Читать книгу 365. Сказки антарктических писателей - Модест Казус - Страница 45

Бывают дни, когда хочется сказать кое-что очень важное, однако дико трудно найти подходящий сюжет. В один из таких дней на столе моем невесть откуда взялся молоток. Самый обыкновенный молоток с рукоятью и долбилкой. Может быть о нем написать? – подумалось мне.

Да что тут можно написать? Камень породил рубило. Рубило породило молоток. Молоток породил топор. Топор породил ледоруб. Ледоруб убил народного комиссара и старого подпольщика. Об этом раньше знал каждый советский школьник, а нынче всем плевать.

Меня удивляют причинно-следственные связи сих метаморфоз. Например, человек захотел есть, а есть было нечего. Человек сел верхом на бревно и поплыл на соседний остров, дабы слопать менее изобретательного аборигена. Бревно породило однодревку. Однодревка породила каравеллу. Каравелла породила подводную лодку U-96, топившую грузовые суда в Атлантическом океане.

Или вот еще. Оксид породил стекло. Стекло породило линзу. Линза породила телескоп. Телескоп породил оптический прицел. В оптический прицел попал президент и был застрелен. Делайте выводы сами, потому как я уже понял, об чем хочу рассказать.

Случалось ли вам бывать в Голландии, друзья? Нет-нет, не на пропахших марихуановым амбре улочках с пропащими люмпенами, а именно в Голландии XVII века, в эпоху расцвета торговли и колониальных войн. Между прочим, не все господа были заняты резнёй папуасов! Герой рассказа о завоеваниях и не помышлял. День-деньской торчал он в мастерской и выдувал стеклянные шарики. Затем шарики эти резал и получал линзы. Когда же запас шариков кончался, наступали самые тягостные минуты бестолковой маеты.

Порезав последний шарик на линзы, господин опускался на табурет, упирался подбородком в край стола, вздыхал обречённо, и дремал в ожидании ужина. Именно в такой момент ему на нос однажды присел толстый мух.

– Кыш – лениво промямлил господин, не шелохнувшись.

Мух потоптался-потоптался и столь же лениво сполз с носа на столик, где лежала свежая порция линз. Походив взад-вперёд меж вогнутых и выпуклых стеклышек и не найдя в них ничего аппетитного, насекомое снова обратило внимание на вспотевший нос. И тут примитивную нервную систему муха поразило такое помрачение, что членики и крылышки моментально парализовало, а выченные глаза округлились еще больше. Мух никак не мог поверить в то, что исполин, секунду назад возвышавшийся над ним гималаем, внезапно превратился в тлю размером с мандибулу. Сам же господин испугался не меньше! Потому как в линзе увидал монстра, пред которым трепетали бы даже спруты из сказок пьяных моряков из портовых кабаков. Словом, страшного, как смертный грех.

Господин откинулся на спинку стула, замахал руками, и, потеряв равновесие, с криком «Отец мой мужчина!» повалился на пол ногами вверх. Однако устройство человечьего головного мозга гораздо совершеннее надглоточного нервного узла насекомого, поэтому господин быстро оправился от шока, поднялся и принялся внимательно изучать стёклышки; осмотрел сквозь них застывшего от ужаса муха со всех сторон, потом достал тетрадку и записал следующее:

Записал и точку поставил. Поставил и заважничал. Ходит по мастерской вразвалочку, чванится, что твой холоп на воеводском стуле. Затем схватил со стола линзы и давай подкладывать их куда ни попадя. И туда, и сюда. А всё, что увидит, записывает:

И ещё:

И ещё:

Много чего ещё позаписывал в тетрадку господин, покуда не прожил отмеренные кармой девяносто лет и не помер, войдя в историю основоположником научной микроскопии. Да, друзья, вы можете сколь угодно сидеть по кафедрам университетским, внимая речам мудрых профессоров и академиков, переливать порожнее из колбочки в пробирку, из пробирки в мензурку, из мензурки в тигель, но знайте, что величайшие открытия в истории всегда доставались, достаются и будут доставаться нам, профессиональным дилетантам.