Читать книгу Горцы. I—II том - Мзия Ратиани - Страница 7

За нападение на инкассаторов весной 1900 года, в котором Кута из Довта-Мартана со своими друзьями участвовал по просьбе Аюба из Старых Атагов, он был зачислен к вечным врагам Российской империи, за голову которого назначили большую награду. Аюб подготовил и возглавил это удачное нападение, отбитые ими деньги помогли многим обездоленным семьям. Но для многих участников это нападение обернулось большими неприятностями. В этом нападении Кута был тяжело ранен в голову, и его к себе перевез участвовавший вместе с ним в этом нападении очень близкий друг из Катар-Юрта Гирмах, сын Маги из тейпа нашхой. Кута не приходил в сознание и тогда его к себе в Валерик ночью на телеге забрал известный на Кавказе врач Эльмарза из аккинцев. Этот тейп имел давнюю дружбу с родом абрека. Врач сделал ему трепанацию черепа и Кута пришел в себя, но рана не заживала из-за внутрикожной инфекции. О сложностях последствий операции узнал хороший друг Куты, депутат думы Таштемир Эльдарханов из Гихов, когда он приехал в Валерик проведать абрека. Мазь, привезенная Эльдархановым из военного госпиталя в Ростове, способствовала его выздоровлению. После более года тяжелой болезни известный на Кавказе врач Эльмарза из Валерика поставил на ноги абрека.

Когда близких родственников Куты взяли в заложники, старшие его рода вынуждены были в глазах русской власти отказаться от него, чтобы освободить взятых в заложники родственников. За Кутой шла охота, его дом и дома его близких постоянно были под контролем русских осведомителей. Чтобы не искушать судьбу и не рисковать жизнями близких ему людей, он подался туда, где его точно не будут искать – за Терек, к своему другу Дике Дишнинскому.

Дика был старше него на несколько лет, но душа этого чистейших помыслов человека оставалась вечно молодой. Он всегда был занят поиском новой жены, хотя у него была молодая, уже третья, жена База, дочь известного в этих краях зажиточного человека по имени Шоптак и взрослые дети. Он развернулся на землях войскового запаса в Кизляро-Гребенском полковом округе. За небольшой срок Дика обзавелся большим количеством скота, верблюдов, овец и несколькими табунами лошадей. Усадьба его раскинулась недалеко от берега реки Терек, близ станицы Червленная, но арендуемые им земли доходили до станицы Дубовская, где у него были и дальние пастбища.

В один из зимних дней, когда Кута гостил у Дики, в гости к Дишнинскому приехали его друзья и несколько дальних родственников. Хозяин дома встретил гостей с большим почтением, столы ломились от щедрости хозяина, и гости наслаждались этой теплой и душевной обстановкой. И, как водится у горцев, начали вспоминать произошедшие с ними приключения и делиться услышанными ими историями. Кута тоже находился среди гостей, но он не был им представлен своим именем в целях безопасности.

Один из гостей – выходец из горного Беноя рассказал, как его отец по просьбе грузин участвовал в освобождении грузинской девочки, которую увезли с собой лезгины в одном из своих нападений на грузинские земли. По воле Аллаха и благодаря вмешательству нескольких наибов имама Шамиля эта история закончилась благополучно, девочку вернули своим родителям на свою родину. Этот рассказ беноевца немного опечалил гостей. В наступившей тишине заговорил другой гость Дики, его дальний родственник с Алдов, из тейпа дишни:

– Эта грустная история, которая завершилась хорошо, напомнила мне другую, которая, я очень надеюсь, тоже будет иметь свое счастливое продолжение, – задумался он, явно собираясь о чем-то рассказать. Джонха сын Устархи по прозвищу Леча, выделялся среди всех гостей своей сдержанностью. Кута приметил его давно, он был немногословным, но если и говорил, то лишь по делу, и было очевидно, что он знал цену слова. Джонха взглядом обвел всех присутствующих в комнате:

– Как многие из вас присутствующих здесь знают, я занимаюсь торговлей, много езжу, бываю в Баку, в Грузии и даже несколько раз был в Иране и в Турции. В конце лета прошлого года я поехал в Грузию по делам торговли. Мне пришлось там задержаться в ожидании одного заказа, и на это время меня к себе в гости пригласил один сван, мой хороший знакомый по торговле. Я гостил у него дома в Вольной Сванетии. В один из дней, когда мы были в княжеской Сванетии, мы зашли в гости к другу моего кунака-свана в Местии, и когда меня представили как чеченца, он удивленно спросил:

– Ты тоже приехал за мальчиком?

Я с непониманием посмотрел на своего кунака. Мой кунак-сван махнул рукой, пытаясь перевести тему разговора в другую плоскость:

– Мой друг купец, он занимается другими товарами, и мы зашли к тебе тоже по делу, – весело похлопал мой кунак по спине своего товарища.

Мне было уже интересно, что за мальчик и почему этот добрый сван мог подумать, что я за ним приехал.

– Скажи, друг, кто этот мальчик, почему ты решил, что я мог за ним приехать? – не сводил я глаз с хозяина дома. Тот посмотрел на моего кунака, но тот устало пожал плечами.

– Я подумал ты за мальчиком-чеченцем приехал, что находится в заложниках у старого князя Геловани. Вот уже год, как за ним никто больше не приезжает, а раньше по несколько раз бывали. Много денег собрали в их роду на выкуп мальчика, но Геловани им его даже не показал. Сваны чеченцам помогали, у себя в домах их принимали. Но они каждый раз так ни с чем и уезжали.

В доме Дики наступила гробовая тишина. Все были захвачены рассказом Джонхи, гнев стоял в глазах у каждого горца. Для чеченцев, которые порой бывали жестоки даже друг к другу, было оскорбительно, когда кто-то посягал на их жизни и свободу, и, они не моргнув глазом готовы были отдать свои жизни друг за друга. Все с нетерпением, затаив дыхание, ждали продолжения рассказа. Джонха нарушил тишину:

Я спросил у свана:

– Скажи, а что случилось, как мальчик оказался у князя, кто этот мальчик и откуда он?

– О-о-о! Это долгая и печальная история, – задумался наш добрый хозяин.

– Князь Илико Геловани из старого грузинского рода, много лет прошло, как этот княжеский род заселили у нас в Сванетии на княжение. Некогда очень сильные, они ослабли под напором тарковских князей Дадешкелиани, и многие из них уехали в Кутаиси и другие районы Грузии. Только старый Илико не оставил мечту вернуть славу и былое влияние княжеского рода Геловани. И к этому он последовательно шел. Его единственный сын Джокиа Геловани блестяще закончил в Петербурге военное училище, и ждал из Тифлиса его назначения на службу.

Это произошло летом 1900 года в Ахалцихе, на границе Грузии с Турцией, там всегда проводятся ярмарки. Когда молодой князь Джокиа на фаэтоне проезжал до отказа забитую торговцами, подводами, телегами и покупателями улицу, его кучер плетью нанес удар одному горцу, освобождая дорогу. Тот вскочил на козлы, стащил кучера и стал его избивать. За кучера заступился молодой князь и ударил тростью горца, другой рядом стоявший горец ударил князя. В ответ князь выхватил кинжал и нанес им удар в живот своему обидчику, горец нанес ему ответный удар кинжалом. Их схватка закончилась быстро, раненый горец ответным ударом убил князя. Этим горцем оказался чеченец. Он приехал на ярмарку в Грузию в составе группы чеченцев и ингушей, где торговали кавказские и турецкие купцы. С ним были его молодая жена и мальчик лет трех-четырех. Чеченца с их телегой, груженной товаром, женой и сыном задержали русские, а потом передали князю Илико Геловани. Чеченскую семью доставили в Местию, а потом переправили в Ладжано, в родовое село Геловани.

Князь не хоронил сына в ожидании их прибытия. Он самолично зарубил связанного по рукам и ногам раненого кровника. Зарубленный чеченец свалился намертво, и его еще теплая кровь ручьем побежала к тут же рядом стоящему гробу его сына Джокии. На площади было много народу. Жена чеченца упала в беспамятстве, а связанный по рукам мальчик, бледный как мертвец, смотрел на истерзанное саблей тело отца, широко открыв свои большие карие глаза.

Мать и сына князь не выпускал за пределы своей княжеской усадьбы. Их мало кто видел, только те, кто по делу бывал у князя или, кто работал у них на усадьбе. Этой же зимой стало известно, что мать с сыном сбежали от князя. Их побег устроила одна балкарка, которая работала в саду у князя Геловани. Зная беду этих несчастных матери и сына, она полюбила их и сделала всё для их побега. Люди князя искали их повсюду. Через неделю их нашли недалеко от перевала Бурунташ. Занесенных снегом, их учуяли собаки. Чеченка была мертва. Женщина была в одном платье, остальной одеждой она укутала своего сына. Ребенок был очень слаб, но выжил, его увез к себе старый князь. Тело чеченки сваны не дали увезти грузинскому князю, ее по законам ислама похоронила та самая балкарка недалеко от своего дома. Родственники мальчика появились первый раз весной. Когда чеченцы предложили князю за мальчика деньги, он вернул им телегу с лошадьми убитого им чеченца с нетронутым товаром:

– Женщина с сыном погибли зимой, когда они совершили побег, – сообщил родственникам посланец князя, – заберите, что осталось от них, и нас больше ничего не связывает.

Сван виновато, как будто он повинен в этом преступлении, встал и быстро расставил перед нами чашки и пошел за чайником:

– Я угощу тебя настоящим грузинским чаем, а там подоспеет и шашлык, – ворковал он, глядя на меня.

Есть мне совсем не хотелось, потому что все мои мысли были заняты этой жуткой историей. Мы еще немного посидели с моим кунаком у его товарища и засобирались домой. Когда мы прощались, он, пожимая мою руку, посмотрел на меня:

– Они пришли за мальчиком осенью еще один раз, покрутились у нас тут, в Местии, несколько раз сунулись в родовое село Геловани Ладжано, и больше их после этого никто здесь не видел, – отпустил он мою руку, похлопывая по плечу.

На второй день мы с моим кунаком-сваном были в Ладжано во дворе князя Геловани. Ветхий вид некогда зажиточного дома создавал удручающее впечатление. Всё кругом сыпалось от старости, но двор содержался в чистоте.

На площадке второго этажа появился старец в серой черкеске с газырями, поясом с серебряными узорами, без кинжала, а на ногах у него были мягкие, удобные черные кожаные чувяки. Он спускался медленно по ступенькам лестницы и с таким достоинством будто каждый шаг делал в одолжение всей Грузии. Подавая рукой знак рассаживаться за стоящий во дворе стол, он присел и сам:

– Чем могу быть вам полезен? – посмотрел он на моего кунака.

– Я привел к вам по делу моего друга чеченца, – посмотрел мой кунак на меня.

– Князь, я чеченец, в Грузию приехал по делам торговли, я знаю историю с вашим сыном, вы отомстили сполна, мне нужен мальчик, – и я выложил на стол все свои деньги и немного золота.

– Вот всё, что у меня есть, заберите это и верните мальчика, – пододвинул я руками деньги и золото в сторону старца по столу. Князь молчал, глядя поверх денег и золота, в глубь двора. Нездоровый блеск его глаз не предвещал ничего хорошего, он двумя руками резко отодвинул обратно ко мне мой выкуп:

– Мальчика нет, не ищите то, чего уже давно нет на свете.

Обратно мы ехали молча, мои надежды не оправдались, от своего бессилия я был зол на самого себя:

– Скажи, а он есть, этот мальчик? Ты его видел? Есть хоть кто-то в этом мире, кто может подтвердить, что он жив? – Глазами пожирал я своего кунака, как, будто он был виновен в этой трагедии.

– Я его не видел, но он есть! Его видели сваны, работавшие у князя, – уверенный в своей правоте, произнес он.

Я удачно завершил свои дела в Грузии. Эта поездка оказалась как никогда успешной. Всё у меня хорошо, но нет мне покоя, покой мой остался там, в Сванетии, с этим чеченским мальчиком, который находится в плену у грузинского князя.

Кута не пропускал ни одного слова, волнение Джонхи передалось ему, как и всем остальным тут присутствующим.

– Надо собрать в мечетях по всей Чечне деньги и выкупить его, – предложил один из гостей.

– Деньги не помогут, – тихо подал голос ушедший в себя Джонха.

– Очень большие деньги вызволят мальчика, – настаивал гость Дики, не сомневаясь в своей правоте.

– Никакие деньги не помогут, – зло воскликнул Джонха, – я видел этого князя, видел его глаза, я слышал там, что он растит его, чтобы из него сделать христианина, чтобы этим поступком еще раз насладиться жаждой мести.

– Для чего собираете деньги? – смотрел на своих гостей только что вошедший Дика, услышав конец разговора.

– Если деньги для благого дела, я дам столько, сколько соберет один аул, – улыбался он, не понимая, отчего насупились его гости.

– Мальчика надо украсть или отбить, если невозможно его выкупить, – посмотрел в сторону Джонхи гость из горного Беноя.

Дика, увидев, что идет серьезный разговор, не вмешиваясь, присел рядом с Кутой, который устроился на диване возле окна и молча слушал, не вмешиваясь в обсуждения гостей.

– Я об этом тоже думал, – встал из своего угла и прошел к столу Джонха. – Отбить можно, но увезти невозможно оттуда, – вспоминая еще что-то смотрел Джонха на друзей. Затем он перевел свой взгляд на Куту:

– Откуда я тебя знаю, ты торговлей не занимался? – рылся в своей памяти Джонха.

– Да. Он раньше занимался лошадьми, может, там и видел его, – вмешался Дика отводя Джонху от Куты.

– То, что нам кажется невозможным, обыденное дело для тех, кто, рискуя своими жизнями, каждый день борется с нашими врагами, – пламенно произнес Адам из Зандака. – Знает ли об этом Аюб из Старых Атагов, Кута с Довта-Мартана, Бага из Зандака, Зелимхан из Харачоя, Саадала из Притеречья? Кто-то из них сможет вернуть мальчика домой, – искренне веря в сказанное, смотрел он на друзей, радуясь, как будто мальчика уже вернули на родину.

Столы вновь накрыли яствами, пар поднимался над только что сваренным мясом свежего барашка, а вкусный запах чесночной приправы разогревал аппетит гостей. Разговор уже быстро перешел в другое, умиротворенное русло. Гости начали делиться впечатлениями от кухни соседних народов и уже напрочь забыли о рассказанной Джонхой истории. Но зато о ней помнил Кута. Он был единственным человеком в этом кругу, который во время бурного обсуждения не предложил ни одну идею и молча всех слушал, но зато он знал, что с сегодняшнего дня в его жизни появилась новая цель.

На второй день гости засобирались домой. Дика одарил их подарками для родных и отправил за Терек домой. Вечером засобирался и Кута.

– Я знал, что сегодня ты ускачешь, – улыбнулся Дика, – в Грузию? – посмотрел он на абрека.

– Поскачу в Балкарию, к своему другу Ахие Жангуразову, у них через хребет всегда налажена дорога со сванами, – проверял свое оружие Кута.

Зная, что абрек в любое время надумает ускакать, еда для него у Дики всегда была готова: сушеный бараний курдюк, сушеное мясо и кукурузная мука. Когда стемнело, Кута вскочил на своего коня и его темный силуэт растворился в вечерней мгле.