Читать книгу Сто Тысяч Королевств - Н. К. Джемисин - Страница 9

Утром в комнату пришла горничная – помочь мне одеться и привести себя в порядок. Бред какой, я что, ребенок? Но надо было хотя бы попытаться вести себя как настоящая Арамери, и потому я прикусила язык и не сопротивлялась, пока служанка бегала и хлопотала вокруг меня. Она застегивала на мне пуговки и поправляла складочки – словно это могло придать мне элегантности. Затем она причесала мои короткие волосы и наложила макияж. Вот это как раз полезно – в Дарре женщины не красились. Я едва не умерла со страху, когда она повернула зеркало и показала мне результат своих трудов. И зря – получилось очень даже неплохо. Просто… выглядело несколько странно.

Наверное, я смотрела излишне хмуро, потому что служанка всполошилась и принялась копаться в огромной сумке.

– Ох, у меня есть то, что вам надо! – воскликнула она и извлекла из мешка что-то вроде маскарадной маски-домино.

Нет, и вправду один в один маскарадная маска, обернутая атласом палочка, за которую держатся, проволочный каркас, вот только на нем болталось нечто странное – что-то похожее на ярко-голубые перья, как из павлиньего хвоста. Они чем-то напоминали обрамленные ресницами глаза.

И тут эти глазоперья сморгнули. Я ахнула, присмотрелась и увидела, что это были вовсе не перья.

– Все чистокровные дамы такими пользуются, – радостно сообщила горничная. – Это последний писк моды! Смотрите.

И она подняла маску к лицу, и голубые глаза наложились на ее собственные – серые и весьма симпатичные. Она сморгнула, опустила маску – и ее глаза приняли ярко-голубой оттенок! А ресницы! Они стали длинными и густыми, как у южных женщин! Я вытаращилась в изумлении и вдруг заметила, что глаза в маске сделались серыми и пустыми, а обрамляли их самые обычные ресницы, принадлежавшие моей горничной. Она снова приложила маску к лицу, и ее глаза приняли свой обычный вид.

– Видите, как удобно?

И она протянула мне штуку на палочке. По краю шли едва заметные крохотные сигилы.

– Голубые глаза идеально подходят к этому платью!

Я отшатнулась и несколько секунд не могла выговорить ни слова – мне чуть дурно не стало.

– Ч-чьи это были глаза?

– Что?

– Да глаза, глаза! Откуда они здесь?

Служанка уставилась на меня так, будто бы я поинтересовалась, откуда на небе луна взялась.

– Я… не знаю, миледи, – смущенно призналась она. – Но я могу спросить, если вы желаете знать.

– Нет, – тихо отозвалась я. – Не желаю. Спасибо.

Я поблагодарила горничную за труды, похвалила за чудесно выполненную работу и сообщила, что впредь мне не понадобится помощь профессионального одевальщика – ни завтра, ни послезавтра, и вообще никогда больше. Во всяком случае, здесь, в Небе.

* * *

Вскоре после этого пришел другой слуга – с запиской от Теврила. Как и ожидалось, Релад отказался со мной встречаться. Поскольку сегодня был выходной и заседания Собрания не предвиделось, я заказала завтрак и экземпляр финансовых отчетов вверенных мне стран.

Потом долго их изучала, косясь на принесенные слугами сырую рыбу и сваренные на медленном огне фрукты. Не то что бы амнийская еда мне не нравилась – но они, похоже, не очень понимали, когда нужно пищу готовить, а когда не лезть к ней с кастрюлей. И тут пришел Вирейн. Сказал, что просто хотел проведать, но я не забыла свое прежнее ощущение – что-то ему от меня надо. И сейчас это ощущение только усилилось. Вирейн меж тем вальяжно расхаживал по комнате.

– Любопытно, что ты так серьезно относишься к делам управления, – заметил он, когда я отложила в сторону кучу бумаг. – Арамери обычно даже основ экономики не знают – зачем им…

– Я правлю… в смысле, правила… очень бедной страной, – сказала я и набросила салфетку на остатки завтрака на подносе. – И к роскоши не привыкла.

– Ах, да. Но ты, я смотрю, решительно борешься с бедностью! Я слышал, как Декарта об этом говорил сегодня утром. Ты приказала вверенным тебе странам возобновить торговлю с Дарром.

Я застыла с чашкой в руках, едва не подавившись чаем:

– Он что, следит за каждым моим шагом?

– Он следит за всеми наследниками, леди Йейнэ. Мало что способно его заинтересовать в последнее время – но тут он всегда жаден до новостей.

Я задумалась: вот у меня есть магический шар, с его помощью я разговаривала с правителями двух народов только вчера вечером. Интересно, легко или сложно создать шар, через который можно было бы незаметно наблюдать за человеком?

– У тебя уже появились секреты? – Вирейн насмешливо поднял брови – мое растерянное молчание его чрезвычайно забавляло. – Ночные визитеры, тайные свидания, заговоры?..

Вот чего-чего, а врать я никогда не умела. К счастью, когда матушка поняла это, она обучила меня другим способам скрывать правду.

– Похоже, это все здесь в порядке вещей, – невинно улыбнулась я. – Хотя я пока еще никого не попыталась убить. И я не играю судьбами цивилизации ради того, чтобы столкнуть лбами троих человек и хихикать над тем, как они пытаются прикончить друг друга.

– Ну, если вас, миледи, волнуют такие пустяки, вы здесь долго не задержитесь, – заверил меня Вирейн.

Он уселся в кресло напротив и оперся подбородком на вытянутые пальцы.

– Хотите, дам полезный совет? От того, кто некогда тоже был здесь новичком?

– Я с удовольствием выслушаю все, что вы желаете сказать, писец Вирейн.

– Не связывайтесь с Энефадэ.

Я на мгновение задумалась: что лучше – одарить его взглядом оскорбленной невинности, мол, вообще не понимаю, о чем речь, или прямо спросить, что он имеет в виду. Выбрав первое, я изобразила совершеннейшее неведение.

– Похоже, вы понравились Сиэю, – пояснил он. – Он, как ребенок, время от времени сильно привязывается к кому-нибудь. И как ребенок, он нежен. Он забавляет – и сердит до безумия. Его очень легко полюбить. Так вот – не делайте этого.

– Я знаю, что на самом деле он отнюдь не дитя.

– А вы знаете, что за эти годы он убил столько же людей, сколько Нахадот?

Тут я невольно отшатнулась. Вирейн торжествующе улыбнулся.

– Он как дитя – не по возрасту, конечно, – но по сути. Он действует, не думая о последствиях, повинуясь сиюминутным желаниям. Он, как ребенок, увлекается поделками и игрушками – и он жесток, как ребенок. А еще – он принадлежит Нахадоту, телом и душой. Просто задумайтесь, леди Йейнэ. Ночной хозяин воплощает все то, что мы, слуги Блистательного, ненавидим и презираем. Сиэй – первенец Ночного хозяина.

Я задумалась. Но, как ни странно, первым в голову пришло воспоминание о том, как Сиэй расцвел, когда я обняла его при нашей первой встрече. Уже потом я поняла, что полюбила Сиэя – возможно, в тот самый миг. Но часть меня согласилась с Вирейном: любить подобное существо не только граничит с безрассудством – это прямой путь к гибели. Однако я ничего не могла поделать со своими чувствами.

Вирейн увидел, как меня передернуло. Весь забота и участие, он подошел и положил руку мне на плечо.

– Не нужно думать, что вы, миледи, окружены сплошь врагами, – мягко проговорил он, и я настолько растерялась, что даже поверила. – Теврил вам симпатизирует – хотя что тут удивительного, с его-то биографией. И у вас есть я, леди Йейнэ. Мы с вашей матушкой были дружны – до того, как она покинула Небо, конечно. И мы с вами тоже можем стать друзьями.

Он заговорил про мать – и я тут же поняла: нет, никакой он мне не друг.

– Спасибо, писец Вирейн, – отозвалась я.

Слава богам, на этот раз моя даррская прямолинейность не проявила себя – я постаралась произнести это как можно более сердечным тоном. Попыталась не выказать охвативших меня подозрения и неприязни. Судя по довольному виду Вирейна, мне удалось его обмануть.

Он ушел, а я долго сидела и обдумывала сказанное.

* * *

Прошло немного времени, и я вдруг поняла, что Вирейн предупреждал меня об опасности общения с Сиэем – не Нахадотом.

* * *

Мне нужно больше узнать о матери.

Вирейн сказал, что они дружили. Но это же ложь – матушка ни за что бы не сошлась с подобным человеком! В Вирейне странным образом уживались заботливость и равнодушие, он был черствым, несмотря на попытки опекать меня, и слова утешения его были насквозь лживы. Нет. Матушка не такова – она всегда ценила честных и прямолинейных людей, не проявлявших двоедушие в общении с другими. Я даже представить себе не могла, чтобы она хорошо относилась к такому человеку, как Вирейн, и уж тем более дружила с ним.

Но откуда мне взять нужные сведения? Конечно, более всего о матери известно Декарте, но у меня как-то не возникло желания расспрашивать его о матушкином прошлом (не припомните ли вы, уважаемый дедушка, какой-нибудь трогательной детали из ее детства?..) в присутствии всех вельмож Собрания. А вот наедине… что ж, пожалуй. При личной встрече я смогу задать интересующие меня вопросы.

Однако еще рано встречаться с Декартой. Сначала я должна понять, зачем он вызвал меня в Небо.

Оставались другие члены Главной Семьи – многие из них прекрасно помнят те дни, когда мать еще считалась наследницей. Я припомнила предостережения Теврила: люди из Главной Семьи, которые могли быть дружны с матушкой, занимались чем-либо полезным вне дворца – зачем им жить в этом гадючьем гнезде. А из живущих здесь на мои вопросы честно не ответит никто. Все здешние Арамери служат Декарте. Или Симине. Или Реладу.

Кстати, а вот это идея. Релад.

Он отказался встречаться со мной. По этикету я не должна снова искать с ним встречи, но, с другой стороны, этикет – это руководство к действию, а не непреложный закон, к тому же этикет родственных отношений определяют сами родственники, правда? Возможно, человек, привыкший к лицемерию Симины, оценит мою прямоту. И я пошла искать Теврила.

И нашла его в просторном и чистом кабинете на нижних этажах дворца. Стены светились – даже днем, даже при ярком солнце. А все потому, что нижние уровни здания находились под массивной громадой основного корпуса – и в его вечной тени. Я невольно заметила: здесь суетились лишь слуги, причем в основном отмеченные сигилой, которая выглядела как черная черточка. Дальние родственники – теперь-то я разбиралась в отметинах над бровями. Вирейн все объяснил. Родство в шестом колене и далее.

Когда я вошла, Теврил раздавал указания прислуге. Я остановилась на пороге – дверь оставалась открытой – и из праздного любопытства прислушалась к разговору. Мне не хотелось его прерывать и обнаруживать свое присутствие. Теврил сказал молодой женщине:

– Нет. Предупреждение – только одно, второго не будет. Когда прозвучит сигнал, у вас будет только один шанс. И горе вам, если он пойдет, а вы все еще будете находиться около шахты…

Тут он красноречиво замолчал, и никто не решился прервать эту мрачную тишину. Собственно, подавленное настроение и необычная неразговорчивость людей и привлекли мое внимание. Странные какие-то указания – совсем не похожие на обычные инструкции по уборке комнат или доставке обедов. Я подошла поближе, чтобы слышать лучше, и тут слуга заметил меня. И видимо, подал Теврилу знак, потому что тот сразу посмотрел в мою сторону. Смотрел он недолго, а потом быстро сказал:

– Спасибо за внимание, все свободны.

Я отошла, чтобы пропустить людей – они поспешили вниз по коридору. Причем разошлись с весьма деловым видом и молча – и меня это не удивило. Теврил прекрасно справлялся с обязанностями капитана этой сплоченной команды. Когда в комнате не осталось ни души, Теврил поклонился и жестом пригласил меня войти, а потом закрыл за мной дверь – наверное, из уважения к моему рангу.

– Чем могу быть полезен, кузина? – спросил он.

Я хотела, конечно, полюбопытствовать насчет шахты – что за шахта такая, кстати? – и сигнала – тоже непонятно, что еще за сигнал? – а заодно узнать, почему слуги выглядели так, словно он только что пригласил всех на казнь. Однако я понимала, что Теврил не расположен обсуждать эту тему. Он как-то слишком напряженно двигался, пока вел меня к столу, пододвигал кресло и наливал вина. Рука, когда он наполнял бокал, дрожала, а потом он заметил, что я это заметила, и поставил графин на стол.

Он спас мне жизнь, так что я решила быть предельно вежливой с ним. И просто спросила:

– Как думаешь, где сейчас может находиться лорд Релад?

Он собрался было ответить, но нахмурился и задумался. Судя по сменяющимся выражениям на лице, Теврил сна чала хотел меня разубедить, а потом передумал. И все-таки ответил:

– Скорее всего, в зимнем саду. Когда ему нечего делать, он наведывается туда.

Теврил показал мне это место вчера, когда водил по дворцу. Верхние уровни Неба выходили на открытые террасы с воздушными, невесомо выглядевшими шпилями, в которых располагались покои и места отдыха чистокровных. Зимний сад как раз относился к последним: он представлял собой огромную залу со стеклянным потолком, оплетенную тропическими растениями. Среди листвы и ветвей расставили кушетки, устроили гроты, бассейны для купания и… ну, в общем, для всяких других занятий. Теврил не стал заходить туда далеко, но я приметила шевеление среди буйствующей зелени и услышала весьма характерный вскрик – кто-то дал волю страсти. Мне сразу расхотелось заходить в этот зимний сад, но теперь, похоже, другого выбора не оставалось.

– Спасибо, – проговорила я и встала.

– Подожди, – вдруг сказал он и подошел к столу.

Теврил долго рылся в выдвижных ящиках, потом выпрямился, и я увидела, что в руке у него маленький, премило расписанный керамический флакон. Управляющий протянул его мне.

– Возможно, это поможет вам найти общий язык, – вздохнул он. – Конечно, Релад может позволить себе покупать такое ведрами, но ему нравится брать взятки.

Я положила флакон в карман и запомнила сказанное. Но этот жест и эти слова вызвали у меня новый вопрос:

– Теврил, а почему ты мне помогаешь?

– Сам не знаю, – снова вздохнул он – и в голосе почувствовалась застарелая усталость. – Для меня это ничем хорошим точно не кончится. К тому же флакончик обошелся мне в месячное жалованье. Я хранил его на случай, если понадобится попросить Релада об услуге.

Что ж, теперь я богата. И я взяла себе на заметку: не забыть послать Теврилу три таких флакона – нельзя же его оставлять без столь ценной вещи.

– И все же… почему?

Он долго смотрел на меня, видимо, не знал, что сказать в ответ. А потом – уже в который раз – вздохнул:

– Потому что мне не нравится, как они с тобой обошлись и обходятся. Потому что ты похожа на меня. Но вообще – я сам не знаю почему.

«Ты похожа на меня». Кто же я? Чужой среди своих? Он вырос здесь, с Главной Семьей его, как и меня, связывали теснейшие узы – и тем не менее Декарта никогда не будет считать его настоящим Арамери. А может, он имел в виду, что я, как и он, единственный честный и порядочный человек в этом мерзком дворце? Если, конечно, Теврил честный и порядочный человек…

– А ты знал мою мать? – вдруг спросила я.

Он искренне удивился:

– Леди Киннет? Вообще-то, когда она уехала с твоим отцом, я был еще ребенком. Я не очень-то хорошо ее помню.

– А что ты помнишь?

Он прислонился к краю стола, сложил руки на груди и задумался. В свете, который испускала непонятная гадость, облицовывавшая стены, его волосы сияли как начищенная медь – надо же, а ведь совсем недавно такой цвет мне показался бы крайне неестественным. Но теперь я жила среди Арамери и водила дружбу с богами. Мои представления о неестественном претерпели значительные изменения.

– Она была очень красивая, – наконец решился он. – На самом деле все члены Главной Семьи очень красивые – если природа обделяет их дарами, они восполняют их недостаток магией. Но в ней было еще что-то такое…

Он задумчиво нахмурился, пытаясь подыскать правильные слова.

– Она всегда казалась мне немного печальной. Не знаю почему. Я никогда не видел, чтобы она улыбалась.

А я помнила улыбку матери. Конечно, когда отец был жив, матушка улыбалась чаще, но иногда она и ко мне обращала веселое лицо. Я почувствовала в горле тугой комок и сглотнула. И покашляла, чтобы он провалился – не хватало еще слезу пустить.

– Думаю, она была с тобой ласкова. Ей нравилось возиться с детьми.

– Нет.

Лицо Теврила вдруг посуровело. Если он и заметил мою слабость, то оказался достаточно хорошим дипломатом, чтобы не подать виду.

– Она, конечно, всегда вела себя вежливо, но я в ее глазах был полукровкой, которого растили слуги. Было бы странно, если бы она относилась к таким, как я, ласково. Или даже с интересом.

Я нахмурилась – опять не сдержалась, опять у меня все на лице написано… Но… все равно странно. В Дарре матушка лично заботилась о том, чтобы дети прислуги получали подарки на день рождения и церемонии посвящения свету. Удушливым и жарким даррским летом она позволяла слугам отдыхать в нашем саду – там веяло прохладой. Она относилась к экономке как к члену семьи.

– Я был тогда еще ребенок, – вдруг добавил Теврил. – Если хочешь узнать больше, расспроси старых слуг.

– А кого? Не подскажешь?

– Да с тобой каждый охотно поболтает. А вот кто лучше всех помнит твою матушку – тут даже не знаю, что сказать.

И он красноречиво пожал плечами.

М-да, я надеялась вызнать побольше, но и так ничего получилось. Надо будет поразмыслить позже над его предложением.

– Спасибо тебе, Теврил, – сказала я и отправилась на поиски Релада.

* * *

В глазах любого ребенка мать – богиня. Она может быть милостивой и гневной, восхитительной или ужасной, но так или иначе – непременно любимой. Я уверена, что любовь к матери – самая великая сила во вселенной.

Моя мать. Нет. Не сейчас.

* * *

В зимнем саду дышалось тяжело – из-за влажности, и жары, и плывущих в воздухе густых ароматов цветущих деревьев. Над их вершинами уходил в небо шпиль – центральный и самый высокий. Вход в него терялся в лабиринте троп. В отличие от прочих башен, эта истончалась до нескольких футов в диаметре почти у самого основания, так что там не могли разместить ни апартаментов, ни покоев. Наверное, шпиль был чисто декоративным.

Если прикрыть глаза, можно не смотреть на дурацкое архитектурное излишество и представить, что ты в Дарре. Правда, деревья здесь неправильные – слишком тонкие и высокие и слишком далеко отстоящие друг от друга. В моих краях леса – густые, влажные и темные, как семейные тайны. Стволы оплетают лианы, а в листве и в траве кишат странные и пугливые существа. Однако звуки и запахи весьма похожи. Я стояла, вдыхала и вслушивалась, пытаясь унять тоску по дому. Но тут рядом со мной зазвучали голоса, и наваждение рассеялось.

И рассеялось, надо сказать, моментально – один голос принадлежал Симине.

Я не могла разобрать слов, но она подошла совсем близко. Стояла в нише, укрытой густыми кустарниками и деревьями. Выложенная белыми камушками тропа вела как раз туда и, возможно, ответвлялась в сторону ниши – чтобы спрятавшиеся в ней могли заметить приближающегося человека загодя.

Загодя заметить, говорите? А черта с два! Нет, тысячу, миллион чертей с два, и с три, и с четыре!

Мой отец при жизни был великим охотником. Он научил меня бесшумно ходить по лесу – так, чтобы палая листва под ногами не шуршала. И я знала, что надо идти пригнувшись, потому что человек по природе своей склонен отмечать движение на уровне глаз, но не ниже и не выше. Если бы дело было в даррском лесу, я бы влезла на дерево, но как забираться на эти тонюсенькие голые стволы? Так что я решила пригнуться.

Когда мне удалось подойти поближе – слова я и теперь еле различала, но еще подкрасться не решалась, вдруг увидят, – я сжалась в комок у подножия дерева и напряженно прислушалась к беседе.

– Ну будет тебе, братец, разве я много прошу?

Теплый, медоточивый голосок. Симина. Я задрожала от гнева – и страха. Она натравила на меня бога! Как бойцовую собаку! Просто чтобы развлечься! Да уж, давно я ни к кому не испытывала такой ненависти…

– Я бы сказал – слишком много. И я совершенно не склонен выполнять твои просьбы.

Какой высокомерный тенорок. Мужчина, но кто? Релад?

– Уходи. Мне нужно подумать.

– Ох, ну ты же знаешь, что такое эти мелкие темные народцы, братец. Ни терпения, ни рассудительности, ни интеллекта. Они вечно лелеют обиды столетней давности…

Тут я перестала слышать, что она говорила. Зато услышала шаги – наверное, Симина прохаживалась то ко мне, то от меня. Когда от меня – я ее не слышала.

– Ну же, пусть твои люди подпишут договор о поставках. И им выгода, и тебе выгода!

– А вот это, милая сестрица, есть чистая и беспримесная ложь. Ты никогда бы не предложила нечто выгодное лишь мне.

Усталый вздох, неразборчивое бормотание, а затем:

– Я же сказал – уходи. У меня голова раскалывается.

– Еще бы ей не раскалываться, после такой-то попойки…

Голос Симины заметно изменился. Нет, она не грубила и по-прежнему придерживалась легкого, любезного тона, но теплота улетучилась – видимо, потому что Релад не собирался уступать. Я подивилась: надо же, вроде бы какая малость, а голос совсем по-другому звучит.

– Ну что ж, я приду, когда ты будешь чувствовать себя лучше. Ах да, кстати – ты уже виделся с нашей новой кузиной?

Я затаила дыхание.

– Иди сюда, – сказал Релад.

Должно быть, кому-то другому, наверное, слуге. С Симиной он бы таким приказным тоном не разговаривал.

– Нет. Но ты вроде как попыталась убить ее. По-твоему, это мудрый поступок?

– Я вовсе не собиралась никого убивать! Это была просто игра, братец. Я не сумела устоять перед искушением – она такая маленькая, глупенькая и к тому же серьезная-пресерьезная. Представляешь, она и в самом деле считает, что может претендовать на титул главы семейства!

Я застыла. Релад, похоже, тоже ошарашенно замер, потому что Симина хихикнула:

– Ах. Ты, видно, не догадывался…

– Откуда тебе знать наверняка? Старик любил Киннет! А девчонка нам совершенно не дорога.

– А ты бы, братец, почитал лучше труды по семейной истории! Между прочим, довольно часто случалось, что… – И она развернулась и пошла в другую сторону.

От них меня отделяла лишь тонкая завеса листьев и веток. Если бы они дали себе труд прислушаться, уловили бы звук моего дыхания. Но они слишком увлечены беседой.

Они обменялись еще парой реплик – их я тоже не расслышала. А потом Симина вздохнула:

– Что ж, поступай, как знаешь, братец. И я буду поступать так, как считаю нужным. Все как всегда.

– Удачи.

Интересно, это сказано с сарказмом или он и впрямь же лает ей успеха? Мне казалось, что скорее последнее, однако было в его тоне что-то, намекающее и на первое. Нет, не видя лица, наверняка не скажешь…

– И тебе удачи, братец.

И я услышала, как по камням дорожки зацокали ее каблучки – Симина уходила.

Я долго сидела у корней дерева, пытаясь унять расшалившиеся нервы. Нельзя покидать укрытие в таком состоянии. Руки уже перестали дрожать, а вот мысли – мысли продолжали крутиться в бешеном вихре, уж очень важные вещи мне удалось подслушать. «Она и в самом деле считает, что может претендовать на титул главы семейства!». Что же, выходит, Симина полагает, что это не так? Релад-то, похоже, меня воспринял всерьез, но даже он разделял мое удивление: зачем, ну зачем я понадобилась Декарте здесь, в Небе?

Ладно, подумаем об этом потом. А пока будем решать задачи в порядке поступления. Я поднялась на ноги и принялась осторожно выбираться из кустов. Но не успела – ветки разошлись в сторону, и в пяти футах от меня из зарослей вывалился мужчина. Высокий, светловолосый, с иголочки одетый, с отметиной чистокровного Арамери надо лбом. Релад, кто же еще. Я замерла без движения, но было поздно прятаться – он застукал меня на открытом месте, да еще в весьма красноречивой позе крадущегося вора. Но к моему величайшему удивлению, он меня не заметил! Он протопал к дереву, расстегнул штаны и с облегченными охами и вздохами стал опорожнять мочевой пузырь.