Читать книгу Неприятности по алгоритму - Надежда Мамаева - Страница 3

Тэри Ли

В белом, чуть коротковатом кителе, прихрамывая, капитан «Элколая» шагал по периметру ходовой рубки и пристально меня рассматривал.

– Вы и есть тот самый кадет училища, которого откомандировали для прохождения стажировки? Интересно…

Убеленные сединой виски, спина – настолько прямая, что ее можно использовать вместо отвеса, внимательный прищур карих глаз – капитан линкора производил впечатление умного, выдержанного человека. Но сейчас он выглядел слегка растерянным.

– Признаться, за всю свою долгую военную карьеру я впервые вижу пилота, окончившего училище и зачисленного в качестве офицера младшего состава. И помимо прочего, извините, но вы… э-э… девушка.

Это весьма ценное замечание я выдержала стоически: смотрела прямо, не опуская взгляда и выпячивая тот самый признак, что отличал меня от мужчин. Капитан задержал взгляд на моей груди и едва заметно покачал головой. Да, я прекрасно понимаю, кем, а вернее чем, для него являюсь. Проблемой. На борту женщин раз, два и обчелся. Причем большинство – обслуживающий персонал. А тут я.

Но капитан мужественно сдержал свои эмоции и продолжил, будто бы рассуждая вслух:

– Стажер Ли, я ни словом не совру, если скажу, что ваше появление здесь и в таком статусе – случай уникальный… Хотя до этого выпускники училищ и в гонках не побеждали. Читал ваше досье, впечатляет. Отличная память, неплохие навыки пилотирования и физическая подготовка, три прижившихся порта. Разрешите полюбопытствовать, какие? Этого в данных не указано.

– Один – универсальный, второй рассчитан на суда большой тяги гражданской космической авиации, третий – для сверхскоростных, – отрапортовала я, постаравшись, чтобы голос не выдал волнения.

– Однако, – хмыкнул капитан. – Не буду пока спрашивать, кто и когда решился имплантировать вам такое. Меня волнует другой вопрос. Знаете ли вы, что женщины в космофлоте занимают должности навигаторов, механиков или рядовых пилотов, но никогда не допускались до пилотирования целым кораблем? Им может управлять только выпускник академии, а туда прекрасный пол не берут. Вы же назначены на должность помощника младшего пилота линкора. По факту – будете допущены до управления. Вы осознаете, что это означает?

– В полной мере, – выдала краткий ответ, как и положено по уставу.

Капитан Рутгард устало вздохнул. Он, как и я, понимал, что положение, мягко говоря, препаршивое. Необстрелянная выпускница училища на месте (пусть и временно), которое мечтают занять уже немало послужившие выпускники академий. Да меня скопом возненавидит весь офицерский состав линкора! Но это еще полбеды. Хуже, что я девушка, а это уже грозит массовым когнитивным диссонансом, или говоря проще – наверняка попробуют затащить в койку, вместо того чтобы относиться ко мне как к сослуживцу.

Махнув совсем уж не по-капитански рукой, Рутгард перешел на дружеский тон:

– Тэри Ли – это ведь и твои позывные, и сокращенное имя?

Я утвердительно кивнула.

– А то Тэриадора Лирой – слишком тяжеловесно. – Рутгард примирительно улыбнулся, пытаясь хоть так сгладить неловкость, и все же озвучил очевидное: – В общем, офицерский состав заранее будет настроен против тебя, тем более что вместе с тобой стажировку проходит один из лучших выпускников Академии Бореа. Но я не отношусь к этому большинству. Считаю, что пол – не главный фактор для хорошей службы. – И совсем уж не по-командирски, с плутовской усмешкой добавил: – К тому же кто еще из капитанов может похвастаться наличием в экипаже пилота с тремя джей-ти-портами?

Резкий стук в дверь (ходовая была одним из немногих помещений корабля, где сохранился этот архаизм) заставил капитана вмиг стать собранным, серьезным и отстраненным. Он даже отошел от меня на шаг, скомандовав: «Войдите».

А когда дверь открылась и я увидела визитера, то поняла, что стажировка будет еще веселее, чем можно было предположить в самых смелых фантазиях. На пороге стоял Браен Дранго собственной персоной.

– Капитан Рутгарт, кадет Браен Дранго для прохождения стажировки прибыл! – Хорошо поставленный голос под конец звучал уже не так бодро. Глаза блондина сощуривались по мере того, как он рассматривал меня.

– Тэри Ли, – капитан кивнул в мою сторону, представляя вошедшему, – так же, как и вы, прибыла стажироваться. На эти два месяца вы оба – помощники младшего пилота линкора.

– Мы знакомы, – процедил красавчик.

– Тогда прошу в кают-компанию, представлю вас обоих остальным офицерам.

Подав нам пример, капитан первым вышел из рубки.

– Тэри Ли, – следуя за мной, наклонился и прошипел у самого уха Браен, – признаться, короткое платье и имя идут тебе гораздо больше комбинезона кадета училища и берцев.

Его тон и слова заставили меня напрячься.

После знакомства со старшим командным составом линкора остался неприятный осадок. Зрелые офицеры просто недовольно похмыкали. А вот один из молодых лейтенантов меня основательно разозлил. После того как ушел капитан, этот хмырь высокомерно заявил, что выскочки из училища совсем обнаглели и не видать бы мне этого места, не поработай я другим в горизонтальном положении. Его никто не поддержал, но и не одернул. Я уже собиралась ответить язвительностью (хотя кулаки так и чесались заменить междометия чем-то посущественнее), когда вмешался Браен. Этот недогонщик заявил, что он таки имел удовольствие оценить мои горизонтальные умения.

На лицах всех присутствующих появилось заинтересованное выражение. Что уж скрывать, и я не стала исключением. Мне было любопытно: когда это я успела-то? Браен выдержал паузу и с ухмылкой закончил, дескать, то, как я на болиде проскочила на гонках у него под брюхом, лишив первого места, – удовольствие то еще.

Грянул хохот двух десятков глоток. Кто-то одобрительно похлопывал блондина по плечу, оценив скорее удачный способ замять конфликт и осадить выскочку из училища, нежели плоскую шутку.

Меня же раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, Браен – та еще зараза. С другой – он разрядил атмосферу и вроде как даже признал, что проиграл. Но тем не менее желание приласкать его чем-нибудь потяжелее по голове за сальность было превыше.

Мысленно плюнув, я развернулась и направилась прочь. Нужно еще разместиться в выделенной каюте и забрать со склада новую форму взамен кадетской.

Увы, сегодня явно не мой день. Об этом свидетельствовала печаль в глазах завскладом. Причина вселенской трагедии молодого русоволосого детины с непослушными вихрами оказалась банальной: ревизия. Ведь эта самая ревизия – она как теща: век бы ее не видеть, но ведь жена (в смысле начальство) загрызет, если время от времени с ней не встречаться. Уточнив мои размеры, парень взгрустнул еще сильнее.

– Ну и где я найду женскую форму младшего офицерского состава? – вопросила эта стоеросовая детинушка.

Печаль парня передалась и мне. Два месяца щеголять в комбезе, немногим уступающим по параметрам парашюту, – сомнительное счастье. Мне и мою-то старую форму из училища пришлось изрядно ушить. А ведь она была женская… Про ту, что хранилась на складе линкора, и говорить нечего.

Имелся еще вариант: взять форму рядового. Благо там есть женские комплекты. Но, опять же, нашивки… В итоге рыжий плюнул, выдал мне оба комплекта и предложил, отпоров лейтенантские метки, пришить их к рашгарду рядового.

Взяв обмундирование, удалилась в отведенную для меня каюту, где просидела до вечера, пришивая знаки различия к рашгарду.

За иглой меня и застал сигнал, ознаменовавший, что пора ужинать. Еще по прибытии на линкор я внимательно осмотрела трехмерную схему эвакуации. Поэтому сейчас найти столовую мне не составило труда.

Идя к раздаче, я чувствовала себя переспелой дородной девицей, шествующей к алтарю в платье с отчаянно шуршащим подолом, на которую устремлены сотни пар глаз. Завистливо перешептывающихся старых дев с успехом заменяли офицеры младшего состава. Кто постарше – разглядывали с откровенным любопытством. Для полноты картины не хватало только, чтобы они еще лузгали семечки и кивали в мою сторону.

Вот мужчины авторитетно утверждают, что мы, женщины, – сплетницы. Так вот: мужики нагло врут! Никто официально мое изображение на поляризационные экраны не вывешивал, а весь корабль уже в курсе, кто я и что я.

Жених, то бишь повар, встретил меня радостной улыбкой заправского маньяка, предложив на выбор мясо, овощное пюре или сублимированный плов, который предлагалось запить водой. Выбрав первое, направилась к столику, стараясь двигаться как можно более плавно и наивно надеясь, что если не буду издавать ни звука, меня могут и не заметить. Эти чаяния с треском провалились.

Утешало то, что выбранный мной столик был пуст. Но, как оказалось, ненадолго.

Не успела приступить к ужину, как ко мне подсел не кто иной, как этот Дранго, нестабильный атом ему в печенку!

– Какая необычная у тебя форма, – с хрипотцой протянул блондин, разглядывая нашивки на рашгарде с таким видом, будто пытался увидеть что-то сквозь ткань.

Куртка и штаны с эмблемой «Элколая» и лейтенантскими погонами сидели как влитые, значительно облегчая блондину задачу. Для воображения места оставалось немного. Меж тем Браен, словно в чем-то убедившись, продолжил:

– Тем интереснее мне сегодня вечером будет ее снять. На вечеринке ты обещала мне жаркую ночь, полную страсти… Припоминаешь? – Он хитро посмотрел на меня.

Против воли я залилась краской, успешно мимикрируя под алую столешницу. Ну да, я в тот приснопамятный вечер много чего говорила, лишь бы заманить его на сцену. Вот теперь красавчик возьмет реванш. Больше Браен не произнес ни слова, лишь многообещающе улыбался. А я давилась мясом под его ироничным взглядом.

Быстро расправилась с ужином и, не попрощавшись, направилась к себе.

Пулей влетев в каюту, сразу же бросилась сумке с вещами. В том, что дверная запорная система здесь не представляет серьезной проблемы, сомневаться не приходилось. Стальные створки могли еще сдержать оборону, но вот за блок управления я не ручаюсь. Один его поцарапанный корпус, к которому я приставляла свой браслет, чтобы войти, уже не внушал доверия.

Так что к ночному визиту следовало подготовиться заранее.

Роясь в вещах, возблагодарила Прит, чьи проповеди наподобие: «Пилот все-таки может иногда быть девушкой», – все же возымели успех. Одним из достижений лекторского искусства подруги на тему женственности стало появление у меня косметички. А было время, когда я искренне считала, что для красоты достаточно шампуня, мыла и зубной пасты.

Сейчас я искренне возрадовалась, что все-таки взяла с собой, помимо гигиен-минимума, еще несколько милых женскому сердцу «баночек красоты». Выудила со дна сумки косметичку и сразу же нашла его – депиляционный крем моментального действия.

Чем хорош этот выкидыш высокомолекулярного химпрома Вилерны, так это мгновенным эффектом. Все остальное в нем – недостатки. Среди оных особо выделяются: частая сыпь, покраснения, шелушения при первом (которое явно может стать и последним) использовании, отвратный запах и неприятный цвет. Благо цена бросовая, а аллергии на него у меня не наблюдалось.

Зафиксировав суперклеем весьма объемный тюбик над входом в каюту, набросила на него петлю из полиуретановой нити, второй конец которой привязала к одной из створок входа. Ловушка была уже опробована в свое время на старшекурсниках, решивших проучить малышню. Правда, в ранней версии состав был более щадящий: краска для волос вилернского же производства оказалась очень забористой. Она ни в какую не пожелала покидать шевелюры недопилотов. Минусом нашей малышовой затеи стал изгвазданный коридор, напоминающий минное поле. Пятна от краски виднелись везде: на полу, стенах, потолке, окнах, а некоторые даже сиротливо запрятались за зеркалом. Последовавший за этим месяц драинья полов на втором этаже училища запомнился нам с Прит надолго. Учтя ошибки предыдущего раза, я закрепила тюбик понадежнее.

Для верности разорвала еще нитку бус и щедро рассыпала маленькие горошины по каюте. После чего с чистой совестью, завернувшись в одеяло, легла спать под кровать.

Проснулась от виртуозных по исполнению матюгов, раздавшихся в тот момент, когда офицер вошел в каюту. Не успела я скомандовать «свет», как створки раскрылись еще раз. Неудачливый посетитель тут же поспешил покинуть столь нерадушно встретившее его помещение. Глянула на часы, уведомившие нас пятерых (а конкретно: меня и четыре стены) о том, что близится полночь.

Я встала и осмотрела ловушку. Плюс был в том, что пятен крема практически не заметно, а следовательно, и убирать особо не придется. Минус – все содержимое тюбика выдавлено, и на новый «залп», если кто-то еще решит пожаловать, уже не хватит.

Утешила себя тем, что на нежданного визитера реагента пришлось достаточно. Скорее всего завтра таинственный посетитель будет конкурировать по гладкости затылка с бильярдным шаром. Но то будет завтра, а пока встал насущный вопрос: чем же можно зарядить новую обойму? Взгляд упал на тюбик суперклея, который застенчиво выглядывал из недр дорожной сумки.

Повертела его в руках. Производитель уверял, что состав «крiпко и хватко слiвает диталюшкi». Решив, что замена равноценна, я с чистой совестью легла досыпать. Как выяснилось чуть позже, данный клей мог вполне успешно соперничать с оружием массового поражения. В том плане, что массы в моем лице были поражены его прочностью.

Под утро, в час между волком и собакой, когда особенно сильно хочется спать, створки в мою каюту вновь приоткрылись. На этот раз в гости заглянул Браен. Его появление ознаменовалось шипящим матом и грохотом падающего тела. Это-то меня и разбудило. Хотя нет, вру. Лучше всего прогнал сон удар в бедро.

Оказывается, Браен прокатился на бусинах на манер серфингиста и заехал прямо под кровать, где я и изволила почивать.

– Какого… – начала я, попытавшись вылезти из своего укрытия.

Попробовала рукой отодвинуть препятствие… Но уперлась макушкой в новую преграду. И поняла – влипла!

Моя шевелюра намертво приклеилась к чему-то. А конкретнее – к Браену. Он тоже дернулся, пытаясь отстраниться от меня. На этот раз взвыла я. Клей просто так отдираться не желал и требовал в качестве откупа мой скальп.

Всю нелепость случившегося мы осознали спустя несколько мгновений бесплодных попыток встать и отсоединиться друг от друга. Я уже искренне жалела о том, что использовала в качестве охранки клей. Браен, пробираясь в комнату, задел его. Но то ли блондин был достаточно осторожен, то ли я криво на этот раз закрепила тюбик… В общем, клей попал ему на штаны, аккурат на правое бедро рядом с ширинкой.

И тут моего гостя угораздило наступить на бусины, мирными минами лежавшие на полу. Браен поехал, да так, что затормозил о мою голову как раз тем местом, куда попал клей. Как итог – моя макушка, намертво приклеившаяся к его штанам в весьма пикантном месте.

Феерия непередаваемых ощущений накрыла меня с головой, и я поняла, что чувствовали презренные бледнолицые, когда с них живьем сдирали скальп.

– Снимай штаны, – прошипела я Браену.

К сожалению, не могла видеть лица блондина, но, похоже, его ничуть не смущала ситуация. Он хмыкнул, но таки потянулся к застежке с намерением снять требуемую деталь гардероба. Однако пушистый зверек песец бдел и улыбался своей мохнатой мордой сегодня нам обоим. Штаны намертво прилипли к коже Браена. Он дернул пару раз и убедился, что производители не врали, и клей действительно «крiпко и хватко слiвает».

Не сговариваясь, мы поковыляли в душ, где в последующие два часа уверились: этот клей не размокает, не поддается действию растворителей, не реагирует на нагревание и вообще не сдастся врагу, то бишь нам, ни при каких обстоятельствах. Выстричь приклеившийся клок без того, чтобы миновать процедуру лоботомии, было так же весьма проблематично.

Я усиленно пыхтела Браену в южную оконечность пупка. Он скрежетал зубами, но пока сдерживал так и просившиеся наружу емкие, многоэтажные комментарии. За таким веселым и увлекательным занятием мы оба не заметили, как дверь душевой приоткрылась, и на пороге застыл Рутгарт. Капитан пару раз кашлянул, привлекая наше внимание.

Я обернуться не могла, поэтому чести ответить удостоился Браен.

– Капитан, это совсем не то, что вы подумали… – начал было он, но тут же прервал сам себя криком: – Уй ё-о-о!!!

Причина перехода от осмысленных фраз к отдельным звукам находилась в районе его ремня. Как только я поняла, что вошел не кто иной, как Рутгарт, то удвоила усилия по отдергиванию своей головы от штанины Браена, наплевав на боль. В результате блондин на себе испытал все прелести депиляции.

– Ну наконец-то! – непроизвольно вырвалось у меня, и я шумно выдохнула.

Браен что-то процедил сквозь зубы, явно нелестное и явно в мой адрес.

Капитан, слегка отойдя от шока, прокомментировал увиденное.

– Я-то опасался, что вас, Тэри… офицеры могли сразу не принять и попытаться устроить темную… Решил зайти проведать на всякий случай перед общей побудкой. Но, как оказалось, я не вовремя…

– Нет, вы как раз вовремя! Мне бы так духу не хватило, – призналась в сердцах.

Ну да, добровольно испытать болевой шок – для этого нужен сильный испуг. Но Рутгард, похоже, этого не понял. Лишь осуждающе поджал губы.

Стало до жути стыдно. Мельком глянула на Браена – похоже, не мне одной. Больше не говоря ни слова, капитан вышел. Как только дверь закрылась, блондин не мешкая стянул с себя штаны и, глянув на браслет, сообщил:

– У нас меньше получаса. Если не успеем, то ты останешься с моими штанами на голове, а я – в очередной раз в одних трусах. – И спустя мгновение с какой-то обреченностью добавил: – И зачем я только с тобой связался?

Тактично умолчала, что в мою каюту его никто, собственно, не приглашал, поскольку была озабочена отдиранием штанов от собственной шевелюры.

Посмотрев на мои потуги, Дранго решил гордо удалиться из душевой, а я отметила, что на этот раз он щеголял в просторных семейках, украшенных голубыми слониками. «Не иначе как не ожидал, что придется дефилировать в неглиже перед дамой», – ехидно прокомментировал внутренний голос.

Поскольку теперь с другой стороны штанов был простор для маневра, дело пошло быстрее, и спустя двадцать минут моя изрядно поредевшая и частично покромсанная ножницами шевелюра обрела свободу от одежки Браена. К слову, штаны тоже теперь украшало несколько проплешин: в тех местах, где передо мной стоял выбор – моя кожа или все же ткань.

Пыхтя, я вышла из душевой и протянула блондину его обмундирование, изрядно заляпанное, с клоками волос и рядом дыр по центру.

Ничего не сказав, голубоглазый гад натянул штаны и с гордым видом человека, оскорбленного в лучших чувствах, удалился.

Я осталась посреди каюты. Мои мысли были исключительно о девичьем: сколько же геля потребуется, чтобы зализать волосы, максимально прикрывая проплешину, и как получше натянуть на макушку форменную фуражку, чтобы инцидента никто не заметил.

Как оказалось, волновалась я по поводу прически зря. На завтраке в столовой царило молчаливое оживление, как на кухне, где нерадивая хозяйка оставила без присмотра кусок пирога, а славная тараканья орда не преминула этим воспользоваться. К моей радости, роль звезды досталась обладателю абсолютно лысой, в красную аллергическую крапинку, голове. Что ж, вилернский химпром осечек не дает! Любитель ночного экскурсионного досуга развернулся ко мне лицом, и я узнала того младшего офицера, который в кают-компании так интересовался горизонтальным способом продвижения по карьерной лестнице.

Эта новость ощутимо приподняла настроение и, как ни странно, улучшила вкус блюда.

После завтрака, придя на мостик, первое, что я увидела, – невозмутимое лицо Браена (он, кстати, был в новеньких отглаженных штанах).

– Вводный инструктаж проведу вам я. – Кресло, доселе повернутое ко мне спинкой, развернулось и явило нам капитана Рутгарта, невозмутимого и собранного, как будто он не был свидетелем утреннего инцидента. – После чего младший пилот наглядно объяснит вам особенности управления линкором, и вы под его руководством по очереди, в соответствии с графиком смен, будете участвовать в пилотировании кораблем на безопасных участках космической трассы. Это понятно?

Сдвоенный кивок был ответом капитану.

– Для начала. Пилотирование осуществляется только через непосредственное подключение к блокам управления. Для этого подойдет универсальный разъем, как у тебя, Браен. Тэри, ты можешь использовать и универсальный, и рассчитанный для сверхскоростных шаттлов, панель управления имеет шины для обоих типов портов. – Капитан выдохнул.

Казенный язык приказов был краток, неформальный – краток и емок. Но вот читатель лекции двум стажерам оказалось для Рутгарта делом непривычным. Потому он сглотнул, собираясь с силами, и выдал очередную порцию канцелярита:

– Маршрут следования, разработанный навигаторами для этого полета, уже введен в систему. Так что вам нет необходимости его запоминать, но ознакомиться все же стоит. А вот основные характеристики систем линкора и нормаль всех параметров корабля вы должны знать, будь хоть при смерти. Даю сутки, чтобы их вспомнить. Или выучить, – пристальный взгляд на меня, – если вы их не знаете.

Я прожевала этот картон фраз, уловив главное: эти сутки я буду зубрить до посинения.

Ну а откуда мне знать нормаль для линкора? Выпускников училищ готовили в рядовые пилоты. Мы должны были уметь управлять штурмовиками, но никак не целым кораблем. Вся надежда только на мою феноменальную память. Браен выглядел тоже слегка озадаченным: похоже, что и выпускники академии иногда сомневаются в глубине своих знаний.

После кратких наставлений капитана мы напрямую подключились к системе управления кораблем. В первый момент мне показалось, что я просто утону в потоке данных: показатели грависенсоров, силовых экранов, значения фарад— и коркат-излучения за бортом, данные камер слежения, угол крена и сопловой тяги… Но постепенно я поняла некоторые закономерности поступающих величин. Да, сегодняшней ночью мне определенно будет не до сна.

По тому, как обрабатываются, перенаправляются, корректируются потоки данных, я отметила, что Браен, в отличие от меня, не только анализирует поступающую информацию, но и принял на себя часть функций по координированию систем линкора. Поняв, что без теоретической подготовки мне в управлении разобраться не удастся (это не болид, где поток данных хоть и стремительно меняется, но не столь большой), я отсоединилась.

Капитан уже ушел, и его место занял старший пилот. Мужчина средних лет, полноватый и слегка лысеющий, с щеткой усов и настроенный столь же радушно, как дверной косяк, о который регулярно ударяешься головой, забыв пригнуться. Нацепив на лицо самую приветливую из улыбок, я приступила к расспросам пилота по интересующим меня моментам управления и обработки данных.

Браен все еще был в загрузке. В ходе беседы выяснилось, что Рорк (а именно так звали старшего пилота) неплохо умеет объяснять. Причиной же плохого настроения был идиот из соседней каюты, который своими воплями не дал пилоту сегодня нормально выспаться.

Рорк, поняв, что, как бы он ни хотел, не сможет за раз объяснить мне все, что нужно, скинул файлы на мой поляризационный браслет. На этом мы с ним и распрощались.

Я же прямой наводкой отправилась к себе. Читать, читать и запоминать.

После пяти часов чтения голова шла кругом. Это еще при том, что я не заучивала, а просто проглатывала текст, обращая особое внимание лишь на значения нормали!

Когда же цифры и буквы на экране слились в одно сплошное месиво, я плюнула. Нужен перерыв. Решила проветриться и познакомиться с адекватной частью корабля: механиками и техниками – такими же, как и я, выпускниками училища.

Спустившись на пару ярусов и поплутав по машинным отсекам, на подходе к ремонтному услышала:

– Моргулик, пузырь уже соплями зачумырился?

– Нет, шлепаный арас!

Не понимаю, почему офицеры старшего состава не переносят, когда механики используют свою матюгово-профессиональную лексику? Вот сейчас, из пары слов, было понятно, что рубка визуального наблюдения докладывает: «Один из космических истребителей в ионосфере Земли, на орбите которой мы пока находимся, выпустил топливный шланг, но стыковка с дозаправщиком не состоялась в силу объективных причин». О последних второй собеседник, кстати, выразил свою емкую и негативную точку зрения.

Обширный опыт общения с ребятами с механики кораблестроения, или коротко – мехкора, позволил мне не ударить в грязь лицом.

– Оптать, нухомудия!

Что в общеразговорной речи было эквивалентом: «Привет, ребята!» Механики слаженно обернулись на широко улыбающуюся меня.

– О, смотри, девчонка, да еще из офицерских, а разговаривает нормально… – Одобрительный голос необъятного мужика в засаленном комбинезоне был слышен во всем отсеке.

– А не ты ли та самая, из училища, что на гонках всех академиков уделала? – Не иначе как от удивления мужик перешел на общедоступный.

Пришлось кивнуть. Ремонтное радостно загудело. Здесь были и убеленные сединами механики, и совсем еще молодые ребята, затесалось даже две стажерки и дама того возраста, когда обращаться на «ты» воспитание уже не позволяет, а на «вы»– оскорбительно для самой фрау.

К тому же компания подобралась пестрая, но бесхитростная и плевать хотевшая на «внешний вид по уставу»: волосы всевозможной длины, а у молодежи еще и выкрашенные во все цвета сияния ионосферы, у некоторых пирсинг и тату в самых неожиданных местах. Но объединяло всех одно: пятна мазута на рабочих комбинезонах.

Да, механики, хотя формально и должны выглядеть как военные, а следовательно, подчиняются правилам внешнего вида, на деле эти правила игнорировали. Начальство закрывало на подобную вольность глаза: попробуй поругайся с тем, от чьей работы зависит твоя жизнь в очередном вылете. Поэтому в плане внешнего вида ремонтников существовал некий нейтралитет. Во всем же остальном для выпускников мехкора исключений не было. Касалось это и давней неприязни между теми, кто закончил училище и зачастую являлся расходным материалом в военных столкновениях, и армейской элитой.

Поэтому если для командного состава я была выскочкой, которую либо ненавидели, либо презирали, то здесь, в родном ремонтном, были те, на кого я могла рассчитывать.

После дружеского приветствия мне тут же предложили выпить для закрепления знакомства. Эта традиция у ремонтников имела столь глубокие корни, что логическому объяснению не поддавалась.

Как-то еще в училище я спросила об этом одного из ребят-техников, на что тот глубокомысленно изрек: «Рожденный ремонтировать не пить не может». Хотя у меня есть подозрение, что все куда прозаичнее: в уставе прописан строгий запрет на внос спиртного на борт судна, поэтому алкоголя в чистом виде на линкорах нет и быть не может. Тем не менее в любом ремонтном имеется заначка в виде чистейшей, как слеза, бутыли самого первоклассного спирта. Как получают сей продукт, остается полнейшей загадкой для командования (отважные попытки капитанов кораблей в свое время поймать неуловимых самогонщиков заслуживают отдельной оды о мужестве и отваге) и предметом гордости для всех механиков. Предложение же выпить – отдельный способ похвастаться смекалкой и находчивостью в обход командирского ока.

Отказавшись от угощения под благовидным предлогом (при этом нежно лелеемая усатым механиком бутыль мгновенно исчезла из моего поля зрения, как кредитка в руках умелого жулика), я разговорилась с ребятами. Узнав много нового, не всегда интересного и уж точно не уставного, убедилась, что мой ночной посетитель – та еще сволочь. Терпеть его не могли не только все рядовые, навигаторы и механики, но и половина офицерского состава. Откомандированный на «Элколай» пару галактических месяцев назад, он успел насолить многим и, похоже, метил на место помощника пилота, но тут прислали нас с Браеном. Хм… а блондина эта ныне лысая жертва косметической промышленности тоже посещала или я одна такая популярная?

– Девонька, как же тебя угораздило в пилотное-то поступить? Что, до немочи летчицей стать захотелось? – меж тем вопрошал тот самый механик с зычным голосом, которому и рупора не надо.

– Не захотелось, приказали, после того как порты имплантировали. – Думаю, скрывать наличие джейтишек смысла нет, раз об этом уже полкорабля перешептывается.

– Эк… и сколько тебе тогда было, когда тебе эти штуки врезали? – продолжал допытываться механик.

– Около девяти. – И чтобы замять тему, перевела разговор на другое: – Капитан об этом тоже спрашивал. Кстати, а он вроде ничего мужик.

Механики одобрительно заухмылялись. Что ж, это многое значит, если командир сумел добиться не подчинения по уставу, а уважения. Разговор переключился на промывание косточек начальству. Я шутила, смеялась, но внутри точил червячок. Все эти разговоры о джейтишках и о том, как они у меня появились, разбередили старый сундук воспоминаний. Я ловила себя на том, что ухо пытается различить визг давно отзвучавшей сирены. Тот бег по коридорам, когда мы с отцом мчались на шаттл. Но муторнее всего было от одной картинки, что навсегда засела в мозгу: улыбающееся лицо папы за смыкающимися створками люка.

Интересно, кем бы и где я была, сложись все иначе? Не попади мама в ту аварию, мы бы остались на Вилерне. Не подпиши отец тот договор, не уехали бы на базу. У меня могла бы быть счастливая, полная семья, может, даже братик или сестричка. И бабушка, которой я ни разу не видела, возможно, смирилась бы с выбором своей дочери, против ее воли вышедшей замуж за отца.

Да, я в курсе, что где-то во Вселенной есть человек, часть хромосомного набора которого я унаследовала. Но бабушка не пожелала знать меня в первые девять лет моей жизни, а после атаки на базу, когда все данные были уничтожены, я сама предпочла не вспоминать о ней. Моей семьей стали Прит и ее родители. Подруга заменила мне сестру. С ней я делилась своими переживаниями и искала поддержки. Ее семья приняла меня тепло, и две недели каникул в году я проводила в их доме.

В чем-то судьба все же мне улыбнулась, подарив встречу с Прит. Но иногда, в такие моменты, как этот, я думала – а как бы выстроилась моя жизнь, случись все иначе? Сейчас я бы уж точно не сидела в ремонтном с засученными по локоть рукавами рашгарда.

Может быть, защищала бы диплом в медицинском. Ведь для того чтобы быть врачом, у меня достаточно главного – цинизма. Может, работала бы менеджером где-нибудь или…

Бегала бы с подружками на субботние танцы и мечтала, как и все девчонки, стать возлюбленной одного из выпускников академии – молодых, красивых и смелых. Украдкой смотрела бы трансляции гонок (ибо добропорядочной девушке это не пристало делать в открытую). Или вдруг… была бы фанаткой какого-нибудь певца, актера, чемпиона, того же Браена… От последней мысли даже помотала головой. Все же с блондином – это я лишнего хватила. Его поклонницей я уж точно бы не стала – самодовольные мачо меня никогда не привлекали.

Пока я витала в облаках, в ремонтном уже вовсю обсуждали новую прическу естествоиспытателя вилернского крема. Механики состязались в остроумии, придумывая все новые и новые прозвища от «волосатого выкуся» до «пыльдозера». Ну да, чем-то этот лысик теперь напоминал гладкую металлическую полусферу на колесиках, которая убирала в отсеках мусор.

Настроение поднялось, но как бы мне ни хотелось остаться подольше, большая часть файлов еще не перекочевала с инфоносителя в нейроны моего мозга. Тепло простившись с ребятами, я потопала к себе в каюту, чтобы провести ночь за увлекательнейшим занятием – ознакомлением со строением грависенсоров линкора.

Утро встретило сигналом побудки и мутантом, пережившим атомную бомбежку, в отражении зеркала. Мои опухшие глаза с красными прожилками и помятое лицо – вот награда за бессонную ночь. Но, несмотря на такой, далеко не блестящий вид, в голове отложилось практически все из прочитанного.

Как и вчера, на мостике нас ждал капитан Рутгарт, на этот раз я опять пришла первой. Спустя пару минут вслед за мной вошел и Браен. Сознание радостно отметило, что блондинус тоже не блистал лоском.

– Итак, приступим к нашему небольшому экзамену. – Рутгарт радостно потер руки. – Начну с вас, Браен. Подключайтесь.

Не дожидаясь ответа, капитан подсоединился ко второму разъему. У Рутгарта, как и у блондинообразного гада, тоже был только универсальный JT. Браен сел в кресло и последовал примеру капитана.

Потянулись тягостные минуты ожидания. Чтобы чем-то их заполнить, я принялась рассматривать маршрут, составленный навигаторами. На пути следования пространственных воронок было всего две. Это и понятно: разогнать такую махину, как наш линкор, для входа в воронку у новичка вроде меня вряд ли сразу получится. Зато проложенный трек настолько извилист, что придется постоянно выравнивать крен, да еще и близость с орбитами трех планет настораживала. Я все разглядывала карту, пытаясь понять, что меня смущает. Догадалась спустя минут десять: маршрут был не опасен, но достаточно сложен в пилотировании. Для автоматического управления я бы выбрала в нескольких местах совершенно другую траекторию. Тут мне вспомнились задачки, которые мы решали на пару с Прит, когда ей задавали что-то зубодробительное по навигации. Подобные трассы по принципу «набить руку пилоту» им приходилось составлять регулярно.

Конечной точкой маршрута линкора значилась Вилерна. Из всего этого вывод напрашивался один – между воронками пилотирование кораблем доверят стажерам. Надеюсь, что это будет происходить под неусыпным оком помощника капитана – Рорка. Все-таки я не столь уверена в своих силах.

Наконец капитан и Браен отсоединились, и Рутгарт резюмировал:

– А ты неплохо справился. Ведешь уверенно и точно. Скорость обработки данных тоже на уровне. Вот только чаще обращай внимание на данные системы жизнеобеспечения – температуру на два градуса в медотсеке поднял. Пилотировал когда-нибудь до этого?

– Только на симуляторе, – сухой голос Браена выдавал усталость после напряженной работы.

– Теперь свободен, завтра заступаешь на смену в шесть тридцать утра по галактическому времени. Пилотирование будешь осуществлять под контролем старшего пилота линкора майора Рорка. Это все.

Дранго коротко кивнул и вышел.

– Теперь твоя очередь. – Рутгарт вроде как засомневался, но потом, кивнув своим мыслям, вновь подключился к ядру.

Мне не оставалось ничего иного, как сделать то же самое.

Казалось, прошла вечность, прежде чем закончился этот изнуряющий экзамен. Пришлось, помимо пилотирования (благо схема навигационного маршрута хорошо запомнилась), постоянно держать под контролем и корректировать целый поток данных. В этом и недостаток, и преимущество JT-портов: ты не только задаешь и правишь курс корабля. Нет. Ты сразу контролируешь и внешние щиты, и гравитационные системы, оружие… Поэтому за одну секунду успеваешь выполнить сразу несколько команд. А это, в свою очередь, в разы повышало маневренность судна.

– Достаточно. До первой воронки остался только разгонный путь. Выходи.

Мне странно было получить приказ, отданный через порт: ни голоса, ни изображения, лишь словно сама собой оформившаяся в голове мысль, не имеющая никакой эмоциональной окраски. Просто я каким-то седьмым чувством точно знала: эта мысль не принадлежит мне. Она пришла извне.

Когда я отключилась, первое, что увидела, – недоуменное лицо пилота.

– Скажи, в училищах ввели дополнительный курс пилотирования крупногабаритными кораблями? Или ты самостоятельно готовилась?

– Нет. – Я была озадачена данным вопросом. – Только вчера прочитала все материалы, которые вы мне дали.

– И ты все запомнила?

– Ну да. – Я ощутила на себе все прелести дежавю.

Сегодняшний разговор почти слово в слово напоминал целую серию бесед, случившихся лет десять назад. Тогда я только начала учиться в летном.

Менханаф, как и другие преподаватели, не верил, что я могу все запомнить с первого раза. Если, конечно, при этом я внимательно слушала, а не отвлекалась на то, как половчее запустить шариком из пластика во вреднющего одногруппника. Педагоги пытались поймать меня на списывании. Что только тот же Менханаф не делал для этого: заглядывал в уши, ища микрофон; просил умыться (а вдруг линза с микроэкраном на одном глазу?); искал кусочки пластика, что, растягиваясь в несколько раз, превращались в лист, испещренный формулами; просил снять браслет (на случай, если я незаметно открываю экран и списываю сразу с электронной книги). Один раз как-то потребовал показать руки. Долго недоумевала, зачем, но потом бдительный преподаватель пояснил, что это один из архаичных способов списывания, который практиковали наши далекие предки. На мой закономерный вопрос о том, откуда оный известен именно ему, преподаватель отчего-то закашлялся.

В результате всех проверок преподавательский состав дружно плюнул на меня, решив, что в семье не без мутанта, в смысле – в училище не без ненормального кадета, и экзекуции прекратились.

– Хм… У тебя в досье стоит пометка «незаурядная память», но я не думал, что настолько незаурядная.

Усмехнулась про себя. Ну вот и Рутгарт проходит привычные стадии. Первая: «Не может быть!»; вторая: «Не верю (т. е. быть может, но меня в этом не убедишь)»; третья: «А может, все-таки…»; четвертая: «Ладно, уговорили»; пятая: «Верю безоговорочно». Кстати, до последней дошла лишь Прит, и то после моих рассказов об отце. Тогда подруга прониклась, убедившись, что гены пальцем не раздавишь и мне есть в кого быть ненормальной.

Меж тем напряженная работа мысли отражалась на лице капитана. Наконец носогубная складка разгладилась, ознаменовав окончание трудовой деятельности мозга.

– Что ж, ты меня порадовала. Выучить весь курс за одну ночь – признаться, такое я вижу впервые. Приступаешь завтра к пилотированию с двенадцати тридцати по галактическому времени, сменишь Браена.

Так и потекли сутки моей стажировки на «Элколае»: шесть часов пилотирования, завтраки-обеды-ужины, восстанавливающий сон. После JT-соединений ужасно болела голова. Искренне надеялась, что это просто с непривычки. Верить в то, что мигрень – это супербонус от использования порта, не хотелось. Свободное время сжиралось чтением того, что необходимо знать. Оказалось, что нам не преподавали прорву всего, что мне нужно знать позарез. Чтобы не свихнуться, я выбиралась в спортзал.

С Браеном мы практически не виделись, исключая пару минут, пока он передавал управление. Я как-то спросила Рорка, всегда ли так тихо и спокойно? На что старший пилот ответил, что этот полет – мирный, можно даже сказать, дружественный.

Ну да, куда уж дружественней – ввалиться в атмосферу Вилерны, а затем и привилерниться в количестве одной штуки – линкор боевой модифицированный, укомплектованный тремя тысячами военных. Так или иначе, но атаковать нас никто не пытался, да и маршрут проходил на относительно безопасном участке космоса, где из всех неожиданностей можно было наткнуться лишь на космических пиратов. Но те дураками не были и на отдельных кораблях нападать на здоровенную военную махину Союза не спешили.

Ближе к окончанию полета нас с Браеном обоих вызвали в рубку. Осуществлять посадку не доверили, но все тонкости дипломатических матерков при приземлении на дружественный космодром я усвоила.

Обращения обоих пилотов на всеобщем галактическом непечатном произносились, разумеется, не в эфир, а исключительно себе под нос, чтобы отвести душу, потому как общительность диспетчеров космопорта иногда напоминала монолог партизана на допросе. Браен, хоть и был в курсе особенностей вилернийских посадок, нет-нет да и стриг ушами, тоже запоминая неизвестные досель обороты речи.

Наконец линкор плавно опустился на не вражественно, но и не шибко дружественную поверхность планеты, бывшей когда-то мне родной.

После посадки капитан Рутгарт объявил, что завтра треть экипажа получит увольнительные на сутки. Когда я узнала, что к этой счастливой когорте относятся также стажеры, радость от привилернивания заметно возросла.