Читать книгу ПОЗЫВНЫЕ «СОТЫ» - Надежда Плахута - Страница 30

– Чего, милая, дом смотреть приехала? – с порога засуетилась маленькая, седенькая старушка с черными сверлящими глазами.

– Да, бабушка, по объявлению, – отводя взгляд от бабули, произнесла Анна.

– И что за нужда такая, дома покупать? Не гляди, девушка на меня, ворчунью старую. Жаль дом. Отцом моим отстроен. Сколь выстрадано в стенах этих, тебе и не снилось, милая.

– Вы продаете или нет? – прервала Анна.

– Спешишь, что ли? – поинтересовалась старушка.

– Спешу, – призналась Анна, – бабушка в Тюмени дожидается.

– Давно не видала, бабушку-то?

– Давно, лет пять уже…

– Это серьезно! Проходи в дом, гляди.

По старым, изветшалым ступенькам они прошли в пристроенную веранду, оттуда в сени, далее в горницу. Бабушка семенила впереди, проворно открывая вздыхающие двери, неосторожно шевеля застонавшие половицы.

– Веранду это уж брат Славик пристроил. Гляди. А так, все как при отце было. Славик фундамент-то подправил, бревна кое-какие поменял. Не бойсь, дом-то крепко стоит. Только все сохранил, как отец строил, Славик-то, Царствие ему небесное, помер месяц на- зад. А я на похороны приехала. Да так тут и осталась. Родной дом-то. Тут бы и смерть свою принять. А сын пристал, продавай мать, да и все тут. Ему деньги нужны. А не понимает, что родное гнездо своего птенца греет. Смеется только…

– Ну, так оставайтесь, да живите, – заметила Анна.

– Да как живите-то. Гнездо родное, а сын-то он еще роднее. Как вот эти два родные воедино собрать? Сын-то городской, образованный, ученую степень имеет, в доме этом и не бывал ни разу. Чужой он ему, дом этот…

– Здесь только холодная комната и теплая, да?

– Да, милая. Холодную мы сени называли, теплую – горница. Просторная горница одарила запахом засушенной травы и светом, истекающим из четырех, посаженных рядом окон. Высокая деревянная кровать горбилась под натиском расшитых крестом подушек. Самотканые, ветхие, но чистые дорожки аккуратно располосовали некрашеные полы. Старые, поблекшие фотографии оживляли неброские серые, закопченные стены. Анна мельком взглянула на фотографии. Многочисленные незапоминающиеся лица… И вдруг что-то знакомое… Уже не молодой мужчина в военной форме сидит на стуле, держа на коленях девочку лет пяти, а рядом девицы постарше, кто в чем, в каких-то отрепьях. Старшая, изможденная с просвечивающими из-под платья острыми плечами, держит на руках младенца лет двух. Лица у всех сосредоточенны и угрюмы. Только одна девочка, улыбаясь, вносит дисгармонию в этот суровый, запечатленный на фотографии мир.

– А у Вас откуда эта фотография? – спросила Анна.

– Какая? Эта-то. А это наша семейная реликвия. Батька-то, с войны когда вернулся, собрал нас всех, кто живой остался и повез в город фотографировать. Когда карточку сделали, взял он ее, да как разревелся. Мы тогда впервые видели, как батя плачет. Потом повесил ее здесь вот и сказал, – «Оставшиеся в живых». Мы ее так и называем. Славик потом всем нам копии сделал и выслал по городам и весям.