Читать книгу Оскар Квист. Дело №1. Потерянное время - Mr & Mrs Pumpi - Страница 2

Дебора обожала игру в прятки. Когда Даниэль приехал забирать ее из дома бабушки Аурелии, она так умело схоронилась под диваном, что насилу ее сыскали. Вот и теперь она пряталась в тени огромного рододендрона. Отсюда ей было видно все вокруг: и дом с террасой, утопавший в кущах оливковых и мандариновых деревьев, и тропинку, извилисто сбегавшую вниз к самому океану, и Софию, вышедшую босиком на вымощенную камнем площадку перед домом. Сама же она оставалась невидимой для посторонних глаз.

София уже несколько раз за утро выходила из дому в поисках Деборы и, прикрывая ладонями глаза от солнца, окидывала взглядом сад и прислушивалась.

Пару раз она даже позвала ее по имени, однако Дебора даже не шелохнулась. Скоро София не выдержала и снова скрылась в прохладных недрах виллы: каменные плиты двора уже успели как следует раскалиться на солнце.

Воздух дрожал от стрекотания кузнечиков. Волны нехотя накатывали на песчаный пляж у подножья холма, а чуть дальше у пристани покачивала мачтой белобокая яхта.

Деревца уншиу недавно отцвели, и среди их сочно-зеленой ароматной листвы уже успели завязаться ярко-оранжевые плоды. Эти растения, появившись в Китае, за многие столетия смогли проделать путь сперва в Японию, а оттуда, благодаря вездесущим иезуитским миссионерам, добрались и до Испании.

На веточку кустарника почти над самой головой Деборы уселась горлица. Птица не заметила никого внизу и стала спокойно чистить перья. Одно пуховое перышко плавно опустилось прямо Деборе на нос. Дебора не выдержала и чихнула. Горлица встревожилась и, склонив голову набок, стала вглядываться сквозь листья. Дебора замерла и старалась не дышать, чтобы не спугнуть ее. Вдруг горлица взмахнула крыльями и, коротко хлопнув ими за спиной, перелетела на крышу дома.

Вилла оказалась жилищем с романтическим прошлым. Построена она была, судя по дате, выложенной на мозаичном полу прихожей, в 1890 году. Над парадной дверью красовался герб, в центре которого была изображена оливковая ветвь с сидящей на ней птицей.

По рассказам старой хозяйки, этот дом в два этажа был построен неким пастором Розеусом, который, по всей видимости, был одним из священников в Капилья Дас Ангустиас – барочной церквушки восемнадцатого века с одним нефом и невысокой колокольней, украшенной часами. Он-то и решил возвести себе скромную обитель на берегу океана, чтобы отдыхать от неустанных молитв за свою паству. Хоть и божий, а тоже человек.

У Даниэля была на этот счет своя теория. Первый владелец дома представлялся ему не служителем церкви, а совсем другим персонажем. «Скорее уж этот пастор был вовсе не пастором, а ученым-орнитологом, потому что Pastor Roseus в переводе с латыни означает „Розовый Скворец“. Это не должность и не фамилия человека, а вполне романтичное название самой виллы», – утверждал он.

Но на старуху все эти доводы не возымели никакого действия. Ей казалось, что любая привязка к Святой Матери-Церкви, нежели к какой-то (пусть и божией, но пернатой) твари, значительно больше повышает стоимость виллы. Посему София и Даниэль решили не нервировать пожилую даму, а просто заплатили запрошенную цену, предоставив ей право пребывать в собственных иллюзиях.

Кем бы ни был человек, построивший виллу «Розовый Скворец», он знал толк в выборе мест для возведения архитектурных сооружений. Живописный океанский вид с холма, поросшего корабельными соснами и рощицами самшита, ласкаемыми лучами солнца и умываемыми животворным дождем, давал ощущение полнейшей свободы и благоденствия тому, кто его созерцал, а бездонное ночное небо и мириады огней Млечного Пути были способны подарить покой самой метущейся душе.

Близлежащие окрестности издревле были заселены людьми. Свидетельством тому были многочисленные дольмены, служившие вместилищами погребений и местами служения древним культам. Здесь даже сохранились две римские дороги.

В Средние века вся жизнь галисийского народа была тесно связана с морем, которое не только снабжало обитателей Речных Низовий своими дарами, но и давало возможность торговать со всеми частями света.

Близость этих мест к славному городу Виго способствовала процветанию его обитателей и в эпоху промышленной революции, а величественные природные красоты и идиллические сельские окрестности привлекали странников со всего света и по сей день. Однако все эти метаморфозы отнюдь не нарушали той атмосферы уединения, которая царила на вилле «Розовый Скворец».

Прежние хозяева – семья с четырьмя детьми – мечтали собрать под одной крышей и внуков, а бог даст – и правнуков. Увы, дети выросли и разъехались кто куда, а пожилая чета осталась наедине с садом, в котором неудержимая растительность отвоевывала себе с каждым годом все новые рубежи, и огромной виллой со множеством коридоров и комнат, давно позабывших шлепанье босых детских ножек по прохладным вытертым дубовым доскам пола.

Старая обитательница недавно овдовела и была более не в силах содержать всю эту великолепную усадьбу в надлежащем порядке, а потому решилась продать опустевшее фамильное гнездо, чтобы уехать доживать свои дни в Больё-сюр-Мер, где прошло ее детство.

Деборе стало скучно, но идти в дом совершенно не хотелось. Хоть птиц в саду больше не было видно, все-таки интереснее было рассматривать небо сквозь просветы в зеленом шатре огромного куста. Однако, когда в небе над океаном пролетел самолет, Дебора поняла: сегодня он приедет. Она что было прыти помчалась в кухню, откуда доносилось тихое позвякивание столовых приборов.

София порхала вокруг обеденного стола и сервировала его. Окна на кухне были широко распахнуты, ветер то и дело трепал занавески и норовил приподнять подол легкого платья Софии, на что огромные маки в вазе посреди стола неодобрительно покачивали своими головками. София, казалось, не обращала внимания на шалости ветра. Лицо ее озаряла улыбка, одновременно безмятежная и полная предвкушения.

– Ну вот, все уже готово! – сказала София, удовлетворенно окидывая взглядом накрытый стол, и, обернувшись к Деборе добавила, – Раз уж и ты заметила самолет, тогда тащи свой поводок! Мы идем гулять.

При слове «гулять» сердце Деборы радостно затрепетало, хвост колечком заходил ходуном, и она со звонким лаем помчалась в прихожую за поводком.

Они вышли на Руа де Портосело и двинулись в сторону парка Монтеферро. Дебора, как заправская ездовая лайка, тащила Софию на буксире, успевая между делом обнюхивать обе обочины дороги. Среди корабельных сосен, из которых в былые времена делали мачты для кораблей Христофора Колумба, и нежно зеленевших папоротников раздавалось пение каких-то пташек, а на нагретых солнцем лужайках стрекотали невидимые кузнечики.

День был такой безмятежный, полный неги и музыки. Она рождалась в голове сама собой! Захотелось скорее побежать домой, сесть за фортепиано и наиграть удивительную мелодию, услышанную в роще, но в то же время так жаль было пропускать хоть один из чудных звуков, извлекаемых Эолом из его волшебной невидимой арфы. Они двинулись дальше, слушая пение ветра, прикосновения которого, словно пальцы античного божества, заставляли сосны трепетать.

Обогнув серую гранитную глыбу монумента на вершине холма, София, увлекаемая четвероногой спутницей, двинулась на юг. Там у обрыва стояло несколько каменных скамеек, откуда открывался прекрасный вид на неразлучную пару островов Эстелас. София присела на теплый гранит скамьи и стала глядеть вдаль.

Синяя толща воды здесь и там вспенивалась, волны тягуче наползали на прибрежные камни, затем лениво откатывались с глухим рокотом. София любила океан. Стоя над обрывом и глядя на бескрайнюю зыбь, она представляла себя верной возлюбленной капитана бригантины, бороздящей Атлантику по пути в родной порт Понтеведры. Эта мысль всегда будоражила ее воображение. Разве можно с чем-то сравнить сладость долгожданной встречи со смуглым, опаленным солнцем южных морей, путешественником? Разве есть что-то упоительнее того, чтобы запустить пальцы в его густые иссиня-черные волосы и, притянув его голову к себе, впиться жарким поцелуем в его соленые от морского бриза губы? При этой мысли сердце тяжело и глухо начинало биться, по телу разливалась истома, а между ног становилось горячо и влажно.

Лай Деборы привел Софию в чувство: собака лежала в позе сфинкса из Гизы, щуря янтарные глаза, вывалив розовый язык между белоснежными клыками и часто-часто дыша.

– Пойдем к воде. Тебя надо бы остудить, а то ты расплавишься, – спохватилась София.

Несмотря на близость океана, июльский зной давал о себе знать. Дебора и ее хозяйка устремились вдоль скалистого берега в сторону дома.

Дойдя по тропинке до небольшого песчаного пляжа за их собственным садом, София притомилась и присела на один из врытых в песок камней. Ветра и прибой тысячелетиями пытались раскрошить этот обломок скалы, но сия битва была еще далека до завершения. Чуть дальше волны и сейчас лизали испещренные трещинами и впадинами валуны, с обеих сторон ограждавшие полосу песка.

Метрах в десяти от берега на волнах отдыхали три серебристые чайки. София спустила собаку с поводка, и та пулей бросилась в воду. Несколькими размашистыми прыжками Дебора преодолела мелководье и, взметнув над собой облачко радужных бликов, решительно ринулась на чаек.

Подпустив собаку почти вплотную к себе, птицы расправили крылья и почти вертикально взмыли вверх. С полминуты они покружили над плавающей под ними собакой и неторопливо взяли курс на скалы Сан Мартиньо. Дебора, вертя головой по сторонам, описала по воде несколько знаков бесконечности и, схватив в зубы кусок деревяшки в качестве добычи, выбралась на берег.

– Только не возле меня! – воскликнула София, но было уже поздно: довольное животное от души встряхнулось, обдав замечтавшуюся хозяйку солеными брызгами.

– Ну вот… Теперь я вся мокрая, да еще в водорослях. Эх, Дебби-Дебби… Какая же ты балда! Дай, я тебя на поводок возьму. Скорее бы Даниэль уже занялся твоим воспитанием.

Дебора Даниэля обожала. Услышав имя хозяина, питомица встрепенулась и со всех лап кинулась бежать с щенячьим повизгиванием вдоль кромки воды. София проводила взглядом собаку, оставлявшую позади себя цепочку следов на мокром песке, которые тут же слизывали набегавшие волны. А на встречу Деборе со стороны переулка уже спускалась высокая мужская фигура с огромным рюкзаком за спиной.

– ¡Ola, miña amor1! – сбросив свою ношу прямо на песок и раскинув руки, словно крылья альбатроса, и озаряя все вокруг пробивающейся сквозь недельную щетину улыбкой, к Софии несся Даниэль!

Она только и успела, что протянуть к нему обе руки, как вдруг закружилась в воздухе, подхваченная вихрем объятий единственного на свете и долгожданного капитана. Собака, обезумевшая от счастья (впрочем, как и всегда при виде хозяина), то вертелась волчком, то прыгала вокруг них и, казалось, жаждала лизнуть в нос их обоих одновременно. В какой-то момент Дебора стреножила Даниэля своим поводком, и тот, увлекая за собой Софию, повалился на песок.

И София, и Даниэль хохотали, катаясь по песку, а заразительно веселый собачий лай только подливал масла в их горячее и искреннее счастье. Их влекло друг к другу, как бывает только с самыми страстными и преданными любовниками. Даниэль сел, а София обняла его сзади и стала целовать его шею.

– Боже мой! Какой-же ты сладкий!

– Это ты моя сладкая, как персик, а я просоленный всеми морскими ветрами сухарь.

– Ну уж позволь мне самой судить: если говорю «сладкий», значит сладкий. Не спорь. Я всегда права.

– Как же мне повезло с тобой, Софи. Ну кто еще на всем белом свете сможет так встретить меня из экспедиции?

– Кстати, об экспедиции. Как все прошло?

– Экспедиция… – Даниэль как-то невесело усмехнулся.

София по лицу мужа поняла, что в поездке что-то пошло не так. На миг взгляд Даниэля потемнел, меж бровей пролегла хмурая складка. Он тряхнул шевелюрой, словно прогоняя какое-то неприятное воспоминание, цокнул языком и ответил уже беспечным тоном:

– Хватило с меня в этот раз, наснимался досыта. Команда дерьмовая попалась. Но материал получился эксклюзивный. Весь месяц монтировать предстоит!

София знала, что Даниэль обязательно сам расскажет ей все, когда решит, что пора. Она была единственным человеком, от которого он никогда ничего не скрывал. Просто иногда ему требовалось время, чтобы разложить у себя в голове произошедшее с ним. Да и не особенно ей хотелось слушать все эти байки о странствиях на чужбине. Она просто наслаждалась созерцанием своего возлюбленного: пышущего силой и энергией мужчины.

– Ох уж мне твои чертовы съемки! Будь моя воля, я вообще бы тебя не отпускала никуда. Заперла бы тебя в доме, а гулять водила бы, как Дебби, – на поводке.

– Ну и фантазии у тебя, надо признать! – засмеялся Даниэль.

– Учти, что изголодавшаяся женщина может еще не то себе нафантазировать. А я за эти три недели уже монашкой себя вообразила и сейчас намерена решительно наверстать упущенное. Так что, пока не отработаешь свой супружеский долг, о монтаже можешь и не мечтать.

София приложила указательный палец к губам Даниэля и выразительно подмигнула ему. Тот нежно ухватил пальчик жены своими ровными белоснежными зубами и не менее выразительно подмигнул ответ.

– Господи, ну где сыщешь еще такую жену? Не женщина, а подарок судьбы!

Даниэль усадил Софию себе на колени. Собака наконец-то угомонилась и привалилась мокрым боком к ногам хозяина.

– Расскажи уже, как продвигается твое творчество, – попросил Даниэль.

София прижалась губами ко лбу мужа, потом, чуть отстранившись, с обожанием оглядела каждую черточку его лица и со сдавленной страстью прошептала ему на ухо:

– Какое к черту творчество! В такую погоду оно просто испаряется, и хочется только трахаться с тобой и иногда лопать фрукты, а в перерывах между сексом и едой просто валяться голой с тобой в постели и целоваться. Именно этим мы сейчас же и займемся!