Читать книгу «Если есть на свете рай…» Очерки истории Уругвая - Н. С. Иванов - Страница 10

Власти Буэнос-Айреса проводили изощренную политику: они отправили в Рио-де-Жанейро секретную миссию, которая должна была договориться об интервенции португальцев на территорию Восточного берега под предлогом «ликвидации волнений в этой провинции». Помимо того, для ослабления Лиги тайно велись переговоры с властями провинции Санта-Фе (которая входила в артигистскую Федеральную лигу) с целью заключения сепаратного мира – по старому принципу «разделяй и властвуй».

Португальцы издавна боролись за «спорную» (по их мнению) территорию Восточной провинции. Расширение границ Бразилии до берегов р. Ла-Платы позволило бы португальцам установить господство над пятой в мире по величине системой водных путей, доходящих от Атлантики до самого центра Южной Америки[42].

Ситуация 1816 г. была идеальной для агрессии – аграрные реформы Артигаса вызвали недовольство олигархической элиты как в Буэнос-Айресе, так и в самой Восточной провинции. Это обеспечивало по меньшей мере нейтралитет со стороны «porteños», враждебно относившихся к федералистской Лиге. Международная обстановка также благоприятствовала вторжению: Венский конгресс 1814–1815 гг., создание Священного Союза, Реставрация и торжество легитимизма создали отрицательный настрой по отношению к борьбе колоний за освобождение от европейских метрополий. Ситуация также гарантировала Португалии отсутствие враждебных действий со стороны властей Испании, которых убедили в том, что в случае победы Португалия возвратит территорию Восточной провинции Испании[43].

У захватчиков было два основных войсковых соединения под командованием генерала К. Ф. Лекора: одно должно было захватить Монтевидео, второе – провинции Мисьонес, Коррьентес (главную опору Артигаса) и Санта-Фе, чтобы помешать отступлению войск Артигаса. Соединения состояли из 15 тыс. солдат, находившихся в полной боевой готовности. 28 августа 1816 г. без всякого объявления войны португальские войска вторглись в Восточную провинцию на юго-востоке и взяли крепость Санта-Тереса.

У Артигаса было лишь 8-тысячное войско, примитивно вооруженное, плохо дисциплинированное, но настроенное на решительную борьбу[44]. Однако самоотверженность артигистов не принесла им успеха. Кровопролитные сражения продолжались более трех лет, но отдельные победы перекрывались крупными поражениями. В начале 1817 г. португальцы вошли в Монтевидео. Весь состав кабильдо вышел к городским воротам, чтобы вручить победителям ключи от города. По словам Э. Галеано, реформистский курс Артигаса был повержен в прах португальским вторжением, «когда олигархия открыла ворота Монтевидео перед генералом Лекором, встретила этого “освободителя” с распростертыми объятиями и повезла его под балдахином в собор на торжественный молебен… в честь захватчика»[45].

Упорная борьба продолжалась во внутренних районах провинции. Артигас упорно сопротивлялся и использовал все возможности, чтобы нанести урон противнику. Сторонники «черной легенды» подробно описывают его договоренности об использовании иностранных пиратов (англичан, французов и североамериканцев) для захвата испанских и португальских торговых кораблей. И эти действия шли не только в Атлантике, но даже в Средиземном море. Силы противников Артигаса получали полную поддержку могущественной Британии. Сам же «Протектор» мог рассчитывать лишь на хорошее отношения с консулом США Т. Хелси и симпатии со стороны президента Монро. Однако американцы в те времена не могли и помышлять о реальном соперничестве с «владычицей морей». Они лишь тайно содействовали операциям корсарского флота, базой которого стал Балтимор.

Однако прежде всего судьба Лиги зависела от ближайшего соседа – Буэнос-Айреса. Пуэйрредон, стоявший во главе масонской Ложи Лаутаро, проводил поистине иезуитскую политику, чтобы добиться краха Артигаса. Для диффамации Артигаса по его заказу был состряпан один из первых пасквилей – предшественников исторических работ в русле «черной легенды», в котором Артигас назывался «чудовищем», «хищным волком», «бичом родины», «новым Аттилой, свирепствующим на несчастных землях, которые ему подвластны». Этот образчик «черной пропаганды», автором которого был П. де Кавиа, чиновник правительства Пуэйрредона, был разослан по всей Восточной провинции, чтобы подорвать престиж Артигаса[46].

Бесконечная цепь поражений и предательская политика Буэнос-Айреса постепенно привели к снижению морального духа артигистов. В 1818 г. усилилось дезертирство офицеров, в основном выходцев из состоятельных семей, что засвидетельствовала комиссия конгресса США, посетившая Рио-де-ла-Плату в начале 1818 г.[47]

Дезертиры изначально были озабочены тем, что в материальном смысле им сулит победа артигистов. Что станет с их латифундиями, доходами, если будет проводиться в жизнь «Регламент», обеспечивавший интересы обездоленных за счет состоятельных людей? Поэтому их не пришлось долго уговаривать перейти на сторону врага. Но эти факты не могли заставить Артигаса прекратить борьбу. Он заявил делегатам из США: «Я буду и дальше бороться, если только у меня останется хотя бы один солдат». «А с португальцами, – добавил он, – я буду бороться, если у меня не останется ни одного солдата, а только дикие собаки».

Однако последним ударом в череде неудач стала битва при Такуарембо 22 января 1820 г. Собственно говоря это не было битвой, а резней, учиненной португальцами, внезапно ворвавшимися в лагерь федералистов ранним утром, когда воины А. Латорре, изможденные постоянными стычками и преследованием со стороны врага, крепко спали[48].

У Артигаса еще теплились надежды, связанные с «доном Фрутосом» (Фруктуосо Риверой), которому он всегда доверял и под командованием которого были самые лучшие войска федералистов. Однако тот предал своего вождя, перейдя на сторону португальцев. Более того, в письме губернатору Энтре-Риоса Ф.Рамиресу, написанном 13 июня 1820 г., он призвал каудильо «покончить с Артигасом – монстром, деспотом, анархистом и тираном»[49].

В 1820 г. в Лиге начались центробежные тенденции, с выдвижением на первый план местных каудильо, среди которых выделялись амбициозный Франсиско Рамирес из Энтре-Риоса и Эстанислао Лопес из Санта-Фе. В феврале 1820 г. они пришли к секретному соглашению с властями Буэнос-Айреса, предусматривающему боевые действия против Артигаса[50]. Рамирес, бывший соратник Артигаса, превратился в самого яростного врага, который без устали преследовал его до самой границы Парагвая. Там Артигас попросил убежища у парагвайского диктатора Хосе Гаспара Франсии и дал клятву, что отказывается от дальнейшей политической деятельности[51].

5 сентября 1820 г. Артигаса интернировали власти Парагвая. Такова была конечная дата артигистской революции в Восточной провинции, которую большинство исследователей считают самой глубокой и последовательной, – целью которой была и национальная независимость, и глубокие социально-экономические преобразования.

Х. Г. Франсия приказал содержать Артигаса в полной изоляции. Сам он ни разу не повидался с вождем и не отвечал на его письма. Через три месяца после прибытия в Асунсьон «Великий Правитель» распорядился отвезти пленника в Сан-Исидро-Лабрадор, отдаленное место на берегу реки Куругату. Рамирес несколько раз посылал письма Франсии, обещая различные льготы и преимущества в обмен на выдачу Артигаса. Однако ни один из его эмиссаров не вернулся из Парагвая.

В Сан-Исидро Артигасу дали небольшой участок земли, он сам построил себе жилище из кирпича-сырца с черепичной крышей. Ежемесячно получал одну унцию золота и этого ему вполне хватало: средства к существованию он добывал, главным образом, возделывая землю. За стремление помочь нуждающимся жители городка прозвали его «отцом бедняков». В 1831 г. Артигаса навестил известный французский натуралист Бонплан, который привез ему изданный в Монтевидео проект конституции его родной провинции. Очевидцы рассказывали, что Артигас поцеловал эту книжку и возблагодарил судьбу за то, что дожил до того времени, когда его родина обрела независимость[52].

После смерти Франсии в 1840 г. Артигаса на полгода заковали в кандалы и посадили под стражу. Однако пришедшие к власти в марте 1841 г. «Консулы» К. Лопес и М. Алонсо отнеслись к Артигасу дружественно и выпустили из тюрьмы. Ему разрешили вернуться на родину, однако Артигас отказался. Президент Парагвая (с 1844 г.) К. А. Лопес, расположенный дружески к престарелому вождю, распорядился перевезти его в окрестности Асунсьона. В 1848 г. к Артигасу на три месяца приехал сын Хосе Мария, но и ему не удалось уговорить отца переехать на родину. Умер Артигас 23 сентября 1850 г. в возрасте 86 лет, и через шесть лет его останки были тайно перевезены из Асунсьона. Позднее прах Артигаса был, наконец, доставлен на родину.

Большинство исследователей отмечают, что за 10 лет бурных коллизий, кровопролитных сражений, блестящих побед и жестоких поражений Артигас сумел сохранить цельность, волевой напор, решимость добиться поставленных целей – освобождения родины, создания республики на принципах федерализма, конституционности, равноправия граждан перед законом, обеспечения социальных прав беднейших слоев, справедливого распределения феодальной земельной собственности. Э. Галеано пишет: «Он был самым выдающимся и проницательным из федералистских руководителей, боровшихся против губительного централизма города-порта Буэнос-Айреса. Артигас сражался против испанцев и португальцев, но в конце концов его силы были раздавлены жерновами Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айреса, выступавшими тогда как орудия Британской империи, и в этом им помогала олигархия: следуя привычному рефлексу, она тотчас же предала Артигаса, как только он выдвинул программу социальных преобразований, не отвечавшую ее интересам»[53].