Читать книгу Горцы. I—II том - Мзия Ратиани - Страница 10

На смену суровой зиме 1901 года пришла ранняя весна и вместо холодных морозов, Кавказ теперь был в плену буйства весенних красок, а среди острых камней у подножья гор пробивались первые полевые цветы. Уже третий день чеченский абрек Кута гостил в Карачаеве у местного князя Ислама Крымшамхалова в ауле Учкулан в Большом Карачаеве.

Учкулан был крупный аул, где проживало несколько тысяч человек. Здесь было несколько мечетей, торговых лавок и кузнечных мастерских. Аул был расположен вдоль реки Учкулан в том месте, где в нее впадает река Уллу-Кам, и славился на всю округу развитым пчеловодством и скотоводством.

Был уже второй день, как Ислам отправил своих людей на перевал Накра, чтобы узнать там о состоянии дел и возможности перехода в Грузию. По прибытии Кута рассказал Исламу о цели приезда к нему. Карачаевский князь отнесся с пониманием к нему и обещал помочь во всем, чем сможет. Вот и ждали друзья посланцев князя на перевал, чтобы определить время своего выдвижения в Сванетию к князю Татархану Дадешкелиани. Вечером второго дня люди Крымшамхалова прибыли и сообщили, что дорога в Грузию открыта. Люди князя перешли перевал Накра и исследовали дорогу Грузии в сторону Местии и убедились в безопасности поездки.

На второй день после приезда людей князя с разведки на перевале они во главе с князем и чеченским абреком направились в сторону Большого Кавказского хребта на перевал Накра в Грузию. Дорога была нелегкой, а чем выше в горы, тем тяжелее и изнурительнее. Единственное, что радовало, – это красота гор и лугов, живительный воздух, который овевал прохладой, исходящей с вершины Эльбруса.

На второй день вечером гости прибыли в Сванетию и подъехали к усадьбе князя Дадешкелиани. Хорошо обустроенная усадьба со всех сторон была окружена высоким каменистым забором, за которым чуть поодаль, в глубине двора, стояла величественная башня, считавшаяся самой высокой в этих краях. Ворота усадьбы открылись, и вышедший встретить их горец предложил им въехать во двор, не спрашивая, кто они и зачем приехали. Въехав во двор, всадники соскочили с коней. Кута и Ислам, бросив поводья коней сопровождающим их горцам, прошлись в сторону большого деревянного дома, за которым возвышался гранитный исполин – родовая башня Дадешкелиани.

Двор был обустроен роскошно: здесь были разбиты клумбы цветов, и по периметру забора посажены плодовые деревья. Вокруг дома были маленькие, но очень уютные строения, а за домом виднелись мастерские и конюшня. Пока гости разглядывали двор, приводя себя в порядок и разминаясь от долгой дороги, на широкой лестнице деревянного дома показался мужчина средних лет, одетый в красную черкеску, из под которой виднелся синий шелковый бешмет и сверкал позолоченный пояс. Едва увидев Ислама Крымшамхалова, он раскинул руки и быстро сбежал по лестнице:

– Кто приехал ко мне в гости, какой человек! – восклицал он, быстро направляясь в сторону карачаевского князя и чеченского абрека. Ислам и Кута направились навстречу хозяину дома. Едва хозяин и гости встретились, два князя бросились друг другу. Татархан Дадешкелиани не мог нарадоваться этой встрече.

– Как же я рад тебе! – восхищался он карачаевским князем и только теперь обратил внимание на стоящего рядом чеченца, наблюдавшего за теплой встречей друзей.

Подавая руку чеченцу, Татархан встретился с жестким, цепким взглядом чеченского абрека.

Дом Татархана Дадешкелиани и вправду был обустроен по-княжески. В центре большой гостиной стоял огромный круглый дубовый стол, который опирался на львиные лапы, изваянные из того же дуба. А вокруг стола были расположены стулья с высокими спинками, обтянутые кожей черного цвета. В гостиной перед большим камином стояли огромные, тяжелые кресла, накрытые медвежьими шкурами. А в восточной части комнаты стоял простой, но украшенный резьбой низкий полукруглый стул-трон для главы семьи Махвши (так звали главу семьи). Большую гостиную освещал канделябр с множеством свеч. А на столе в огромной черепашьей пепельнице дымил чибух, трубка с дорогим табаком.

Накормив, гостей отправили отдохнуть с дороги. Вновь они собрались уже ночью в богато убранном зале и расселись за щедро накрытым дубовым столом на тяжелые с высокими спинками стулья. Татархан посмотрел на своих гостей:

– Ислам, коль ты приехал ко мне в гости с этим чеченцем, – он посмотрел на Куту, – что-то привело вас ко мне. Я хотел бы услышать, какую пользу я могу вам принести и что вас привело ко мне? – выжидающе посмотрел он на Ислама, затем и на Куту.

– Татархан, мы на самом деле прискакали к тебе по делу и, пожалуй, лучше всего будет, если Кута сам и расскажет, – посмотрел он на своего чеченского друга. Абрек сделал паузу, собираясь с мыслями. Князья в ожидании смотрели на него:

– У грузинского старца князя Илико Геловани в заложниках вот уже больше двух лет находится чеченский мальчик. Отец мальчика в драке убил сына старого князя, но он в отместку убил, зарубив саблей, чеченца. В попытке убежать погибла жена убитого им чеченца: ее мертвой нашли недалеко от перевала Бурунташ. Оставшегося в живых мальчика князь удерживает в заложниках. Во все времена кавказцы не воевали с женщинами и детьми. Я пришел за мальчиком. Его надо вернуть в свое гнездо, в свой род, к своим близким.

Хотя внешне абрек оставался спокойным, его блестевшие в гневе глаза и бегающие по скулам желваки свидетельствовали о его решительности.

– Я знаю эту историю, и мне говорили, что князь Ратиани занимается этим вопросом. Этот некогда сильный княжеский род Геловани сегодня ослаб, но чувства собственного достоинства он не потерял. Хотя, по правде сказать, Илико закрылся у себя дома, и что у него теперь в голове, знает один господь, – размышлял вслух хозяин дома.

– Татархан, этот чеченец мне как брат. Когда в моей жизни связи, власть, деньги не помогают, тогда у меня остается лишь один безупречно разрешающий споры абрек Кута. Могу тебе смело сказать, что он заберет мальчика живым или мертвым. И я не завидую тому, кто станет на его пути. Примени свой авторитет, влияние, ибо без мальчика мы уйти не можем! – Карачаевский князь хотел, чтобы Татархан понял значимость их приезда.

В это время в зал, где они сидели, прибежал работник дома и сообщил, что приехал брат Татархана.

– Пригласи его к нам, пусть присоединится к нашей беседе, – попросил хозяин дома. Прошло немного времени, и в комнату, где сидели Татархан и его гости, вошел человек в военной форме в звании майора, его звали Джансуг, у русских он был записан как Георгий. Он быстро направился к сидящим за столом. Кивнув брату, он радостно подал руку карачаевцу:

– Ну что, князь, как вы там поживаете? На этот раз я точно заеду к тебе, – улыбался он, затем подал руку Куте.

– Знакомься, Джансуг, мой близкий друг из Чечни, – продолжал улыбаться радующийся встрече Ислам. Джансуг присел рядом с братом. Братья Дадешкелиани сидели напротив своих гостей. Ислам и Татархан расспрашивали офицера о его делах, службе. Он отвечал, но исподлобья разглядывал чеченца, сидевшего и думавшего о чем-то своем, не мешая друзьям общаться. В какой-то миг офицер вскочил, и рука его легла на кобуру нагана, висевшего на поясе:

– Да это Кута, чтоб мне сдохнуть, – не сводил он взгляд с чеченца, который и не шелохнулся, как будто сказанное им его и не касалось

– Какой Кута? – с недоумением посмотрел Татархан на брата.

– Чеченский абрек Кута, – кричал Джансуг, рассерженный непониманием своего брата.

– Так ты его знаешь? – удивленно посмотрел Татархан на брата.

– А кто его не знает?! – усмехнулся, вдруг успокоившись, офицер.

– Я его, к своему стыду, не знаю, – вспомнив о чем-то, князь вновь стал внимательно разглядывать чеченца.

– С момента, как вошел сюда, я думаю, откуда знаю его, – улыбаясь, офицер вышел из-за стола и направился к гостям. Присев рядом с абреком, он подал ему руку. – Во Владикавказе, в Грозной – везде твои фотографии, и назначена большая награда за твою голову, – не отпуская, тряс он руку чеченца. – Тебя русские боятся, но много горцев-служащих уважают тебя и если сегодня ты в доме моего брата, значит с сегодняшнего дня ты для меня тоже и друг и гость.

– Ну вот, теперь мы все знаем друг о друге всё, – засмеялся до сих пор молчавший карачаевский князь. Собравшиеся вновь обсудили цель приезда Куты.

– Ислам, ты наш друг. Наш отец Тенгиз дружил с твоим отцом. Отныне нашим другом станет и чеченец Кута. Какие бы деньги не требовались для выкупа мальчика, мы заплатим, – братья Дадешкелиани удовлетворенно посмотрели друг на друга. – Я завтра же поеду к князю Геловани и переговорю условия освобождения мальчика, – довел до своих гостей свое решение Татархан, глядя на гостей.

Утро было теплое, но полуденная жара была ожидаема. В Сванетии весна наступила раньше, чем за Кавказским хребтом. Во дворе князя распустились пышные цветы в клумбах, а среди гущи зелени листьев, на ветках деревьев пробивались первые почки. К Геловани решили все поехать вместе.

Князь Дадешкелиани со своей свитой и с гостями подъехал к воротам Илико. Ворота открылись быстро, как будто здесь действительно ждали гостей. Издалека видно было сидящего за столом, находящимся во дворе дома рядом с лестницей, старого князя. Видно было, что старый князь был занят своими мыслями. Гости сошли на улице с коней, вошли во двор усадьбы и направились к князю. Увидев вошедших во двор людей, старец медленно встал, отложил в сторону кинжал, с которым он возился, и вышел из-за стола.

– Приветствую тебя, дорогой Илико, – выйдя вперед, протянул руку, здороваясь с ним Татархан. Поздоровался с князем и Ислам. Кута кивнул, но руки не подал. Грузин их обвел взглядом и рукой показал на стол, приглашая их рассесться:

– Что тебя привело ко мне, Татархан, чем могу помочь тебе? – смотря ему в глаза и пытаясь что-то прочитать, проговорил старый князь.

– Со мною мои друзья, карачаевский князь Ислам Крымшамхалов и чеченец Кута, – показал на них Татархан.

– Я знал его отца, – посмотрел грузин на Ислама, – мы с ним ладили, дружили. А про абрека наслышан, – устало опустил он голову.

– Илико, ты знаешь, зачем мы у тебя. Назначь свою цену, и мы закроем эту тему и заберем мальчика с собой. Его надо вернуть на свою родину, с детьми не воюют, – не сводил Татархан глаз со старого князя.

– Я давно говорил: нет у меня мальчика. Можете даже проверить, – посмотрел он на чеченца. Было понятно, что мальчика они не получат. Гости встали. Кута направился в сторону улицы со двора, но сделав несколько шагов, он остановился и оглянулся назад:

– Это наша не последняя встреча, – посмотрел он на старого князя и, не оглядываясь назад, покинул его двор. Татархан и Ислам попрощались со старцем и вслед за чеченцем вышли на улицу, где поджидали их кони.

Когда от Илико друзья прискакали в усадьбу Дадешкелиани, их поджидал еще не уехавший Джансуг, брат хозяина дома:

– Кута, мы одно из колен тарковских князей. Внутрисемейные неурядицы заставили наших отцов искать пристанище в Сванетии. Я по работе бывал в Дагестане и в Чечне, полгода был прикомандирован к аппарату наместника на Северном Кавказе. Я точно знаю, что наши предки бывали у тебя на родине, в Довта-Мартане. Ты потомок достойных отцов и храбрый воин, отныне ты наш друг и можешь рассчитывать на нас всегда, – он с восхищением смотрел на Куту.

– Я благодарю всех, кто пытался мне помочь. Тебя, Ислам, бросившего все свои дела и приехавшего со мной в Грузию. И вас, – Кута посмотрел на братьев Дадешкелиани, – вы сделали всё, что было в ваших силах, чтобы вернуть мальчика. Но надо сделать невозможное, и этим я займусь, – улыбнулся чеченец, глядя на князей.

Пожелав счастливой дороги обратно в Карачай Исламу и много добра сванским князьям, Кута направил своего коня в Вольную Сванетию, к своему другу сванскому князю Мушни Ратиани и к его жене, своей названной сестре балкарке Фатике. Татархан дал ему в дорогу для сопровождения своих людей, которые должны были обеспечить его безопасность в пути.