Да, до масленицы ещё долго.

– Через неделю. Хочу тебя с Оксанкой познакомить. Она лесба. Ты ей понравишься.

Пол уходит из-под ног. Слышу звук закрывающейся двери в ванную. Ладно, схожу, умоюсь в гостевой.

….

Едем в машине. Солнце светит ярко, слепит в глаза.

– У тебя на работе ещё вопросов не задают?

– Должны?

– Ты регулярно ходишь два дня подряд в одной и той же одежде.

– У меня скудный гардероб. Привыкли.

Смеётся.

– И мало распространяюсь о своей личной жизни, плюс работаю в мужском коллективе.

– Повезло. Мне долго пришлось работать в женском. Эти бабьи разговоры…

– Ой, лучше не надо… раздражает….

– Ты, по пятницам чем занимаешься, как развлекаешься?

– С моей зарплатой, которой даже на оплату комнаты с трудом хватает…

– Красивым, что ли не наливают уже?

– Туда прийти надо, доехать и обратно уехать. Тот дьявольский загул бывает крайне редко.

– Это даааа….отожгла так отожгла… подруга у тебя страшная…

– Танцевать мне нравится… очень…

– Ты говори, если хочешь.

Он говорит это дёргано с опаской, как будто хочет совершенно противоположное.

– Просить я не умею… совсем… мне трудно говорить о своих проблемах, трудностях. Мне подобные речи доставляют дискомфорт.

Морщусь.

Смотрит на меня.

– У тебя сейчас и лицо стало сморщенное, скошенное, кислое.

Молчим.

– А так полезное качество. В жизни поможет. Поверь, твои финансовые проблемы фигня. На мне долгов 3 миллиона долларов. В 2007 ехал на метро и думал вернуться обратно в мерзкую Электросталь.

Смотрю на него с удивлением.

– Как так вышло?

– Всё приехали. На связи.

Обнимаю его, целую тёплым, обволакивающим поцелуем.

– Всё беги, беги.

Влетаю в кабинет.

– Анастасия, Вы снова опоздали на час с лишним.

– Зато прошлые полгода приходила на час с лишним раньше и уходила на два позднее.

Сажусь на своё место.

– Насть, если тебе не нравится…

– Арс, мне нравится. Прошу не смешивать работу и всё остальное.

– Отправил тебе правки к отчёту для Мэрии и вот на проверку.

С грохотом плюхает на мой стол регулярную кипу документов на проверку собственных средств эмитентов.

– Да, ты оказалась права по профикам… что там не всё чисто.

– Спасибо (Улыбка).

Улыбаюсь своему начальнику.

– Отличная у тебя футболка сегодня. Мне нравится.

– Сегодня снова раньше уйдёшь?

– Пока не знаю. Давайте работать…

Утыкаюсь в монитор своего компьютера, запускаю мессенджер, начинаю активную переписку с подругой. Параллельно разгребаю почту, смотрю вакансии. Прилив сил, бодрости вдохновляет. Приятное тепло разливается по всему телу. Приятное ощущение нужности. Приятное ощущение, что в этом Мире есть человек, с которым можно встретить утро.