Читать книгу Прощай, моё всё - Мисс М - Страница 4

– Чувак, я всегда так радуюсь, когда тебе нравится моя стряпня! – прозвучал из-за спины гнусавый голос.

Я дернулся и обернулся:

– Фу ты! Напугал! – с набитым ртом пробурчал я. – Опять ты в этой дурацкой шапке…

Мой друг оскорбился и поправил это разноцветное нечто, из-под которого свисали искусственные косички.

– Она не дурацкая! Это олицетворение моего внутреннего мира! – прогнусавил тот.

Мой друг довольно высокого роста. В этот день, помимо яркой вязаной разноцветной шапочки, на нем были джинсы, которые ему немного великоваты, разноцветная майка и шлепки, хотя на улице еще явно не май.

Я дожевал вкуснейшую в мире еду и поблагодарил своего друга. Общаемся мы не так давно, но он всегда приходит на помощь, хоть я и не прошу. Наверное, ему меня просто жаль, хотя не уверен, что дружба и жалость – понятия совместимые. Я его как-то от хулиганов на улице спас, втащил по морде всем троим. С тех пор и знакомы.

– До сих пор торгуешь травкой? – поинтересовался я, вставая с пола.

Мой друг сидел на подоконнике, болтая одной ногой, тактично отодвинув икону в угол.

– Но-но-но, чувак, – жестикулировал он, подняв правую ладонь. – Это не просто травка. Это – вход в другой мир. Мир спокойствия, любви и Джа… – словно под неслышный мне ритм покачивался мой друг.

Насколько я знаю, у него тоже нет близких друзей, как и у меня: он одинок и никем не любим. Но при этом он всегда в каком-то позитивном и умиротворенном состоянии, желая творить добро и пропагандировать мирную жизнь.

– Жену твою видел, – выдал он.

Оу…

– И как она? – оживился я.

– Ну… – тот почесал нос, – насколько я знаю – счастлива.

Я вздохнул с облегчением.

– Наши с ней общие знакомые рассказали мне, как все было, чувак. Короче. Ты, когда, ну это… проиграл, она досталась мужику нормальному, который ее отпустил сразу. Денег дал в придачу, на работу помог устроиться. Словом, пожалел беднягу, что ей так досталось. Она воспитательницей в детском садике работает вроде и еще где-то. Так вот, там себе мужа и нашла. Теперь может жить – не тужить. Такие дела.

Я обрадовался, ведь думал, что сломал ей жизнь. Я много раз задумывался о том, почему такой прекрасной девушке достался такой гад, как я. Неужели она сделала что-то страшное в своей жизни, что я стал ее наказанием? Но нет… оказывается, своим поступком я ее спас и теперь она может вздохнуть спокойно и легко.

– Друг мой… – начал я. – Сколько лет назад я потерял ее?

Тот почесал свою макушку через шапку и прогнусавил:

– Так это… года два назад, – тот осмотрелся. – А бомжуешь – год примерно.

– Меньше, – скупо выдавил я.

Комнатка моя была совсем небольшой: кровать на пружинах, тумбочка, шкаф да окно напротив двери. Стоит она совсем немного, дом вот-вот развалится, но, пока я могу здесь жить, – буду. Потом придумаю что-нибудь еще, но мои сбережения с прошлой шикарной жизни подходят к концу. Мне срочно нужно искать работу.

– Какое, говорите, у вас образование? Экономическое? – спросил меня мужик на собеседовании.

– Верно, – ответил я.

– По вашему виду не сказал бы.

– У меня… сейчас трудный период в жизни…

– Ну что же… придете, когда все наладится, – наигранно улыбнулся тот и швырнул резюме в мою сторону.

Я ехал домой в электричке и не был ничуть расстроен. Когда ведешь такой образ жизни, начинаешь понимать истинную суть дел и перестаешь тешить себя призрачными идеалами и надеждами. Но лучше я буду пробовать, чем опущу руки и буду жить с мыслью, что и не пытался. Для человека, потерявшего всех и вся в один миг, я слишком быстро с этим смирился. «Наверное, мне свойственен реализм», – подумал я и сильнее взялся за поручень.

– Почему ты не играешь со мной? – подскочил на своем сидении рыжий мальчик.

– Черт побери… – от испуга я схватился за грудь. – Почему ты преследуешь меня? – спросил я, глядя исподлобья.

– Я хочу играть, – тонким голоском ответил тот.

– Если ты и дальше будешь меня так пугать, то играть будет не с кем! – закричал я.

– Мужчина, вы в порядке? Все хорошо? – вмешалась женщина, сидящая рядом. – Почему вы кричите?

– Женщина, не лезьте! Этот ребенок всюду ходит за мной!

На меня обратило внимание еще большее количество людей.

– Какой ребенок? – спросила она тоном, полным изумления. – Сидение свободно, лучше бы присели, если плохо себя чувствуете.

Рыжий мальчик очень громко смеялся и болтал ножками, стуча своими башмачками по корпусу под сидением. Через его смех я едва ли слышал голос приставучей мадам: «Мужчина, вы в порядке? Мужчина?»

– Да… Да, в порядке, – отвечал я неуверенным тоном, отворачиваясь от мальчишки, но не сводя с него глаз.

– Играть, хочу играть! – кричал мальчик на весь вагон и хихикал.

Я уткнулся в мертвую точку закрытых дверей и чувствовал, как пульсирует мой стеклянный взор. Это фантазия, просто фантазия…

«Просто ты конченый!» – мелькнула в голове фраза вчерашней девушки. Мир вздохнул с облегчением, потому что от меня больше нечего ждать, ибо я кончился… Что ж, я вздохнул вместе с ним.

Помню, как я, имея девушек, делал с ними все, чего мне хотелось, и даже больше. Я позволял себе любые проявления непристойности и жестокости, которые только можно было себе представить, а в конце просто швырял в них горсткой купюр и захлопывал за собой дверь. Мне нравилась эта жизнь. И что самое ужасное – как только я отдавал деньги, я чувствовал, что им больше ничего не должен. Словно эти рельефные бумаги как-то помогут им забыть мои издевательства и успокоят их, когда посреди ночи они проснутся от ночных кошмаров, вспоминая, заперлись ли они изнутри.

Я помню, как курил все запретные и самые опасные смеси, погружаясь все глубже и глубже в страну удивительных возможностей, где ты можешь быть предоставлен своим мыслям снова и снова. Как вдыхал белоснежный порошок и мог не спать сутками, работая, играя, выигрывая, танцуя, рискуя…

Все еще помню запах шикарного одеколона, насквозь пропитанных рубашек, висевших в моем шкафу, и помню запах дорогих парфюмов очаровательных продажных женщин, вешавшихся на меня от входа и до самого выхода.

Помню, как катал их по ночному городу, сигналя и крича вслед глупым людишкам, врубая на всю громкость музыку с басами, порой совсем забывая о том, что руки мои должны быть на руле, а не на телах искусительниц, наклонявшихся все ниже.

Мне даже уже и не вспомнить, на чем в моей работе я так поднялся… Но затем везение, покер, автоматы, и я стал самой модной плесенью на этой помойке. Я имел всех, кого мне хотелось, но я так и не поимел Фортуну, которая, в свою очередь, устала смотреть на то, как я ею пользуюсь, и поимела меня сама. Но едва ли жестче, чем мои вкусы.

«Милый? Что это значит?» – вспоминаю я тонкий голосок моей возлюбленной. Она дрожала и оглядывалась, как загнанная в угол лань, наблюдая за ехидными улыбками моих друзей.

«Милый?..»

– Мужчина, вы выходите? – обратилась ко мне женщина.

– А? Да, выхожу… – я сошел вниз.

– Рыжий пацан, говоришь? Чувак, а как поточнее он выглядит? – мой друг купил нам по банке пива, и мы сели во дворе, скрытом в чаще домов.

– Да как я, только маленький совсем. Лет пять на вид. Рыжий, кудрявый… – я отпил немного пива.

– И он всюду с тобой?

– Нет, не всюду. Но он возникает из ниоткуда и исчезает.

– Чувак, ты учил физику в школе? «Ничто не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда», – с выражением загнусавил мой друг, размахивая указательным пальцем.

– Вряд ли его вообще можно подставить хоть под один закон физики, – я отпил еще.

– Чувачок, может, это какие-то твои внутренние страхи взывают к тебе? Ну, типа преследуют тебя из прошлой жизни? – закачался тот.

– Что ж я —, совсем двинулся, что ли? – поднял брови я.

Легкий весенний ветерок трепал дредозаменители, свисающие из-под разноцветной шапки моего друга, находя сове разочарование в моей обритой голове. Конец марта, скоро все будет цвести и пахнуть, но меня это абсолютно не заботит. Такое чувство, что вот уже год весь мир живет в своем ритме, а для меня время будто остановилось. Я словно застрял в какой-то временной воронке, прыгая изо дня в день в одно и то же утро.

Я хотел было еще глотнуть пива, но отвел банку от своих губ, задумавшись.

– Скажи, друг… – начал я. – …А почему ты все еще со мной? Я ведь самый низкий человек на планете, и я отдал бы все ради того, чтобы сейчас речь шла о росте… Помню, я спас тебе жизнь, но, по-моему, ты уже достаточно сделал для меня, чего только твоя стряпня стоит.

Мой собеседник достал из куртки наверняка не так давно скрученную сигарету и, прикурив и смачно затянувшись, начал говорить:

– Великий Джа учит нас любить. Великий Джа учит нас помогать слабым и наслаждаться моментами радости. Великий Джа учит нас отставлять в сторону ссоры и плохие воспоминания. – Затем он поднял руки к небу. – Любите друг друга!

Единственным подавшим реакцию был проезжающий мимо велосипедист, посигналивший полуигрушечным звоночком.

– Джа смотрит на тебя, брат! – махал ему вслед мой друг и улыбался.

М-да, была бы у меня возможность курить косяки каждый день, я бы, наверное, тоже принял растафарианство и любил бы всех и вся.

– Он смотрит и на тебя, чувак, – продолжил мой друг. – Он ждет, что ты будешь творить добрые дела, и тогда он тебя примет.

– То есть ты считаешь, что на свете нет Мира, который должен тебя принять? Есть Джа?

– Мир есть, от этого никуда не скрыться. Просто ты в наказание был послан за свои грехи в рабство, страдать под гнетом Вавилона. Когда ты исправишь все свои ошибки, жди прихода Джа, который освободит тебя и уведет в рай на земле, и будешь ты счастлив и любим, – произнес он гнусавым голосом и затянул сигарету.

– Но как мне исправить свои ошибки? Я уже давно пережил и потерял все, что могло бы помочь восстановить руины некогда разрушенных мною замков. Получается, что твой Джа не всех спасает, а значит, он не Бог. Или он очень жестокий Бог, потому что ему плевать на то, что у некоторых нет возможности исправиться. И что, они вечно будут сгибаться под натиском Вавилона, страдая и рыдая?

– Чувак… – тот снова затянулся. – Я и не думал об этом. Выходит, что Джа выбирает достойных.

– А как стать достойным, если он не дает тебе шанса им стать? Если он не дает тебе шанса исправиться?

Хотя, если так подумать, то, даже если бы я встретил этого парня раньше, я бы все равно не послушал его философию и не исправил всех своих грехов, ведь думал, что грех – это страшилка на ночь для маленьких мальчиков и девочек, которых учили правильно себя вести в приличном обществе. Я, скорее всего, послал бы его ко всем чертям или оставил бы в своей компании в виде дружка-болванчика.

Индульгенция – единственное, что на тот момент заставляло меня увлекаться эпохой Возрождения. Я швырял деньги направо и налево тем, кого обидел, и моя душа, как мне казалось, становилась чиста. Даже если бы я всерьез взялся за ум, я бы все равно никак не смог повернуть все вспять и не заставлять людей испытывать ту боль, которая доставляла мне такое удовольствие.

– Чувак… Я буду думать, – гнусавый швырнул окурок под лавку.

– Ты в курсе, что чувак – это кастрированный баран?