Читать книгу Олень двугорбый. Сборник всего на свете - Н. Ларин - Страница 4

После смерти жены от пиелонефрита Иваном Петровичем (56 лет, водитель такси) овладело преимущественно одно стремление – делать людям добро. «Благость совершать всенепременнейше», – так он именовал своё новое душевное состояние. Случай для благого поступка подвернулся почти сразу же после смерти жены, на девятый день, пришедшийся на именины соседа по лестничной площадке 4-ого этажа Ивана Петровича, – Ивана Ивановича.

«Дай-ка, я одним махом двоих зайцев убью, – подумал про себя Иван Петрович, – и жене поминки справлю, и Ивану-свет Ивановичу благость совершу всенепременнейше. Устрою суаре в честь его тезоименитства».

По русской традиции на девятый день поминовение усопшего коллективным принятием пищи устраивается. Как и на сороковой. Суаре значит званый ужин, а тезоименитство – именины.

Совсем забыл уведомить, что Иван Петрович до события, именуемого в нашей истории Перестройкой, работал инженером на секретном военном предприятии и имел значок «Почётного рационализатора» за свои новаторства и изобретения. С тех пор Иван Петрович на постоянной основе оставил себе привычку рационализировать и изобретать что-нибудь с целью облегчения жизненного существования. Вот и на званом ужине он решил опробовать собственное изобретение – вместо стульев гостям поставить унитазы.

«И не надо будет никуда бегать, захотел опроститься после пищеварения, сразу и сделал все дела, и малые и большие. И овцы целы, и волки сыты, как говориться», – думал про себя Иван Петрович.

Отмечу, что изобретение его весьма удачное и полезное, которое в скором времени я сам и запатентую. А Иван Петрович не сможет, потому что его не станет в живых до того, как этот рассказ закончится.

Полдня Иван Петрович собирал по округе выкинутые унитазы, даже свой домашний пришлось переместить из уборной в залу. Остальные отправился в Заволжье собирать. За проезд в общественном транспорте Иван Петрович не оплатил, он подумал, что и так уже много блага причиняет людям, лишнего будет. Но совсем инкогнито соблюсти ему совесть не позволила, поэтому выходя из автобуса, он крикнул что-то вроде: «За ВДВ!», – дескать, вот я вам за проезд не оплатил. Иван Петрович обладал восхитительным чувством юмора.

Попытка captatio benevolentiae Ивана Ивановича Иваном Петровичем вылилась в следующие событийные хитросплетения:

На приглашение торжественно отужинать, Иван Иванович (34 года, токарь-карусельщик) хотел отреагировать тирадой, включающей в себя различные комбинации со словами «на хуй», «бля» и «ёб».

Да, что же такое с моей памятью твориться! Ни к чёрту, просто стала! Ведь забыл упомянуть, что Иван Петрович мяса не ел и алкоголей вовсе не употреблял. А Иван Иванович не представлял себе торжественного ужина «без бухла и пельменей», как он выражался. Но ещё Иван Иванович был чрезвычайно очень охоч до женского пола в плане совращения, а Иван Петрович пообещал наличие оного на суаре. Наличие дочки своей пообещал. И алкогольных напитков пообещал.

Список приглашённых в порядке… хотя без порядка:

Анжела, 25 лет, дочь Ивана Петровича;

Снежана, 24 года, косметолог, подруга дочери Ивана Петровича;

Катерина Матвеевна, 57 лет, библиотекарь, коллега усопшей жены Ивана Петровича;

Георгий Георгиевич, 60 лет, кондуктор в трамвае, друг Ивана Петровича по КСП.

И, естественно, виновник торжества – Иван Иванович.

Не пригласили только верхнего соседа Толика, который очень возжелал попасть на сие мероприятие, узнав, что будут там еду бесплатно раздавать и алкогольные напитки. Толик страдал (это так говориться, на самом деле, страданий ему мало доставляло) алкоголизмом третьей стадии. Но Толик сумеет всё-таки засветиться на званом ужине и стать косвенной причиной его преждевременного окончания.

Катерина Матвеевна весь вечер будет стремиться к тому, чтобы Иван Иванович использовал её в плане совращения. Тогда как Иван Иванович намеревался использовать в плане совращения Анжелу. Или Снежану. Без разницы.

Вот наступают условленные шесть часов вечера начала званого ужина, и гости в полном составе появляются в зале квартиры Ивана Петровича. Около окна установлен стол, на нём белая клеёночка, пластиковые тарелки; вокруг стола стоят 7 унитазов. Один лишний предназначался для Клавдии Геннадьевны (мать Ивана Петровича, 88 лет, пенсионерка), которая не смогла присутствовать в силу своей скоропостижной кончины в утро того же дня.

Иван Иванович (увидев расставленные унитазы): На этом, бля, сидеть будем? Мудак очкастый походу в край ебанулся уже.

Анжела: Да, папа, что-то сильно чудит…

Ив. Иванович: Ёбнулся он у тебя в край, вот и всё.

Катерина Матвеевна (смеясь): Ой, вы такой эксцентрик, Иван Иванович, просто не могу с вами. Ха-ха-ха. Просто парвеню самый настоящий.

Иван Иванович: Чё?

Иван Петрович: Прошу к столу, гости дорогие. Ивана Ивановича как именинника во главу. Рассаживайтесь, салфеточки кладите на колени, а я пока пойду на кухне поколдую. Но прежде я засниму вас на добрую память на трофейный фотоаппарат «Лейка», некогда принадлежавший моему отцу.

Катерина Матвеевна: Давайте. Иван Иванович я вам салфеточку на коленки положу. Ха-ха-ха. Ну и эксцентрик, ну и парвеню.

Иван Иванович: Лучше я на телефон. Садись, пока, олень на моё место.

Иван Иванович встаёт спиной перед столом, нагибается и выпускает с громоподобным звуком газы из кишечника, также именуемые желудочными ветрами, в лицо собравшимся. Катерина Матвеевна долго смеётся и хохочет, сравнивая Ивана Ивановича с «молодым Жан-Жаком Бельмондо»; Георгию Георгиевичу это напоминает сцену из к/ф «Виридиана», но он оказывается чересчур благовоспитанным и не изъясняет своих мыслей вслух.

На первое у Ивана Петровича был фирменный суп с черносливом и арбузными корками. Суп стоит в холодильнике и охлаждается. Иван Петрович лезет в холодильник, чтобы достать кастрюлю и разогреть её на газовой плите – и тут с ним случается несчастье. В глазах что-то потемнело немного совсем напрочь, и Иван Петрович падает и разливает весь свой фирменный супчик прямо-таки на пол.

Маша, т. е. Анжела (услышав шум, из зала): Папа, с тобой всё хорошо?

Иван Петрович (оклемавшись): Да-да, доча, всё хорошо. Не беспокойся понапрасну.

Иван Иванович: Отец, а водка где? Ты обещал же. Напиздил, гондон старый.

Катерина Матвеевна: Ха-ха-ха. Такой эксцентрик, так эм-по-зантен.

Но не всё потеряно. Иван Петрович знает, как скрыть конфуз: собрать суп с пола тряпкой и выжать её в тарелки гостям. Он всегда умел бороться до самого конца и не терять присутствие духа сильно. Пусть немного, пусть чуть-чуть, пусть не досталось самому хозяину, но зато всем честно поровну. Какой же Иван Петрович умница, не перестаю им восхищаться.

На дороге между залой и кухней с Иваном Петровичем снова случается пренеприятность. Спаниель Джимми из другого рассказа бросается ему под ноги, и он в падении опрокидывает поднос с тарелками. Теперь первое блюдо точно потеряно. Стоит ли говорить, что в приступе ярости Иван Петрович размозжил проклятому животному его тупую голову. Хотя Иван Петрович в обыденной другой иначе жизни очень даже любит животных и защищает их права на митингах и пикетах в сквере на ул. Гончарова.

Отступать некуда, велика квартира, но позади зала с гостями. Приходится Ивану Петровичу идти и коленопреклонно извинятся за отсутствие первого блюда. Но второе – фирменный гречневый плов со свининой – точно будет.

Иван Иванович: Хоть с мясом. А с бухлом ты наебал ведь, очкастый. Не забудь напомнить, чтобы я тебе перед уходом въебал по зубам.

Катерина Матвеевна: Ха-ха-ха. Такой эксцентрик, так эм-по-зантен.

Иван Иванович: Да уткнись ты, заебала уже. Тоже, бля, словишь.

Катерина Матвеевна: Ха-ха-ха.

Фирменный гречневый плов со свининой был приготовлен без свинины. Потому что Иван Петрович верит в Кришну и очень против поедания мяса, и никогда такого в своей квартире не допустит позволить. И без гречки. Кажется, из перловки он был.

И вот плов на столе, и гости его мирно раскладывают по своим собственным тарелкам, а Катерина Матвеевна раскладывает Ивану Ивановичу ещё, кроме себя.

Иван Иванович (совершенно напрочь забывший, что сидит на унитазе. У него прекрасные манеры не этого века!): Чё-то ссать перед едой захотелось, пойду схожу.

И тут снова случается неприятность. Le petit accident, как раньше говорили барышни, страдающие метеоризмом. Неведомым образом, когда Катерина Матвеевна покрывала колени Ивана Ивановича салфеточкой, она пристегнула кончик скатерти замком его джинс в районе гульфика. Как такое произошло, ума не приложу?! Нелепость какая-то, вздор! Поэтому, когда Иван Иванович стал удаляться для отправления естественных потребностей организма, то скатерть вместе с находившимся на ней содержимым последовала за ним. Чудесный гречневый плов со свининой оказался почти целиком на паркетном полу залы Ивана Петровича. Остатки можно было ещё спасти и доесть, если бы в этот момент не влетел плашмя в окно Толик и не разломал стол совместно с посудой. Скорее, правда, это был труп Толика уже во время полета. А, может, в какой-то момент полёта он был ещё жив. Хотя это довольно щекотливый диалектический вопрос, и мы не будем на нём зацикливаться так здесь.

Иван Иванович (закуривая): Заебком похавали.

Иван Петрович: Друзья, главное не печальтесь. Не надо печалиться, как поётся в одной хорошей старой песне. Вечер ещё только начинается, и всё впереди. Вся жизнь впереди. Мы ещё так молоды и статны. У нас ещё осталась культурно-массовая развлекательная программа. Мы с Жорочкой сейчас споём вам песню нашего собственного сочинения – «Сатана нам больше не друг». У Жорочки прекрасный голос. А вы, хлопайте и подпевайте все вместе, друзья. Только для этого надо выключить свет в комнате и зажечь свечи.

Катерина Матвеевна: О-ля-ля. Ля раомантик атмосфер.

Иван Петрович нажал на клавишу выключателя. Вот сколько раз я, и не только я, жаловался и в управляющую фирму, и куда только, по поводу нашей неисправной проводки. Говорили ведь, не далеко до беды. И она не заставила себя долго ждать. Ивана Петровича ударило током сильным и минут 25 трясло не переставая.

Иван Иванович: Кажись, кони двинул очкастый.

Анжела (пиная почерневший труп): Как я ненавидела всю жизнь этого ушлёпка. Слава богу, сдох. Вань, угости меня сигареткой и проводи меня до соседней комнаты на пятнадцать минут.

Иван Иванович (протягивая сигарету): Да, и пяти хватит…

И не соврал. Через 5 мин. они вновь вернулись. В комнате ничего не изменилось, только Катерина Матвеевна от перепугу протекла своими последними в жизни месячными, и Георгий Георгиевич немного полизал капли её менструации с пола.

Иван Иванович: Жареного можно с остатками гречнего плова съесть. Хоть какое-то мясо.

Георгий Георгиевич (осмелев): Не советую. Он срамной болезнью какой-то болел. Заразиться можно, вдруг микробов не всех убило током. Я слышал, он собаку убил на кухне. Можно из её мозгов кисель сварить, я рецепт хороший знаю из «Книги о вкусной и здоровой пище» под редакцией Анастаса Ивановича Микояна.

Анжела: Съешьте лучше меня. Я тоже могу до выключателя дотронуться и зажариться так же.

Снежана: Иди ты. Что в тебе жрать-то? Ни пизды, ни рожи. Лучше меня, я пожирнее буду и понаваристее. Из меня и щи можно сделать.

Катерина Матвеевна: Лучше меня. Меня! Я вкуснее оттого, что моложе этих швабр.

Иван Иванович бьёт, в связи со своим обещанием, по лицу Кат. Матвеевну, и она умирает замертво по причине удара и тяжкого приступа отсутствия женского счастья.

С остальными барышнями поступили согласно их рекомендациям.

Вкусно получилось!

Отужинав, Иван Иванович и Георгий Георгиевич поцеловались и, взявшись за руки, выпрыгнули из окна. Но не погибли, а сильно только покалечились. Почему они так поступили, я не знаю. Без моего ведома и контроля всё сделали. Все такие самостоятельные стали.

Сами тоже ничего не смогли объяснить.

В полиции причиной всех явлений назвали совместное употребление гостями на званом ужине курительных смесей «Спайс». Про эти события на след. неделе даже специальный выпуск телепрограммы «Пусть говорят» выйдет.

Первонах