Читать книгу Песнь Серебряного моря. Роман-фэнтези - Надежда Александровна Черпинская, Надежда Черпинская - Страница 3

Осень опустилась на Лейндейл. Леса ещё не сбросили свои багряные и золотые наряды. Лишь кое-где в низинах, где по ночам было особенно прохладно, деревья уже лишились части своей листвы и стояли сиротливые, полуголые. Небо, пепельное, неживое, висело над головой как старая выцветшая тряпка. Грязно-серые дождевые облака застилали его с самого рассвета. Было пасмурно, скучно и гадко. Несмотря на хмурое небо, дождь так и не пошёл, хотя время уже приближалось к вечеру. Но в воздухе всё равно висел сырой, пронизывающе липкий и холодный туман. Он осаждался на одежде и золотой листве сонного леса. Солнца естественно не было. Посему дорога не успела просохнуть от вчерашнего ночного дождя; и грязь, чавкая, расплёскивалась под копытами, при этом, умудряясь забрызгать не только ноги лошадей, но достать и до их наездников.

Всадников было около пятнадцати. Они двигались не спеша, чётким караваном, один за другим, по разбитой лесной дороге на север: то был Южный путь, ведущий к Мангару. Первый всадник восседал на вороном жеребце, и то был истинно рыцарский конь: невысокий, приземистый, но крепкий и невероятно выносливый, с густой пушистой гривой, чёлкой, спускавшейся на глаза и мохнатыми бабками. Издалека он мог напомнить крестьянского тяжеловоза, но вблизи становилось ясно, что конь этот привык возить не грузы, а своего рыцаря и наверняка умел быть быстрым и неустрашимым.

Не менее воинственным выглядел и его наездник. Тёмно-русые волосы коротко острижены (в отличие от большинства мужчин в его отряде), серые глаза внимательно и напряжённо вглядывались в туманный лесной полумрак, мужественное загорелое лицо, голова гордо приподнята. Сила и осторожность окружали его подобно тому, как ореол света окружает факел. Даже в тусклом сумраке осеннего дня его кольчуга и доспехи сияли, а на попоне, покрывавшей вороного коня, сверкала эмблема Лейндейла: серебряная роза на фоне моря и встающего солнца, лучи которого искрились золотом. Несомненно, первый всадник был предводителем отряда, ибо он как-то необъяснимо выделялся на фоне всех остальных.

Впрочем, были и ещё двое, кто, безусловно, отличался от других путников… Один, потому что был очень юн, а другой, потому что это был не другой, а другая.

Женщина, восседавшая на великолепной белой кобылице, сиявшей в сером сумраке леса, была единственной в отряде и выглядела прямо-таки нереально среди вооружённых до зубов солдат. Она казалась прекрасным видением: юная, величественная, неземной красоты. Она была одета в серый плащ, расшитый жемчугом и серебром, из-под которого виднелось небесно-голубое платье, в тон её лазурных глаз. Капюшон плаща был откинут, и толстая густая каштановая коса струилась по спине. На светлой коже ни одного изъяна, и лишь на лице её лежала печать какой-то болезненной усталости.

Рядом с ней бок о бок ехал юноша на такой же сияющей белизной лошадке, тонконогой, игривой и видимо ещё совсем молодой. На нем, как и на всех воинах, были боевые доспехи, но облачение юноши казалось много легче, а из оружия имелся только меч. На вид ему было лет двадцать. Он был строен, широк в плечах, но ещё не успел толком возмужать. На юном смуглом лице виднелся лишь намёк на щетину. Тёмные, почти черные, волосы коротко подстрижены и всё же вихрятся непослушным ёршиком в разные стороны. Привлекали внимание большие, яркие, тёмно-синие глаза, ясные и льдистые, как осеннее море.

Другие рыцари ехали чуть поодаль, на почтительном расстоянии.

– Ясная госпожа, а что за земли лежат там, по левую сторону от дороги? – спросил юноша, указывая на мелькнувшее меж деревьями поселение на горизонте.

– На западе, ты имел в виду, – степенно поправила его спутница. – Это – земли Варко, мой мальчик.

– Что-то я не совсем понял, – нахмурился тот (странно было, что она обращалась к нему, как к ребёнку, хоть тот и казался младше от силы лет на пять). – Вы говорите – «Варко», но разве на нас напали не у Варко??? А ведь это было день пути назад…

– О, духи! – тяжело вздохнула дама.

Ветер распахнул плащ на её груди, приоткрыв бурое пятно крови, безобразно расползшееся по лазурному платью, в сумраке сверкнул зелёный камень на её шее.

– Ой, простите, госпожа! Я не хотел вам напомнить о ранении. Как-то сорвалось, вечно я говорю не то, что следует… Простите, ясная госпожа! Я иногда бываю так глуп! – виновато затараторил парень.

– О, духи! – ещё раз вздохнула девушка, взглянув на него с притворным гневом. – Я сержусь вовсе не от этого. Знаешь ли, когда у тебя в плече дыра, об этом непросто забыть. Но я о другом… Меня убивает твоё нежелание учиться. Ты совершенно не знаешь историю и географию! Если бы ты хоть иногда заглядывал в карты Лейндейла и слушал замкового летописца, ты наверняка бы знал, что земли Варко тянутся вдоль всего Южного пути от Ласны и до самого побережья Экталанэ.

Теперь уже юноша тяжело вздохнул:

– Ах, ясная госпожа, все эти историки, книжники и учителя такие скучные и старые! Порой они сами забывают, что и зачем решили рассказать. Попросту засыпают на полуслове, и всё стараются читать мне нравоучения. Поверьте, если бы они умели говорить, как Вы, моя госпожа, я уже давно бы стал учёнее их самих! Вот, когда Вы мне что-нибудь рассказываете, я готов слушать день и ночь!

– А это уже откровенная лесть! – улыбнулась девушка. Но тут же спросила: – А эльфийский почему не стал учить? Тоже учитель плох? Чем тебе король не угодил? Или эльфы тебе не по нраву?

– Ну что Вы! – сокрушённо молвил пристыженный ученик. – Эльфов я люблю! Вот и в Элтлантисе побывать мечтаю – поглядеть, как они там, на родине у себя, живут, какие они там, чем от столичных отличаются… А эльфийский мне не даётся, хоть убейте, ясная госпожа! Да и к чему он мне? Эльфы всё равно всеобщее лейндейльское наречие получше людей знают, а моё дело знать воинское дело, да управлять уметь.

– Знания ещё никому не помешали, – рассудила дама в сером плаще. – Ты вскоре станешь правителем Брелистона. А правитель должен быть мудрым и просвещённым! И уж во всяком случае, ему полагается знать историю и географию собственных владений, миэ белаэ ланхо!9

«Миэ белаэ ланхо» – если она назвала его так, значит, короткий гнев схлынул. Так она называла своего сына – короля Киралейна. И его, Литея, иногда. Он не знал точно, что значат эти нежные эльфийские слова, но знал, что в них его королева вкладывает всю свою любовь и душу. Литей хотел попросить её рассказать что-нибудь, но осёкся, вспомнив о ране. Наверное, ей нелегко даются разговоры.

Весь сегодняшний день казался Литею тяжёлым и мрачным. В молчании и гнетущей тишине ехали они с самого рассвета. Да и вечером на постоялом дворе не было слышно ни шутки, ни какой-нибудь походной байки. Он знал отчего. Воины чувствовали на себе вину, совесть давила им на плечи чугунным грузом.

Они – рыцари и защитники – не смогли уберечь свою госпожу от предательской стрелы. Она прилетела с западной стороны дороги, одна единственная и выпущенная точно в цель. Погоня, бросившаяся в лес, никого не обнаружила. Было ясно, что никто не собирался их грабить (мыслимое ли дело ограбить отряд королевских рыцарей?).

Нет, целью выстрела было убийство. Все понимали это.

Кто-то хотел убить её – их госпожу, королеву Мару, справедливейшую королеву Мару. Его королеву. Ни одну женщину в мире не любил Литей так, как эту свою прекрасную спутницу. И хоть она казалась юной, как и сам Дарген Литей Ринай – Орлёнок из Даргкара, но он относился к ней с сыновьей почтительностью. Ибо он считал её своей матерью. Его родители погибли, когда ему было два года, и с тех пор он знал только одну мать – королеву Мару. И преклонялся пред ней как перед богиней. И вот на его богиню, на всеобщую любимицу королевского замка посмела посягнуть чья-то злобная рука. Оттого и мрачны были нынче воины, оттого тяжело было на душе, а сердце сжималось от гнева и бессилия, потому что ещё помнили, как она стонала, когда обламывали стрелу и выдёргивали её из раны. Это делал сам Лонгир – предводитель отряда. Он никого больше не подпустил к своей королеве. А Литей сидел подле и думал, что лучше бы в него пять раз воткнули и выдернули по десятку стрел, чем видеть мучения своей госпожи. В голове его не укладывалось, что кто-то мог желать ей смерти.

С самого начала ему не нравилась эта поездка. Будь господин Лиарин дома, он ни за что не отпустил бы королеву одну в столь длинный путь. Но князя не было в Ринайграде. Вот уже пошёл третий месяц как он вместе с королём Киралейном пропадал где-то на Юге, в землях Даргкара, ибо оттуда шли вести о беспорядках и народных волнениях.

Даргкар – Земля Орлов – давно разрослась за пределы Каран Геланской равнины. Она была поделена на две части Керг и Брелистон. Хоть земли эти и принадлежали после Великой Битвы королю, много лет подряд ими управляли наместники короля из рода Ринай – потомки братьев королевы Гермисея и Калахая. Сам юный Дарген Литей был праправнуком Калахая I, а имя своё получил в честь его отца короля Остенграда Даргена Ринай по прозвищу Дри, что на наречии востока значило «тёмный».

Сейчас ему было 20 лет, и он с печалью думал, что будь он на три года старше, то уже сидел бы на троне в Брелистоне. И уж он-то смог бы навести порядок в этой земле. Да, он был бы хорошим правителем, мудрым и справедливым. Тогда королю Киралейну не пришлось бы тревожиться больше о своих южных владениях. А королеве Маре не нужно было бы ехать в Мангар.

Она сказала, очень важно привести гарнизоны в Северной столице в боевую готовность, потому и отправилась в путь, не дожидаясь возвращения короля и мужа. Но Литей подозревал, что главной её целью стало посещение Элтлантиса – родины эльфов, где она не была уже очень давно. Вести оттуда приходили иногда, и король нередко отправлял гонцов к Великому князю Эктавиану. Да и в Ринайграде нередко появлялись эльфы, а некоторые даже жили в столице. Литей не испытывал перед ними ни малейшего страха. Да и как могло быть иначе, ведь он с детства жил среди них. Князь Лиарин был подлинным эльфом из древнего рода Огина; сын его – король Лейндейла Киралейн – тоже был эльфом (правда полукровкой, но об этом мало кто помнил); а сама королева Мара, хоть и была рождена человеком, давно получила исключительное право на путь в эльфийский Благословенный Край. Потому и носила она с гордостью на груди сияющий зелёный камень – подарок эльфийского князя Галедана, отдавшего ей накануне Великой Битвы своё бессмертие, камень, венчавший её с возлюбленным Лиарином. Больше трёх столетий миновало с той поры, но королева Мара по-прежнему была молода и стала со временем только прекрасней. Потому и чувствовал себя Литей рядом с ней, как ребёнок рядом с мудрой взрослой женщиной, хоть она казалась почти ровесницей ему, потому и не обижался, когда она называла его столь легкомысленно «мой мальчик». А ведь он считал себя уже мужчиной, воином! Но ей позволительно говорить так – слишком длинной и тяжёлой была жизнь этой удивительной женщины!

И вот теперь кто-то посягнул на эту жизнь… Когда это случилось, Лонгир хотел повернуть назад, в Ринайград. Но королева настояла на продолжении пути: «Кто поможет мне в замке? Ни мужа моего, ни сына нет в столице. А в Элтлантисе эльфы излечат меня одним движением руки. Нет, Лонгир, сейчас я отдохну, и мы продолжим путь! Королеву Мару не остановить одной стрелой!»

«Да, моя королева!» – поклонился предводитель отряда.

А после добавил тихо: «Хотя пройди эта стрела чуть ниже, и одной её было бы достаточно».

– Литей, ты меня слушаешь?

– Да, моя госпожа! Простите, я задумался! – откликнулся юноша.

– Ты сказал, что хотел бы изучать историю с моих слов… – напомнила королева. – У нас есть время. Что ты хочешь услышать?

– Моя ясная госпожа, я не хотел бы утруждать Вас разговорами, – кристально-честные синие глаза смотрели в серо-голубые глаза Мары Джалины, – в самом деле…

– Если бы мне было трудно, я бы не предлагала. А раз уж слово твоё слетело с языка, обратно его не поймаешь, – улыбнулась наездница. – На всякий случай запомни это, Литей! Когда станешь правителем Брелистона, нельзя будет разбрасываться словами, ты должен знать им цену! Так что тебе рассказать?

– Что угодно! – улыбнулся парень.

Он был рад тому, что наконец-то развеселил и разговорил свою королеву, и теперь вина уже не давила на сердце таким тяжёлым грузом.

– Разумеется, что-нибудь о политике и истории, что-нибудь о временах Великой Битвы или о том, что сейчас творится на Юге…

При этих его словах по лицу королевы скользнула тень печали.

– На самом деле, мой мальчик, прошлое, настоящее и будущее часто взаимосвязаны. Я рассказывала тебе о том, что предшествовало Великой Битве. Наша столица Джалисон была разрушена повелителем Каран Гелана Катарасом и его чёрной ведьмой Каргионой. Я выжила чудом. Потом были долгие годы скитаний. О, многие земли повидали мои ноги! Вначале я жила в Северном лесу, но Катарас выследил меня, убил мою новую семью, уничтожил нашу деревню. И если бы ни эльфы, ни мой любимый князь Лиарин, тебе, мой мальчик, не у кого бы было брать уроки истории. Были и другие: плохие и хорошие, добрые и равнодушные. Немало встреч было уготовано мне на пути, прежде чем счастье улыбнулось нам с Лиарином. Помню, в Галиорте мне пришлось столкнуться с людьми подлыми и гадкими, но зато в Калибе я повстречала добрейшую госпожу Гарину Ролл. Она любила меня как дочь, жаль было с ней расставаться. После войны я разыскала её и просила переехать в замок в Мангаре, но она предпочла дожить свой век в доме, где прошла вся её жизнь. Я часто ездила к ней до самой её смерти, – королева вздохнула. – Да, Литей, миэ белаэ ланхо, даже у бессмертия есть свои плохие стороны. Трудно жить вечно, когда дорогие тебе люди не вечны. Скольких я похоронила за это время! Нет ничего страшнее смерти близких людей! Вот и тебя эта беда не обошла стороной…

Она помолчала немного и заговорила снова.

– Доводилось мне и на Западе побывать, в разбойничьих лапах. И там мир оказался не без добрых людей, и помощь порой приходила, когда её вовсе неоткуда было ждать. Вовек не позабуду я атамана Далейна и старушку Налану – им я обязана и жизнью своей, и жизнью Киралейна. Впрочем, поддерживали меня не только люди: волшебница Аринэль – вот кто помог родиться на свет Киралейну и уберёг нас в час беды и опасности. Как она светла, добра, прекрасна! Если бы ты только видел её, Литей! Она – древнейшая из Элдинэ Лейндейла, старше её никого нет.

Только вот на востоке, с дядей своим королём Остенграда Даргеном Дри я не поладила. Восточные горцы не терпели эльфов. И он отказался принять моего сына. Перед смертью он раскаялся, но было уже поздно. Он умер с горечью в сердце, не увидев освобождения своей земли от полчищ врага. Зато я нашла там истинного друга в лице моего брата Калахая. О, миэ белаэ ланхо, как ты порой мне напоминаешь его! В сердце его не было зла, и ты такой же! Даже внешне вы как близнецы… Только вот глаза у него были тёмные, как ночь, а твои яркие, синие, такие как у моего старшего брата Гермисея. Только у него они были холодные, прямо-таки ледяные. Редко кто мог выдержать его пронзительный взгляд. Горд был мой братец! Ох, и горд, да горяч! В бою безрассуден, но отважен. Однако правитель из Гермисея вышел знатный, как и из Калахая. Да, воинами они были бесстрашными. «Остенградские орлы» – так их прозвали после Великой Битвы, ибо они разили врагов молниеносно и беспощадно, налетали как горные орлы.

Все мы сражались во имя единой цели. Зло лежало на Юге. Оно угрожало жизни всех обитателей Лейндейла, и это объединило нас: людей всех земель и эльфов, и даже чародейка Элькит помогала нам. Ей и Джастину я обязана очень многим. Мой верный рыцарь! Я всегда любила его не меньше, чем своих братьев. И заслуженно! Ведь он всегда заботился обо мне, не задумываясь о себе, порой рискуя жизнью!

– Госпожа Элькит давно не навещала нас… Всё ли хорошо в Дримане? – осмелился спросить Литей.

– Больше, чем хорошо, – улыбнулась Мара Джалина, – в семействе Элькит и Джастина наконец-то ожидается прибавление. Они давно мечтали о малыше. Интересно только, унаследует ли ребёнок её волшебный дар или родится человеком?

– А ещё интересно, унаследует ли ребёнок её скверный характер? – буркнул Литей.

Мара рассмеялась, но тут же поморщилась (видно, стало больно плечо) и добавила уже спокойно:

– Да, с ней не просто поладить. Язык такой же острый, как и её коготки. Она ведь кошка – так что не удивляйся её своенравию! Да, все мы были союзниками тогда… – мечтательно молвила Мара Джалина Вильсения Ринай. – После победы все признали Киралейна королём, но ему нужны были помощники. Мы сочли, что родственные связи для этого годятся лучше всего. Я не желала терять вновь обретённую семью.

Эльфийская Долина, разумеется, осталась за эльфами. На смену Великому князю Элирану пришёл наш друг, один из героев той войны, князь Эктавиан. Элькит вернулась в Дриман. Разбойники, что сражались так же доблестно, как и эльфы и рыцари, ушли на свой Запад. Мы предложили выбрать нового правителя для Ласны из числа наиболее отличившихся командующих. И он был выбран. Но люди Западных земель всегда отрицали верховную власть…

Вскоре Запад вновь распался на отдельные, никем не управляемые земли. Купцы и знать осели в Ласне, разбойники ушли в свои леса, часть эльфов Запада перебрались на юго-запад, к озеру Ласна. Там даже образовалась община целителей. Её возглавила эльфийская врачевательница Малигель. Сама я никогда не встречала её, но Лиарину она однажды спасла жизнь. Другие Элдинэ – те, что больше всего ценили свободу и не желали соседства с чужаками-людьми – ушли ближе к морю, в степи Тайрана.

Море, знаешь ли, Литей, имеет для эльфов особое значение. Я никогда не понимала этого. Я бывала в Мангаре не раз и могла подолгу любоваться с башен замка Экталанэ на закате. Волны успокаивают, усыпляют, иногда рождают в душе приятную грусть, ностальгию, порой пугают (когда на море ревёт шторм). Но я не понимаю, почему шум моря сводит эльфов с ума; что за странную тоску рождает он в их душах; почему от криков чаек они бледнеют ещё больше, и взгляд их теряется где-то в неведомых мирах? Наверное, я всё же больше человек, чем эльф, ибо мне это не ведомо. Может потому, они до сих пор зовут меня «элналан»10, хоть и минуло уже больше трёх столетий с тех пор как я ношу этот камень, – королева коснулась зелёного самоцвета на груди. – Ну, а что происходило на Востоке и Юге, ты должен немного знать… Мой старший брат вернул себе трон Остенграда. Ему вполне хватило забот с восстановлением этой древней твердыни. За время своего правления Гермисей сильно расширил свои владения и даже основал новую крепость – Южный Остен. Земли же Каран Геланской равнины были отданы в руки Калахая. Он обосновался в Керге и достаточно быстро превратил эту проклятую землю в довольно зажиточный край, назвав его Даргкар – «Земля Орлов». Почвы там неплодородные, а народ издревле только воевал и жил за счёт военных добыч. Но Калахай сумел приобщить их к мирной жизни. Даргкарцы занялись разведением скота и ремёслами. Вскоре земля Юга обросла кузнецами, ремесленными мастерскими и цехами, рудниками и торговыми дворами. Всё это не очень нравилось Киралейну и Лиарину, ибо небо всё чаще застилал чёрный дым, а земля по-прежнему оставалась мёртвой, но люди Гелана не умели жить иначе, без железа и огня. Итак, Калахай остался в Даргкаре. Он поздно женился, и хоть и прожил жизнь очень долгую, назвать её счастливой нельзя. У них с Дарьяной долго не было детей, потом, наконец, родился сын Тиарен. Так его назвали в честь моего отца. Когда он вырос и женился, Калахай разделил землю Даргкара на две части: западную со столицей в Брелистоне и восточную с Кергом. Во времена Катараса Брелистон был маленькой деревушкой, но при Калахае он вырос в довольно крупный процветающий городок. Брелистон мой брат отдал в управление Тиарену. Но вскоре их семью постигло несчастье. Через год после рождения первого и единственного внука, Тиарен и его жена погибли во время обвала в горах Градрика. Своего внука Калахай взял к себе на воспитание. Но сам он был уже стар и не мог управляться со всеми делами. Посему он отдал Брелистон в управление своему шурину, младшему из братьев госпожи Дарьяны, Тайро. Он успешно управлял вверенным ему наделом, а затем и сын его Гайли. Они привыкли считать эту землю своей вотчиной. Затем, после смерти Калахая I, его внук Калахай Литей переехал в Брелистон, а трон в Керге вместе с Восточной частью Даргкара уступил правнучке Гермисея Лориан. Гайли, сын Тайро, получил от короля Киралейна земли на Западе. Он назвал их Варко, и стал расширять свои владения; его дочь продолжила дело отца, скупая все прилежащие земли. И теперь, как видишь, они тянутся вдоль всего Южного пути. А вот сын Гайли женился на той самой Лориан из Керга. Таким образом, он упрочил родство с семьёй Ринай. У Лориан и Гилма родилась дочь Энгеда, а их внучка Эдена, которой сейчас десять лет, имеет все основания претендовать на трон Керга и Остенграда. Ибо в ней кровь Ринай. Так что нынешний правитель Варко Остренго и его юный сын Ризо приходятся родичами, пусть и дальними, нам и нынешней претендентке на престол Востока и Юга. Хотя по большому счету у тебя шансов больше. Ты можешь стать правителем уже через три года, а ей только десять. Она – слабый ребёнок, болезненный, и, как мне кажется, не блещет умом. Но её муж станет законным правителем Остена, посему найдётся много женихов, мечтающих о власти. Тем более что у горцев есть обычай заключать браки чуть ли не с рождения. Тут, впрочем, надо ещё пояснить, как вышло, что она единственная, кроме тебя, наследница из Восточного Дома Ринай.

Это было очень кстати, потому что у Литея уже голова шла кругом от обилия всех этих имён и родственных связей.

– У Гермисея было двое детей: дочь Лирана и сын Дарген. Дарген унаследовал Остенград, затем у власти встал его сын Гермисей II. Дочь же Гермисея Лирана и его внучка Галла остались в Южном Остене. Затем в Остенграде стал править сын Галлы – Галер. Он прожил очень долгую жизнь и умер только в прошлом году. Всё это время он управлял Остенградом, но умер бездетным. В тоже время Лориан, дочь Гермисея II, та самая, что вышла за предка Остренго из Варко, управляла Кергом и Брелистоном. Здесь же правила её дочь Энгеда. Она рано овдовела. После смерти Галера в прошлом году она стала единственной наследницей и правительницей Востока и Юга. Три месяца назад Энгеда умерла от сильной внезапной хвори. Киралейн отправился к ней, чтобы излечить, но приехал слишком поздно. В Керге осталась её малолетняя дочь Эдена. Теперь эта девочка является самой завидной невестой королевских кровей. Пока что от её имени управляет тесный кружок наиболее властолюбивых и напористых знатных господ из Керга и Остена. Естественно, такое безвластие не может привести ни к чему хорошему. Слухи о беспорядках всё чаще приходят из Даргкара. Потому Лиарин и Киралейн так часто пропадают на Юге. Кто-то ведь должен держать в узде это бурное волнующееся море – неуправляемая толпа страшна, ибо она жаждет крови. Особенно там, на Юге, в проклятых землях, где луга ещё хранят кости павших, а камни ещё помнят реки крови и стоны умирающих воинов. Тревожно у меня на сердце, мой мальчик… – помолчав, добавила Мара Джалина. – Чудится мне, что за этой осенью никогда не наступит весна, что для нас это будет последняя осень…

– Не волнуйтесь, моя королева, вот вернётся господин, и увидите – всё будет хорошо! – постарался утешить её Литей.

– Какого господина ты имел в виду? Своего короля или князя Лиарина? – переспросила женщина.

– Обоих, – задумавшись на миг, ответствовал Дарген Литей. – Они оба вернутся. Я верю!

Некоторое время ехали молча. Уставшая от долгой речи, Мара слегка прикрыла глаза. Небо, наконец, проронило несколько ледяных капель, но на этом и ограничилось.

Предводитель отряда Лонгир резко повернул назад. Чёрный его жеребец переступал нетерпеливо, остановившись подле белоснежной Аланы.

– Королева Мара! – обратился рыцарь. – Мы прибыли, моя госпожа! Курган впереди…

– Благодарю, Лонгир! – мягко молвила девушка. – Распорядись – пусть твои люди останутся здесь на поляне и отдохнут. Путь был долгим. Я не задержусь…

– Да, моя госпожа! – поклонился воин.

Мара Джалина не успела сделать и одного жеста, как Лонгир стрелой слетел со своего жеребца на землю, бережно подхватил королеву могучими богатырскими руками и аккуратно поставил на землю.

– Спасибо, мой друг! – улыбнулась вновь Мара, и тот отступил с лёгким поклоном. Литей тоже спрыгнул на землю. И прежде, чем девушка успела ступить два шага, он нежно подхватил её под локоть.

– Я вас провожу, ясная госпожа!

– О, миэ белаэ ланхо! – улыбнулась Мара. Потом приостановившись, поглядела на обоих мужчин и молвила с доброй насмешкой: – Благодарю от всей души за вашу заботу, мои родные! Но, неужто я выгляжу столь немощной, что вы опекаете меня как дряхлую старушку или малое дитя?

– Нет, моя госпожа! – ответил Лонгир очень серьёзно, лишь в глазах сияли озорные искорки. – Вы самая прекрасная и сильная женщина во всём мире, и никто в моем отряде не усомнится в этом, моя королева!

– Вот и отлично, тогда не портите мне репутацию! – смеясь, сказала королева и пошла вперёд по тропе. – Пусть люди сойдут с седел и отдохнут! – добавила она, обернувшись.

Лонгир ещё раз поклонился лёгким кивком, потом взял в повод всех трёх лошадей: свою, королевскую Алану и Эллил – лошадку Литея. Сам юноша последовал за Марой, так как та не возражала. Пройдя немного в сторону от дороги и оставшегося там отряда, Литей увидел высокий холм, нагромождение из больших светлых валунов. Холм порос крупными белыми цветами, похожими на звёзды, но первый морозец уже убил многие из них. Вокруг была пустошь, чуть в стороне росли огромные вековые сосны. Странно, но от этого места веяло непередаваемым скорбным холодом, как на кладбище, где только тишина, одиночество и дыхание смерти. На большом камне, чуть в стороне, была высечена надпись на эльфийском и рунами Лейндейла: «Здесь покоятся невинные жертвы Каран Гелана времён до Великой Битвы. Путник, почти их память! Это были люди достойные, пусть их не коснётся забвение…» И дальше шло перечисление около четырёх десятков имён и прозвищ. Литей не спеша прочёл их все, пока королева, опустившись на колени и коснувшись рукой камня, долго сидела неподвижно и молча: то ли молилась, то ли вспоминала что-то. Ветер перебирал тонкие пряди каштановых волос, выбившихся из косы.

– Здесь когда-то была деревня, – тихо сказала она вдруг, и Литей вздрогнул от неожиданно прозвучавшего в тишине голоса. – Сосновая горка. Я жила здесь. Здесь была моя семья… Тётушка Мирна – сама доброта, она не умела лгать, но делала это ради меня; она заплатила своей жизнью за то, чтобы я была жива – чужая ей принцесса-сиротка. Дядюшка Бат – простодушный богатырь, добряк с каштановой шевелюрой и золотыми руками. И Джайна – та, что была мне, как сестра, рыжая и озорная, как пламя, совсем юная. Она могла бы прожить долгую и счастливую жизнь, но чья-то рука вонзила клинок в её сердце, и смерть отняла её у меня. Злодеи были наказаны – эльфы не дали им уйти далеко! Но ведь их смерть не вернула к жизни обитателей этой деревни – беззащитных, ни в чем невиновных крестьян. О, Литей, не дай тебе судьба познать, что есть война! Знаю, ты, как и все юноши, мечтаешь стать настоящим воином, совершить много удивительных подвигов и прославиться подобно героям Великой Битвы. Но спроси у любого из них (у тех, кто ещё жив), спроси у Киралейна, Лиарина, какой ценой была куплена эта слава! Нет ничего хуже войны! Быть может, только вечное рабство…

Королева начала вставать с колен, сморщилась от боли. Дарген Литей тотчас подхватил её под руку, помог.

– Осторожно, ясная госпожа! Чтоб им пусто было, тем, кто поднял на Вас руку!

– Держи свой гнев в себе! Жизнь сама осудит и вынесет приговор, – молвила бледная Мара Джалина, опершись о плечо воспитанника.

Подбежал Лонгир, поклонился:

– Что прикажите теперь, моя королева? Куда едем?

– Дальше? – Мара задумалась на минуту. – Я повидала одних старых друзей, но есть ещё кое-кто, чей совет был бы мне очень дорог, и кого я жажду видеть всем сердцем. Нельзя быть рядом с Элтлантисом и не погостить у эльфов! Я отправлюсь в Город-Зелёных-Шатров, а вы езжайте дальше на север! Там есть постоялый двор «Золотые мельницы»… Остановитесь там и дождётесь меня! Я приеду через пару дней.

– Да, моя госпожа, – поклонился Лонгир, но медлил, не спеша выполнять распоряжения.

– Что такое? – поторопила его госпожа.

– Простите, королева Мара, но я не могу отпустить вас туда одну! Тем более после того, что случилось. Я знаю, в Эльфийской Долине воинов не любят, но возьмите хотя бы меня и ещё человек пять!

– Об этом не может и речи быть! – возразила Мара. – Я не собираюсь являться как завоевательница в окружении рыцарей и оружия в земли моих друзей. Мне ничто не может угрожать в Элтлантисе. Так что будь спокоен!

– Охотно верю в это. Но до эльфов ещё надо добраться. Кто Вас будет охранять до границы Серебряного леса?

– Что за ерунду ты говоришь, Лонгир? Кому придёт в голову устраивать засаду у самой границы Эльфийской Долины? К вечеру я буду там, в полной безопасности. Но, чтоб душа твоя была спокойна, одного воина я возьму себе в сопровождение. Литей, ты, кажется, хотел побывать в Элтлантисе?

– С превеликой радостью отправлюсь с Вами, моя королева! – улыбнулся юноша.

– Вот, значит, и решили, – улыбнулась та. – До встречи, Лонгир! Благодарю за верную службу!

Литей побежал за лошадьми: Аланой и Эллил.

Лонгир уже было пошёл к своим воинам, но обернулся:

– Королева Мара, если это не тайна, то куда мы поедем потом?

– Возможно, в Мангар, – помолчав, ответила та. – Всё будет зависеть от того, что я узнаю в Элтлантисе. Пока пути мои мне неведомы. Счастливой тебе дороги, Лонгир!

– И Вам удачи, моя королева!