Читать книгу Плененный любовью - Моника Маккарти - Страница 6

Глава 2

Оглавление

Динлион, Роро, Пертшир, Шотландское нагорье

На этот раз, когда Грегор вернется домой, Кейт будет готова. Она больше не собирается быть терпеливой.

Как делала каждый день всю неделю, с тех пор как Джон отправил письмо, она нарядилась особенно старательно. Учитывая, что обычно она вообще не старалась, это было исключительной мерой. По-мальчишески короткие, чуть ниже плеч, темные волосы, обычно завязанные сзади кожаным ремешком или тем, что окажется под рукой, были расчесаны бессчетное количество раз, пока не стали блестящими, словно красное дерево, и свободно ниспадали по плечам.

Простая золотая диадема, подаренная Кейт леди Марион, прежде чем та слегла с лихорадкой, была водружена на голову и удерживала прозрачную розовую вуаль, которая покрывала – но не прятала – темные локоны. Волосы были одной из ее лучших черт, а ей пригодится любое преимущество.

Кейт не нужно щипать свои щеки, как это делали некоторые девушки, ее были достаточно румяными, так как она проводила много времени на свежем воздухе. Губы тоже не нуждались ни в какой краске, они от природы были яркого, темно-красного цвета.

Она наморщилась. К сожалению, с веснушками ничего нельзя было поделать. Кейт говорила себе, что они добавляют характера, но ей так никогда и не удалось убедить в этом свою мать или леди Марион.

Девушка отступила от зеркала, извлеченного со дна одного из сундуков леди Марион, приподняла темно-розовые бархатные юбки своего платья и нервно прикусила губу, не зная, как оценить свои попытки. Она была неуверенна насчет цвета – ей никогда не нравился розовый, но леди Марион настаивала, что ей этот цвет к лицу. И действительно, кажется, он выгодно подчеркивает ее черты. На покупке этого платья леди Марион настояла два года назад, на восемнадцатый день ангела Кейт.

– Ты теперь леди, милая, – сказала пожилая женщина с любящей улыбкой. – Тебе нужно по крайней мере несколько приличных платьев.

Для леди Марион это было так важно, что Кейт не смогла возразить, но надеть их все не представлялось возможности. Откровенно говоря, в таких роскошных вещах она чувствовала себя довольно глупо. Словно она претворялась тем, кем на самом деле не является.

Отец однажды подарил Кейт красивое платье. В нем она чувствовала себя принцессой. Но когда он ушел, она засунула его под кровать и больше никогда не доставала.

Ее сердце сжалось от тоски, которую она не желала признавать. Она не леди, кем бы там ни был ее отец.

Ее внимание вернулось к незнакомой женщине в зеркале.

– Мужчины хотят, чтобы женщина вела себя как женщина, милая. – Голос ее матери переплетался в памяти с голосом леди Марион – в какой-то степени они были для нее одним целым. Обе нежные, милые леди. Кейт на них ни капельки не похожа.

Она самоуверенно выпятила подбородок. Она будет мягкой и женственной, как бы трудно для нее это ни оказалось. Но всемилостивый боже, почему быть леди так чертовски неудобно?

Кейт потянула ткань вокруг корсажа, стараясь поднять его выше. Два года прибавили непривычных выпуклостей к определенным частям ее тела, и платье стало туговато в лифе. Но поскольку таков был фасон, Кейт надеялась, что никто не заметит.

Ей пришлось отказаться от штанов под юбками, когда леди Марион чуть в обморок не упала, увидев их впервые. Однако Кейт по-прежнему отказывалась носить обувь летом – надевала ее только зимой. К тому же простой наряд деревенского парня был самым удобным для тренировок.

Кейт только закончила свой критический осмотр, когда дверь позади нее распахнулась. Решив, что это Этти, которая собиралась помочь ей с волосами и вуалью, но потом оказалась занята успокоениями плачущей (вообще-то визжащей), Кейт даже не повернулась. И только когда тишина стала слишком явной, она оглянулась и увидела, что это вовсе не горничная, а Джон. Он таращился на нее, разинув рот, со слегка ошеломленным выражением на лице.

Кейт нахмурилась. И что с ним такое?

Она неожиданно побледнела, сердце учащенно забилось, скорее даже бросилось вскачь.

– Он уже здесь?

Джон, казалось, ее не слышал.

– Ты очень… ты очень красивая.

Несмотря на нелестную степень удивления в его голосе, на щеках Кейт разлился румянец, и она улыбнулась с неприкрытым удовольствием. Кейт не притязала на звание настоящей красавицы, но восхищение в глазах Джона было неподдельным. И это предало ей уверенности, столь необходимой, хотя она этого и не осознавала до настоящего момента.

Кейт никогда не сомневалась в своей привлекательности – она нравилась мужчинам. Сказать по правде, среди ее друзей было больше мужчин, чем женщин. Но они относились к ней как к любимой младшей сестренке, а она совсем не хотела, чтобы Грегор думал о ней так.

Она решительно настроилась добиться того, чтобы в этот раз он увидел в ней желанную женщину. Разумеется, Кейт и в прошлом году говорила себе то же самое, но на этот раз она была уверена, что все будет по-другому. Теперь она должна отказаться от своих привычек и станет вести себя – и выглядеть – как леди.

С первого взгляда Грегор Макгрегор завладел частью ее сердца. Когда он забрал ее к себе домой, он обрел над ним еще большую власть. Все прошедшие годы всякий раз когда он возвращался домой – что случалось крайне редко, – он забирал все больше и больше, пока наконец не овладел им целиком. Ее любовь превратилась из чувства юной девушки в чувство женщины, и она держалась за эту страсть словно за спасательный трос. За нее и желание найти убийц ее матери. Но спустя пять лет Грегор так и не смог узнать что-нибудь о том английском капитане.

Менее решительная особа, может быть, и сдалась бы перед лицом, очевидно, безразличия Грегора. Ну не совсем безразличия, скорее отсутствия понимания. Он по-прежнему относился к Кейт как к ребенку, которого спас, или к девчонке, проблемы которой нужно постоянно решать (которые, честное слово, не всегда были ее виной), а не к сильной женщине, в которую она превратилась. Женщине, которая подходила ему идеально.

Именно это придавало Кейт уверенности, когда она падала духом. А с Грегором Макгрегором пасть духом было очень легко. Она знала, что он не идеален, но иногда определенно таким казался. Не в первый раз она пожелала, чтобы он не был таким привлекательным. Или таким обаятельным. Или таким умелым во всем, за что бы ни брался. Это делало его совершенно недосягаемым. Неуловимым. Иногда ей казалось, что легче поймать ртуть.

Дело было не столько в самонадеянности или в превосходстве. Скорее в отчужденности. Он смеялся, флиртовал и шутил со всеми (кроме Кейт), но всегда сохранял дистанцию между собой и другими людьми. Ему была свойственна какая-то настороженность.

Для человека неосведомленного ее затея могла показаться неосуществимой – самый красивый мужчина в Шотландии и немного симпатичная двадцатилетняя незаконнорожденная девица, которая лучше обращается с мечом, чем с иглой? – но Кейт знала, что между ними есть связь, не поддающаяся логике и объяснениям. Очень глубокая связь.

Может, она и не редкостная красавица, но у нее много других достоинств. Она верная, надежная и будет до последнего защищать тех, кого любит. Она всем нравится, кроме Шинейд и ее подружек, но те ни с кем не ладят.

Если бы только Кейт могла умерить свой нрав! И свой взрывной характер. Если ты могла вести себя как полагается леди… Но над этим она работает.

Заявление, что они с Грегором предназначены друг для друга, могло показаться довольно смелым для того, кто видел его всего несколько раз за пять лет, но Кейт верила. Она понимала его как никто другой. Больше, чем его мать, особенно его мать. Господь свидетель, леди Марион любила сына, но совсем не понимала, что им движет.

– Он такой красивый, – говорила она. – Он может получить все, что угодно. Зачем ему подвергать себя опасности ради человека, который, вероятно, никогда не станет королем, когда он может жениться на королевском приданом?

Но Грегор был человеком дела. Он хотел заслужить себе имя. Поэтому он так сражался. В конце концов, именно его увлеченность и преданность восхищали Кейт. Не было в мире человека, в которого она верила бы больше.

Она очень многое узнала о нем от его семьи, включая Джона, который все еще не отрывал от нее глаз.

Кейт рассмеялась и, повинуясь какому-то неизвестному ей прежде примитивному женскому инстинкту, покружилась. Покружилась!

– Ты так думаешь?

По его лицу расплылась широкая улыбка. Джон давно стал для нее братом, и она порой забывала, насколько он красив. Не так необычайно как Грегор – кто бы мог? – но его сильные мужественные черты выглядели очень миловидно. Особенно сейчас, когда он улыбался (а не хмурился) ей.

– Ага, никогда не видел тебя такой нарядной. – Джон неожиданно прищурился. – Что происходит, малышка?

Кейт отвернулась, притворяясь, что поправляет платье, чтобы он не увидел ее замешательства.

– Ничего. Грегор приехал? Ты поэтому пришел за мной?

Он слишком долго молчал, прежде чем ответить, словно догадался о причине преображения Кейт. Она придала лицу невинное выражение и выжидающе посмотрела на него. Внезапно Джон выругался, вспомнив, зачем пришел.

– Черт, все дело в мальчишке. Ты его видела? Я три часа назад послал его в деревню с парой монет купить специй для вина. Если он снова их проиграл…

Кейт напряглась.

– Пип ничего не проигрывал. Их украл у него этот жуткий Дугал Макнаб.

– Это он так говорит. Но Йен видел его в тот день в пивной играющим в лотерею.

– Я дала Пипу те деньги за его долю рыбы, которую мы поймали в тот день, и он мог тратить их как угодно. А Йену не следует лезть не в свое дело. Может, мне стоит рассказать его жене, что он был в пивной в день уплаты ренты? – У их старого слуги была страсть к Энни и ее элю. Его жена была от этого не в восторге. Кейт одарила Джона всезнающим взглядом. – Кроме того, тебе не следует делать скоропалительных выводов. Например, я могу подумать, что ты послал Пипа за специями, потому что снова выпил лучшее вино Грегора и пытаешься это скрыть.

Глаза Джона превратились в щелки.

– Кейт…

Угроза не достигла цели. Он не мог напугать ее, даже если бы попытался.

– Ты же знаешь, что это не сработает. Он заметит разницу.

Грегору нравилось все лучшее: еда, напитки, лошади, женщины. Последнее изменится, когда он найдет подходящую, то есть Кейт.

А что, если она просто дура? Разве не нелепо думать, что он тоже ее полюбит?

Джон пробормотал ругательство и провел пальцами по темно-русым волосам.

– Черт, да я знаю. Но Грегору не следовало оставлять это вино здесь надолго, если не хочет, чтобы его кто-нибудь выпил.

Кейт пыталась не засмеяться.

– Дай мне знать, как сработает это оправдание.

Джон потряс головой.

– Узнаешь. – Он сморщился и неосознанно потер плечо, словно уже чувствовал трепку, ожидающую его на тренировочном поле. – Надеюсь, он не выучил никаких новых приемов. В прошлый раз я неделю ходил в синяках.

Кейт засмеялась, подошла к Джону, встала на цыпочки и ласково клюнула его в щеку.

– Бедный Джон.

Когда она отодвинулась, он выглядел как-то странно. Она надеялась, что он не подхватил лихорадку. Мадди болела уже неделю.

– Не волнуйся за деньги, – сказала она. – Я проверю, куда подевался Пип. Он, наверно, уже на полпути домой с твоими специями.


Несмотря на разговор с Джоном, Кейт вовсе не была так уверена в местонахождении Пипа. Обыскав замок и несколько деревянных строений внутри стены, она поспешила по тропинке через лес в сторону деревни. Если она отправится в пивную, убеждала себя Кейт, это не значит, что она ему не доверяет. Пип – Филипп – был трудным пятнадцатилетним подростком, которого бросила мать. Он нуждался в родном, близком человеке. И Кейт верила ему. Правда. Она просто тщательно проверяет все возможные места.

Как оказалось, доверие Кейт было оправданным, хотя она предпочла бы обнаружить Пипа в трактире.

Старая деревянная стена и каменные укрепления Динлиона, построенные дедом Грегора на холме на месте старого форта, едва скрылись из виду, когда она услышала взрыв смеха, за которым последовали возбужденные крики и вопли играющих детей, доносившиеся со стороны реки Лион.

Она улыбнулась и продолжила путь. Но какое-то предчувствие заставило ее остановиться и снова прислушаться. Она попыталась разобраться в какофонии доносящихся звуков. По спине побежали мурашки, и Кейт побежала. Это был не смех, а насмешки. Это были не радостные крики играющих детей, а подначивающие вопли толпы.

Ее сердце бешено колотилось, и через густую листву деревьев она выбежала на яркий свет болотистого берега реки. Ее сердце упало, когда она увидела круг мальчишек – хотя двое или трое из них уже были ростом со взрослых мужчин, – собравшийся вокруг чего-то.

Пожалуйста, только не…

– Врежь ему, Дугал!

Твердого удара кулаком в живот, сопровождаемого резким вздохом и стоном, было вполне достаточно, чтобы подтвердить ее подозрения еще до того, как Кейт заметила клок измазанных в грязи черных волос и слишком большой окровавленный нос.

Она закипела от ярости.

– Отвалите от него! – закричала Кейт, побежав на не таких уж и маленьких злодеев.

Звук ее голоса заставил кольцо зрителей разомкнуться, словно Красное море перед Моисеем. Будущие разбойники таращились на нее, как на безумную. Что, учитывая, насколько она разозлилась, было не так уж далеко от истины.

«Думай. – В памяти всплыли наставления Джона. – Следуй за головой, а не сердцем».

Она оглядела их лица. Большинство из них были ей знакомы и не вызвали удивления, кроме одного. Уилли Макни встретился с ней взглядом и быстро отвернулся, его лицо было красным как помидор. Уилли был младшим братом одного из ее друзей и очень славным мальчиком. От него она ожидала большего, и ему это было известно.

Но скоро внимание Кейт сосредоточилось на двух мальчишках в центре представления. Один был большим, плотным и злым, второй – очень маленьким, тощим и не знал, когда отступить. Убедившись, что помимо разбитого носа с Пипом все в порядке (это было последнее, в чем нуждалась и так слишком крупная черта его лица), она повернулась к Дугалу.

– Что все это значит, Дугал? Как ты посмел его ударить?

Мальчишка явно не привык, чтобы его допрашивала женщина. Вспомнив синяки, виденные на лице его матери, она не удивилась. Отец был таким же мерзавцем, как и сын.

Но когда Дугал осмотрел ее сверху вниз, Кейт поняла, что его удивило не столько ее внезапное появление, сколько ее наряд. Она забыла о красивом платье и поняла, что никто никогда не видел ее раньше одетой, как леди, как дочь вельможи. Только вот Кейт не была дочерью вельможи, и все об этом знали.

Они считали ее сиротой, которую спас и приютил отсутствующий лэрд Макгрегор. Не крестьянка, но и не леди. Что-то среднее. Не рассказав Грегору об отце, она убедилась, что пятно незаконнорожденности не будет преследовать ее в Роро.

Вспомнив о ее статусе, Дугал фыркнул и выпятил грудь, как чванливый павлин.

– Это вас не касается госпожа. Это мужское дело.

Кейт подняла бровь, заставив семнадцатилетнего мальчишку покраснеть.

Она подошла к нему. Хотя Кейт была вдвое его легче и на целую голову ниже, рассерженное выражение ее лица, должно быть, его потрясло: он инстинктивно отступил.

– Пип – это мое дело, – твердо сказала она. – Он член моей семьи.

– Он никчемный, безродный ублюдок и вор!

Ярость проникла в каждую частичку ее тела. Пип тоже испустил рев и бросился на мальчишку с кулаками.

– Я не вор! Это ты забрал мои деньги, а я только пытался получить их назад.

Преимущество внезапности нападения Пипа долго не продлилось. Он успел нанести только пару ударов, прежде чем Дугал ответил апер-кроссом в челюсть. Кровь хлынула изо рта, и Пип отлетел назад, как мешок костей.

Кейт не думала – она действовала. Кулак Дугала только опустился, как она схватила его руку и заломила ему за спину.

«Рычаг, положение и точное место удара, – напоминала она себе, а не физическая сила». И все же Кейт была напряжена до предела – ведь это не тренировка.

Но прием сработал. Она поверить не могла, что все действительно сработало! У нее получилось!

Дугал испустил болезненный вопль и уставился на Кейт так, словно у нее вдруг выросла вторая голова. Уперевшись в него ногой, она заламывала его руку, пока у него на глазах не выступили слезы, а по красному лицу не заструился пот. Его колени согнулись, чтобы компенсировать боль, так что, когда она склонилась к нему, их носы разделял всего лишь дюйм.

– Ты просто хулиган, Дугал Макнаб. Ничтожный мальчишка, который задирает тех, кто меньше и слабее тебя. Но размер еще не означает силу. – Она потянула его руку еще сильнее, пока тот не завопил. – Надеюсь, ты усвоил урок, потому что, если ты снова тронешь еще хоть волос на голове Пипа, я найду тебя и позабочусь о том, чтобы очередной мой трюк ты усвоил лучше.

Неожиданно Кейт осознала присутствие остальных мальчишек. Выйдя из состояния шока, они начали бормотать и неуверенно топтаться на месте, словно понимали, что должны что-то предпринять. Ее так поглотил неожиданный успех, что она забыла про остальных. Но Кейт прекрасно осознавала, что использование выученных приемов на одном человеке значительно отличается от использования на дюжине.

– Прошу вас, – умолял Дугал, ломающийся голос напомнил ей о его возрасте. – Вы сломаете мне руку.

– Ты запомнил?

Он яростно закивал.

– Хорошо. – Она отпустила его и отступила на несколько шагов. Дугал тер плечо и смотрел на Кейт со смесью недоверия, стыда, злобы и ненависти. – Мерзкое поведение не делает тебя мужчиной, Дугал. А страх – это не уважение. Надеюсь, ты это запомнишь.

Решив, что будет разумно убраться оттуда как можно скорее, она повернулась, чтобы помочь Пипу. В следующее мгновение Кейт оказалась на земле, лицом в грязи. Ее не в первый раз сшибали с ног ударом в спину, но это единственный раз, когда ей захотелось рыдать. Грязный, намокший край ее розовой вуали напомнил ей, как она одета. Ее платье было погублено.

Платье, купленное для нее леди Марион.

Платье, которым она хотела удивить Грегора.

Платье, в котором она чувствовала себя… красивой!

Кейт услышала яростный вопль Пипа, выкрикивавшего поток витиеватых угроз, которые почти заставили ее улыбнуться.

Нарочито медленно поднимаясь на колени, она выжидала, ее пульс скакал, как бешенный. «Совсем как на тренировке…»

Рядом появилась нога Дугала.

– Глупая дрянь! Я покажу тебе, кто здесь настоящий мужчина.

Его слова выпустили на волю странную смесь гнева и боли, его угроза была жестоким напоминанием о том, что случилось с ее матерью. Кейт хотелось кинуться на него, Кейт хотелось закричать, хотелось наказать любого мужчину, которому пришло в голову изнасиловать женщину.

Но Джон предупреждал ее, что ее слабость заключается не в конечностях, а в горячем нраве. Так что вместо этого она терпеливо ждала того, на что очень рассчитывала.

И Дуглас ее разочаровал. Он поднял ногу, чтобы лягнуть ее под ребра, и она поймала ее, воспользовавшись моментом, чтобы с тяжелым ударом опрокинуть его на спину. Через секунду ее колено оказалось на его груди, и лезвие ее кинжала прижалось к его горлу.

– Ты мерзавец и трус, Дугал Макнаб.

Он смотрел на нее, вытаращив глаза.

– Что ты за девчонка такая?

– Та, которая держит нож у твоего горла, так что если не хочешь, чтобы это продолжилось, я предлагаю тебе забрать своих дружков и отправиться восвояси.

На этот раз, когда Кейт его отпустила, она не спускала с него глаз. Дугал присоединился к своим друзьям, они перешептывались и время от времени бросали злобные взгляды на Кейт.

Она по-прежнему держала кинжал наготове, но они медлили с уходом, и Кейт почувствовала, как на лбу выступил пот. Обеспокоенный взгляд Уилли заставил ее сердце забиться чаще. Они что-то замышляли, и их было слишком много. Шестеро, не считая Уилли. Если они решат напасть всей бандой…

Кейт сглотнула, во рту неожиданно пересохло. Ее преимуществами были внезапность и скорость. Первое она потеряла, что могло серьезно повлиять на второе, даже с одним противником. А с шестью…

Решив, что, возможно, это ей следует отступить, она поманила Пипа к себе.

Однако прежде, чем он успел подойти к ней, звук приближающейся лошади сделал то, чего не сделали ее угрозы: заставили Дугала и остальных мальчишек поспешить в сторону деревни.

Кейт наконец облегченно выдохнула. Она повернулась в сторону их невольного спасителя как раз в тот момент, когда всадник остановил лошадь на краю берега.

Она застыла. От ужаса кровь медленно отлила от лица.

«Нет… Пожалуйста, нет. Только не так». Он не может увидеть ее в таком состоянии! Она хотела произвести на него впечатление!

Ее шея распухла, испачканные в грязи глаза заволокло пеленой горячих слез, когда Кейт разглядела знакомого белого коня и затянутого в кожу огромного воина, уставившегося на нее сверху вниз.

Она заморгала, почувствовав желание прикрыть глаза ладонью, словно смотрела на солнце. Ему не нужно было носить кольчугу, чтобы сиять, он сам излучал ослепительное сияние. Но на этот раз ей совсем не хотелось восхищаться.

Это нечестно! И почему он всегда выглядит таким безупречным? Таким блестящим и изысканным? Всегда безукоризненным, словно грязь не смела к нему приставать.

А она… Кейт вся ободрана и перепачкана в грязи. Больше всего на свете ей хотелось провалиться в болотистую землю и исчезнуть.

Он стащил шлем и потряс головой. Волосы легли вокруг лица идеальными волнами. Ее сердце сжалось от несправедливости. Ее волосы после драки выглядели так, словно их приклеили к голове.

– Что, ради всего святого, ты натворила на этот раз, Катерина? – Его рот скривился. – И хочу ли я это знать?

Катерина. Он был единственным, кто так ее называл, и это даже не ее настоящее имя. Кэтрин. Ей не стоило врать о своем имени – или по случайности о своем возрасте (она поняла, что они считали ее моложе) – но ей было пятнадцать, она пережила травму. Была напугана и отчаянно хотела, чтобы они забрали ее с собой. Кейт знала, что, скажи она правду, они никогда бы этого не сделали. Воспользовавшись именем своего погибшего отчима Киркпатрик, Кейт не оставила ни единого шанса заподозрить в ней незаконнорожденную дочь Хелен из Лохмабена. И именно этого она хотела. Больше никаких жалостливых взглядов. Никаких придирок. Никаких тайных молитв, что отец вернется за ней. Она получила шанс оставить ту жизнь позади и им воспользовалась.

Приступ раскаяния тем не менее мгновенно прошел, когда Кейт увидела, как скривился его рот. Как он может сейчас смеяться над ней? «Потому что он думает, что ты ребенок». Ребенок, которого надо спасать из колодца. А вовсе не взрослая женщина.

Его веселье стало последней пощечиной. Кейт обожала его, но временами он раздражал ее до безумия. Она сразу забыла, что едва не бросилась в слезы, и ей с трудом удалось подавить желание воспользоваться измазанными руками и столкнуть его с безупречной белой лошади прямо в грязь. Обычно она восхищалась его хладнокровием и невозмутимостью, но в этот раз с превеликим удовольствием посмотрела бы, как он выходит из себя.

Пип, очевидно, тоже был обижен отношением пришельца. Он выставил свое тощее тело вперед.

– Она спасла меня, вот что она сделала. Один из этих ребят забрал мои деньги, и, когда я попытался их отнять, он и его дружки напали на меня. Но Кейт чуть не сломала ему руку. А когда он толкнул ее, она пригрозила ему ножом.

– Она сделала что? – недоверчиво переспросил Грегор.

Кейт пыталась остановить Пипа, но, очевидно, приняв гнев Грегора за восхищение, он с готовностью продолжил рассказ.

– Ага, она швырнула его на спину, словно дохлого цыпленка, и приставила кинжал прямо к его глотке. – Мальчишка, чей нос распух до размеров репы, поглядел на нее с нескрываемым обожанием и снова повернулся к Грегору: – Вы бы только ее видели.

Грегор посмотрел на Кейт так, словно не знал, следует ее выпороть или просто притвориться, что всего этого не слышал.

Она поморщилась. Грегор явно не был впечатлен ее навыками. Кейт подозревала, что за содеянным последует расплата – и не только со стороны отца Дугала.

Грегор строго на нее посмотрел и обратился к Пипу:

– А кто ты такой?

Пип покраснел. Увидев смущение мальчика, Кейт задрала подбородок и устремила взгляд на Грегора.

– Он твой сын.

Плененный любовью

Подняться наверх