Читать книгу Шуршастики. Приключения в Чуландии - Надежда Чубарова - Страница 6

Время шло, а запасов не становилось больше. Теперь некоторые шуршастики даже в открытую об этом говорили, строя разные версии. Больше всего, конечно, они обвиняли в нехватке припасов добытчиков, которые «совсем обленились и стали работать хуже». Об истинной причине, похоже, знали лишь сами добытчики да мы с Чижом. Я никак не мог понять, почему папа не скажет всем, что запасов и снаружи нет, а продолжает настырно ходить и ходить в большой мир, пытаясь что-то раздобыть там. Ведь было бы так просто всем объяснить, что происходит на самом деле, и сказать, что это не его вина. Вот что бы тогда все говорили? Обвинять-то уже было бы некого. Запаниковали бы, наверное. А как они хотели? Это очень легко – сваливать всю ответственность на кого-то одного. А мне было так обидно за папу! Я же видел, как он старается.

Мы с Чижом больше не пытались выходить наружу и даже не разговаривали о том, что тогда произошло. Потому что нам было стыдно признавать, что мы не справились и опрофанились при первом же выходе. А если бы нас тогда кто-то увидел, мы вдобавок и опозорились бы. А ещё мечтали стать добытчиками! Мы просто старались забыть о своей нелепой попытке, но у меня никак это не получалось. Я всё думал и думал – что мы сделали не так? Как добытчики выходят наружу? Неужели они каждый раз вот так мучаются? Тогда у них действительно очень опасная работа. Но ведь, когда я выходил в первый раз, такого не было. Ну да, да, я не полностью выходил, но глаза-то мои вместе со всей головой были не в Чуландии, и они не полопались. И никакой вспышки света тогда не было.

Уроки закончились, и мы с Чижом пошли домой. Разговор не клеился, потому что Чиж что-то спрашивал про учёбу, а я всё думал и думал о своём и на его вопросы отвечал невпопад. Да и какая может быть учёба, когда снаружи творится неведомо что!

– Надо ночью выйти, – вдруг сказал я.

– Куда? – не понял Чиж.

– Наружу.

– Ты что, с ума сошёл? – оторопел Чиж. – Не-е-ет, я туда больше ни ногой! У меня это, вообще-то, единственные глаза, и мне их нужно как-нибудь доносить до старости в целости и сохранности.

– Но ведь ночью нет дневного света, потому что дневной свет назван дневным из-за того, что он только днём бывает, – продолжил я свою мысль. – Значит, ночью мы сможем видеть. Добытчики ведь так и делают – как мы сразу до этого не додумались?

– Знаешь, я уже как-то не уверен, что хочу быть добытчиком.

Я даже остановился и посмотрел на него так, будто не узнавал. Потому что в голове не укладывалось, как это можно было расхотеть быть добытчиком. При первой же трудности? Да у них вся жизнь – сплошные трудности!

– Чего смотришь? – засопел Чиж.

Я продолжал молча смотреть на друга. Даже чуть прищурил левый глаз для убедительности.

– Да не смотри ты так! – Чиж отвернулся, но продолжал искоса поглядывать на меня.

В такие моменты главное – выдержать правильную паузу и правильно смотреть, мысленно передавая: «Ты что! Ты же совсем не так рассуждаешь! Ну-ка, пусть в твою голову лезут хорошие мысли». Ну и, конечно, один глаз чуть-чуть прищурить. Без разницы – правый или левый. У меня просто левый лучше щурится.

– Ладно уж, пойдём, – наконец сдался Чиж.

Я улыбнулся. Теперь я снова узнавал своего друга.

Еле дождавшись ночи, мы с Чижом тайком побежали вниз. И как нам раньше это в голову не пришло? Ну, то, что выходить из Чуландии нужно ночью. Ведь и добытчики всегда уходили по ночам, да и другие шуршастики, если и выбирались наружу, то непременно ночью. И я за папой тогда тоже ночью пошёл. Ведь неспроста же это? Нужно было сразу над этим задуматься. А то – ишь! – решили и тут же помчались радостные, толком ни в чём не разобравшись.

Но если днём мы бежали открыто, и никому дела не было, куда и зачем мы бежим, то теперь нам приходилось осторожничать. Ясно ведь, неспроста два мелких шуршастика направляются среди ночи в сторону первого уровня, куда, вообще-то, ходят только с определённой целью. А у нас прямо на лицах было написано, что мы ещё не проходили тему маскировки.

Мы скрывались по углам, за коробками, которые были чьими-то спальнями, старались никому не попасться на глаза. Если бы нас увидели, просто вернули бы обратно, и наш план не осуществился бы.

Вот мы кое-как добрались до первого уровня. Здесь уже мало кто мог нас заметить. Разве что добытчики, но они все уже ушли – мы проследили. Значит, теперь можно было беспрепятственно выбраться наружу, в большой мир. Оставалось пробраться сквозь кучу огромных топтуновых вещей. Вот и ботинок, в котором живёт старый шуршастик. Мимо него мы прошли особенно тихо, чтобы на этот раз не потревожить его обитателя. Ботинок уже остался позади, и вдруг совсем рядом кто-то ка-а-ак рявкнет:

– Опять вы здесь!

Я даже уши прижал – так страшно стало. Мы с Чижом прижались друг к другу. Сразу даже не поняли, кто на нас ругается. А это оказался дедушка Пыж. Мы-то думали, что он у себя в ботинке сидит и вылезает оттуда, только чтоб поворчать на прохожих. Но нет, на этот раз дедушка Пыж рылся в большой коробке, задвинутой к самой стенке. Уж не знаю, что он в ней искал, но сейчас оттуда торчала только его растрёпанная седая голова.

– Что таращитесь? – недовольно проворчал дедушка Пыж.

– Представь, что ты его не видишь, – торопливо шепнул я Чижу, опустив глаза.

– Зачем? – удивился Чиж.

– Да так. Это сумасшедший старик, он думает, что он невидимый. А с сумасшедшими лучше не спорить.

Мы прошли совсем рядом с дедушкой Пыжом, старательно делая вид, что не замечаем его. И он нам больше ничего не сказал, только проводил сердитым взглядом.

А вот и дырка в стене. На этот раз она не была прикрыта куском картона. Мы с Чижом осторожно выглянули наружу – мало ли там подстерегает какая-нибудь опасность, кроме дневного света. Но снаружи было темно и тихо.

– Вот видишь? – спросил я.

Это со стороны могло показаться, что мой вопрос такой короткий. На самом деле он вмещал в себя многое: видишь, раз нет сейчас яркого света и опасностей, значит, не зря мы ещё раз попробовали выбраться наружу; это просто в первый раз нам не повезло; ну и, конечно же, рано Чиж передумал становиться добытчиком. Вот это всё было в моём вопросе. Чиж прекрасно меня понял – не зря же мы столько лет дружим – и молча кивнул.

Мы выбрались из Чуландии. Впервые в жизни. Прошлый раз не считается: мы ведь тогда только вышли и тут же обратно спрятались. А сейчас мы сделали шаг и ещё один и вот уже на пять шагов отошли от входа в Чуландию. Ну и что, что постоянно озирались по сторонам.

Этот наружный мир и в самом деле оказался невероятно огромным. Понятно, что у таких гигантских существ, как топтуны, и жильё должно быть гигантским, но эта большущая коробка была намного больше, чем вся наша Чуландия со всеми её шестью уровнями. Здесь было тихо и пусто. Вот то есть совсем ничего не было – только огромные голые стены, уходящие далеко и вширь и ввысь. А уж от стены до стены такое невероятное расстояние! Это вам не коробка из-под печенья. Столько пустого пространства, что дух захватывает!

– Ох, что-то мне нехорошо… – промямлил Чиж. – Голова кружится.

И немудрено. У меня самого с непривычки были странные ощущения. Эта пустота как будто давила сверху, с боков. Вроде бы и не тяжёлая, а давила. И я чувствовал себя таким маленьким и беззащитным в этом огромном наружном мире. Выходить на середину этой пустоты было страшно, и мы торопливо отбежали обратно к стене, в которой был вход в Чуландию.

– Ну, чего? – кивком спросил Чиж.

– Чего? – повторил я за ним.

– Пойдём? – И друг тихонько подтолкнул меня.

– Пошли, – даже не сказал, а выдохнул я, потому что понял, что я пойду первым.

И мы пошли, стараясь идти вдоль стенки, даже придерживаясь за неё – так надёжнее. Я шёл первым, а Чиж за мной, и я слышал, как он дышит мне в затылок.

Потом стенка неожиданно закончилась. Дальше, через какой-то промежуток, она снова начиналась, но, чтоб до неё добраться, нам пришлось бы отцепить руки от стены, за которую мы держались, как будто это соединяло нас с нашим домом. Мы в растерянности остановились. Если бы Чиж снова подтолкнул меня, то я, наверное, пошёл бы, но он не спешил, и я не торопился. Так мы и стояли, прижавшись к стене. А потому что страшно!

– Может, хватит для первого раза? – осторожно спросил Чиж. – Вышли, посмотрели. Даже прошли вон сколько. На топтунов не наткнулись.

– Да, можно уже и обратно идти, – согласился я. – В следующий раз дальше пройдём. Посмотрим, что там ещё есть.

Мы повернули назад. На этот раз Чиж оказался впереди, а я шёл следом за ним. И только начали потихоньку продвигаться, только я подумал, что обратно-то можно и побыстрее бежать, как вдруг сзади кто-то – хвать меня за ухо! Я аж взвизгнул. Нечаянно… Любой бы на моём месте взвизгнул. Быстро обернулся, а там оказался мой папа.

– Вы что здесь делаете? – сердито воскликнул он.

– Мы хотели посмотреть… – тихо промямлил я. А сердце всё ещё колотилось, как сумасшедшее.

– Вы что, не знаете наших правил? – продолжал ругаться папа.

– Детям запрещено выходить из Чуландии, – заученно выпалил я.

– Тсс… – Чиж испуганно озирался по сторонам. – Услышат же.

– Здесь никого нет, – громко и как-то грустно сказал папа. – Топтунов больше нет… – И он вдруг сел прямо на пол, обхватив голову руками.

Мне стало по-настоящему страшно. Даже страшней, чем если бы сейчас на нас выскочил огромный топтун. Я никогда не видел папу вот таким. Растерянным, что ли. Его глаза смотрели так грустно и обречённо, что сразу становилось ясно – дальше не будет ничего хорошего.

– Их уже давно нет, – продолжил папа. – Однажды они ушли и больше не вернулись. Вы думаете, почему мы так спокойно живём в их чулане? Разве раньше мы могли вот так расселиться по всем полкам? Мы ютились среди вещей, постоянно прятались и скрывались. Зато у нас всегда были запасы еды. А теперь… Какое-то время мы ещё находили то, что забыли топтуны, но теперь не осталось ничего, даже малой крошечки.

Я не знал, что сказать. Папа впервые рассказывал о таких вещах, о которых я даже не задумывался. Оказывается, наша прекрасная Чуландия – это всего-навсего просто чей-то чулан? В котором кто-то хранил всякие ненужности?

– И что же делать? – растерялся Чиж.

– Не знаю, – сказал папа.

– Нужно сказать всем, – предложил я. – Нужно, чтоб все знали о проблемах и решали их вместе.

– И как они будут их решать?

– Ну, хотя бы перестанут обвинять во всём добытчиков.

Папа посмотрел на меня так, будто впервые увидел. Потом задумался. Потом кивнул. И мы пошли. А в Чуландии он на общем собрании рассказал всё как есть. И про топтунов, и про запасы, которых не осталось в большом наружном мире. Все долго молчали. А потом общим собранием было решено экономить запасы, которые у нас ещё пока оставались, а добытчикам поручить искать новый источник запасов. Ведь должен же он где-то быть.