Читать книгу Цыплёнок и лесные жители. Приключения Ксении Галкиной - Надежда Мотылёк - Страница 6

Возвращались молча. Никак не связанные между собой мысли скакали в Ксюшиной голове, как свет фонаря перед Маришей. Это был он, Витя! Хоть из-за слёз всё вдруг расплылось и мир превратился в жидкое месиво, она всё же узнала его, обойдя вокруг и на всякий случай осветив фонарём лицо! Оно было белым и чужим, глаза, смотревшие куда-то в сторону неподвижным стеклянным взглядом, никак не могли быть теми глазами с улыбкой на самом на донышке!… Но это был он! Он!!! Девочки как раз выходили на главную дорогу с тропы, ведущей к озеру, когда Олюньчик вскрикнула и ляпнулась прямо в полужидкую глину.

– Горе ты моё! Давай руку! – это Натуся, шедшая рядом, вызвалась помочь, и уже Ксюше, идущей следом, – Осторожнее, Ксюш! Тут машина какая-то буксовала недавно! Видишь, какие глубокие следы! Тоже не упади!

Так странно… Кто мог сюда заехать, в такое отдалённое место? Она присмотрелась. Свеженькие! Луна, конечно, не фонарь, но Ксюша таки разглядела мелкий рисунок шин… Значит, это была легковушка…

Гм… Может, сам Витя приехал сюда на «Жигулёнке» своём? Тогда он должен быть где-то поблизости… Но полянка, освещённая белым лунным светом, была пустая и гладкая, как ладонь. Нету… Выходит, другой кто-то ехал… А Витя, значит… пешком пришёл? Не складывался пазл… Вернее, он-то складывался, но не так, как хотелось бы.

А потом была бессонная ночь. Придя в лагерь, испуганные и грязные, они кинулись прямиком к начальнику лагеря. Степан Николаевич вышел полуодетый и встревоженный, ведь разбудить его могли только по причине какого-то ЧП. Дальше начали звонить по стационарному телефону (фактически, единственной связи лагеря с миром) в местное отделение полиции. Еще через пол часа приехал полицейский «Бобик» и уставшие девчонки поехали на Чёртово озеро ещё раз. Когда подъезжали к повороту, Ксюша глянула в окно:

– Погодите! Тут следы от легковушки какой-то! Аккуратно, а то наедете! Это ведь важно, наверное!…

Гриша, местный мент, небольшой, кругленький и уже лысеющий, только мрачно глянул на неё, остановил машину и объявил, что дальше они пойдут пешком. Он не скрывал досады из-за этой внезапно свалившейся на него неприятности. Зачем им было переться сюда в полночь, по грязи, с этими дурацкими венками? Теперь, вместо того, чтобы спать в теплой постели и ощущать при этом мягкий бок его Дзюнечки, он должен тут возиться…

– Значит, Вы его опознали?

Грязь чвакала под ногами, громко стрекотали сверчки, Гриша существенно оторвался вперёд, поэтому приходилось кричать.

– Да, это Виктор… Не знаю фамилии… Он – зам начальника погранзаставы местной. Они были у нас в лагере позавчера…

– Вы уверены? Здесь же темно, да и вид у него, наверно… понятно какой…

– Да, это точно он! Правда, девочки?

– Боже… Еще и зам нач. погранзаставы… Откуда вы только взялись на мою голову?! – Гриша с досадой перелез через куст и присел возле тела, нащупывая пульс.

– Ладно… – он принялся расставлять вешки и огораживать территорию вогруг, – Завтра из района приедут, пусть разбираются! А мы – люди маленькие!…

Часа в три ночи Ксюша, наконец, добралась до постели. И, возможно, дело обошлось бы и без слёз, но Олюньчик перед тем, как лечь спать, вдруг оживилась и, решив, очевидно, закончить день на радостной ноте, воскликнула:

– Ксюшенька! Ты вчера сарафанчик искала для свидания! Так у меня же, как раз, размер твой! Смотри, что у меня есть! – и она выхватила из шкафа вешалку с чем-то ярким и лёгким.

Ах, да… Сарафанчик… Ксюша сама виновата… Она же не сказала им, с кем именно собирается на свидание… Господи! Пока они шли, говорили о чём-то, спорили, пока она думала о каких-то пустяках, типа воды в кроссовках и расцарапанной щеки, ей удавалось не думать о главном… И вот теперь оно навалилось на неё, как огромный, тяжёлый шкаф… Нет, как рухнувший дом! Теперь только она чётко поняла, что никогда уже не увидит этого человека с робкой улыбкой и большими карими глазами! Что-то неотвратимое и страшное влезло в её лёгкую, весёлую жизнь! И нельзя с этим ничего поделать, как с ветром или дождём… Просто был человек и нет его! И не будет уже никогда! Но как это?! Как??? И Ксюша, наконец, расплакалась навзрыд.

А на следующее утро, только девчонки разлепили глаза, кошмар продолжился. Теперь к Грише присоединилась бригада из района с бесконечно повторяющимися вопросами о том, что четыре девушки делали на озере с этими проклятыми венками, почему так поздно, в каких отношениях они были с покойным и так далее… Потом в лагерь пожаловал какой-то важный дядька из области, побыл минут двадцать, выкурил сигарету, задал пару пустяковых вопросов и благополучно отбыл делать дальше свои важные дела… Затем последовала новая волна вопросов от районных… Наконец, на второй день после происшедшего, всё записанное было тщательно сложено в толстую папку с грязно-белыми тесёмками и по ленивому поведению ментов начал угадываться финал кошмара. Девчонки перекрестились и побежали к своим отрядам (всё это хорошо, но работать-то надо, тем более время шло к обеду!), полицейские в виде уже знакомого Ксюше Гриши и городского хлыща, нагловатого и неприятного, курили, облокотившись о полицейскую машину, Ксюша же устало присела на лавочку неподалёку и закрыла глаза. Вчерашний день смазался и был похож на какой-то блин, а вот позавчерашний… В мозгу мелькали один за другим яркие образы, как будто кто-то листал книжку с картинками: вот Степан Николаевич в картонной короне, глуповато улыбаясь, восседает на троне, а в ногах у него «русалки» в купальниках, вот горит соломенное чучело, привязанное к длинной палке, вот лунная дорожка на озере мерцает, а вот руки, раскинутые в стороны, словно у большой тряпичной куклы… Ксюша резко открыла глаза. Нет, так не пойдёт! Надо сосредоточиться на чём-то внешнем! Она заставила себя услышать чириканье птицы, сидевшей на ветке прямо над ней, крики поваров на кухне, звон посуды оттуда же и обрывки разговора полицейских (благо, расположились они за ближайшими кустами).

– Смотри, чтобы в прессу ничего не попало! А то раздуют опять! Поймать бы того журналюгу и шкуру с него спустить, так ведь под псевдонимом пишет, гад!…

С кухни запахло чем-то вкусным и засосало в желудке. Вот ведь, подлая штука голод! Что бы ни случилось, а кушать хочется всегда…

– Надо закрывать дело… И без того висяков куча!…

Потянулись первые отряды в столовую. Издалека доносились ритмичные многоголосые выкрики: «Раз-два, мы не ели! Три-четыре, есть хотим!…».

– Да, к стати… Человек от проводника был… Передал…

Ксюша сосредоточилась и начала прислушиваться. Какой еще проводник?… Ах, ну да, здесь же горы, мало ли… Конец фразы потонул в дурацкой кричалке, которой сама же Ксюша и обучила все отряды:

«Открывайте шире двери, а то повара съедим!…". Самый младший отряд вышагивал совсем рядом и громче всех, естественно, орала Мариша, дирижируя руками, поднятыми над головой: «Поварятами закусим! Поварёшками запьём!…».

– Значит, не заморачиваемся… Нам же лучше! У нас еще в городе дел по горло! Оформляем, как самоубийство и всё…

Менты залезли в машину – было слышно, как хлопнули дверцы. А чёрт бы побрал эту Маришу с её малышнёй! Что-то важное ускользнуло от Ксюши, она это чувствовала! Заревел мотор. Постойте, но… Как – самоубийство?! Это же бред! Только не он! Надо им объяснить!!!

– Стойте! Стоп! Не уезжайте! – Ксюша бежала и кричала, но машина была уже далеко и уносилась всё дальше.

«Нет! Так это оставлять нельзя! Это же ошибка!» Ксюша влетела в комнату, прихватила мастерку и, напрочь забыв про обед, кинулась по дороге в направлении села. При чём, на выходе она тотально запуталась в тянущейся в столовую мелюзге. Мысли бешено скакали в голове, стараясь не отставать от ритма бега их активной хозяйки. «Покончил самоубийством? Витя?! Это ерунда какая-то!». Запыхавшаяся Ксюша решила дать себе секундную передышку и, подобравшись поближе к потоку, зачерпнула ладонями прозрачную, ледяную воду. Она им скажет, что хорошо его знала! Что у них была назначена встреча! С такими планами на жизнь не может человек совершить самоубийство! Они, конечно, прислушаются и продолжат расследование! Как же иначе?! Холод от воды сводил лоб, щёки, нос, но Ксюша не чувствовала этого… Надо было спешить, а то они уедут в свой город и тогда ищи их, свищи! Она стряхнула с рук капли воды и двинулась дальше. Вот и первые хаты… Бедная баба Дуся! Хоть бы не было повторения с давлением! Совсем ведь одна… Заскочить бы… Нет! На обратном пути! Друг засёк бегущую мимо Ксюшу и с радостным лаем опёрся лапами о забор, тот аж прогнулся под его весом.

– Мальчик! Соскучился? Сейчас вернусь!

Ксюше пришлось пробежать пол села, прежде, чем она увидела маленькое, ничем не интересное, кирпичное строение. Но, к её досаде, никаких машин, кроме «Бобика», принадлежащего Грише, возле него не было. Да еще велосипед лежал перед входом, оставленный кем-то просто на земле. Неужели уехали районные?! Она одним прыжком перескочила ступеньки крыльца и влетела внутрь. Только одна дверь светилась щёлкой в тёмном, сыром коридоре и за ней слышались какие-то возгласы или даже крики.

– Ты обидеть меня хочешь, Гриш?! – это был женский, полный возмущения, голос, – Это я выдумываю?! Говорю же, я видела, как остановилась машина! И именно возле того самого места, где его нашли! Правда, было темно… Но два человека явно тащили третьего! Я еще подумала, что пьяный!… А когда сегодня узнала, что там случилось…

– Анют, ну послушай… Сама же себе противоречишь… То «видела», то «темно было»… Ладно, примем к сведению… А теперь, давай иди работай… И мне работать дай!… Иди, иди…

Голоса стали громче, дверь распахнулась и на пороге показалась девушка. Она была хрупкого телосложения, просто одетая и длинные волосы были небрежно собраны в пучок. Она решительно подошла к стулу, взяла с него большую сумку с надписью «Почта», и, что-то бормоча, типа: «Будет он из меня ещё дуру делать!…» направилась к выходу, с досадой прилаживая увесистую сумку на плечо накрест. «Знакомое лицо… Ах, да! Это же почтальонша Анюта! Письма детворе приносила! Что она видела, интересно?…» – Ксюша глянула ей в спину, собираясь окликнуть, но сзади раздался голос Гриши-мента:

– А Вам что, гражданка? – он почти кричал, взмыленный предыдущей сценой, – А… Это Вы… Ну? Чего Вам?

Снаружи слышалось бряцанье велосипеда, очевидно, поднимаемого с земли. Так вот, чей это транспорт. Уедет же! «Ладно… Потом найду её!…».

– Григорий… Я только хотела сказать… Не может это быть самоубийство! Поверьте мне! Не такой он был человек!

Гриша снял фуражку и протёр её изнутри носовым платком.

– И Вы туда же! Сговорились все, что ли?! – он воинственно нахлобучил фуражку назад на круглую голову, покрытую бисеринками пота, – Нечего вмешиваться в следствие, понятно?! Тоже мне! Ишь, взяли за моду…

Он взялся за ручку, давая понять, что разговор окончен.

– Подождите! Но ведь там же следы были от машины! Они их видели? Это же улика! Его привезли туда, понимаете?!

– Улика… Слов-то понабрались… Начитаются детективов барышни и потом суются с советами своими!…

Дверь захлопнулась прямо перед носом ошарашенной Ксюши. Не поняла… Он их видел вообще? Она же ему показывала! И вот почтальонша машину видела! Ксюша, раздумывая, вышла и присела на ступеньках. Что за тупость такая? Даже сказать ничего толком не дал! Ксюша задумалась. Надо поговорить с Анютой этой!

Почта была недалеко, но оказалась закрыта на большой амбарный замок. Видно, Анюта поехала по своим почтовым делам… «В принципе, куда она денется?… Успею еще!» – и Ксюша с сожалением повернула назад.

Друг чуть не сбил её с ног, вымазал сверху до низу своими лапищами и исхитрился дотянуться и лизнуть прямо в нос. Обрадованная Баба Дуся, со своей стороны, накормила Ксюшу варениками с картошкой и напоила кислячком. Да, это тебе не кефир магазинный! Эх, скучает она за Маруськой, бедняга! Хоть бы та выбралась к ней на пару денёчков!… Второй визит на почту опять ничего не дал.

– Где искать теперь эту Анюту? А, Друг? – Ксюша похлопала увязавшегося за ней Друга по крепкой жёсткой холке. Что ж… Надо возвращаться, а то Антулик там зашивается сам который день… Дуется, небось… Правда, сегодня намечалась дискотека, отдохнёт уже мальчик!

По дороге в лагерь Ксюша свернула к Чёртовому озеру. Ну-ка, посмотрим! Не могли же они не заметить! Последние дни было сухо, значит, они должны были так и забетонироваться на подъезде к озеру! Перед поворотом она оглянулась на Друга, никак не желавшего возвращаться назад.

– Друг, иди домой! Домой! – он повиливал хвостом, однако не делал ни одного движения в сторону села. Что с ним делать? Если в лагерь припрётся, не поймёт никто… Это же не пекинес!

– Ну, пожалуйста! Баба Дуся там скучает! Она же одна совсем! – пёс неуверенно оглянулся назад. Ага… Тактика верная! Дожимаем!

– Она же там плачет: «Где мой Друг? Где моя собачка? Что я теперь буду делать без него?!».

Друг склонил голову чуть набок, взвешивая ситуацию.

– Ну иди! Давай! Я приду скоро, обещаю!

Он, поняв для себя что-то, вдруг развернулся и потрусил по направлению к селу. И бывают же такие собаки! Теперь следы… Вот этот самый поворот! Она вот сейчас их сфоткает и пусть тогда попробует её вытолкать и не дослушать! Стоп… А как это? Ксюша аж присела, внимательно рассматривая дорожку… Нет, следы-то там просматривались, даже много следов, всё одни и те же и с совсем другим, уже крупным рисунком… Большая машина какая-то… Да это же «Бобик» Гришкин! Вот это да!!! Ксюша ошалело смотрела под ноги, не веря глазам… Ну и растяпа, улики уничтожил! И это при том, что она же показала ему, прямо носом ткнула туда! Разгильдяй, просто! Или… Одна нехорошая мысль зашевелилась в её голове… Расстроенная, она пошаталась ещё по полянке, надеясь найти ещё что-нибудь интересное, и стоит ли говорить, что так ничего и не нашла. Не её это был день! И закончился он тоже так себе – вместо дискотеки дети были загнаны в палаты, а всё взрослое население лагеря искало с фонарями по лесам пропавшего пацана с третьего отряда. Когда же все вернулись ни с чем, уставшие и встревоженные, позвонили родители этого обормота и сообщили, что он уже дома спит и они просят прощения за хлопоты. Эту беготню по болотам и малинникам они назвали «хлопотами»?! Ну, юмористы! Нет! Не её это был день, не её!