Читать книгу Stories. Рассказы о любви - Н. Е. Пушкина - Страница 4

Вся ее жизнь была расписана с самого рождения по пунктам.

Сначала десятки пунктов в расписании от родителей, она привыкла жить по этим мини-сценариям, которые всегда висели на холодильнике под магнитом в виде сердца.

Расписание занятий, студий, список дел и даже список для следующего списка… Каждый шаг!

Когда она повзрослела, списки перекочевали в ежедневник, стали напоминаниями в телефоне, бесконечными пиликаниями будильника с пометками «позвонить», «написать», «отправить», «записаться»…

Она привыкла жить согласно этим цифрам в столбиках!

К 25 годам, будучи вполне себе привлекательной девушкой, она все так же жила согласно расписанию!

Высокая шатенка с миловидной внешностью: длинные густые волосы падали на ее выделяющие смуглые ключицы; немного курносый нос, усыпанный веснушками; зеленые большие глаза, одетые в густые длинные ресницы; пухлые от природы губы, напоминающие вечно обиженного ребенка, хотя она и не была таковой.

Блузка, пиджак по фигуре и узкие брюки, открывающие тонкие щиколотки… Каблукам она предпочитала удобные мягкие лодочки, в тонких, словно у профессиональной пианистки, пальцах была большая классическая сумка тоут с кипами бумаг и неизменным ежедневником. В наши дни все давно пользуются электронными заметками, но только не она… Словно память о родителях, дань уважения ее воспитанию, она все еще предпочитала любой электронной информации рукописные дневники.

Каждое утро ее будильник впервые звонил в шесть утра, на автомате она отключала его, зная, что следующий звонок будет через тридцать минут и тогда нужно уже действительно вставать. Таким образом она обманывала свое желание еще хоть чуточку доспать – тоже привычка с детства, которую она переняла от отца.

Ей очень не хватало родителей, их заботы и внимания. Столько друзей вокруг пренебрегают общением и встречами со своими близкими, для стольких родители бывают в тягость, но только не для нее. Всю жизнь ближе них у нее никого не было, все секреты, радости, слезы обиды она приносила им, и вместе они находили выход из любых ситуаций. Тот редкий случай, когда дружба отцов и детей была настоящей! До того момента, пока не случилась трагическая авария… Машину занесло, и, как сказали врачи, «это были травмы несовместимые с жизнью». Пожалуй, только то, что они погибли мгновенно и вместе, не лишило ее рассудка от потери самого дорогого. Она долго приходила в себя, даже обратилась за помощью к специалисту и после нескольких месяцев ежедневной работы с психоаналитиком смогла вновь открыть свой дневник и написать: «Любимые мои, простите, что я не была с вами в тот день. Но я действительно счастлива, что вы оказались вместе, и я верю, что вы уходили, крепко взявшись за руки. Когда-нибудь я приду обнять вас».

С тех пор прошло пять лет.

Она не стала другой, просто немного более закрытой или более одинокой со стороны. Боль ведь невозможно стереть с души – не придумали еще такого пятновыводителя! Она въедается в ткани вашего тела, выжигая раны, словно кислота. Конечно, проходит время, и рана начинает затягиваться, но это не значит, что никогда не заболит. Душевные раны реагируют не только на погоду, как физические, например. Они реагируют на звуки музыки, запахи, слова, вещи и даже сны. Сколько раз вы просыпались в холодном поту от совершенного или произошедшего во сне? Сколько раз вы изменили своему мужчине? Сколько раз вы побывали в незнакомых прежде городах и странах? Сколько раз вы видели себя со стороны и понимали, что это сон?

Сон – это тайна! Опасная, неизведанная и порой причиняющая боль. Она не раз была в той самой аварии с ними вместе… Она не раз успевала отговорить их ехать ночью в плохую погоду, она не раз рассказывала им, что чуть было не потеряла их в той аварии… Но наступал рассвет, звонил ее шестичасовой будильник, и все вставало на свои места. Она одна, и их нет…

Но в реальности все было не так печально.

За спиной был престижный вуз, оконченный с красным дипломом, два языка в совершенстве, работа переводчиком в юридической компании, которая, помимо хорошего дохода, приносила еще и частые командировки, в которых всегда находилось время на пару экскурсий и любимые завтраки в отелях.

Завтраки с самого детства были особенным ритуалом, только теперь их готовила не мама, а специально обученные люди, а другие посетители отеля, сидящие за соседними столиками, создавали ощущение компании и скрашивали одиночество.

Что касается мужчин, тут дело обстояло сложнее.

Сильного чувства влюбленности она не испытывала давно, если не сказать никогда. Нет, не спешите записывать ее в монашки, мужчины случались в ее жизни и даже романы!

Один из них длился почти два года, пока в один прекрасный день она не сказала ему за ужином, что летит на переговоры по новому проекту на три недели и это будет очень хороший старт для маячащего на горизонте повышения, а в дальнейшем, может быть, и вовсе переезда в Лондон, чтобы возглавить открывающийся там филиал компании. Она светилась и тараторила об этом весь вечер, он молчал, не прикоснувшись к еде. И когда она наконец заметила эту странную перемену в нем, выяснилось, что ужин был особенным и свечи на столе горели не просто так, что его повседневная футболка странным образом превратилась в белую рубашку, фоновая музыка удивительно точно воспроизводила только лишь ее любимые мелодии. И тогда взгляд ее наконец-то упал на маленькую бархатную коробочку, все это время лежавшую на салфетке…

Как она не заметила ее прежде?!

Ведь уже битый час они обсуждают ее прекрасную новость. Ее! Только ее новость, и обсуждает лишь она сама! В этом был ответ.

Она робко взяла ее в руки и, словно понимания, что, открыв, она практически согласится, протянула ее ему и тихо сказала:

– Прости, я не могу…

Она не могла не потому, что ей нужно было улетать, и не потому, что была перспектива остаться там.

Конечно, можно было улететь вместе, начать жизнь в чисто английском стиле, с чаем и овсянкой, с дождями и кормлением лебедей в Гайд-парке, но она не видела его в своем сердце!

Несколько раз она, словно тренируясь, пыталась поместить его туда, но ни разу не выходило. Сердце было таким большим, а он таким маленьким, что страх желания наполнить его еще чем-то останавливал ее. Подсознание шептало: это не он. Обстоятельства давали понять: улетай! Беги! Смени обстановку! Выдохни! И она поддалась им.

Как всегда говорил ее отец: «Детка, всех денег не заработать, всего шампанского не выпить, все необъятное не объять! Единственное, что ты способна сделать сама, это наполнить свое сердце любовью до краев и даже через край, когда дыхание будет перехватывать. Вот тогда хватайся! Борись! Беги за ним и никогда не отпускай! Так было у нас с мамой».

Она помнила эти слова как молитву – они помогали ей не раз, и вот теперь, когда она практически первой прибежала к финишу и остается только сказать «да», она тихо встала, положила ладонь на его холодную руку и без единого слова вышла из ресторана, не оглядываясь.

Он так и остался сидеть там один, а она, словно птица, вырвавшаяся из чудом не закрывшегося капкана, упорхнула на волю в поисках единственного, ради чего стоит жить, – Любви!