Читать книгу Главное – ты - Мия Шеридан - Страница 10

КРИСТАЛ

Я сошла со сцены и, едва скрывшись из виду, начала слегка хромать. «Проклятый волдырь», – пробормотала я. Последние пару дней я везде ходила пешком, и мозоль, которую я заработала на шоссе в день, когда сломалась моя машина, еще не успела зажить. Моя работа не требует большого количества замысловатых танцевальных движений – тем свиньям хватало и нескольких покачиваний бедрами, – но мне нравилось время от времени бросать себе вызов и придумывать что-нибудь новенькое. Не для них, а для себя.

Я только положила чаевые в шкафчик, как вдруг услышала доносившиеся из коридора крики – и сразу направилась к кабинету Родни. Дверь была распахнута настежь, и я заметила Кайлу. Она стояла перед Родни, суетившимся вокруг нее.

– Мне кажется, ты набрала гораздо больше пяти килограмм, – сказал менеджер.

Его взгляд скользил вверх и вниз по ее телу, на лице было выражение крайнего отвращения. Он протянул руку и ухватил ее за ягодицы и, должно быть, сжал, потому что Кайла подпрыгнула и тихонько взвизгнула. Ее глаза широко распахнулись от стыда, а шея покрылась пятнами.

– У меня были тяжелые времена, Родни, – сказала она. – Мой старик меня бросил и…

– И это, черт возьми, неудивительно! – Он вскинул руки вверх. – Зачем ему такая толстозадая подружка?

Кайла поморщилась, глядя себе под ноги.

Я скрестила руки на груди.

– Ты действительно считаешь, что можешь давать советы по диете? – И я многозначительно посмотрела на его огромный живот.

Родни ухмыльнулся, глядя на меня.

– Это не я трясу своей задницей, чтобы платили клиенты! – В его голосе зазвучали неприятные нотки. – Так что не вешай мне лапшу на уши. Ни одна из вас не стоит больше, чем ваши сиськи и задница, так что поддерживайте их в форме! – Он повернулся к Кайле: – У тебя есть месяц, чтобы сбросить вес, или можешь искать себе другой клуб. Если тебя еще кто-то возьмет. А ты, Кристал, перестань быть такой чертовой стервой по отношению к клиентам! Мужчинам нужна теплая и располагающая к себе женщина, а не какая-то снежная королева. А теперь убирайтесь!

Удрученная Кайла направилась ко мне, а я, стоя в дверях, ощутила тошноту и бессильную ярость. Мужчинам нужна теплая и располагающая к себе женщина, а не какая-то снежная королева. Но Родни ошибался: мужчинам было наплевать, кто я такая, пока я позволяла им лапать мое тело сколько душе угодно.

Кайла поймала мой взгляд и слегка покачала головой. Что бы ни отразилось на моем лице, должно быть, она поняла: я подумываю о том, чтобы порвать Родни на части. Отвратительный мерзавец! Идея была заманчивой, но я знала: все, что я скажу, лишь ухудшит положение Кайлы и мое собственное. Мне нужна эта дерьмовая работа! И поэтому я крепко сжала губы и пошла за ней в нашу гримерку. Закрыв дверь, я зарычала, а потом подняла и отшвырнула стоявшую у двери мусорную корзинку. Пластик, ударившись о стену, издал неприятный звук. Корзинка с грохотом упала на пол крышкой вверх, как будто ее поставили именно там. Все, что мне удалось сделать, – это ее передвинуть.

– Полегчало? – саркастически поинтересовалась Кайла, опускаясь на диван.

– Гребаный придурок! – пробормотала я. – Ты в порядке?

Она вздохнула.

– Да. В любом случае он прав. Я набрала вес. С тех пор как ушел Уэйн, я не могу отказаться от вредной пищи. Вчера валялась в постели с чипсами «Доритос» и коробкой пончиков и смотрела старые фильмы до трех часов дня. – Она опустила взгляд на свои сцепленные руки. – Я-то думала, что он – тот самый. Какая же я глупая! Думала, что мы поженимся, и когда-нибудь я, возможно, стану матерью. – Она замолчала, на ее глаза навернулись слезы. – А теперь я просто… чертовски одинока!

Мое сердце болезненно сжалось.

– О, Кайла… – вздохнула я. – Позвони мне, если у тебя опять будет такой сложный день, как вчера. Я приду и съем с тобой «Доритос».

– Не-а, я ни с кем не делюсь своими «Доритос»!

Я рассмеялась, и она одарила меня неуверенной улыбкой.

– Эй, если мы все еще можем смеяться, значит, у нас все в порядке, верно?

Улыбка сползла с ее лица.

– Наполовину в порядке. Да. А есть что-то еще?

На минуту между нами повисло молчание. На лице Кайлы отразилось такое отчаяние, что мое сердце дрогнуло. Она была одной из немногих девушек, которые стали мне настоящими подругами с тех пор, как я получила эту работу. Она никогда не была мелочной, поверхностной или склонной к соперничеству, как все остальные. Я хотела сказать ей, что это еще не все. Я хотела поделиться с ней своей надеждой на то, что в жизни есть счастье для таких девушек, как мы. Но я уже давно перестала надеяться. Я рано поняла, что надеяться – занятие жестокое и опасное.

– Не знаю, Кайла, – честно ответила я. – Но меня вполне устраивает, когда все наполовину в порядке. Это лучше, чем быть совершенно несчастной или наполовину мертвой. А я была и той и другой. – Я слегка улыбнулась, и она ответила мне грустной улыбкой. Я взяла щетку и протяжными движениями начала расчесывать волосы.

– Да, – со вздохом согласилась она. – Знаешь, Родни, возможно, прав. Что еще есть у таких девушек, как мы, кроме сисек и задниц? И что мы будем делать, когда сила притяжения разнесет их к чертовой матери? Кому мы будем нужны тогда?

Никому. Никому мы не будем нужны.

– И, – продолжала Кайла, – что, если мы заболеем? Кто о нас позаботится? Что мы будем делать? Умрем в одиночестве под какой-нибудь эстакадой?

Что мне теперь делать? О господи боже, что же мне теперь делать?

Слова моей мамы. Опыт моей мамы. Я тоже к этому иду? По спине пробежал холодок ужаса. Я выронила деревянную щетку, и она со стуком упала на пол. Я наклонилась, чтобы ее поднять, но руки дрожали. Я подхватила щетку и встала.

– Ты в порядке? – спросила Кайла. Я взглянула на нее в зеркало: ее лицо исказилось от беспокойства.

– Да, – сказала я, и это слово прозвучало скорее как выдох, чем как звук. – Да, – повторила я более отчетливо, отложила щетку и повернулась к Кайле. Она снова вздохнула.

– Однажды я была беременна. Я тебе рассказывала? – Я слегка покачала головой. Она посмотрела на свои руки. – Уэйн заставил меня избавиться от ребенка. – На ее глаза навернулись слезы. – Я не хотела, но он сказал, что не готов заводить детей и не останется со мной, если я решу родить этого ребенка. Поэтому я сделала аборт.

Мой желудок медленно перевернулся: казалось, меня вот-вот стошнит.

– О, Кай… Мне так жаль!

Ты сказала мне, что сделала аборт… Я не хотел ее семь лет назад, и я не хочу ее сейчас.

По щеке Кайлы скатилась слеза.

– Я сама виновата. Послушалась его. Сделала так, как он хотел. Предпочла его собственному ребенку. И посмотри, к чему это привело: в конце концов он все равно меня бросил! Я ненавижу себя за то, что сделала, и никогда себе этого не прощу. Моему ребенку сейчас было бы пять лет…

Я села на диван рядом с ней и взяла ее руки в свои.

– Кайла, ты хороший человек. – Я не знала, что еще сказать, и поэтому замолчала. Просто взяла ее за руки и сжала их. Она была хорошим человеком. Я хотела бы сказать ей, как простить себя, но… если бы я знала ответ на этот вопрос, возможно, мне и самой было бы намного легче. Я вздохнула, в последний раз сжав ее руки, прежде чем отпустить. – Давай прекратим себя корить, Кай! Родни хочется, чтобы мы как раз этим и занимались – перебирали все моменты, за которые нам должно быть стыдно. Давай не будем давать ему такую власть над собой? Откажись от «Доритос» и позвони мне, если тебе захочется с кем-нибудь поговорить, хорошо? А что касается силы притяжения, я думаю, у нас есть еще немного времени, прежде чем она начнет красть наши активы.

Я положила руки на грудь, приподнимая ее над топом бикини и пытаясь хотя бы немного подбодрить подругу, и подмигнула, изображая беззаботность, которой совсем не чувствовала. На самом деле я ощущала себя хрупкой, как будто могла разбиться вдребезги только от того, что кто-то не так на меня посмотрит.

Кайла улыбнулась.

– Ладно. У тебя сегодня назначена встреча с твоим парнем?

Я приподняла бровь:

– С моим парнем? Какое там! Просто еще один платежеспособный клиент.

– Ну не знаю… Мне послышалось что-то особенное в твоем голосе, когда ты рассказывала мне о нем по дороге сюда.

Я закатила глаза, подошла к зеркалу и вытерла пятнышко под глазом.

– Он хорошо платит. И после сегодняшнего вечера я смогу внести достаточно денег, чтобы в гараже начали чинить мою машину.

– Ага. А вдруг он станет тем, кто сразит тебя наповал? Тебе бы этого хотелось? Чтобы кто-то о тебе заботился?

– Ой, да ладно тебе! Жизнь устроена иначе. И вообще: я прекрасно могу о себе позаботиться.

Я повернулась к ней, ощущая странную боль в сердце. По правде говоря, я поймала себя на том, что думаю о Габриэле Далтоне чаще, чем мне бы хотелось. Я просыпалась, вспоминая нежность в его глазах, изгиб его губ, когда он улыбался, и то, как он запаниковал, когда я приблизилась, – выражение его лица было таким, будто внутри него разбередили острым лезвием старую рану. Больно видеть его таким. Не то чтобы я испытывала к нему сильную симпатию, но все это беспричинно заставляло меня страдать, хотя я не могла понять причины, нервничала и беспокоилась. Он заставлял меня чувствовать это.

«Я хочу остаться самим собой. Вот в чем мне нужна твоя помощь!»

Мне захотелось оттолкнуть эти слова. Я почувствовала себя смущенной и беззащитной, ведь он произнес их после того, как я сказала, что могу помочь ему мысленно отстраниться от физического контакта. Я, сама того не желая, открылась ему, и теперь он знал обо мне гораздо больше, чем мне хотелось бы.

Раздался стук в дверь, и Энтони просунул голову внутрь:

– Кристал, Гейб пришел.

– Помяни черта! – рассмеялась Кайла.

Черт? Нет, ангел, как я и подумала сначала. И ангелам не место в аду. Что он мне сказал? «Забавно, я подумал о тебе то же самое». С чего бы ему так думать обо мне? Именно здесь мое место! В любом случае больше мне идти некуда. Некуда.

Захотелось закричать. Боже, мне нужно вырваться из этого… состояния.

– Спасибо, Энтони! Я буду через секунду.

Он кивнул и закрыл за собой дверь.

Кайла встала:

– Что ж, через пятнадцать минут у меня танцы. Нужно подготовиться. – Она обняла меня. – Спасибо за разговор!

– Всегда пожалуйста! – пробормотала я.

Кайла вышла, закрыв за собой дверь. Несколько секунд я постояла, пытаясь обрести равновесие и создать вокруг себя защитную броню. Воспоминания о матери, наряду с непонятными чувствами, которые вызывал во мне Габриэль, заставили меня ощутить себя разбитой, как будто я вывернулась наизнанку, и у меня возникло короткое, но сильное желание заплакать. Заплакать. Меня потрясло это чувство. Когда я плакала в последний раз? Я действительно не могла вспомнить. Я не была плаксой. Зачем плакать, если этим ничему не помочь? Зачем быть такой, как она? Моя мать была плаксой. Она плакала все время – и что это в итоге дало? Ничего. Абсолютно ничего.

Я схватила толстовку и натянула ее поверх костюма, сделала глубокий прерывистый вдох и вышла из гримерки, направляясь в комнату для приватных танцев. Когда я открыла дверь, Габриэль стоял у дивана. На этот раз на нем была футболка вместо рубашки на пуговицах, которую он надевал в первые два визита сюда. Одним беглым взглядом я окинула его загорелые руки, рельефные мышцы, широкие плечи – не как у спортсмена, а как у человека, который использует физическую силу во время работы. Меня удивило, что я вообще обратила на это внимание. В какой-то момент все мужские тела стали казаться мне одинаковыми. Толстые, худые, хорошо сложенные – какое это имело значение? Все они использовали свои тела одинаково: причиняли боль другим и доставляли удовольствие себе.

При моем появлении Габриэль слегка вздрогнул, но тут же улыбнулся теплой открытой улыбкой, которая заставила меня насторожиться. Но когда он увидел мое выражение лица, его улыбка померкла.

– Привет! Все в порядке?

Я поняла, что хмурюсь, и заставила себя улыбнуться.

– Конечно.

Он поднял руку и протянул мне маленький букетик белых цветов.

– Это тебе.

Мгновение я смотрела на цветы.

– Ты не обязан дарить мне цветы, сладкий. Просто принеси мне наличные.

Его улыбка увяла. Он поднес руку к затылку и, слегка поморщившись, потер его.

– Я так и знал, что это глупая идея. Я увидел их, когда шел к своему пикапу, и подумал о тебе.

– Подумал обо мне, когда увидел цветы? – тихо усмехнулась я. – Что ж, такого я еще не слышала!

Его скулы порозовели. Я понимала, что ставлю его в неловкое положение и причиняю ему боль, и что-то маленькое и подлое внутри меня получало от этого удовольствие. Я попыталась удержать это поверхностное чувство, но меня захлестнуло раскаяние, и на мгновение я отвернулась, чтобы он не увидел сожаления в моих глазах. Когда я взглянула на него снова, он пристраивал цветы на подлокотник дивана. Отвергнутый подарок.

– Готов приступить к работе? – Мой голос звучал глухо.

Он помолчал, нахмурив брови.

– Конечно. Ничего, если мы просто немного поговорим?

Я вздохнула: я уже почти выговорилась.

– Хорошо. О чем ты хочешь поговорить?

Я села на диван, и он тоже. Мы приняли те же позы, с которых начинали в прошлый раз.

Он улыбнулся, повернувшись ко мне, и положил ладони на колени. Пару секунд я изучала его руки, лежащие вот так ровно, и не могла не думать о том, какие они по-мужски красивые: длинные и изящные пальцы, гладкая загорелая кожа…

– Как прошел твой день?

– Просто восхитительно! – Я скрестила ноги, и его глаза проследили за моим движением. Он сглотнул, и на его скулах снова проступил легкий румянец. – А как у тебя, сладкий? Как прошел твой день?

Какое-то мгновение он смотрел на меня оценивающе, словно хотел узнать все мои самые сокровенные секреты. Внутри меня, в животе, нарастало отчаяние.

– Не так уж и плохо, – наконец пробормотал он. – Теперь хорошо. Я рад тебя видеть.

Я неуверенно рассмеялась.

– Что ж, если я стала лучшей частью твоего дня, значит, он вряд ли был так уж хорош, сладкий.

Он снова наморщил лоб и наклонил голову набок.

– Почему ты так говоришь?

Я пожала плечами, разглядывая маникюр.

– Так ты планируешь начать терапию или нет? Я не хочу отнимать твое время.

– Что не так? Пожалуйста, скажи мне.

– Все в порядке, – отозвалась я, но это прозвучало слишком пронзительно, неправильно и странно отстраненно. – Пожалуйста, Гейб! Мы можем просто начать? Я хочу помочь тебе.

Он снова посмотрел на меня в упор, и в его взгляде было столько сострадания, что я снова почувствовала себя неопытной и уязвимой. Обездоленной. Почему он так на меня смотрит? Я не знала, как реагировать на этот взгляд. Мне захотелось убежать, как можно скорее убраться из этой комнаты.

– Я тоже хочу помочь тебе, – мягко сказал он.

Я рассмеялась, и это прозвучало холодно и горько даже для меня самой.

– Но я не просила тебя о помощи, Гейб.

– Нет, не просила. Но я могу быть твоим другом. Мы могли бы пойти выпить кофе и поговорить. Где-нибудь еще, только не здесь.

Я покачала головой.

– Ты не друг. Ты – клиент. И ты мне платишь. – Мои руки дрожали, и я прижала их к бедрам.

Его взгляд переместился с моих рук на глаза, и он слегка улыбнулся.

– Тогда ты можешь угостить меня кофе. Возможно, я даже съем кусочек пирога. Ты угощаешь! – Он наклонил голову и взглянул на меня так умоляюще, мило и кокетливо! Я смотрела на него в ответ, чувствуя, как по коже бегут мурашки, и вдруг осознала, что он даже не понимает, насколько привлекателен.

– Кофе? Большинство мужчин заказывают секс втроем! В последний раз, когда я встречалась с парнем, с которым познакомилась здесь, он пришел в ресторан с другом, и они спросили, можно ли им по очереди заняться со мной сексом в ванной. У них была какая-то фантазия, понимаешь?

С мгновение он выглядел шокированным, а затем выражение его лица стало печальным. Мне хотелось оттолкнуть его, а не заставить грустить! Я отвела взгляд.

– Думаю, я не такой, как большинство парней, – тихо сказал он.

Да, он определенно был не таким! Он не мог даже взять меня за руку, не испытывая приступа паники. Возможно, даже был самым надежным человеком на планете. Так почему же он заставлял меня чувствовать себя так неуверенно? Мой ноготь впился в палец, и когда снова взглянула на Гейба, он пристально изучал меня все с тем же печальным выражением лица.

– Я думаю, ты все неправильно понял, Гейб.

Он сжал губы.

– Откуда у тебя этот синяк? – спросил он, указывая на мою скулу.

Я пыталась скрыть его косметикой, но за последние пару дней синяк стал темно-фиолетовым, и, естественно, Габриэль его заметил. Я слегка коснулась лица.

– Работа опасная! Ударилась щекой о шест.

Он медленно кивнул, но явно не поверил.

– Мы уже можем начать?

– Хорошо.

Я кивнула, одним резким движением прижав подбородок к груди, и придвинулась ближе. Он замер. Выражение его лица слегка изменилось, но он не сдвинулся с места. Я придвигалась, а он смотрел мне в глаза, и его единственной реакцией на соприкосновение наших бедер был тихий вздох. Мое сердце забилось быстрее, и я почувствовала, что слегка покраснела – такая же реакция у меня была, когда я коснулась его в прошлый раз. Мне это не понравилось. Я позволила своим мыслям блуждать, переводя взгляд с его глаз на подбородок, сосредотачиваясь на небольшой ямочке, изгибе челюсти, едва начавшей пробиваться щетине. Щетина была темной, с небольшими золотыми вкраплениями. Если он когда-нибудь отрастит бороду, она будет светлее волос на его голове…

– Не оставляй меня, – прошептал он.

Как только он закончил говорить, мой взгляд переместился на его губы.

– Я не собиралась никуда уходить, – пробормотала я, чувствуя себя сбитой с толку. Почему он так подумал?

– Нет. – Он поднял дрожащую руку и коснулся моего подбородка. – Останься здесь. Со мной. – Он смотрел мне прямо в глаза. – Ты нужна мне.

Я моргнула, а затем встретилась с ним взглядом. Сила нашей связи потрясла меня, как будто он протянул руку и дотронулся до меня каким-то неизвестным мне способом. Я никогда такого не испытывала. Его взгляд не отпускал меня. Он знал, что мои мысли витали где-то в другом месте. Он знал. Отчаяние внутри меня поднялось к груди, к горлу, и я громко выдохнула, наконец-то разорвав зрительный контакт.

– Как тебя зовут? – тихо спросил он.

Останься здесь. Со мной.

Я встала и, спотыкаясь, побрела прочь. Когда я обернулась, он тоже стоял. Меня охватила паника. Он спросил про мое имя, но показалось, что спрашивал о моей душе. Нет. Нет!

Он просил слишком многого, а я так мало могла ему дать! Я не могла этого сделать. Не могла.

– Не думаю, что это сработает. – Я выпрямилась, пытаясь избавиться от охватившего меня необъяснимого отчаяния, разливающегося в крови. – Я… не думаю, что я – подходящая девушка. Прости. Я знаю, что согласилась на эту работу, но…

Он сделал ко мне единственный шаг.

– Мне не нужен никто, кроме тебя. Ты – подходящая девушка. Пожалуйста!

Он снова попытался заглянуть мне в глаза, но я избегала этого взгляда. Я не могу… Я этого не вынесу. Что бы это ни было, это уже слишком. Напряжение в комнате было ощутимым, тишина – неловкой и громкой. Мне хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать ее. Боже, почему я так себя чувствую?

Я покачала головой.

– Нет. Мне жаль. Я не могу.

– Давай дадим этой истории еще один шанс? Мы можем действовать медленнее. Я…

Нет, это уже слишком. Это. И он. И к тому же бесполезно, потому что я ничем не могу ему помочь. Ему нужен кто-то теплый и внимательный. Кто-то, кто заботился бы о нем и собирал воедино разбитые части. Кто-то, кто мог бы смотреть ему в глаза и успокаивать. Я не такая. Я не могла собрать себя воедино, потому что давным-давно утратила большинство частей… Я покачала головой:

– Нет.

Его разочарование было осязаемым. Мне захотелось отгородиться. Он вздохнул и полез в карман, чтобы достать бумажник. Отсчитал деньги и протянул их мне. Я чуть было не отказалась – вряд ли я их заслужила, но он, должно быть, почувствовал мое нежелание.

– Я настаиваю.

Я взяла купюры и засунула в лифчик, заставив себя улыбнуться и посмотреть ему в глаза.

– Мне жаль, что у нас ничего не получилось. Это… С моей стороны было бы неправильно тратить твое время и деньги. Здесь есть еще несколько девушек, которых я могу порекомендовать вместо себя.

– Нет, спасибо.

Я кашлянула.

– Что ж, ладно. Удачи!

Он кивнул и прошел мимо меня. Я услышала, как щелкнула дверь, когда он закрыл ее за собой, и этот щелчок чем-то напомнил звук закрывающейся двери камеры.