Читать книгу Ремарки по теории геополитики - Н. А. Комлева - Страница 5

– А вон, налево-то, у речки,

что за уголок прелестный!

Как будто сама природа создала.

— Для швейцарской хижинки?

— Нет, для винокуренного завода.

А. Н. Островский. Волки и овцы.

Постмодернистская постклассическая наука трактует практически все объекты изучения как текст, подчёркивая тем самым значение воспринимающего субъекта в процессе исследования. Метафора текста здесь неслучайна. Текст имеет определенные особенности. Прежде всего, текст является разновидностью коммуникации и невозможен без взаимодействия двух акторов: создающего и воспринимающего, то есть текст это креативная реальность. Текст имеет границы буквальные и смысловые. Во-первых, он конечен в том аспекте, что интерес (следовательно, и определённая данным интересом идея), выраженный данным текстом, сформирован, завершён на данный момент времени. Если интерес (и соответствующая ему идея) меняется с течением событий, то возникает необходимость создания другого текста. Во-вторых, нельзя прочесть больше того, что текст изначально вместил – вне зависимости от того, осознан ли весь возможный спектр смыслов самим создателем текста или нет. Нельзя прочесть текст «Руслана и Людмилы» как текст «Анны Карениной», а геополитическое пространство равнинного и экономически развитого королевства Нидерланды воспринимать как геополитическое пространство горного и слаборазвитого королевства Непал. Из этих постулатов следуют важные выводы: 1) трактовка текста зависит от интересов и способностей воспринимающего (исследующего) субъекта, то есть она может изменяться в соответствии с этими факторами; 2) в процессе развития цивилизации число креативных субъектов, форматирующих геополитическое пространство как текст, увеличивается.

Автор придерживается той точки зрения, что геополитическое пространство делится на четыре основных типа: географическое, экономическое, информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое33.

«Текст» географического пространства очевиден: его морфология включает ландшафт, климат и ресурсы. В зависимости от качества и сочетания этих компонент «читатель» географических текстов, т.е. человек производящий, просто использует или – в процессе использования – переформатирует все три этих компонента. Наиболее явное: природные ресурсы истощаются в ходе производства товаров и услуг, ландшафт изменяется из-за возникновения поселений, производственных комплексов, разработок сырья и т.п., климат меняется вследствие объективных результатов деятельности человека (выбросы предприятий, целенаправленное изменение течения и стока рек, вырубка лесов, уничтожение болот и т.п.). То же самое членение имеют и три остальных типа геополитического пространства – экономическое, информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое: ландшафт, климат, ресурсы. Так, в пространстве идеологическом ландшафтом выступает совокупность функционирующих идеологических конструктов, климат определяется степенью напряженности их взаимодействия, а ресурсами являются ментальные и технические возможности создания и распространения идеологий34.

Отметим, что феномен использования пространства вовсе не равнозначен феномену освоения пространства. Это – два различных способа прочтения текста. Применительно к географическому пространству использование предполагает перевод характеристик пространства географического в характеристики пространства экономического и информационно-идеологического, а освоение – превращение пространства в Отечество и Родину35 посредством извлечения их метафизических смыслов в процессе создания образов и мифологем данного пространства в политических (идеологических) и художественных текстах. Пока пространство не переведено в форму идеологически и художественно осмысленного мифотворчества, оно не освоено до конца. Иными словами, пространство не освоено в полной мере, если оно не трансформировано в текст в буквальном смысле этого слова. При этом, в данном случае, текстом могут выступать не только произведения литературного творчества, но также живопись, скульптура, архитектура, киноискусство и т. п. Ю.М. Лотман утверждал, что «…искусство может быть описано как некоторый вторичный язык, а произведение искусства – как текст на этом языке»36.

ВременнЫе границы экономического, политического, идеологического и художественного модусов освоения пространства вовсе не совпадают. Потребности побуждают человека осваивать пространство вначале экономически, затем – вскоре – наступает стадия освоения политического, т.е. управленческого, к которому вскоре же прилагается освоение идеологическое, благодаря чему пространство превращается в Отечество. И очень постепенно в ходе всех этих типов освоения пространства совершается освоение художественное, т.е. превращение пространства в Родину. Художественное освоение является последней стадией освоения пространства, по времени далеко отстоящей от стадии начальной, экономической. В этом аспекте Россия, рассматриваемая не просто как специфический проект освоения пространства, но как полноценный геополитический актор, становится таковым лишь после Н. М. Карамзина, Н. Г. Устрялова и А. С. Пушкина, т.е. более чем через тысячу лет после появления славянских племён на Русской равнине и спустя четыре столетия после появления политического мема «Россия».

Геополитическое пространство государства, как любой обширный текст, состоит из глав и параграфов – в данном случае из регионов с их специфическими экономическими, политическими (управленческими), этническими и художественно-мифологическими характеристиками. При этом комплексное освоение регионального пространства может не совпадать по объему и по времени с освоением пространства общегосударственного. Так, освоение русскими Урала, по всей вероятности, заканчивается лишь теперь, в XXI веке, после опубликования книги А. Иванова «Хребет России»37, начавшись в XVI веке строительством городов (Верхотурье), продолжившись в веке XVII экономическими интервенциями Демидовых и Строгановых, дополненных военной интервенцией Ермака, и продолженной политическим проникновением, воплощенным первоначально в организации Канцелярии горных дел в г. Кунгуре (1720 г.). При этом художественное освоение Урала начинается относительно поздно – с созданием в 30-е годы XX века П. П. Бажовым совокупности «уральских сказов», собранным им в книге «Малахитовая шкатулка»38.

Писатель А. В. Иванов в одном из своих интервью так описывает региональную идентичность (по нашей терминологии – региональное Отечество): «Идентичность – это система параметров, система ценностей, которая выстраивается вокруг сверхценности. На Урале сверхценность – труд. В Сибири и Поморье – предприимчивость. В казачьей России, южной, – справедливость. В средней России, крестьянской, – собственность. Сверхценности не рождаются сами собой. Они становятся таковыми благодаря объективным причинам – климату, ландшафту, особенностям населения. Какой способ освоения данного региона наиболее эффективный, такую сверхценность и выбирает общество. Если в Сибири наиболее эффективно промысловое хозяйство, то и сверхценностью будет предприимчивость. Если на Урале наиболее эффективно горнозаводское хозяйство, то сверхценностью будет труд»39.

Подчеркнем, что художественное освоение завершает процесс освоения любого типа геополитического пространства. Если нет мифологии и художественных произведений (любого характера) относительно какого-либо типа пространства, значит, его освоение не завершено данным социумом. Например, морфология экономического пространства США первой половины прошлого века выражена средствами искусства в литературном произведении Т. Драйзера «Трилогия желания» («Финансист» (1912), «Титан» (1914), «Стоик» (1947)). Эпоха первоначального накопления капитала в России и ландшафт ее экономического пространства конца прошлого века выражены в романе Ю. Дубова «Большая пайка»40 и в поставленной по мотивам этого романа кинодраме П. Лунгина «Олигарх» (2002). Художественное освоение редко соотносится исключительно с одним конкретным типом геополитического пространства. Обычно в художественных произведениях так или иначе отражаются особенности не менее чем двух, а чаще всего всех трех основных типов геополитического пространства (информационно-кибернетическое пространство автор считает вспомогательным). Та же трилогия Драйзера позволяет судить не только о ландшафте, климате и ресурсах экономического пространства США того периода времени, но и о морфологии их информационно-идеологического пространства. Роман В. Пелевина «Шлем ужаса: Креатифф о Тесее и Минотавре»41 создан в жанре интернет-чата (на официальном сайте В. Пелевина42 произведение отнесено к жанру романов, хотя имеются и иные трактовки: пьеса, повесть) и, на наш взгляд, может считаться художественным выражением процесса освоения не только информационно-кибернетического, но также в определенной степени экономического и информационно-идеологического пространств России середины первого десятилетия текущего века43.

Тексты управленческого и экономико-статистического характера также являются отражением и выражением процесса освоения геополитических пространств. Отчёты, прогнозы, инструктивные документы, доктрины и стратегии развития раскрывают специфику морфологических структур геополитического пространства определенного актора. Так, «Стратегия 2020» описывает преимущественно процесс и предполагаемые результаты освоения экономического пространства России и изменение его морфологических характеристик в течение 2011 г. (год создания программы) – 2020 годов44, а Доктрина информационной безопасности Российской Федерации (утверждена указом президента РФ в 2000 г.) – ландшафт информационно-идеологического и – в наибольшей степени – информационно-кибернетического пространства России45. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года46 (утверждена указом президента РФ в 2009 г.) характеризует основные морфологические особенности всех четырех геополитических пространств современной России,

Применительно к рассмотрению геополитического пространства как текста неизбежно возникает проблема трактовки и – более узко – проблема адекватной трактовки данного специфического текста, которая становится всё более острой и актуальной при переходе от пространства географического к экономическому и информационно-идеологическому. Один из трендов информационно-психологической войны это создание ложных ландшафтов, искусственного климата и фальшивых ресурсов экономического и информационно-идеологического пространства. Так, экономическое пространство США наделяется неизменно благоприятным инвестиционным климатом, его ландшафт представляется однородным, а ресурсы бесконечными. В то же время ландшафт, климат и ресурсы экономического пространства России приобретают черты утрированной неоднородности и деградации. К примеру, В. Иноземцев, не приводя ни одной цифры или неоспоримого факта, утверждает: «Россия при Владимире Путине управляется как огромная корпорация, функционирование которой полностью подчинено задачам обогащения ее менеджеров»47. Из ландшафта информационно-идеологического пространства России пытаются изъять феномены героического прошлого и социальных достижений, объявляя российское общество и государствообразующий русский этнос геополитическими и историческими неудачниками. В частности, целенаправленное искажение истории Второй мировой войны и роли в ней СССР и советской армии, активно предпринимаемое в настоящее время, имеет целью навязать массовому сознанию восприятие нашей геоцивилизации через следующие характеристики: агрессивность, аморальность, авторитарность мышления и деятельности, цивилизационная неконкурентоспособность. Так, отсутствие глав государств – бывших союзников в борьбе с гитлеровским нацизмом, на параде Победы 2015 г. трактуется следующим образом: «Почему явка или неявка президентов на парад на Красной площади является показателем эффективности режима? Потому что одна из ключевых ценностей во внешней политике Владимира Путина – это уважение к начальникам. Когда российские публичные дипломаты говорят, что западная система ценностей для нас не подходит и есть вещи поважнее, чем права человека, они, видимо, имеют в виду, что эта высшая ценность – это права начальника»48. А вот как характеризуется внутренняя и внешняя политика Сталина: «Если во внутренней политике вся политика Сталина с 1927 года направлена на создание наступательного оружия и армии рабов, то внешняя направлена на создание конфликтов, которые позволят убить чужим ножом и грабить во время пожара. При этом Сталин располагал гигантским ресурсом западных коммунистов, их попутчиков, полезных идиотов»49. Переписывание истории Второй мировой имеет целью навязать массовому сознанию европейцев, американцев и россиян представление о русских не просто как о народе неудачников, но как о народе преступных неудачников, народе-преступнике. Самому же русскому народу как народу государствообразующему и, более того, основному носителю православно-славянской геоцивилизации навязывается самоидентификация народа-неудачника, исторический путь которого проходит лишь через катастрофы, но не через победы всемирно-исторического значения. К примеру, таким образом: «В Интернете я насчитал несколько сотен текстов, где сочетание слов „тюрьма народов“ упоминалось в связи с Россией или СССР. Народ спорит, в основном, был ли „тюрьмой народов СССР“ или же такой тюрьмой по национальному признаку была именно царская Россия. Мнения представлены самые разные, имеет место в том числе и такое, что „тюрьмой народов“ были и Российская империя, и СССР»50. Тем самым русским отказывается в статусе великого народа, т.е. народа, внесшего ранее и вносящего ныне значительный вклад в прогрессивное развитие человечества. Следовательно, русский народ должен «слушать старших», т.е. подчиняться истинно великим – европейским – народам, носителям наиболее прогрессивных принципов существования человечества. Россия должна полностью отказаться от ложных принципов православия и коллективизма и положить в основу своего цивилизационного развития принципы либерального мировоззрения. Ландшафт, климат и ресурсы экономического и информационно-идеологического пространства России должны быть полностью переформатированы по образцам морфологии экономического и информационно-идеологического пространства Запада, но не пространства собственно западной геоцивилизации («стран ядра»), а ее периферии – лимитрофных по отношению к Западу стран Восточной Европы. Более того, географическое пространство России также признается избыточным и утверждается необходимость его дробления. В частности, Дж. Фридман, глава аналитической компании Stratfor, иногда называемой «частным ЦРУ», отмечает: «Проблема заключается в том, что само существование единой России представляет серьезный потенциальный вызов Европе»51. Фридман предрекает: «В конце концов стана развалится и без войны (как уже разваливалась в 1917 г., и это произошло снова в 1991 г.)…»52. И далее: «Следующий развал России, по-видимому, откроет дверь в „золотой век“ США»53.

«Читать» географическое пространство также можно по-разному. Можно говорить о том, что Россия, имея 2,03% населения мира54, непропорционально этому обладает 38% мировых сырьевых запасов в совокупности55, а также несоразмерно огромной территорией – 11% мировой суши56. Следовательно, россияне – и более узко, русские – являются прямыми узурпаторами пространства и ресурсов, принадлежащих всему человечеству. «Ведь мы же почти от официальных лиц слышали многократно, что несправедливо, что Сибирь с её неизмеримыми богатствами вся принадлежит России»57. А можно «читать» географическое пространство России и по-другому, противоположным образом. Русские, несомненно, относятся к числу великих этносов, формирующих ядро великих наций – в данном случае великой российской нации. Один взгляд на географическую карту говорит нам об этом. Чем большим по объему является пространство, тем труднее его освоить и защитить, особенно если это пространство не ограждено океанами и иными неприступными природными рубежами от враждебного вторжения. Подвиг продвижения и защиты в географическом пространстве – и на этой основе удержание обширных географических площадей – является одним из показателей величия нации. Другой важный показатель – достижения в освоении различных пространств, т.е. развитие (прогресс). У русских лучше всего получается освоение географического пространства – мы создали самое обширное по площади государство мира, мы первыми вышли в космос, мы победили в самой крупной войне за всю историю человечества. Потребность в защите самых обширных в мире континентальных пространств породила необходимость иметь лучшее в мире оружие. Россияне занимают лидирующие позиции в атомной физике, математике, некоторых областях химии, потому что без этих достижений науки невозможно производство сложного оружия как средства защиты, а также таких средств освоения пространства, как великие ГЭС на мощных реках, города на вечной мерзлоте, морские суда (надводные и подводные), способные достигать Северного полюса – и т. п. Для производства всех этих средств необходима, конечно, мощная экономика, а самое главное – психологическая стойкость народа-работника. Неслучайно и то, что российская духовная культура является одной из самых развитых, потому что без высокой духовной составляющей успехи в освоении материальных сфер человеческой деятельности невозможны. Россияне – это одна из самых успешных наций мира. Но наши победы в силу особенностей нашей географии и истории – иные, чем у других наций. Это не «ежедневные победы с кубиком Магги во рту», к чему призывает нас современная телевизионная реклама, пришедшая с Запада, это масштабные подвиги защиты, освоения и развития на обширных пространствах и в различных сферах деятельности, требующие долговременных и интенсивных усилий со стороны всей нации.

Обращаясь к менее объемной сфере толкования морфологии геополитических пространств, упомянем искажённую статистику, сервильные научные исследования (особенно в сфере общественных наук), отчёты перед вышестоящими органами власти и должностными лицами, вызывающие у тех «головокружение от успехов» и, как следствие, неверные управленческие решения. «Для плановиков цифра, статистика – все равно что карта для морехода. Недалеко уйдет корабль, если на лоции неверно нанесены мели и рифы. В экономике неточность „лоций“ обходится еще дороже»58.

Итак, рассматривая геополитическое пространство как текст, необходимо иметь в виду следующие модальности. Чтобы иметь возможность и получить выраженную результативность «читать» геополитическое пространство как текст, это пространство: 1) должно быть сформировано (иметь чётко выраженную морфологию); 2) должно быть освоено; 3) освоение данного геополитического пространства должно быть завершённым процессом, т.е. должно приобрести буквальную форму научного, идеологически-пропагандистского или художественного текста.