Читать книгу Зеркало для канарейки. Книга 2. Желания сбываются. Дилогия. Триллер - Надежда Черкасова - Страница 2

– Соня, просыпайся! – услышала она сквозь сон голос Фёдора. – Счастье своё проспишь!

«А есть ли оно на свете, счастье-то?! – подумала Соня, не открывая глаз. – Лучше совсем не просыпаться! Уснуть когда-нибудь и остаться в сладких грёзах навсегда».

– Вставай! Сегодня ты празднуешь свою победу. Глава города рад до смерти, что ты согласилась на должность начальника финансового управления. Наш славный Подольский уже мечтает о том, что ты когда-нибудь в скором обозримом будущем займёшь его место. Спит и видит, как ты наводишь порядок в нашем Сосновске. Никогда прежде не наблюдал более наивного человека, чем он… Так ты встаёшь?

Соня открыла глаза. «Неужели я всё-таки согласилась?!.. А как же безобразная выходка пасынка и мой уход от Фёдора?.. А как же теракт, ворон и незнакомка в зеркале? Или всё это мне только приснилось?!»

Она не знала, радоваться ей или огорчаться. А почему, собственно говоря, огорчаться? Ведь она жалела о том, что отказалась. Значит, теперь должна радоваться. Соня поднялась и прошла в ванную комнату, заперев дверь на защёлку.

У Фёдора отвратительная привычка появляться неожиданно и в самый неподходящий момент. Она пугалась его выходок и потом долго не могла прийти в себя, успокаивая объятое трепетом сердце. Ей, наверное, и в самом деле нужно обратиться к врачу и подлечить, наконец, свои расстроенные нервы. И в таком разобранном состоянии она собирается кем-то руководить?!.. И вообще, это просто невероятно, что она согласилась на эту аферу!

Лёжа в приятно горячей ванне с благоухающими душистыми лепестками роз и ароматическими маслами, она попыталась расслабиться. Ну что ж, она хотела получить эту должность – она её получила. Вернее, купила. А ещё вернее – купил муж. В качестве подарка. Чтобы она совсем выбросила из своей «глупой головы» мысли о ребёнке. Альтернативное решение проблемы. Может, и в самом деле хватит уже себя мучить?

– Соня, выходи! Тебя ждёт парикмахер.

«Неслыханная щедрость! – с усмешкой подумала Соня. – Что это с ним? Неужели и он попал под волшебное действие чужой власти?»

На работе в её честь сотрудники устроили целое празднество. Кабинет Сони утопал в цветах. В самом просторном отделе доходов накрыли праздничный стол для банкета. Сотрудники знали, что в более респектабельном месте она будет праздновать своё назначение с более респектабельными людьми. Весь день дверь её кабинета не закрывалась, так как один за другим появлялись руководители предприятий и организаций с поздравлениями и подарками.

И сколько же интересного Соня о себе узнала! Оказывается, она самая умная и самая красивая, самая добрая и самая честная, и ещё целая куча всяких «самых», от которых поражённая Соня никак не могла оправиться. Какая же соблазнительная штука, эта власть, добытая «правильным» путём!

Теперь сотрудники готовы на руках её носить и исполнять все прихоти. И если бы она не относилась к ним несколько отстранённо, соблюдая дистанцию, они задушили бы её в объятьях, что в скором времени наверняка произойдёт, шевельни она хоть пальчиком. Неужели Соня и в самом деле хотела всего этого?!

В обеденный перерыв она немного посидела с сотрудниками за накрытым в её честь богатым столом, заполненным умопомрачительными яствами, намекающими, видимо, на то, какая же теперь необыкновенно роскошная жизнь ожидает новую начальницу.

Благосклонно отпустив сотрудников по домам после обильного застолья, Соня отправилась в самый фешенебельный ресторан Сосновска отмечать своё назначение уже с вышестоящим начальством. Она чувствовала себя настоящей королевой, которой поют дифирамбы короли. И мечтала только об одном: «Скорее бы всё это закончилось!» Хотя для неё, похоже, всё ещё только начиналось.

Великовельможные господа из области, сопровождаемые хлебосольным и несказанно довольным мэром, обещающим скорые положительные финансовые изменения в жизни города, задержались ненадолго. Сославшись на ожидающие их государственные дела, они прозрачно намекнули Соне на благополучный рост её карьеры при условии правильного отношения к столь важной и ответственной должности, пожелали успехов в почётном служении отечеству на поприще муниципальной службы и благополучно отбыли в область.

«А сделка с совестью хорошо оплачивается!» – невольно думала Соня. Празднование продолжилось в узком кругу верхушки администрации и управления. Счастливый мэр тоже долго не засиделся, и его отвезли домой наслаждаться мечтами и несбыточными снами об успешной борьбе с коррупцией в их многострадальном городке.

Соня засобиралась домой. Голова кружилась от великого множества комплиментов, рассыпающихся на неё словно из рога изобилия, от осознания важности собственной персоны, от страха предстоящего сизифова труда по очистке авгиевых конюшен, а также от терпкого запаха моря цветов и выпитого шампанского.

Она вдруг заметила многозначительные взгляды своего ближайшего окружения и насторожилась.

– А ведь сегодня четверг, – подмигнул игриво Юрик.

– Чистый, – расхохоталась Белова. – Пора нам всем очиститься от прегрешений. За неделю-то их немало допущено.

– Я не поняла, – покраснела Соня, чувствуя какой-то подвох.

– Так мы всё объясним, – заулыбался Юрик. – В баньку идём, голуба ты наша, в баньку. Надеюсь, ты не против, что я к тебе на «ты» обращаюсь? Ведь теперь мы – свои люди. А вот когда помоемся, попаримся, веничками похлещем друг друга от души, так и вовсе родственными душами станем… Да и повеселимся заодно. Так сказать, совместим приятное с полезным.

– А можно как-то без меня? Я сегодня очень устала.

– Нельзя! Традиция есть традиция. Да ты не бойся, никто тебя не съест, – заверила Соню Белова. – Так втянешься, что за уши будет не оттащить.

– Сидим-то чего? Ехать пора, – заторопил энергичный Юрик, которого просто распирало от предвкушения удовольствий.

Соня понимала, что они всё равно не отвяжутся, и она должна – теперь просто обязана! – через это пройти. И чем скорее, тем лучше. Иначе снова для неё всё изменится. И совсем не в лучшую сторону. Правильно говорят: «В чью арбу сел, того песню и пой». Сейчас она боится того, чего не знает. Так надо узнать – и страх пройдёт.

О чудодейственных четвергах уже давно ходили слухи между сотрудниками. Поговаривали, что там можно уладить любой вопрос и решить самую сверхсложную проблему. Поэтому ей непременно нужно узнать секрет этого сборища. Тем более что отбиться, похоже, всё равно не удастся.

Напрасно она переживала. Баня как баня: предбанник с накрытым столом, удобные диваны и кресла, вместительная парная и роскошный бассейн с джакузи, заставленный высокими раскидистыми пальмами и цветами. А ещё красавцы-банщики, которые от души похлестали её берёзовыми веничками и сделали великолепный массаж.

Соня осталась довольна. Она сидела, укутанная в белоснежную простыню и пила мятный чай с мёдом. Вокруг расположилась верхушка бомонда финансовой мафии города.

– Как настроение? – спросил Юрик Соню.

– Здорово! Я люблю русскую баню.

– Значит, и четверги, которые чистые, тоже полюбишь.

– Так как же мои покойнички? – обратилась к Беловой Аллочка и капризно надула губки.

– Так же! Смотри не лопни от жадности! Я тебе сколько в прошлом квартале выделила на строительство подъездных дорог и перезахоронение? Забыла?! Так я напомню! А ты хоть палец о палец ударила? Скоро твои покойнички из гробов своих затопленных восстанут и забастовку тебе устроят. Не боишься?

– А что мне мёртвых-то бояться? Я живых больше боюсь.

– Ну что ты к ней прицепилась? – стал на защиту Аллочки Юрик. – Посмотри, какая она у нас молоденькая да гладенькая. А вкусненькая какая, ты себе даже не представляешь!

– Вот уж очень нужно! – усмехнулась Белова.

– Иди к папочке, детка, я тебя пожалею, – позвал Юрик, и Аллочка тут же уселась ему на колени, а он принялся шарить у неё под простынёй, отчего та заливисто смеялась, закатывая глаза к потолку. – Разве можно отказывать такой сладенькой девочке?!

– И как тебя муж-то сюда отпускает, да ещё от двух малых деток? – покачала головой Белова.

– Да очень просто, – хихикала Аллочка. – Он сначала против был. Потом как увидел, какие я деньги домой приношу, тут же бросил работу и живёт теперь в своё удовольствие. А если ему что-то не нравится, так пусть сам идёт деньги зарабатывать.

– Видишь, какая она лапочка? Обязательно дай ей денег на её покойничков.

– Это теперь не ко мне, а к ней, – Белова кивнула на Соню. – Теперь она царица. Ей и пойте дифирамбы, чтобы она разрешила от своего пирога откусить.

– Да брось прикидываться-то! Куда она без твоих советов? Ей ещё учиться да учиться нашему бизнесу. А мы за ней присмотрим, – Юрик ласково посмотрел на Соню.

– Так я получу денежку?! – обрадовалась Аллочка.

– Конечно же, получишь, лапочка моя, – успокоил её Юрик и подмигнул. – А пойдём-ка, обсудим этот вопрос. Зачем в долгий ящик откладывать? – и они вышли из предбанника.

– Ты чего так побледнела? – обратилась Белова к Соне. – Ничего, привыкнешь. Привыкнуть, моя дорогая, можно к чему угодно. И чем скорее, тем лучше. А ты как думала? Что поднесут тебе власть на тарелочке с бриллиантовой каёмочкой, а ты только пальчиком своим наманикюренным будешь указывать? Нет, дорогая! Сначала в такой грязи обваляют, что тебе и во сне не приснится! Душу из тебя вынут, выпачкают, а потом снова в тебя засунут. И ты уже будешь не ты, а совсем другая личность, к которой придётся привыкать. А себя-то ты точно потеряешь. Считай, что уже потеряла, когда согласилась должность принять. Здесь без этого никак нельзя. Я тоже раньше надеялась, что хотя бы дома останусь прежней. Нет, это невозможно! Дома ты будешь такой же сукой, как и на работе.

– Выходит, что я попала в ад?

– Правильно! Ты попала туда, где сбываются мечты. И тебе придётся пройти все круги ада и идти с нами до конца. Ты сама выбрала свой путь. Никто тебя силком не тащил. А потому ты будешь такой, как мы. И запомни: это не мы к тебе в гости пришли, это ты влилась в наш дружный коллектив, купила себе место под солнцем. Поэтому отныне будешь жить по нашим правилам. А правила у нас очень суровы: шаг вправо, шаг влево – расстрел.

– Или психушка, – расхохоталась дурашливо Аллочка, входя в предбанник. За ней плёлся утомлённый Юрик.

– Правильно. Или психушка, – поддержала Белова. – Это у нас быстро делается.

– Без шуму и пыли, – заулыбался Юрик. – Но ты не переживай. Мы такие финансы в эту психушку вбухиваем, что там очень хорошо лечат.

– Или хорошо калечат. Это уж кому как повезёт. Всё зависит он нашего на то благоволения, – Белова усмехнулась, заметив, как Соня плотнее укутывается в простыню, словно ей холодно.

– Вы ещё долго собираетесь друг другу головы морочить? Лично я сюда пришла не отношения выяснять, а веселиться. И меня уже ждут. Так что присоединяйтесь, как надумаете, – Аллочка помахала ладошкой и исчезла за дверью.

– А если ты думаешь, что тебя наш мэр защитит, – продолжила Белова, – то сильно ошибаешься. Он тоже играет по тем же давно установленным правилам. Поэтому хорошо кушает, хорошо спит и денежку большую имеет. Знаешь, сколько он уже за границу переправил? Не сосчитать. Боится, что здесь могут отобрать, если что. Так что ты расслабься и получи удовольствие.

– Девочки, хватит ссориться. Сколько можно – всё о делах, да делах! Веселиться пора! Сегодня все уйдём отсюда довольные и счастливые. Я об этом позаботился. Так кого ты из банщиков, что я для тебя подыскал, выбрала? А, может, сразу обоих, так ты не стесняйся. Теперь ты здесь хозяйка.

– Мне никто не нужен! – Соня почувствовала, как запылали щёки, и принялась обмахивать веером лицо.

– Как это – не нужен?! – прищурила заплывшие глазки Белова. – Ты что же, сухой решила уйти отсюда? Не выйдет, дорогая! Придётся разговеться. Не всё же тебе твоим импотентом довольствоваться… Да ты не зыркай так на меня, не зыркай. Думаешь, я не знаю, как выглядит удовлетворённая женщина? – Белова сочувственно усмехнулась.

– Меня устраивает мой муж… И вообще, я не собираюсь ни с кем обсуждать свою личную жизнь.

– Ты зря-то не старайся. Всё равно он тебя сейчас не слышит. А хороший мужик тебе явно нужен, по глазам вижу. Муж твой, конечно, видный мужчина: весельчак, балагур, душа кампании и любимец женщин. Ужасно любит всем нравиться. Так старается перед чужими-то бабами, что у него аж скулы сводит от улыбок. А домой-то приходит, наверное, черней тучи? И остаются тебе от его внимания только огрызки? И держит он тебя на голодном пайке… Чтобы другим женщинам больше досталось. У него во всём расчёт… Чего молчишь? Ведь не балует он тебя в постели? Вижу, что не балует. Сделает быстренько своё дело – и на бочок? А знаешь, почему? Потому что боится, что ты познаешь вкус наслаждения, и тебе захочется чего-то большего, чем его скупые подачки… Тогда не понимаю, как же он отпустил-то тебя от себя?! Не такой уж он дурак, чтобы не догадываться, что здесь с тобой произойдёт! Неужели боится чего-то более страшного, чем твои маленькие четверговые приключения?

– Оставьте меня в покое со своими советами!

– Да ты загнёшься без них, детка!

– Девочки, не ссорьтесь! Вам ещё долго вместе работать предстоит. А ты не капризничай, – обратился к Соне Юрик. – Не хочешь красавцев-банщиков, так я сам тобой займусь.

– Ишь, чего выдумал! – возмутилась Белова. – Ты вон со своими девочками разбирайся, а ею я сама займусь.

Юрик ошарашено уставился на Белову.

– И хватит придуриваться! Ты знаешь, что я имею в виду, – отмахнулась Белова от Юрика и подвинулась к Соне поближе. – Есть у меня на примете один молодой красивый стоматолог. Такой интеллигентный, образованный. Как раз то, что тебе нужно. И до того темпераментный, просто пальчики оближешь! Он сразу же избавит тебя от всех твоих душещипательных заморочек и от головной боли заодно. Так вот, он мне многое чего должен и ему не рассчитаться со мной до самой смерти. А потому – дарю! Владей и радуйся богатой красочной жизни, которая у тебя, наконец-то, наступит!.. Не слышу благодарности. Только не вздумай назвать нас сумасшедшими. По глазам вижу – тебе этого очень хочется. Не советую!.. Иначе сама окажешься в нашей городской психушке. И поверь, очень надолго… А может, даже и навсегда. Там нынче не один городской правдолюб проходит лечение. Вот только, почему-то, никак не вылечатся. Наверное, у них аллергия к сильнодействующим препаратам.

– Ну будет её пугать-то! Видишь, она и так сидит ни жива ни мертва. Как бы удар не хватил, – пожалел Юрик Соню, готовую упасть в обморок от услышанного.

– Хватит, так похороним с почестями. Аллочке поручим. Она вон со своим похоронным бюро за каждым покойничком в городе и пригороде гоняется, ни одного не хочет упустить. Вот и отдадим ей «нечаянно угоревшую в бане до смерти».

– Нет, Дмитриевна, ты торопишься. Мы её даже ещё не проверили. И потом, ты же не хочешь, чтобы на твоё место пришла мать Аллочки, твоя заместительница?

– Конечно, не хочу. Она вообще весь город в вертеп превратит.

– Вот и давай поможем Сонечке.

– А можно, вы этим займётесь с завтрашнего дня? – пролепетала Соня, которая никак не хотела принимать происходящее всерьёз и всё ещё пыталась оградить себя от реально надвигающейся опасности. – Слишком много впечатлений на сегодня, я просто не выдержу за один день. И вообще – мне плохо.

– Нет, детка! Ты просто не знаешь, от чего отказываешься. А узнаешь, ещё будешь просить. Лучше сразу вникнуть в суть наших деловых проблем. Нырнула в них топориком, и с тобой всё сразу ясно становится: или утонешь, и мы тебя похороним, или плавать научишься. Другого не дано.

– Ну почему же? – возразил Юрик. – Есть и третий выход – попасть в психушку.

– Ну что ты, Юрий Иваныч, в самом-то деле! Не видишь, она у нас барышня умная. Как только познает все прелести власти, мы подумаем, как нам избавиться и от Аллочки, и от её мамочки. Что-то уж слишком их родня расплодилась в нашем городе. Скоро и плюнуть будет некуда, обязательно попадёшь в их родственника.

– И то верно, – согласился Юрик. – Ты нам как воздух нужна. Именно ты поможешь утвердить новую власть в городе. Мы сделаем тебя нашим предводителем. И будем служить тебе верой и правдой. Но уж и ты тогда не забывай нас, сирых да убогих.

– Брось придуряться, Юрий Иваныч, она всё и так прекрасно понимает. Теперь мы для неё – самые близкие люди в этом городе.

– А как же муж?

– Этот дурачок даже не ведает, какая ему судьба уготована.

– Какая же?!

– Иваныч, не тупи! Теперь он будет самым красивым оленем города!

– И у него будут самые ветвистые рога! – расхохотался Юрик.

– Какой же ты у нас сообразительный! Тогда в «нумера»?

– Погоди-погоди! А как же танец живота?! Традиция есть традиция! Зачем же вечер-то портить?

– Ах ты, проказник! Никак не можешь обойтись без десерта. Вот тогда сам и начинай первую часть Мармезанского балету.

– Почту за честь!

Юрик тут же вскочил, выглянул в коридор и, приказав сделать музыку чуть громче, повернулся к дамам и резко сдернул с себя простыню, обнажив внушительное брюшко на тонких ножках.

Соня еле сдержалась, чтобы не потерять сознание. Страх от услышанного сковал тело, она ощущала себя ватной куклой, которую дергают за ниточки, заставляя двигаться.

Юрик старательно извивался перед дамами, поворачиваясь к ним то задом, то передом, то выставляя напоказ жирные бока.

«Нет, – упрямо думала Соня, – это не может быть действительностью! Это только дурной сон! И я сейчас проснусь!» Но она, почем-то, не просыпалась.

А действо продолжалось. Вернулась Аллочка и, сбросив с себя простыню, с удовольствием присоединилась к нудистскому танцу. Она словно змея обвивалась вокруг Юрика, касаясь его стройным телом и заставляя резвиться как ребёнка. Белова не удержалась и тоже, высвободившись из простыней, пустилась в пляс. Для своего гигантского веса она двигалась довольно живо и танцевала с большим воодушевлением, делая руками замысловатые па и сотрясая пол топотом слоновых ног.

«Я, наверное, сошла с ума! – думала Соня, не в состоянии отвести глаз от этого безумного танца. – Там не хватает только меня».

– Ну что же ты, Соня! Иди к нам, – звали её. – Веселись, пока весело. У тебя сейчас нет причин для грусти.

«Это никогда не кончится… если я не приму условий игры. Это никогда не кончится… если они не признают меня своей. Неужели, правда – то, что было сказано о психушке?!.. Это Фёдор отдал меня им на растерзание! Он не мог не знать, что здесь творится. Он снова предал меня!»

Соня медленно поднялась и опрокинула рюмку водки. Горячительная жидкость обожгла нутро, но придала решительности.

«А гори оно всё синим пламенем!» – напоследок подумала она, сбросила простыню и вошла в круг танцующих.

– Вот и умница, – одобрила Белова. – Лучше как следует прогнуться, чем сломаться.

– А раз прогнулась, теперь на всю жизнь и останешься в этой позе, – расхохотался Юрик. – Но ты не переживай, и в этом есть какая-то своя прелесть.

Соня почувствовала головокружение и замерла, наблюдая как происходящее вокруг сатанинское действо затягивается туманом, растворяясь и избавляя её от обязанности участвовать в этом чудовищном вертепе.

– Ребятки, забирайте её, она ваша… И наша – тоже, – последнее, что она услышала, теряя сознание…

Соню подхватили крепкие руки красавцев-банщиков, обученных искусству соблазнения и удовлетворения сильных мира сего. Иногда она приходила в себя, но понимая, что кошмар ещё продолжается, вновь проваливалась в беспамятство с робкой, но спасительной надеждой на то, что это когда-нибудь, да закончится…

Привезли её домой на персональной служебной иномарке только под утро.

– Соня, всё нормально? – открыл калитку не сомкнувший всю ночь глаз Фёдор.

Он старался не встретиться с женой взглядом и изо всех сил разыгрывал роль любящего и внимательного мужа, держа под руку Соню и помогая подняться на второй этаж.

– Давай я тебе помогу туфли снять, ноги-то устали. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Как всегда! – ответила Соня и поразилась своему равнодушному спокойствию. – Прекрасно!

– А что там было?

– Веселье до упада!.. Тебя интересуют подробности?

– Нет, конечно! Я верю, что там было всё вполне прилично.

– Только так, и никак иначе! Ты иди спи, рано ещё. А я в ванной полежу. Смою с себя остатки праздника.

«Ты прекрасно знаешь, что там были одни непристойности! – думала она, глядя в спину уходящему Фёдору. – Неужели тебе всё равно, что со мной произошло?!»

И вдруг до сознания Сони дошло, что он намеренно окунул её в эту трясину. Но зачем?!.. Чтобы сделать такой же, как они. Чтобы сделать её такой же, как он сам! Чтобы Соня, наконец, стала понятной и управляемой, а он больше не боялся, что она когда-нибудь взбрыкнёт и поступит по-своему. Он решил уничтожить её безукоризненно кристальную индивидуальность и испоганить душу!

За шесть лет совместной жизни Фёдору так и не удалось превратить её в ручную и понятную для себя. Она была словно с другой планеты, а потому, несмотря на полное превращение в домашнюю прислугу, так и осталась для него недосягаемой. А если ты не можешь дотянуться до чего-то высокого, надо сделать так, чтобы оно валялось у тебя под ногами, то есть – сломать, срубить под корень. Так он и сделал… И ничего, что запачкалось, зато дотянулся.

Фёдор подошёл к двери, помялся, словно в нерешительности, и снова вернулся.

– Нам нужно поговорить, – он присел на пуфик возле тумбы с зеркалом.

– О чём?

Она знала, но намеренно задала этот вопрос. Может, надеялась, что произойдёт чудо, и он поведёт себя непредсказуемо? Хоть на миг, хоть на какие-то доли секунд она позволила себе помечтать…

– Ты знаешь… О документах, которые тебе нужно подписать.

Да, Соня не ошиблась. Ей ещё в бане предлагали подписать какие-то срочные документы, но она сослалась на усталость и обещала посмотреть их дома, а утром вернуть подписанными. Значит, ему поручили проконтролировать этот вопрос, подстраховать. Чтобы Соня вдруг не закапризничала и не отослала всех куда подальше с их махинациями.

А может, это действительно что-то важное? Бред! Нет ни одного серьёзного дела, которое требует решения в бане. Или она просто не ведает о том, что именно важные и не терпящие отлагательств документы так и подписываются – в пьяном угаре?

– Дорогая, ты нас очень выручишь, если подпишешь их. Наконец спасёшь от разорения и нищеты.

– Я не стану их подписывать, не изучив… И потом, разве не ты у нас в доме хозяин? Разве не ты должен спасать нас от нищеты и разорения, к которым привели твои необдуманные действия? Так вот я, в противовес тебе, прежде чем что-то делать, сначала думаю.

– Ах вот, что тебя волнует! Глупенькая, да я с удовольствием передаю тебе бразды правления в нашей семье! Владей и властвуй!.. Вот только владеть нам больше нечем. И лишь ты можешь исправить это положение. Всё сейчас в твоих прекрасных ручках. А ты упорно не хочешь помочь нашей семье.

– А она у нас есть, семья-то? – вырвалось у Сони.

– Ты что-то спросила? Я не расслышал… Ну пойми же, нам только выбраться из долгов, в которые я уже успел залезть по самое никуда. И заметь, всё ради нас с тобой. Ты думаешь, мне подарили те деньги, что я отдал за твою царскую должность? Всё для тебя, дорогая! Всё для исполнения твоих желаний. А теперь ты должна помочь нашей семье. Нужно сделать ответный шаг.

– Да ты хоть понимаешь, через что мне пришлось пройти?! – не выдержала Соня. – Ты даже представить себе не можешь, в какой грязи мне уже пришлось вываляться!

Она задохнулась от обиды. На него?.. Или всё-таки на себя?

– Что за глупости! Ты же цела и невредима… И потом: ты сама хотела получить эту должность. И получила её. А власть, как известно, всегда дурно пахнет. Но с этим придётся смириться. А как ты хотела – даром?! Я же сделал всё со своей стороны возможное, чтобы исполнить твоё желание…

– Замолчи! – Соня в отчаянии закрыла ладонями уши.

– Как скажешь, дорогая! Но ты, всё же, подпиши документы, и мы больше не будем говорить на эту тему.

Он осторожно отнял её ладони от ушей и просительно заглянул в глаза:

– Помоги нам! Умоляю! Наше с тобой будущее теперь только в твоих руках. А потом я сделаю всё, что ты захочешь: превращусь в твоего слугу, буду готовить тебе обеды, мыть полы и посуду. Правда!

– Да, я хотела!.. Но даже не предполагала, что всё обернётся так скверно.

– Позволь с тобой не согласиться, – вкрадчиво произнёс Фёдор и встал с колен, на которых только что стоял перед Соней. – И не строй из себя, пожалуйста, глупенькую девочку без мозгов и понятий о жизни. Всё ты прекрасно знала. Или, по крайней мере, догадывалась о чём-то… Ведь не зря же сначала уволилась. Значит, тебе не по нраву пришлось то, что там происходило. Но ты вдруг пожелала окунуться в самую гущу властной структуры. Захотела на себе испытать все прелести и пороки владения чужими деньгами и чужими судьбами. Не думала же ты, что это тебе будет отдано за красивые глазки? За всё надо платить. Однако согласись, что если принять как должное некоторые неудобства с совестью, стыдом и прочими невидимыми глазом и не ощущаемыми на ощупь субстанциями, на которые можно не обращать внимания, то окажется, что жизнь прекрасна и удивительна. И так живут все. Оглянись вокруг. Что ни бедный, то – честный, справедливый, добрый и человеколюбивый. Что ни богатый, то – себе на уме, то есть хозяин жизни, а значит, взяточник, властолюбец и прокладывает свой путь по головам других, чтобы самому остаться на плаву. И теперь ты – одна из них. Ты даже представить не можешь, какая чудовищная власть у тебя в руках. Отныне ты в состоянии целый город разорить, камня на камне от него не оставить. Но ты умная и отломишь себе хороший кусок от бюджетного пирога, чтобы никогда и ни в чём больше не нуждаться… А если ты очень умна, то поделишься с другими по принципу «живёшь сама – дай жить другим». И тогда тебя и начальство, и подчинённые просто на руках будут носить. А уж после этого, так и быть, отдашь всю себя служению народу… Если у тебя появилась возможность помочь нашей семье, так воспользуйся ею. Сделай это для нас, ведь мы – семья.

– Ещё одна роковая ошибка.

– Ты что-то сказала? Ты о чём?

– Я ошиблась.

– Нет, дорогая, ты не ошиблась. Но если не подпишешь бумаги, то действительно совершишь самую роковую ошибку в своей жизни.

Почему она так часто ошибается? Да ещё в самом главном – работе и спутнике жизни. Наверное, потому, что у неё слишком много желаний. Исполняются же, как назло, самые несовершенные. Почему именно эта работа? Почему именно этот спутник? Не повезло!

– Так ты подпишешь бумаги?

Фёдор раздражённо заходил по комнате, не находя себе места. Сейчас там, в Белом Доме, с нетерпением ждут его приезда с подписанными документами, несколько экземпляров которых – на всякий случай, если Соня вдруг «потеряет» другие, – всё ещё лежат в его кармане пиджака и, кажется, обжигают ему грудь.

Чудовищно, что его дальнейшее безбедное существование напрямую зависит от каких-то закорючек его жены, которая никак не может расстаться со своим безоблачным детством и книжными, придуманными бездельниками-писаками, принципами, и стать, наконец, взрослой и самостоятельной женщиной.

– Я ошиблась, – повторила Соня. – Я снова ошиблась.

– Хорошо, дорогая! Не хочешь – не подписывай, – со странным спокойствием произнёс Фёдор.

Соня не поверила ушам: он не против?!

– В конце концов, живут же люди и без денег.

– Неужели нельзя вернуть твоё…

– Наше, дорогая! Наше! – еле сдерживая раздражение, прошипел Фёдор.

– Наше, – как эхо повторила Соня. – Неужели нельзя вернуть наше состояние каким-нибудь другим путём?

Соня на какое-то мгновение попыталась отмести любое, даже самое эфемерное, сомнение в его готовности оставить бредовые идеи преступного обогащения, не позволяя себе коснуться мечты даже тенью недоверия. Так хотелось какого-то чуда, ведь только оно сейчас могло спасти её от последующих безумств.

– Конечно, есть. И если ты советуешь им воспользоваться, я это непременно сделаю.

– Ну конечно же! – продолжала лететь на крыльях мечты Соня. – Конечно, воспользуйся. И я, наконец, выберусь из этого ада: откажусь от должности!

Но что-то в её сознании не складывалось, настораживало. И она вдруг поняла, что кубарем катится в пропасть.

– А что… Что это за способ? – пролепетала она чуть слышно, чувствуя, как сердце неумолимо сжимается тисками – ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Вот ты всегда так! Сначала говоришь или делаешь, а потом только интересуешься: а надо ли говорить или делать? Ты, оказывается, не только наивная. Но, к тому же, и кровожадная… Делай! Я-то сделаю, а ты с этим как потом жить будешь? Или всю грязную работу поручишь мне? А сама благоразумно в сторонке постоишь, чтобы ручки свои беленькие не запачкать? Ты ведь у нас любишь чужими руками жар загребать.

– Ты о чём?! – побелела как полотно Соня.

– Да всё о том же – о пацанах. Жалко их, конечно… Но это единственный способ забрать у них наше кровно нажитое. И ты это прекрасно знаешь. Однако добровольно подписываешься под этим решением… Лучше бы документы подписала.

Соня схватилась за горло, словно ей нечем дышать. Да как он смеет ей такое говорить!

– Но и этого мало, – как ни в чём не бывало, задумчиво продолжал Фёдор. – Там ещё отец-алкаш… Хотя он-то уж точно не будет большой потерей для общества. Если только не вмешаются его дружки-собутыльники, с которыми он пропивает пацанячье двойное пособие по потере кормилицы. Кучеряво живут мужики!

– Ты хоть понимаешь, что ты мелешь?! – с трудом вымолвила Соня.

– А что? Если уж тебе такая шальная мысль в голову пришла, то почему бы и мне не поразмышлять на эту тему?

– Пришла – мне?! – не верила ушам Соня.

– Тебе, кому же ещё-то? Не мне же?! Ты наверняка всё наперёд просчитала. Вот теперь комедию передо мной и ломаешь. Тогда зачем тебе было связываться с этой новой работой?.. Сказала бы сразу. Только время зря потеряли. И деньги.

– Где документы? Я подпишу.

На Соню нашла такая апатия, что ей стало всё равно. Да пусть оно всё горит синим пламенем!

Фёдор не спеша достал бумаги, словно делая ей одолжение.

– Подписывай, если другого выхода не видишь.

Он пожал равнодушно плечами, хотя в глазах разгорелся такой пламень неистребимого восторга, который мог бы сжечь все эти документы, раскладываемые им перед женой, вместе с домом. Поэтому Фёдор благоразумно притушил свой бешеный азарт, чтобы ненароком не спугнуть сдавшуюся, наконец, Соню.

– Ты только выйди пока. Мне нужно побыть одной.

– Ну что ж, ты сама так решила и…

– Оставь меня!

– Да-да, меня здесь уже нет, – Фёдор выскользнул за дверь, не веря своему счастью.

«Ты сама… Власть всегда дурно пахнет… Какая же ты кровожадная… Мальчики…» Мысли в голове путались, переплетались и крепко связывались в ком охватившего её ужаса и безысходности.

Соня подошла к зеркалу и дрожащими руками поправила растрепавшиеся волосы, вглядываясь в отражение бледнолицей незнакомки. Вот оно, оказывается, какое – загнанное в угол чудовище в облике женщины: остановившийся взгляд глубоко запавших глаз и чернота бездонной пропасти в расширенных зрачках.

Ноги подкосились, и она опустилась на колени перед зеркалом, закрывая лицо ладонями… Только не верить! Не верить собственным глазам. Нет, это не она. Это кто-то другой. Там, по ту сторону зеркала. А она, Соня, здесь и сейчас. Она в порядке… Вот только сердце словно перестало биться и замерло, ожидая живительного вдоха в каменеющей груди. Ещё миг, и темнота поглотит сознание. У неё считанные секунды, чтобы сделать последнюю попытку подняться и спасти себя от неизвестности. Нет, она так просто не сдастся!

Пересиливая охватившую слабость, Соня поднялась и, опираясь о стены руками, сделала несколько спасительных шагов к ванной комнате и последним усилием воли прямо в одежде впихнула отказывающееся подчиняться тело в душевую кабину. Осталось только до отказа открыть кран.

Мощные струи холодной воды хлынули со всех сторон, разбивая преграды и запреты. Соня задохнулась от ледяного водопада и осознала, что несмотря ни на что всё ещё жива и даже не сошла с ума и не потеряла способность дрожать от холода. Значит, она поборется за свою жизнь.

Сбросив мокрые и липнущие к телу, словно чьи-то блудливые пальцы, роскошные наряды, превратившиеся в тряпьё, добавила горячей воды, смывая следы чужих похотливых рук и губ, мыслей и желаний, и каждой клеточкой измученного тела ощущая прилив сил и отпускающую сознание безнадёжность.

Ах, если бы можно было поменять кожу на новую, как одежду, она бы это сделала. Но так как подобное нереально, то самое правильное решение, которое она сейчас примет, – прощение… Она прощает себя за всё, что натворила против своей воли. И будет жить дальше. Но только так, как хочет она, – не предавая себя и не насилуя.

Соня вышла из ванной комнаты, кутаясь в огромное махровое полотенце, и задумчиво опустилась на краешек кровати. Почему это с ней происходит? Почему вся жизнь наперекосяк?.. Потому что пошла не по своей дорожке, а по чужой? Потому что не угадала своего предназначения?

А многие ли его угадывают? Вот именно – единицы. И нечего себя гнобить за это. И всё-таки что она сделала не так? Почему в ответ на все вопросы Сони рождаются вопросы ещё более сложные? Неужели вся её неудавшаяся жизнь – лишь наказание за несовершенное мышление, лишь ад в раю исполненных желаний? И теперь самое главное – не только не осудить, но с любовью простить. Кого?.. В первую очередь, себя. Только так можно найти силы и попытаться исправить свои ошибки, начать жить заново, с чистого листа.

Она снова взглянула в зеркало и, встретив растерянный беспомощный взгляд отражения, отвернулась. Только не там искать советы на жизненно важные вопросы, только не там… Что теперь? Возможно ли выбраться из этого вертепа? Вряд ли, если она и дальше собирается забивать себя неразрешимыми вопросами.

Чтобы выкарабкаться из трясины несчастий, нужно действовать. И первый шаг сделать навстречу к себе. Раз она пока не в состоянии решить хлынувший на неё поток безвыходных ситуаций, лучше бежать от них, бежать без оглядки, не раздумывая.

Ведь именно так делает любой здравомыслящий человек, если встречает на своём пути более сильного противника. Её же противник – обстоятельства, которые она не в силах изменить. По крайней мере, сейчас, сию минуту. И чтобы не погибнуть, она должна спасаться бегством. Это единственное, на что у неё хватит ума и сил.

– Так ты подписала документы?

Фёдор вошёл без стука и присел рядом, обняв жену нежно за плечи.

– Ты почему так дрожишь?.. Извини, кажется, я снова тебя напугал.

Он удовлетворённо улыбнулся: его шутка с внезапным появлением снова сработала. Как и всегда.

– Чтобы тебе не заморачиваться с этими документами, я сейчас сам еду по делам в Белый Дом и могу отвезти.

– Нет, ещё не подписала. Такие важные документы нужно подписывать с ясной головой. И теперь я готова. И отвезти их я должна сама. Ведь ты пока ещё не мой личный секретарь и не курьер. Не так ли?

Соня осторожно высвободилась из его объятий, пытаясь отстраниться, но Фёдор настойчиво ухватился за её запястья своими потными от волнения ладонями. Он целовал ей руки, а Соне хотелось отхлестать ими по его довольной ухмыляющейся физиономии победителя.

– Зачем же себя так утруждать? Мне совсем не трудно. А ты пока полежи, понежься ещё в постели.

– Я сама!

Соня раздражённо встала и, еле сдерживая желание закричать от безысходности, отошла вглубь комнаты. Она чувствовала себя закрученной до упора тугой пружиной, готовой в любой момент резко разжаться, круша всё на своём пути. Ненависть сковала виски стальным обручем, и только одна мысль настойчиво билась в уголках помутившегося сознания: если он сейчас снова подойдёт, она кинется на него как взбесившаяся кошка… и пусть всё, наконец, закончится.

– Да-да, родная. Как скажешь.

Фёдор, словно почувствовав для себя опасность, неслышно исчез за дверью. Не стоит испытывать судьбу и отпугивать ненужной настойчивостью улыбнувшуюся удачу. Пусть сама отнесёт эти проклятые документы, всё равно он своё получит. Пока она соберётся, он уже будет там с хорошей вестью и заберёт обещанное вознаграждение.

Соня брезгливо вытерла о полотенце руки. Она больше не позволит ему прикасаться к себе. Никогда… А теперь – бежать! Как можно скорее, и как можно дальше. Взять только самое необходимое – паспорт и деньги.

Она растерянно разглядывала пустую сумку: они и здесь опередили её, будто знали, на что она может решиться… А если они и сейчас следят за ней? Не может быть! Если решились доверить столь ценные документы Фёдору, то и следить за женой также поручили ему. Кто, как не муж, который всегда рядом, способен наблюдать за своей женой без опасения быть разоблачённым?.. Так где же её охранник?

Внизу хлопнула дверь. Соня подошла к окну и увидела отъезжую от ворот дома машину Фёдора. Почему он просто не позвонил? Почему сам помчался к ним с хорошим известием? Наверняка ему что-то обещано, не зря же он так старается… Теперь у неё не более получаса на то, чтобы исчезнуть.

Так что же можно сделать за полчаса? Доехать до аэропорта и сесть в самолёт на ближайший рейс?.. Без денег и паспорта? Да и добираться до него придётся не меньше часа. Поезд и автобус тоже отпадают, по тем же причинам. Остаётся автостоп…

Наверное, она сошла с ума, если до такого додумалась! А если это жизненная необходимость? Если это единственная возможность выбраться из города? И из сериала про дальнобойщиков она знает, что они всё-таки не звери какие. Хотя в любой семье не без урода. Всё же надежда на помощь незнакомых людей имеет право на существование. В любом случае – это единственный выход из создавшегося положения.

Если сравнить риски, то возможность оказаться в психушке выглядит менее привлекательной, чем нападение распоясавшегося водителя, от которого она постарается защититься с помощью захваченного с собой газового баллончика. Немедля ни секунды и отбросив мучившие и только ослабляющие остатки воли предательские сомнения, Соня лихорадочно начала собираться.

Через двадцать минут изменившаяся до неузнаваемости, она уже спускалась по крутому склону прямо к шоссе, откуда можно беспрепятственно выехать из города. Она не должна выглядеть слишком бедно, чтобы её не спутали с бродяжкой и не «приголубили» от жалости. Но и богатенькой дамочкой тоже не следует светиться, чтобы ненароком не подвергнуть искушению какого-нибудь грабителя.

Обычные синие джинсы, спрятанные под яркую бандану не успевшие высохнуть после душа волосы, распущенные по спине и прикрытые майкой, сверху не новая, но модная куртка, тёмные очки и чёрная спортивная сумка придавали ей вид обычной студентки, пытающейся сэкономить на бесплатном проезде. Такой благопристойный образ не может не породить добросердечия и желания помочь оказавшейся в трудном положении приличной девушке.

Поймав попутку, Соня мигом домчалась до окружной дороги. Теперь она стояла на обочине и поднимала руку с вскинутым вверх большим пальцем только при виде проходящих мимо фур, которые наверняка следовали в дальнем направлении. Ей было всё равно, куда ехать, лишь бы поскорее убраться из города. Но она пересиливала желание немедленно спрятаться в кабине огромной и надёжной, как ей казалось, машины и сначала спрашивала водителей о конечном пункте назначения, давая себе пусть крохотную, но возможность самой выбрать условного спасителя.

Ни молодой улыбчивый с озорными глазами блондин из первой машины, ни черноглазый седоватый брюнет с ощупывающим её масленым взглядом из второй не смогли вселить в Соню ни капли надежды на благополучное путешествие. И только в третьей остановившейся машине она увидела человека, который не вызывал в ней ни страха, ни неприязни.

– Тебе куда, дочка?

Приветливый голос и добродушный взгляд пожилого усталого водителя не оставили в Соне и тени недоверия. Она забралась в машину.

– Мне бы куда-нибудь подальше от города и поближе к железнодорожной станции. Денег мало, шиковать не приходится. Так я решила хоть часть пути проехать бесплатно.

– Не очень одобряю. В дороге всякое может случиться… Но если другого выхода нет, то и этот сгодится – не звери же кругом… Хотя иногда лучше зверя повстречать, чем худого человека. А тебя, дочка, как звать-величать?

– Соня.

– А я, следовательно, Пал Палыч. Но ты можешь звать меня просто Палыч, привык уже. Будем знакомы… Ты, случаем, не знаешь, что у вас в городе случилось? Не пойму никак, что за шухер гаишники и полиция устроили? – смеясь, тут же стал делиться он своими наблюдениями. – Сколько проезжаю здесь, ни разу такого не было. Везде заслоны, проверки. Словно иголку ищут в стоге сена. Меня уже обыскали один раз. Теперь при выезде снова жди обыска… Ты, случаем, не знаешь, кого они так упорно разыскивают? – обратился он к Соне.

– Меня, – не раздумывая, ответила та, увидев впереди пост ГАИ.

– Тебя?! – не поверил Палыч. – Да что ж ты такое натворила, что тебя чуть ли не всем городом ищут?

– От мужа сбежала.

– Эвон, значит, как?! – брови Палыча поползли вверх. – Неужто, обижал, что ты на такое решилась?

– Не то слово! Просто со свету сживал.

– Ах, он негодник! Это такую-то добрую дивчину, да со свету сживать?! Встречаются же изверги на белом свете! И куда мир катится?

– Он в городе очень большой начальник, поэтому всю полицию на ноги поднял… А найдёт – убьёт!

– Так ни в коем случае не нужно, чтобы нашёл! – Палыч тут же притормозил у обочины, пропуская вперёд другие машины. – Ты давай бегом назад, ко мне за спину перебирайся. Там у меня лежанка, а на ней сумка большая с барахлишком, которое по случаю купил для деток и жены. Так ты вынь всё из неё, да залезай внутрь, она вместительная, как раз и войдёшь. Да вещами прикройся. А я полицейских постараюсь заболтать, – и Палыч решительно нажал на газ.

Соня с удивлением обнаружила, что Палыч оказался прав. Неужели за последнее время она так сильно исхудала, что даже в сумке уместилась? Теперь это оказалось кстати… И зачем она проболталась водителю? Вот возьмёт сейчас и сдаст её полиции со всеми потрохами. Нет, этот не сдаст. Вряд ли он гаишников любит больше, чем все остальные водители.

Ещё через четверть часа, после непринуждённого балагурства Палыча с блюстителями порядка возле поста ГАИ и рассказанного им весьма весёлого и занимательного, но с длиннющей бородой анекдота про тёщу, машина уже набирала скорость, увозя Соню от преследователей.

Покинув тесное убежище и расположившись на заднем сиденье кабины фуры, она мирно спала, доверившись незнакомому, но уже проверенному в деле её спасения человеку. Чрезмерное напряжение последних событий свалило её с ног и погрузило в такие глубины небытия, из которых может вернуть только любовь к жизни.

– Дочка, просыпайся, пора вставать, – теребил Соню за плечо Палыч. – Надо покушать, отдохнуть, а потом дальше поедем. Иначе я уже засыпаю за рулём. Так и до аварии можно доездиться. Как-никак, а я уже третьи сутки в пути.

Соня нехотя открыла глаза и огляделась. Осознав, где находится, быстро вскочила и выпрыгнула из кабины. Они поели в маленьком придорожном кафе и отправились дальше. Боялась ли Соня этого небритого и усталого дальнобойщика, согласившегося подвезти? Конечно, боялась… Но не больше, чем оголтелую свору чудовищ в человеческих обличьях, гнавшуюся за ней по пятам. Ведь если им удастся поймать Соню, они превратят её в своё подобие. И это в лучшем случае. А о худшем и думать не стоит. Цела – и слава Богу!

Только теперь Соня начала понимала, за что на её голову посылаются всяческие беды и несчастья. За то, что она топчется на месте и ничего не предпринимает, чтобы самой изменить свою жизнь. Всё ждёт чего-то или кого-то. Вот и дождалась, что приходится бежать сломя голову от несчастий. А разве от них далеко убежишь?

Неприятностями Господь всё время намекал ей: «Иди вперёд!» Но она, почему-то, не слышала… Или не хотела слышать. Так как уже смирилась со своим жалким существованием. Она смотрела на мир глазами несчастной жертвы, попавшей в ловушку, из которой уже не выбраться. А нужно было взять ответственность за свою жизнь на себя, ведь не зря же она наделена способностью делать выбор и принимать решения. Впрочем, как и любой другой человек.

Однако даже тень появившейся робко мысли, что ей нужно сделать решительный шаг к себе самой, переступив через мнение Фёдора, уже лишала её сил и вселяла в душу леденящий ужас. И она чувствовала себя нелюбимой, несправедливо обиженной и вытянувшей в жизни несчастливый билет. Как же искусно Фёдор вымуштровал её, что Соня даже от одного только грозного взгляда его уже опускала понуро плечи и смирялась, добровольно отказываясь от своих желаний в пользу его драгоценного эго! Не зря говорят: «Хочешь подчинить себе человека – заставь его испытать страх!»

И никому не нужна её бессмысленная жертвенность. Как только Соня отказалась идти вперёд, всё в её жизни замерло на отметке «неудачница». Застопорилось так накрепко, что осталось только могилу себе вырыть. Неужели исчерпаны все её возможности?!

Нет! Конечно же, нет! Ведь у неё появился ещё один шанс исправить свою жизнь. Теперь она не станет принимать всё происходящее с ней так безропотно, словно заслуживает этого. Так как если человек считает, что не заслужил счастья, он его никогда и не познает. Соня должна выбирать, а не принимать безропотно свою судьбу. И она сделала выбор – сбежала. Но можно ли побег от несчастий считать выбором?

Второй раз она бросала свою неудавшуюся жизнь, чтобы начать всё заново. Ей бы только добраться до злосчастного зеркала. Уж она разберётся с этой похожей на неё как две капли воды незнакомкой, что за счастье та ей подсунула. Ну не в силах тебе сделать Соню счастливой – не берись! Так нет же! Решила судьбой её распорядиться, да пальцем в небо и попала.

А может, она здесь вовсе ни при чём? Тогда не стоит валить с больной головы на здоровую… Нет, всё-таки это зеркало решило Соню ткнуть носом в это самое «счастье». Вот, мол, смотри: какие желания, такие и последствия. Ну, ничего, она с ним на месте поквитается!