Читать книгу Беременна от мажора - Надежда Мельникова - Страница 5

Я не нахожу Диму в социальных сетях. Пересмотрела всех Марининых друзей и никого даже близко напоминающего моего мажора среди них не оказалось. Наверное, он там есть, но под каким-нибудь странным ником и непонятной картинкой. Ещё и сны эти про нас двоих, которые каждый день гложут душу и как будто сушат грудь. Он ведь сын богатых родителей, привыкший играть и глазами своими, и ласковыми поцелуями, я должна его всем сердцем презирать, а я как будто бы люблю, волнуясь и сильно тоскуя.

Стараюсь отвлечься. Начала читать список литературы, заданный нам на лето, подробно изучила его, составила планы и таблицы. И всё, о чём я пытаюсь думать – это летняя практика.

– А папа твой где? – усмехается Машка, встречая нас с Катей на крыльце универа – старинного здания, памятника архитектуры, если я не ошибаюсь.

Мне неловко, знаю, что она не со зла, но всё равно неприятна подобная подколка.

– Вызвали на завод вместо кого-то, сегодня впахивает за двоих, не до меня.

– Вот и правильно, – закатывает глаза подруга, – ему надо чем-то заняться.

– Я его уже как предмет интерьера воспринимаю. Вот кресло, вот стол, а вот Иванкин батя с биноклем, – вторит ей Маша.

– Всё равно это ненормально, – вздыхает Катя. – Хотя, вот моему папане вообще по фиг, что и как я делаю.

– Может, у нас в общаге поживешь? – предлагает Вальцева.

– Здравствуйте, ей не положено, она, во-первых, местная, во-вторых, квартира четырёхкомнатная у них на троих. Кто ей даст общагу при таком раскладе?

Вздохнув, сжимаю ремешки рюкзачка на плечах, пытаясь встать ровнее и не думать о том, что после универа снова надо идти домой и видеть родительские физиономии. Ребята шумят, обсуждая будущую практику. Летом студенты факультета иностранных языков, обучающиеся по профилю «Перевод и переводоведение», проходят практику в международных компаниях, бюро переводов, издательствах и других организациях, ведущих международную деятельность. С рядом предприятий заключены договоры о последующем трудоустройстве студентов нашего факультета. Сегодня как раз проходит распределение.

На крыльцо поднимается наш куратор, начиная перечислять, кто и куда сегодня направится.

– Девочки, – добавляю шепотом, – я не спорю, просто моим отцу с матерью никак не удаëтся смириться с тем, что я уже не маленькая и могу сама решить идти мне в кафе или провести ночь с парнем.

– Им просто нужны грядки и помидоры.

– И кабачки, – добавляет Катя, строя глазки нашему новенькому.

Она молодец. Всегда весёлая, жизнерадостная и шутливая, живёт с парнем, а флиртует с другими, свободная и независимая от родителей. В ней нет тех загонов, что прививались мне с детства.  Вот я, например, поддалась порыву и страсти, пошла против родителей и в глубине души чувствую, что грязная, хотя на самом деле ничего ужасного не совершила. Уж слишком долго они мне это втирали. Боже упаси меня заикнуться о гражданском браке с каким-нибудь парнем, да моя мать во сне отрежет мне волосы за такое.

Поэтому мне так нравятся мои девчонки. Машка, как и Катька, довольно свободная в своих желаниях. В общаге у них даже конкурс был, кто больше перецелует парней на вечеринке по случаю открытия новых душевых. Я бы так не смогла. А Машка танцевала на столе, размахивая лифчиком и ловко лавируя между стаканами с напитками. Она смешная, иногда как отмочит анекдот, у меня даже уши краснеют. Я целовалась только с Кириллом и вот ещё с Димой… Какая ж я всё-таки глупая и наивная дурочка, он наверняка уже и имени моего не помнит.

Хмурюсь, возвращая всё внимание преподавателю, потому что куратор, перечисляя фамилии, направляет нас с Машей на практику не туда, куда планировалось изначально.

– Так Александрова и Вальцева поедут в международную компанию «Астрикс» вместо экстерном прошедших практику Марины и Кирилла Петровых, а в бюро переводов…

– Это как так?! – смеётся Машка, некультурно перебивая преподавателя.

Моя мама убила бы меня за такой хамский выпад.

– Я понятия не имею, – улыбается совсем ещё юная преподша. – В деканате мне сказали, что новоиспеченная семья Петровых практику уже прошла, сейчас им нужно лететь…

– На Мальдивы! – кричит Машка, вызывая общий смех одногруппников.

– Это мне неизвестно. – Начинает нервно перебирать документы кураторша.

Дальше нам называют адреса, раздают все необходимые бумажки и отправляют с миром, напоминая, что мы должны вести дневники практики, всё записывать, привлекая к этому руководителя. Мы расходимся в разные стороны.

– Я думала, уж сегодня-то не надо будет пахать по учёбе. – Чуть позже бьётся лбом о впередистоящее сиденье в троллейбусе Вальцева.

– Не думаю, что мы будем так уж пахать, Маш.

– Всё равно! Должен быть день для того, чтобы собраться с мыслями. Вот как первое сентября: пришёл нарядный, вручил цветы училкам, «Урок мира» и домой, то есть гулять на улице и пачкать белые гольфы. А тут сразу на работу.

– Во взрослой жизни на работу ходят каждый день.

– Да знаю, я знаю, Иванка. Кстати, наш Дима так и не объявился? – резко переводит она тему.

– Нет. – Тут же поворачиваюсь к окну, изучая пролетающий мимо универмаг.

Болючая тема, неприятная.

– Не буду тешить тебя напрасными надеждами, большинство парней не парятся насчет ночей со случайными девчонками на свадьбе, тем более после того концерта, что устроили твои родаки.

– Понимаю. – Опускаю взгляд на свои пальцы, начиная их выкручивать. – Сглупила я с Димой. У нас было хорошее общение, как будто близкое. С Кириллом у нас связи такой никогда не было. Он скрывал от меня свои эмоции и чувства, будто был не до конца откровенен. Немудрено, что в итоге он женился на другой.

Конечно, я не рассказала об отце Димы, не смогла. Я видела боль в его глазах. Даже если мы никогда больше не встретимся, я не могу предать его.

– Слушай, Иванка, мой тебе совет: забудь его. Найдём другого. Может, не такого богатого, но нормального парня. Ну было и было, с кем не бывает.

– Предъявляем, что за проезд! – неожиданно и громко орёт над нами кондуктор, заставляя вздрогнуть и называя полную стоимость проезда.

– У нас проездные. И мы студенты, вообще-то! – огрызается Машка.

– Предъявляйте студенческие тогда, – непреклонно требует женщина в форме гортранса.

Во повезло нам сегодня. Билеты уже давно у водителя покупают и в терминалах, а тут такой раритет. Не хватает только сакраментальной фразы: «Контроль на линии!»

– Как будто не видно, что я молодая и стремлюсь к знаниям. Кругом бюрократия сплошная! – бубнит подруга, роясь в необъятном бардаке своей сумки.

– Посмотрите, пожалуйста. – Предъявляю документ, улыбнувшись женщине, всё же она на работе, а Машке лишь бы ругаться с кем-нибудь.

Пока подруга неуместно долго пререкается с кондуктором, я достаю свой телефон. Симку я подключила новую и уже вернулась в социальные сети. В телеграме и инсте высвечиваются сообщения от Кирилла.

«Я хотел попрощаться»

«Просто мы долго не увидимся»

«Не смог до тебя дозвониться!»

«Хотел бы дружить, мне нравится с тобой болтать!»

Больной, что ли? Не понимаю такого. Женился, так болтай с женой. Устаю его блокировать в вк, телеге и ватсапе.  А потом вдруг натыкаюсь на запрос от неизвестного мне подписчика с ником «Джейкоб 97».

Я напрягаю все усилия, чтобы сообразить, что именно нажать в такой ситуации, а сердце молотит, стучит так, что дышать больно. Медленно открываю его сообщение:

«Привет, лапочка, как твои дела?».

***

Спокойствие, только спокойствие, сейчас главное – не испортить всё и сразу. Дима пишет мне, значит, хочет общаться, и его не испугали мои сумасшедшие родители. У меня словно отлегло от души. В каком-то одуревшем полуобморочном состоянии встаю с места, спускаюсь с подножки троллейбуса. Иду прямо в сторону громоздких офисных зданий.

– Блин, Иванка! – орёт Машка, хватая меня за локоть.

Хохочет, направляя в другую сторону.

– Что у тебя с головой? Кто там тебе пишет? Ты чуть в столб не врезалась!

– Я в порядке. – Хихикнув, сжимаю в руке телефон. Пока не хочу рассказывать про Диму, боюсь спугнуть удачу.

«Привет, у меня всё хорошо!» – отвечаю ему, воодушевленная и сбитая с толку резко нахлынувшим ощущением радости.

Обхожу стеклянную остановку, людей и стайку малышей на самокатах, чувствую, как сильно горят щёки. Подруга, тараторя, рассказывает о том, что вчера у неё украли полпалки докторской колбасы. Два студента четвёртого курса спëрли прямо из холодильника, а потом ели и, улыбаясь, пытались угостить Машку её же собственным продуктом.

«Надеюсь, ты жива и здорова? Родаки у тебя атас», – пишет мне Дима.

«Они не причинят мне вреда».

«Это выглядело иначе, лапочка».

«Они мои родители, Дима. Тебе ли не знать, что родителей не выбирают».

Я тут же жалею, что написала это и хочу стереть, но из-за того, что пишу на ходу, успеваю отправить.

Он присылает грустный смайлик.

Ну и что же мне делать дальше? Я его обидела, или он просто закончил разговор? Пауза затягивается. В затылке противно ноет. Меня охватывает легкая паника. Может, продолжить разговор самой? Я понятия не имею, какой у него характер. Я помню, как шикарно он улыбается, как смотрит, когда хочет заполучить девушку, как настойчиво целует. Но мне неизвестно, может ли его обидеть подобное сообщение, или он не обращает внимания на слова и тут же забывает об этом? Люди ведь разные. Кирилл, например, дулся часами. Ещё и в позе был, нуждаясь в том, чтобы я просила у него прощения. А какой Дима? Я совсем его не знаю, но так сильно хочу открыть для себя каждый кусочек его души.

– Офигеть, чокнуться и с ума сойти! – осматривается Машка, задрав голову. – Это, блин, как в кино. Я такие офисы только в крутых турецких сериалах видела. Как хорошо, что Петровы поженились. Ну в смысле плохо, конечно, прости, Иванка. Но я немного завидую твоему Кириллу – он сейчас коктейли из трубочки жрёт и икрой закусывает, а у меня только хлеб в рюкзаке, но зато мы почувствуем себя офисными чиками! – Ведет она плечами, пританцовывая.

Я натягиваю улыбку на лицо, стараюсь успокоиться, переживаю из-за того, что наша переписка прекратилась. Мне нет дела до Кирилла и его икры. Мимо проходят деловые, явно богатые мужчины, один подмигивает мне. Я отворачиваюсь. Неудобно.

– Да, очень красиво, – вторю подружке, в сотый раз убирая блокировку с экрана.

Дима молчит. А что, если на этом всё? Я потеряла столько баллов со своими родителями, а теперь ещё тыкаю его отцом. Ну не дура ли?

– Здравствуйте, мы прибыли на практику. – Подкатывает Машка к девушке в чёрном костюме, с идеально гладкой прической и устройством хендсфри на правом ухе.

Та тут же расплывается в отрепетированной заранее улыбке и подробно рассказывает, куда нам идти. Мы следуем к лифту и поднимаемся на двадцать пятый этаж.

– Теперь мы сможем задания по практике делать, пока до нужного этажа доедем, – зевает Машка, разглядывая свои прыщи в огромном кристально чистом зеркале кабины. – Это ж, блин, минут десять на лифте ехать.

– Зато не укачало, плавно так едем, – вздыхаю, не в силах спрятать мобильный в сумку.

Сжимаю его в ладонях как самое дорогое и важное. Нервничаю.

Ну вот что я за человек такой? Всегда найду из-за чего расстроиться. Мало ли, чем Дима занят сейчас. Он же уже не студент и на практике не прохлаждается. А сейчас, между прочим, разгар рабочего дня. Скорее всего, он в офисе у отца работает, наверняка отвлёкся на какое-нибудь гиперважное дело.  Не стоит забывать, что он батю удовольствия лишил, тот ему вполне может мстить за это и нагружать по полной. Да всё что угодно могло случиться за эти дни. Он же не живет как я – в исправительной колонии строгого режима, отца лихо на место поставил. Мне бы его решимость: показать родителям, что я уже взрослая и могу жить, как хочу.

Сама виновата, что с ними в таких отношениях оказалась, надо было ещё лет в пятнадцать начать сопротивляться их прессингу, тогда бы сейчас не было так много проблем.

Мама с детства любила шантажировать меня тем, что «я не люблю свою мать, раз не понимаю, насколько правильные у неё советы». А я-то люблю и переживаю. Как я могу не любить её? Это же ужасно и дико. Я искренне волновалась, что именно так она и подумает или вовсе откажется от меня.

– Вот здесь вы и будете проходить практику. – Стуча каблучками, заводит нас в тёмный кабинет высокая женщина лет сорока с убийственно серьёзным выражением лица.

Сразу видно: с ней шутки плохи. В руках у неё кипа бумаг, а в нашем кабинете даже окон нет. Руководитель нашей практики скрывается за дверью, а Машка бросает сумку и разводит руками в разные стороны.

– Ну, Иванка, поздравляю, теперь мы с тобой чешуйницы обыкновенные, питающиеся книжными переплётами, бумагой и старыми стрëмными фотографиями. – Приподымает она пыльную стопку макулатуры, всё вокруг завалено горами папок. – Видать, из старого офиса всю эту красоту перенесли, а мы будем перебирать.

– Если будем хорошо работать, нас могут сюда взять, – наивно предполагаю я, расчищая для себя стул, аккуратно перекладывая папки.

– Да уж, конечно, – смеётся подруга. – Это на практику мы вместо Петровых, а на работу они сюда пойдут, не волнуйся. Встретишь как-нибудь своего Кирилла через пару лет после окончания вуза на улице, а он уже в брендовом костюме из Италии, заместитель зама заведующего всем этим балаганом. Блин, я думала, хоть селфи в крутом кабинете для инсты наделаю, а тут, как в картонном ящике. Тоска.

Машка скидывает папки со стула и забрасывает ноги на стол. Зевнув, достаёт телефон. А я приступаю к работе: нам сказали рассортировать бумаги по годам, и я собираюсь занять себя делами, иначе снова разболится голова от волнения и несбывшихся надежд. Ну почему я такая впечатлительная? Всё принимаю близко к сердцу. Не напишет и не напишет. Это не смертельная болезнь и не взрыв в салоне самолета. Всего лишь парень, который, по словам матери, забрал у меня чуть ли не самое главное в жизни.

И как раз в тот момент, когда я, тяжело вздохнув, откладываю мобильный в сторону, на него приходит ещё одно сообщение:

«Вечером, часиков в восемь, с ребятами собираемся в одном коттедже. Будут все свои. Это крутой район, но в черте города. Далеко ехать не нужно. Пойдёшь со мной, лапочка?»