Читать книгу Христианская гармония духа - Н. Н. Неплюев - Страница 61

С той минуты, когда впервые мы сознаем себя разумными и свободными, перед нам возникают вопросы: Как жить? и Что есть истина?

Многим кажется, что вопрос об абсолютной истине – такая философская отвлеченность, что задаваться им могут только люди, специально посвятившие себя витанию в туманной области отвлеченного мышления, что человеку жизни не только можно легко обойтись без него, но даже неприлично, смешно им задаваться.

Разделять человечество на практиков жизни, не нуждающихся в разрешении мировых вопросов, и идеалистов, бесцельно занимающихся разрешением этих вопросов в виде умственной роскоши, – одна из самых наивных привычек материалистического склада ума, современного ума утратившего веру человечества.

На самом деле эта вопросы настолько жизненны, настолько неизбежны для всякого разумного существа, что они ежеминутно возникают в каждом из нас и непременно бессознательно решаются нами по силе возможности. Вся разница в том, что большинство решает их бессознательно, по прихоти своих желаний, не только не формулируя своих решений на словах, но даже не пользуясь при этом услугами разума. Мыслители стараются осмыслить, вылить в определенную словесную форму то, что толпа решает неразумно, по прихоти. Слишком часто мыслители строили свои рассуждения на шатких, иногда даже призрачных основаниях; это давало возможность злорадно издеваться над ними, признавать всю их деятельность беспочвенной; и так относились к ним именно те, кто в жизненной практике бессознательно решает те же вопросы на совершенно неразумном основании собственных прихотей.

Во всяком случае, независимо от того, как мы к ним относимся, они стоят перед нами, эти мировые вопросы, и, не разрешив их, мы не можем сделать ни одного разумного шага, не можем высказать ни одного разумного слова.

Что есть истина?! С этим вопросом, не ожидая ответа, Пилат прервал свою беседу с Христом. Этот вопрос не был в действительности вопросом; это было восклицание убежденного скептика. Пилат был так уверен, что никто на этот вопрос ответить не может, что ему и в голову не могло придти дать время ответить на него. Это было восклицание презрительной жалости к этому простому, в его глазах, еврею, говорящему о том, что мучительно поглощало умы целого сонма философов и все же оставалось неразрешенной, таинственной загадкой.

Только абсолютная истина и есть истина, относительной истины нет и быть не может. Дойти до познания абсолютной истины самостоятельно, при помощи тех гипотез, которые порождает в ограниченном уме человека обманчивая деятельность органов чувств, невозможно.

Познание абсолютной истины может дать человеку только Бог. Отнимите у человека веру в Бога, и самое понятие об абсолютной истине для него теряет всякий смысл. Даже веруя в существование Бога, но не веруя в то, что на землю было принесено Божественное Откровение, что Бог поведал человечеству абсолютную истину бытия, нельзя разумно допустить, что эта истина известна на земле.

Пилат, не признавая Бога во Христе, не мог разумно ожидать от Него ответа на предложенный вопрос; не мог разумно допустить самую возможность познания абсолютной истины на земле.

Мы, христиане, признаем Христа Богом, и, однако, как много нас, способных повторить вопрос язычника Пилата именно в том смысле, в каком он его высказал: в смысле презрительной жалости к тому, кто задается этим невозможным вопросом, в смысле глубокого убеждения в том, что разрешить его нельзя. Не говорю о тех, кто сознательно отказался от Христа и носит имя христианина только потому, что его принуждают к тому законы или расчеты практической мудрости; не признавая Христа, не веруя в Божественное Откровение, отрицая, может быть, самое существование Бога, – эти христиане-политики обязательно должны вместе с Пилатом отрицать и самую возможность познания истины. Говорю о тех бессознательно отпадших от веры, которые по рутине продолжают считать себя верующими, исполняют обряды внешнего культа, когда живая вера давно угасла в них; угасла настолько, что они, в непонимании истины, упали до уровня язычника Пилата; угасла настолько, что они более не умеют ни думать, ни чувствовать по-христиански, и каждый шаг их жизни служит доказательством их молчаливого отречения от того, что признано за истину Христом.

Нет и быть не может относительной истины, нет и быть не может относительной веры. Слова относительная истина, относительная вера лишены всякого разумного смысла. Истина абсолютна или ее нет, и вера абсолютна или ее нет. Говоря относительная истина, относительная вера, мы подразумеваем, что к истине примешана ложь, к вере – сомнения. Большей частью мы только обманываем себя, ребячески пряча за ширмочку неприятное для нас сознание, что истины мы не знаем, что веры мы не имеем.

Нельзя верить во Христа и не признавать, что Он принес на землю абсолютную истину, абсолютный Свет от Света небесного, вечную правду Божию, что истинны и святы слова Его[384]. Нельзя разумному созданию признать, что Христос принес на землю абсолютную истину, и не стараться уразуметь ее: иметь глаза и не хотеть видеть, иметь уши и не хотеть слышать. Нельзя разумному созданию понять абсолютную истину и не желать жить разумно, не желать согласовывать весь склад ума своего, чувства и весь строй жизни с этой на деле воспринятой истиной.

Если склад ума нашего, наши чувства, весь строй нашей жизни есть сплошное отрицание, вопиющее противоречие с тем, что Христос признал за истину, не будем обманывать себя, извиняясь какою-то относительной, слабой верою. Можно только верить или не верить. Если абсолютной веры нет, мы не верим во Христа. Он сказал: я есть путь, и истина, и жизнь[385]. Если мы вместе с язычником Пилатом способны скептически ставить вопрос: Что есть истина? – упорно уклоняясь от пути, указанного Христом, способны думать, что согласовать жизнь с Его учением невозможно, – мы не верим во Христа; никакой относительной веры в нас нет, есть только абсолютное неверие, которое мы по дряблости своей боимся выразить словами, может быть, даже по трусливому суеверию боимся признать и в тайнике нашего сознания.

Итак, не может разумно искать знания абсолютной истины тот, кто не верит в Божественное Откровение; не может разумно игнорировать абсолютную истину учения Христа тот, кто верит во Христа, признает Его сыном Бога живого. Мы непременно должны выбрать одно из двух: верить во Христа, благоговейно принять от Него вечную истину правды воли Божией и отдать все силы умственные, нравственные и материальные на разумное согласование жизни с верою или отказаться от веры во Христа, не признавать Божественное Откровение, отказаться от возможности познать абсолютную истину, отказаться с тем вместе и от возможности разумного существования, обречь себя на отчаяние или бесцельное прозябание на земле, заглушая страшное сознание своего абсолютного непонимания мировой правды и цели жизни бесцельной, суетливой деловитостью или опьяняя себя дурманом пестрых развлечений.

Даже тот, кто никогда не открывал Евангелия и не испытал благодатного умиления молитвы, кто не испытал тихой радости веры в Отца Небесного и не продумал чуда истории: торжества бедных темных галилейских рыбаков над Римской империей, высокоумными философами Греции и фанатизмом европейских изуверов, даже язычник, не сознающий, что христианству человечество обязано лучшими сторонами современной цивилизации, и тот, желая понять смысл жизни и жить разумно, тоскливо искал бы луча с неба, сознавая, что земля не может дать ему ни малейшей нити для искания абсолютной истины; по первому заявлению, что есть книга, содержащая в себе Божественное Откровение, этот искатель истины не может с жадностью не ухватиться за нее как за доску спасения, утопая в море противоречивых гипотез, не может не изучить ее содержания добросовестно, с трепетным чувством того, кто алчет и жаждет правды, не может отказаться от нее раньше, как убедившись, что и она – дитя земли, ничтожная соломинка бренного мира.

Мы родились в христианской стране; у нас есть книга, которая, по официальному признанию, заключает в себе сокровище абсолютной истины, свет Божественного Откровения, и должна служить основой жизни частной, общественной и государственной, – эта книга Библия. Знаем ли мы ее содержание? Стремимся ли согласовать жизнь с тем, что мы признаем за вечную истину правды Божией? Если в ней действительно абсолютная истина, ведь это свет во мраке жизни, великое откровение цели бытия, возможность разумно направлять свободу воли – жить разумно! Таинственная, святая книга жизни! Хорошо ли мы усвоили твое животворное содержание? Существуют ли разумные основания нашего равнодушия к тебе или мы нашли себе другой источник воды живой, другой источник познания абсолютной истины, или то сонная апатия бесцельного прозябания неверующего, для которого легче, не заглядывая в Библию, саркастично повторять полувопрос язычника Пилата: Что есть истина?!