Читать книгу Нерассказанная история - Моника Али - Страница 2

Месяцем ранее. Март 2007 года

Для города с населением всего в восемь тысяч обитателей, в Кенсингтоне было почти все необходимое для жизни: хозяйственный магазин, две бакалеи, флорист, пекарня, драгстор [1], с большим обычного ассортиментом книг, гостиница, антиквар, офис риелтора и похоронная контора. Когда кто-то умирал в Абрамсе, Хейверинге, Блумфилде, Гейнсе или любом из полугородков-полупоселков в округе, никто и не мечтал найти похоронную контору у себя под боком: приходилось звонить в «Джей Си Драйден и сыновья», основанную в 1882 году, всего через четыре года после появления самого Кенсингтона. Если, как иногда бывало, случался форс-мажор, похорон было слишком много и контора не справлялась, мистер Драйден лично звонил скорбящим и предлагал альтернативы. Таким образом, Кенсингтон был весьма востребован во всем, что касалось смерти, и хотя в вопросах жизни он был не так популярен, все же цены на недвижимость были достаточно высоки. Пара кенсингтонских магазинов находилась на Фэйрфаксе, но большинство обрамляли Альберт-стрит, или располагались за углом, на Виктория-стрит. От Альберт-стрит город уходил пологим спуском к северу. В пяти милях от него проходило шоссе между штатами: очень удобно для тех, кто был вынужден ездить на работу в другой город, с востока город замыкался умиравшей от жажды рекой, с запада – полями для гольфа с искусственным орошением, которые постепенно уступали дорогу роще из американских лиственниц, амбровых деревьев и сосен.

По пути в город Лидия миновала поле для гольфа. По средам она полдня работала в кенсингтонском собачьем приюте: длинном блоке из вольеров и дворов, как раз на границе города. В приюте обитали дворняжки, подобранные в Кенсингтоне или доставленные из «царства мрака», как выражалась Эстер об остальном округе, где больше не было ни одного приюта. Четыре дня в неделю Лидия трудилась до шести вечера, заказывая все необходимое, вычищая вольеры, тренируя и выводя животных на прогулку, ворочая тридцатифунтовые мешки сухого собачьего корма «Нэйче вэрайети» и обедая принесенным Эстер в пластиковом контейнере салатом из курицы с рисом. Но по средам, ровно в полдень, Лидия будила Руфуса, легонько подталкивая носком кроссовки в бок. Обычно он, распустив уши, дремал в ее кабинете, а когда вставал, высоко подкидывал зад в воздух, упирался в пол передними лапами и тряс головой, словно не понимал, куда катится этот мир, а потом бежал впереди хозяйки, чтобы прыгнуть на заднее сиденье пыльно-голубого «форда-эксплорер спорт-трек».

Обычно Лидия вытаскивала его из картонной коробки и пересаживала на переднее сиденье. Но сегодня позволила ехать в коробке, так чтобы его длинные уши не трепал ветер. Поэтому, когда Лидия спросила, не пора ли ей перестать встречаться с Карсоном, удивленная мордочка не повернулась к ней, безмолвно прося продолжать.

Лидия пожала плечами, оглядела пустое пассажирское сиденье и включила радио.

Она ехала по Фэйрфаксу мимо спортивных полей, детской площадки, начальной школы и гостиницы, а потом свернула на Альберт-стрит. Припарковалась около булочной-пекарни, где купила два тоста с пастрами и швейцарские панини, после чего направилась к магазину Эмбер. Руфус семенил так близко, что она боялась споткнуться и упасть.

Магазин не закрывался на обед, и по средам продавщица Эмбер уезжала в школу парикмахеров, так что Лидия всегда завозила подруге сандвичи.

– Привет! – воскликнула Эмбер, поднимая голову от журнала и выходя из-за прилавка. Одернула юбку, поправила волосы, коснулась пальцем губ, убеждаясь, что помада не стерлась.

Первое, что усвоила Лидия среди множества истин, открывшихся перед ней, когда она нашла работу или работа нашла ее, – никогда не возиться подолгу с какой-то частью гардероба или косметикой. Этому в отличие от всего остального ее сумели научить. И она хотела бы передать этот урок Эмбер, которая не могла пройти мимо зеркала, а если не было зеркала, смотрелась в окно. Которая боялась, что на нее будут смотреть, и страшилась, что на нее никто не взглянет. Но Лидия давно решила, что это не для нее. Только глупцы и деревенщины заботятся о мнении окружающих.

– Классно выглядишь, – сказала она. – Новая юбка?

Эмбер кивнула и стала допытываться более детального мнения Лидии, объяснив, что это из ассортимента, который она собирается заказать для магазина. Лидия почти каждый день носила джинсы и майку, но Эмбер, похоже, считала, что подруга разбирается в одежде и моде: впечатление, которого Лидия вовсе не добивалась.

Они сидели на старом диванчике у окна. Эмбер сказала, что купила его для мужей, которым становится не по себе при виде ценников.

– Хотя здесь нет ничего дороже четырехсот баксов, – с легким сожалением добавила она.

– Я хотела показать тебе эти фото, – внезапно вспомнила Эмбер, вынимая глянцевый журнал из-под прилавка. – Это было сделано на прошлой неделе, а другое – в девяностых. Правда, тогда она выглядела совсем по-другому.

– Как и все мы, – пожала плечами Лидия, едва удостоив взглядом снимок.

– У нее ноздри неровные, а это верный признак, – заявила Эмбер.

Лидия откусила кусочек панини, чтобы не отвечать.

Эмбер принялась читать вслух.

– Похоже, ей делали подтяжку нижних век, и, судя по виду, хирург применил новый метод, зайдя под глазное яблоко, – это уменьшает риск образования шрамов и дает превосходные результаты.

Лидия скорчила гримасу и помахала сандвичем в сторону стопки журналов на кофейном столике.

– Зачем ты читаешь этот вздор?

– Знаю-знаю, – пробормотала Эмбер. – Это смешно. Тем более что она определенно делала ботокс.

– Кому какое дело? – фыркнула Лидия. – Она и другие актрисы ее возраста.

Эмбер привычно заправила волосы за уши. В прошлом году она их остригла и теперь снова отращивала. Волосы постоянно лезли в глаза и, конечно, мешали. Так что жест стал частью ее ритуала прихорашивания, но иногда она использовала его, чтобы продемонстрировать свое раскаяние.

– Сама не знаю, почему читаю все это. Как все, так и я. Представляешь, сюда приходит даже преподаватель колледжа и проводит больше времени, перелистывая журналы, чем рассматривая товар. Полагаю, сама она их не покупает, но что, по-твоему, читает, сидя в парикмахерской? Наверняка не учебник!

Лидия протянула Руфусу ломтик пастрами.

– А мы думаем, что это глупо, верно, парень?

Руфус лизнул ее пальцы в знак согласия.

– О Господи! – вздохнула Эмбер.

Лидия обожала манеру, в которой Эмбер взывала к Богу. Так по-американски! Ей это напоминало о том, какой безнадежной англичанкой она чувствовала себя после того, как провела почти десять лет в Штатах, и что теперь, когда ее прошлая жизнь казалась такой далекой, полузабытой, ее английская суть оставалась неизменной.

Почти десять лет… Она приехала в 1997-м. Не десятилетие. Тысячелетие назад.

– О Господи. Совсем забыла! У меня в заднем помещении платья, которые тебе просто необходимо примерить. Они так сказочно выглядят! Не терпится это увидеть!

Эмбер побежала в кладовую, сняла с вращающейся вешалки несколько платьев в пластиковых чехлах и перекинула через руку.

Когда Лидия только приехала в Кенсингтон, именно Тевис продала ей дом, но подружилась она прежде всего с Эмбер. Они сидели за одним столом в кондитерской, где было всего четыре стола, так что приходилось делить их с незнакомыми людьми. За капуччино для Эмбер и чаем «Эрл Грей» для Лидии они признали друг в друге родственные души, и Лидия, которая семь лет окружала себя исключительно знакомыми, была счастлива сдаться на волю неизбежности. Она была, конечно, осмотрительна, но после нескольких бесед по душам, во время которых они увлеченно рассказывали о себе, в осторожности отпала необходимость. И в один прекрасный день Лидия стала удивляться тому, что так долго держалась отчужденно и на расстоянии от окружающих.

В ту первую встречу Эмбер рассказала Лидии о своем замужестве. О браке со школьной любовью. О том, как он изменил ей с ее же лучшей подругой. Как она простила обоих, потому что «так уж вышло»: любовники были адвокатами в одной фирме, а она – обычной домохозяйкой и матерью, и по большей части выглядела довольно убого. И когда посмотрелась в зеркало, почувствовала нечто вроде вины за случившееся. Конечно, она начала следить за собой, и они с мужем стали откровеннее друг с другом, назначали свидания в ресторане, часто говорили по душам, и он даже признался, как ненавидел ее мясной рулет, но мужественно об этом молчал. И все было чудесно и мило… некоторое время… пока она не узнала об очередном романе, на этот раз с официанткой того ресторана, где они назначали свидания. Но муж уверил, что это всего лишь «физическая измена», и Эмбер снова его простила. Правда, поплакала, как каждая бы на ее месте. И Донна утешила ее. Донна, ее лучшая подруга. Которая все еще спала с ее мужем, как, возможно, знали все, за исключением Эмбер. Когда Эмбер застала их вместе, в те несколько мгновений, пока ее не заметили, она поборола отчаянное желание потихоньку удалиться и сделать вид, будто ничего не было. В тридцать девять лет, при наличии двоих детей и полном отсутствии карьеры, казалось более благоразумным рассматривать происходящее как галлюцинацию, чем встать лицом к лицу с омерзительной правдой.

– Ты просто должна была уехать. Вообще уехать. Из Мэна, – сказала Лидия. – И я знаю почему.

– Зато я не знаю. Чтобы сбежать от него?

– Ты боялась, что снова его простишь. – Лидия коснулась руки Эмбер.

– О Господи, как же ты права! Он был таким подонком! Но… – Она смущенно пожала плечами. – …он так легко мог меня сбить с толку. Не словами. Скорее походкой. И тем, как джинсы его облегали… я такая дура! Почему я столько времени это терпела? Сказать правду? Потому что мне нравилась его походка. И его запах.

Эмбер выбралась из кладовой, и Лидия отодвинулась, чтобы освободить место для платьев. Эмбер разложила их с такой нежностью, на какую не был способен ни один гробовщик в заведении Джей Си Драйдена, укладывающий тело в гроб.

– Десять платьев, три размера, шестьсот пятьдесят за все. И скажи, что я не спятила.

Лидия вытерла пальцы о джинсы, прежде чем распаковать первое. Магазин специализировался на платьях-саронгах, юбках А-силуэта и коротких, расшитых бусинами и бисером кардиганах, которые предпочитали женщины Кенсингтона, а также кокетливых платьицах фисташково-золотисто-белых тонов, продающихся по сниженной цене в триста долларов, и вечерних немнущихся туалетах длиной в пол, охотно раскупавшихся матронами, которые надевали их на серебряную свадьбу в надежде, что они пригодятся также и на бриллиантовую. Добрые женщины Кенсингтона вовсе не были нищими или скупыми, просто хорошо знали, что деньги не растут на лиственницах, и, кроме того, надевать подобные вещи им было попросту некуда.

– Вау! – воскликнула Лидия. – Шикарно!

Стоит ли спросить у Эмбер, уцененные ли это вещи? Она не хотела обескураживать подругу. Исследование швов и отделки даст время подумать.

Лидия провела пальцем по вышитому декольте.

Когда они впервые встретились, Эмбер выложила свою историю так же просто и естественно, как наливала Лидии чай из чайника. Лидия не смогла ответить тем же. Но рассказала, что перебралась лет десять назад в Штаты вместе с мужем. Каким ей это казалось волнующим – навсегда покинуть чопорно-удушливую Англию, каким все вокруг было одновременно чуждым и знакомым, и как их брак развалился. Она так наловчилась рассказывать эту историю, что даже не чувствовала своей лжи. Никаких имен, дат и мест, лучше недоговаривать и уделять внимание мелким деталям, новизне, с которой приходится сталкиваться англичанке: флаг страны над каждым домом, радость узнавания при обнаружении в американских бакалеях мармайта [2], слова и выражения, которые ей раньше не пришло бы в голову употреблять: «задница», «пропади все пропадом», «мать его»…

В последующие недели и месяцы то и дело возникали вопросы, потому что в отсутствие Лидии история блекла и изнашивалась до основы, которую Эмбер позже собирала и относила в починку Лидии. Та добавляла какой-нибудь новый вымысел. Однажды она сказала, что у нее нет детей.

И это было хуже всего. Отрекаться от детей с каждым разом становилось все труднее. Словно вранье постепенно превращалось в реальность. Какие-то подробности, однако, были правдивы. Например, то, что муж был человеком жестоким. Эмбер никогда не допытывалась слишком рьяно. А Лидия большую часть сознательной жизни делала это вполне профессионально: освещала незнакомым людям кое-какие моменты, которые те воспринимали как искренние и интимные признания, при этом совершенно ее не зная. Такому нельзя научиться, но оказалось, что у нее поистине дар. Эмбер, Тевис и Сьюзи больше не были чужими и знали ее, насколько она им это позволила. Но с самого начала Лидия умело создавала впечатление, что удостоила их своим доверием, а остальное они додумали сами, предположив, что ее муж человек безжалостный, но, к сожалению, влиятельный, и поэтому она не хочет, чтобы ее нашли.

Эмбер придержала дверь примерочной.

– Пожалуйста, надень, – попросила она. – Я хочу посмотреть.

– Почему бы тебе самой не померить? Этот оттенок зеленого – определенно твой цвет. Тебе бы следовало самой купить такое.

– О, я уже все перемерила, – отмахнулась Эмбер. – Но я такая коротышка, они на мне не смотрятся.

– Вздор! – воскликнула Лидия. – И нечего себя принижать!

– А ты перестань капризничать и тащи свою задницу поближе! – огрызнулась Эмбер.

Бледно-зеленое прямое платье с серебряной вышивкой и воланами из цветов, идущими по диагонали, напомнило Лидии шедевры Валентино, но, конечно, работа была не такой тонкой.

– Иди сюда! – позвала Эмбер.

В примерочной не было зеркала, поскольку Эмбер утверждала, будто кенсингтонские дамы вечно спешат и делают неверный выбор, считая, что стоит подшить подол, сменить блузку и повязать на шею шарф, и все можно исправить.

Лидия прошлась как модель по подиуму: рука на бедре, лицо бесстрастное, голова неторопливо поворачивается слева направо. Эмбер аплодировала, свистела, а потом взяла Лидию за плечи и повернула лицом к магазинному зеркалу.

– Прекрасно, – бормотала она, – просто прекрасно.

Лидия с трудом втянула в легкие воздух.

Прошло десять лет с тех пор, как она в последний раз надевала вечернее платье.

В желудке неожиданно образовалась маленькая раскаленная дыра, на которую она ни за что не станет обращать внимание, сосредоточившись вместо этого на ровном дыхании.

– Облегает, словно перчатка! – воскликнула Эмбер. – Как считаешь?

– Не совсем, – покачала головой Лидия. – Я бы чуть-чуть убрала в бедрах.

– Знаешь что? Ты его получишь. Это подарок. Так и знала, что эти платья будут смотреться на тебе шикарно. Только не подозревала насколько. И понятия не имела, удастся ли уговорить тебя купить хоть одно. Думала, что придется удалять джинсы хирургическим путем.

– Но когда и где мне его носить?! – воскликнула Лидия, изучая свой профиль. – Не слишком практично для чистки вольеров. И можешь представить меня в этом платье на одном из пикников Сьюзи?

Не успев договорить, она пожалела об этом. Только что она указала, почему Эмбер ошиблась, так щедро вложившись в платья.

Подруга молча смотрела на нее. Лицо на секунду застыло в прежнем восторге, словно мозг еще не зарегистрировал жестокие слова.

– О, – выговорила она наконец, – попроси Карсона повезти тебя в какое-нибудь гламурное местечко.

– Обязательно, – поспешно кивнула Лидия. – Можно мне померить остальные?

– Конечно, – устало обронила явно расстроенная Эмбер, – а потом выбери самое лучшее. За счет заведения.

Они провели день в примерках, и когда заходили очередные покупательницы, вовлекали их в обсуждение. Две женщины даже прикинули, как будут выглядеть в темно-синей тафте, и обе пообещали заглянуть завтра, чем мгновенно возродили энтузиазм Эмбер. К пяти часам Лидия с Эмбер прибрались и уселись пить латте.

– Как Сирена? – спросила Лидия. – И как успехи Тайлера? Все еще играет на скрипке?

– О, я постоянно донимаю его, чтобы занимался. Но зря трачу слова.

Сирена мечтает о роли Дороти из «Волшебника страны Оз» в школьном спектакле.

– Надеюсь, все будет, как она хочет, – кивнула Лидия.

– Если она не получит ее…

– Бьюсь об заклад, что получит.

– Уроки степа, пения. Балетная студия… – перечисляла Эмбер. – Но знаешь, этим занимаются все. Они так яростно соперничают!

– Подожди, вот распределят роли, тогда будешь волноваться. Сейчас-то зачем? И кстати, ты не оставишь себе одно? – спросила Лидия, показывая на вешалку, где разместился новый товар.

Эмбер нервно заправила волосы за уши:

– О, не знаю. Может, дело кончится тем, что мне достанутся все остальные.

Они уставились друг на друга и захихикали.

– Я хотела сказать, – выдохнула Эмбер, между припадками смеха, – если только вечерние платья не войдут в моду на школьных соревнованиях по бегу.

– Кто знает? Случаются и более удивительные события.

Лидия отхлебнула кофе и поперхнулась.

– Только не здесь.

Эмбер постучала Лидию по спине.

– В последних классах школы я была такой мечтательницей! Ходила как во сне. Я была хорошенькой, но не красавицей, да и оценки не выдающиеся. У меня имелись друзья, но «мисс Популярностью» я тоже не была. И в компанию отличников меня не брали.

Она долго молчала, словно вернувшись в те давние мечты.

– Но во мне словно скрывалась некая тайна, которой я ни с кем не делилась. Можно было подумать, что в один прекрасный день все это увидят. Что тайна откроется и все поймут, какая я необыкновенная. И тогда стану настоящей звездой. Поверишь, я даже не думала, что для этого нужно трудиться и что-то сделать. Я была настолько уверена, что это произойдет, обязательно произойдет, что не обращала внимания на окружающих. Ждала, когда начнется моя жизнь. И тогда я буду носить роскошные платья, а люди сначала немного удивятся, но потом скажут: «Конечно, Эмбер, мы должны были догадаться».

И потом все будет лучше некуда. Платья, дома, машины и очаровательный принц, который встанет на одно колено и сделает предложение.

Она рассмеялась и потерла спину Лидии, хотя та уже не кашляла.

– Что за идиотка! Может, и до сих пор такой осталась!

Лидия оторвала руку Эмбер от своей спины и сжала между ладонями.

– Слушай, ты вовсе не идиотка! Все девочки мечтают о чем-то подобном!

Эмбер улыбнулась. Почему в ее улыбке есть что-то трогательное? Коротковатая верхняя губа открывает десны и придает ей вид уязвимый, открытый для внезапной атаки.

– Держу пари, ты была более разумной.

– О, в школе я была безнадежна, – отмахнулась Лидия. – Глупа как пробка, поверь мне.

Эмбер побежала по дороге, чтобы успеть в аптеку до закрытия, и Лидия подождала пару секунд после того, как закрылась дверь, прежде чем потянуться к пачке журналов. Вытащила три из тех, что вышли на этой неделе, и положила на колени. Прежде чем открыть, несколько раз повторила себе, что ни в коем случае не расстроится. Если найдет то, что искала, вырвет страницу и положит в сумочку, чтобы рассмотреть на досуге. Если ничего не найдет, не воспримет это как удар. А просто сделает то же самое на следующей неделе.

Она быстро пролистала и отбросила первый журнал, потом второй и третий. Все-таки удар. Да и как могло быть иначе.

Мобильник пискнул, и она прочитала сообщение от Карсона: «Заеду за тобой в семь, о’кей?»

Она ответила «да», но в этот момент вернулась Эмбер и объявила, что встретила нового соседа и тот пригласил ее на ленч.

– Свидание? – оживилась Лидия.

Эмбер поправила прическу и одернула юбку.

– Полагаю… хотя не уверена. Может, он просто хочет подружиться с соседкой.

– Ты пойдешь?

– Ленч, возможно, не совсем свидание. И он поселился рядом, так что мне придется идти.

– А если это все же свидание?

Эмбер поджала губы:

– Если свидание, значит, ему не повезло. Слишком мал ростом для меня.

– Да в тебе всего пять футов три дюйма!

– Мне не нужен великан. Всего лишь достаточно представительный мужчина. Чтобы спокойно надевать туфли на шпильках и, когда целуешься… не вставать на носочки.

– Вот как? – удивилась Лидия. – А Карсон всего дюйма на два меня повыше. Считаешь, что мне следует от него отделаться?

– Нет! – вскинулась Эмбер. – Не слушай меня. Я же говорила, что умом не отличаюсь!

Лидия встала. Повернула Руфуса к двери и взяла сумочку и мобильник. Обняла на прощание Эмбер и пообещала позвонить ей завтра и более детально обсудить сегодняшнее приглашение на ленч, тем более что к этому времени к Эмбер должна была вернуться способность мыслить. Лидия забрала с собой зеленое платье, то, которое мерила первым, решив отдать наличные продавцу, чтобы избежать неловкости и споров из-за денег.

Когда она добралась до дома, было уже без четверти шесть, и воздух немного похолодал, но ей отчаянно хотелось поплавать. Бассейн был с подогревом, и она проплыла от одного бортика до другого под водой. Следующие полчаса Лидия мерила гребками длину бассейна, не чувствуя ничего, кроме вытянутых рук, напряженной спины и бедер. Она, как всегда, была рада возможности получить такую разрядку. Наплававшись, Лидия встала на мелком конце лицом к дому. Первому, который она купила в Штатах. Первому, который вообще купила. До свадьбы у нее была квартира в Лондоне, но эту квартиру приобрели для нее и за нее. Дом представлял собой бунгало в полтора этажа с низкой крышей и глубокими свесами карнизов. Фасад был украшен квадратными колоннами, что придавало зданию вид представительный и солидный. Лидия сама выкрасила деревянную обшивку в нежно-серый цвет, вежливо отказываясь от всяких предложений о помощи. Чистенький скромный домик в приличном квартале на севере города, стоящий на участке в один акр и отгороженный от дороги и соседей густыми кронами кленов и лип, делавших строение невидимым. Недаром Лидия сказала, что покупает его, еще до того, как Тевис повела ее наверх.

Она выбралась из бассейна, завернулась в полотенце и вошла внутрь. Остановилась в кухне перед столом с открытым ноутбуком, зная, что, если посмотрит в Интернете, без труда найдет то, что искала в журналах. Но стоит только начать, как она больше не остановится. Следует строго соблюдать условия сделки, заключенной с самой собой.

Лидия поднялась в спальню и включила свет. Стянула купальник и приняла душ. Но, когда высушила волосы и вытащила из шкафа чистые джинсы, вдруг заметила брошенное на кровать платье. Натянула и села рядом с Руфусом, уже успевшим сделать себе гнездышко из одеяла. Поставила на тумбочку маленькое зеркальце, накрасилась и уложила волосы в нетугой узел.

И только потом встала перед трельяжем. Изучила свое отражение и вздрогнула. Несмотря на темные волосы, на нож хирурга, на приобретенные с годами морщинки и стойкий загар, она увидела привидение, смотревшее на нее в упор. Дух, давно уже принадлежавший прошлому.

Лидия медленно повернулась и оглядела себя сзади. Глубокий вырез на спине обнажил обвисшую кожу. Не сильно… скорее совсем чуть-чуть, но все же! Вон там, под лопатками! Каким кошмаром все это выглядело бы на фото, где не допускается ни малейшего изъяна, где твоя сила действует лишь до определенных пределов и заканчивается на самом уязвимом месте.

Когда платье уже висело в шкафу и Лидия была одета в джинсы и крахмальную белую рубашку, оставалось только открыть банку с кормом для Руфуса.

– У меня вопрос, – сказала она, подняв его миску. Спаниель встал на задние лапы и уперся передними ей в коленку. – Мне стоит порвать с Карсоном? Он слишком любопытен. А мне нечего ему ответить.

Руфус громко запыхтел и стал теребить штанину.

– Сейчас получишь ужин. Но сначала ответь. Если «да», пролай один раз, если «нет» – два.

Руфус пролаял трижды.

– А, бесполезно, – вздохнула она, ставя миску на пол и гладя собаку. – Ты глупый спаниель! А я тоже не слишком умна, если говорю с псом!