Читать книгу Цыплёнок и лесные жители. Приключения Ксении Галкиной - Надежда Мотылёк - Страница 5

На следующее утро, отбиваясь от бабы Дуси, сующей ей тяжеленную сумку с салом, яйцами, мёдом и чем-то еще, пахнущим и позвякивающим, Ксюша двинулась в путь. Оказалось, что лагерь находится на горе и Ксюше пришлось долго дряпаться вверх, цепляясь за кустарник и корни деревьев. Конечно, где-то была широкая цивилизованная дорога с фонариками и лавочками, но ведь это же скучно! Это же не для Ксюши, решившей сэкономить время и пойти коротким путём! Когда она, наконец-таки, добралась до яркого биг-борда с изображением гор в виде дурацкого зелёного зигзага и надписью над ними «Детский лагерь Высокие холмы», пятки были до крови натёрты кроссовками, коленки побиты, а руки исцарапаны малинником, через который Ксюша проламывалась, как медведь, твёрдо вознамерившись дойти до цели.

Лагерь был, по сути, множеством деревянных домиков, разбросанных между зелёными насаждениями, чисто выметенными аллеями с туями и лавочками, фонтанчиками и беседками. И со всех сторон, над всей этой красотищей, огромной массой нависали горы. В общем-то, ничего – жить можно!

Ксюша умудрилась блуждать по лесам аж до самого обеда, поэтому на территории было относительно безлюдно. Жизнь сейчас сосредоточилась в большом павильоне под выцветшей вывеской «Столовая», при чём заглавная буква С, как водится, отсутствовала. Из этой «Толовой» шёл запах котлет и тушёной капусты и сопровождался он страшным галдежом из нескольких сотен детских голосов. «Ну, играть тебе, Маруська, пять раз подряд Маленькую Разбойницу вместо меня!!! А может и больше, это как пойдёт!…". Желудок заурчал, намекая, что пора бы перекусить. Перед Ксюшей предстала дилемма: конечно, её живописный вид не совсем подходил для выхода в свет, но, с другой стороны, не оставаться же без обеда! Пара секунд сомнений и Ксюша двинулась в бой. Таща за собой тяжёлый рюкзак, она, естественно, зацепилась за порог, и, с силой рванувшись вперёд, ввалилась в павильон. Но на её эффектное появление к счастью никто не обратил внимания. Дети, большие, маленькие и очень маленькие, ели за столами, между рядами носились взмыленные повара с подносами, быстро расставляя второе, там-сям мелькали вожатые, присматривая за процессом… А в дальнем углу, за отдельным большим столом сидели они, взрослые! Всё, цель определена! «Ну, будем знакомиться!» – и оставив рюкзак в углу возле дверей, Ксюша через всю столовую направилась туда.

За столом сидело человек пятнадцать. Кроме одного седого, но крепкого пожилого дядьки, компашка подобралась молодёжная. Они ели и одновременно хохотали, слушая весёлую болтовню живого, активно жестикулирующего паренька, который даже привстал, чтоб его все видели.

– А я ей говорю: «Женщина, имейте совесть! Так нельзя!"… – он сделал широкий жест, да так и замер, увидев Ксюшу. Все тоже постепенно замолчали, пытаясь понять, куда он смотрит.

– На вас напал медведь, девушка? Вам наверно помощь нужна?! Медпункт в первом корпусе! – паренёк окинул ироническим взглядом поцарапанную и в порванных шортах Ксюшу. Кто-то прыснул.

– Себе помогите!… – презрительно кинула ему Ксюша и повернулась к остальным, – Мне нужен начальник лагеря, Степан Николаевич! Я вместо Марии Селивановой, она предупреждала!

Все посмотрели на седого. Тот степенно вытер руки салфеткой и встал.

– Я Степан Николаевич! Вы Ксения, должно быть? Мы Вас со вчерашнего дня ждём! Да не стесняйтесь Вы! И не сердитесь на этого шалопая! – он глянул на «веселуна», – Антош! Это ведь партнёрша твоя, тебе с ней смену коротать, а ты так встречаешь девушку! Садитесь с нами, Ксюшенька, перекусите! Чего смотрите, двигайтесь, ребят!

Антон, смутившись, засуетился, стал искать стул и приборы…

– Ты это… Извини! Не хотел обидеть! – пробормотал он, уже неся ей порцию со вторым, – Ты тоже из театра? Как Машка? Тогда мы коллеги, родные души, можно сказать! Мир?

Все с интересом разглядывали новенькую, то и дело перешёптываясь… «Сработаемся!» – думала Ксюша, уплетая нехитрый обед, – «У нас в театре ещё похлеще коллективчик, и ничего!…».

Спальное место ей дали в домике для вожатых-девочек. Ну, как домик… Комнатка на четыре человека. Пружинные кровати, тумбочка малюсенькая у каждой, шкафчик общий… Ничего особенного, короче. «Ладно, протянем как-то четыре недельки!». На вечер было намечено «очень важное» мероприятие по открытию смены. Ксюша, как новоприбывшая, получила от Антона фору – простое задание нарисовать плакат. Расположившись прямо на полу в комнатке и вооружившись выданными ей фломастерами, она решила помимо надписи нарисовать еще три руки, держащих факел, поскольку в основе праздника было зажигание общего огня всеми командирами отрядов, что должно было символизировать дружбу и всё такое. Что сказать… Факел больше смахивал на гигантское мороженное, которое жадно держали три уродливых руки, как видно, стараясь присвоить его себе. Немного подумав, Ксюша домалевала горы, которые были похожи на треугольные тучи, пирамиды или на что-то ещё, но только не на то, что задумывал автор «произведения».

– Мда… Ты почему не сказала, что рисовать не умеешь?! – сказал Антон, отсмеявшись и немного успокоившись, – Ладно! Есть у меня на примете мальчишка один из старших! Сейчас ему перепоручу! Надеюсь, успеет!

Вот так феерично началась её работа в лагере. Вечером, после общих песнопений и сидения у большого костра, девчонки, уложив спать своих лоботрясов, собрались, наконец, в комнатке и в честь знакомства выпили по рюмочке ликёрчика. К облегчению Ксюши, оказались они очень, конечно, разными, но гостеприимными и компанейскими. Натуся была девочкой утончённой, интеллигентной и начитанной. Мариша была крепкой, несколько грубоватой и смешливой – она была из местных. Олюньчик (самая младшая) была романтичной и тайно влюблённой в Антошу, при чём тайной это, естественно, ни для кого не было. Все над ней подтрунивали, опекали и воспитывали.

Дни мелькали, как стёклышки в калейдоскопе. Ксюша постепенно поняла принцип работы и даже заработала от Антоши скупую похвалу («А ты – ничего, малая! Я уж думал после того плаката, что самому смену тянуть придётся!»). Она уже провела конкурс «Лучший отряд лагеря», повыучивала с отрядами кричалки ко всем случаям жизни и организовала драматический кружок. Даже сказка была выбрана для финального выступления, с оригинальнейшим названием «Цыплёнок и лесные жители» (ничего особенного, конечно, но для лагеря сойдёт!). В село она ещё ни разу не выбралась, и её мучила совесть за оставленную на произвол судьбы бабу Дусю. «Хорошо еще, что Маруська дозвониться не может!» – думала Ксюша, рассматривая совершенно бесполезную здесь мобилку. Никакого сигнала на ней даже не предвиделось! Правда ходили мифы, что на одной горе таки можно поймать сигнал, но искать это место, понятно, не хотелось, и оставалось только догадываться, как там поживает её Мусенька на попечении непрактичного Никеши (тут непонятно, кого ещё жалеть, – наверно, весь дом вверх дном!).

На шестой день её здесь пребывания в лагерь, к подшефным, наведались пограничники. А главным у них был… Ксюшин новый знакомец Витя! Они пришли со служебными собаками, шоколадными конфетами и коньячком для вечерних посиделочек. Собаки в течении получаса показывали чудеса интеллекта и выделывали разные фокусы, находя ко всеобщему восторгу пачку сигарет то в кармане у физрука, то подмышкой у начальника лагеря, то за шиворотом у Вовки Овчинникова из первого отряда. Потом был проведён ликбез, как надо вести себя вблизи от границы государства (никто и не собирался к ней приближаться, вообще-то!). Ну и… посиделочки после отбоя! Посмеялись, случаи интересные порассказывали про пограничную жизнь, потанцевали даже… Вот такой «чаёк» получился!

– Вы знаете, Ксения, послезавтра кино будет неплохое в клубе… Не составите ли мне компанию? Я ведь, между прочим, Вас от смерти спас! – сказал Витя с робкой улыбкой, когда гости уже засобирались уходить.

– Когда это? – Ксюша очень смущалась в такие моменты.

– Ну… – Витя покраснел, опустив глаза, – Вы ведь мне еще тогда понравились, когда я на дороге Вас увидел… Я ведь думал о Вас всё это время…

«Понравилась? Гм… Это же в какой момент? Когда он меня дурой обозвал, а я его идиотом?!"… Ксюша была в смятении! В конце концов, что тут такого? В кино сходить с человеком – не преступление же! Тем более, послезавтра ничего особенного вечером, Антулик и сам дискотеку проведёт… Решено! И Ксюша согласилась!

На следующий день было намечено празднование дня Ивана Купала! Ночью прошёл сильный дождь, но к утру погода наладилась, слава богу! Антулик развернул бурную деятельность по подготовке площадки для массовых игр у реки, а Ксюша занималась ведущими и Степаном Николаевичем, который должен был изображать Водяного, выходящего из водной пучины.

– Лёлечка, ну что ты нудишь? Ну, кому это интересно будет?! Поактивнее, погромче! Смотри, как партнёрша твоя работает! Давайте ещё раз! – Ксюша уже хорошо хрипела, поскольку никакого голоса же тут не хватит! – Одну минутку ещё, Степан Николаевич! Как раз Ваш выход сейчас! Тише там! (Это уже болтающим русалкам из третьего отряда!) Давай, Лёля!

– Так давайте же попросим разрешения у Водяного, властелина всех водных источников, на открытие нашего праздника! – занудила в нос Лёля Кожемякина. Ну, вот что с ней делать?! И это еще самая лучшая!

Ксюша смирилась и отстранённо наблюдала за происходящим, думая о своём. Даже и одеть толком нечего на свидание это! В джинсах идти, что ли? Витя, небось, костюмчик оденет!!! Платьице бы ей какое-то… Надо у девчонок гардероб пошерстить!

– Выйдь на берег, Водяной! Позволь нам купаться! Над водой играться! Бросать венки в воду! Погадать народу! – это уже Танька Бородина неестественно громко затараторила.

– Не части, Тань! И не ори так, ради бога! Всех зрителей распугаешь!

Ксюша глянула на Борьку, примостившегося тут же с ватманом и фломастерами. Там уже угадывалась река, по которой плыли зелёные колечки венков, и фигуры девушек. Как это у некоторых так получается? Не зря в «художку» ходит мальчишка! «Ну, сарафанчик ещё, допустим, найдётся… А на ноги-то что? Кроссовки?!»…

– Кто меня посмел тревожить, в глубине игристых вод? Почему шумит и пляшет возле берега народ?… – взгромоздив очки на нос, стал читать с листочка Степан Николаевич, делая при этом широкий и какой-то не очень приличный жест, по его мнению обозначающий гнев или удивление. Сзади него, смущённо хихикая и прячась друг за другом, толпились русалки.

– Вы меня убьёте, девчонки!… – пробормотала Ксюша, расставляя «актрис» в шахматном порядке… «Осрамимся, провалимся!…» – навязчиво крутились в голове строки из чеховской «Каштанки»…

Но праздник прошёл на удивление хорошо. Были в тот вечер и прыжки через «костёр» в виде горы хвороста, и пускание венков по воде и хороводы и, как апогей этого безобразия, общее сжигание соломенного чучела, символизирующего… ну, это уже Ксюша никогда и не узнает, поскольку заключительную часть программы вёл Антулик. Но самое главное было запланировано девчонками после отбоя! Они собирались идти гадать на Чёртово озеро – вожатые ведь тоже должны знать, когда им замуж выходить!

Темнота была кромешная и тучи, закрывшие луну, активно этому способствовали! Впереди шла Мариша с фонариком в руках, поскольку только она и знала дорогу. Под ногами чвакала размокшая еще от ночного дождя глина и время от времени кто-то из девчонок оскальзывался и его дружно и с хохотом поднимали на ноги. Ксюша не могла рассмотреть, но отлично представляла, как сейчас выглядят её единственные белые кроссовки! И в них уже, между прочим, хлюпала вода! Вот, зачем было переться на это озеро?! Ведь прямо у ворот лагеря текла прекрасная горная река! Вышли, пустили венки, зашли – всё! Так нет же! Только на этом Чёртовом озере, видите ли, «гадание будет правдивым»!

– Кажись, пришли! – пробасила Мариша и все с облегчением вздохнули. Луна, наконец решив, что поиздевалась над ними достаточно, вынырнула из-за тучи и, как фонарь, осветила большую поляну на берегу поблескивающего горного озера. Кто-то не удержался от восторженного возгласа. Да… Ничего видок!

– Мариш… – это Натуся тихо подала голос, – А чего это озеро так называется? Красивое же, вроде!

– А тут когда-то батюшка сельский повесился, вот и прицепилось название! Теперь тут купаться боятся… Говорят, дух его здесь ходит, на дно утащить может…

– Ой, девочки… Боязно как-то… – Олюньчик придвинулась поближе к девчонкам.

– Ладно, не дрейфь! Доставай венки, лучше! Холодрыга какая!… – Ксюша сняла мастерку, обвязанную за рукава вокруг бёдер, и теперь одевала её по-человечески. Олюньчик второпях зашелестела пакетом, доставая четыре припасённых с вечера венка. Натуся уже чиркала зажигалкой, зажигая свечи.

– Идите сюда, девки! Тут удобнее будет на воду пускать – подойти прям впритык можно! – приглушённо басила подошедшая уже к озеру Мариша. Все направились в ту сторону, Ксюша при этом в очередной раз ощутила мокрые до колен и от этого жёсткие, как картон, джинсы.

– Ой! Я вымазалась обо что-то! – заявила Мариша, рассматривая рукав светлого свитера.

– Пх… Только сейчас?! – удивилась Ксюша, – Я уже давно, как поросёнок! Теперь пусть отстирывает меня тот, кто всё это придумал!

– Смотри, тёмное что-то… Не глина, вроде… – Натуся при свете разожжённых свечей рассматривала большое маслянистое пятно на рукаве у Мариши, – Когда это ты?

– Да когда к озеру подходила, упала на мокрой траве чуть в сторону от тропинки! Ладно… Ну его!…

– Да не тёмное, а красное! Краска, что ли?… – Ксюша уже тоже приглядывалась к странному пятну. Знакомое чувство взялось откуда-то под ложечкой и засосало тревожно… – Покажи-ка это место!

– Да что вы с этим пятном, девочки! Пускаем венки и домой скорей, подальше отсюда! – Олюньчик испуганно вцепилась в руку Ксюши, стоявшей к ней ближе всех.

– Мариш! Покажи! – упрямо сказала Ксюша.

Мариша неохотно двинулась назад по тропинке, обходя девчонок.

– Тут, кажись… – она остановилась и стала присматриваться к тропинке, присвечивая фонариком, – Да! Вот ещё куст сломанный! Хорошо, хоть в свитере была, а то исцарапалась бы вся!

Ксюша, отодравшись от Олюньчика, подошла поближе.

– Дай-ка фонарь!

Свет фонарика выхватил кусочек самой тропинки и справа от неё сломанный куст… Это тут её локоть, значит, приземлился… Вот оно! Тёмное что-то было разлито возле куста! Она наклонилась и мазнула пальцем. Да, красное! Она отодвинула мокрые, колючие ветки и посветила в темноту… А это что ещё такое? В жёлтый световой круг попала чёрная ребристая подошва от чьего-то ботинка или сапога… Потерял кто-то, что ли?… Но она откуда-то знала, что нет! Ксюша стала проламываться через кусты, уже не замечая, что в кровь царапает руки и лицо. Девчонки лезли сзади, возбуждённо дыша ей в спину… Когда Ксюша остановилась, они, от неожиданности, натолкнулись на неё и замерли, выглядывая из-за спины.

– Ой, мамочки!!! – всхлипнула Олюньчик, остальные же смотрели молча. Прямо перед Ксюшей, в дрожащем свете фонаря, распростёрся человек! Он лежал на животе и голова была повёрнута в другую сторону, так что лица видно не было… Одет он был в военную форму цвета хаки…

– Он умер? – прошептала наконец Ната, стоявшая сразу за Ксюшей и единственная сохранившая способность думать. А ведь действительно! Он же просто может быть ранен! Надо врача! Можно же еще спасти!!!

Ксюша, как обладательница фонаря, осторожно присела на корточки. Она уже потянулась к неестественно вывернутой руке человека, чтобы пощупать пульс и уже даже взялась за неё, как вдруг резко отшатнулась назад, да так, что уселась прямо на мокрую траву. И даже не ледяная холодность этой руки была тому причиной!

Олюньчик (или кто?) сзади испуганно вскрикнула, установилась пауза…

– Ты чего, Ксюх? – наконец, несмело спросила Мариша. Но Ксюша не отвечала. С замирающим сердцем она молча встала и ещё раз направила на руку сбившийся свет фонаря… Рукав был задран почти до локтя и на этой голой, мертвенно белой руке в ярком луче поблёскивал серебром тонкий браслет с четырёхлистником…