Читать книгу ПО ТУ СТОРОНУ ФОРТУНЫ. Книга 2. Закон Мерфи - Надежда Волкова - Страница 5

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В понедельник после обеда я решила пройтись по окрестностям. Прихватила с собой шоколадный батончик и отправилась в путь. Пешие прогулки всю жизнь люблю и, особо не раздумывая, пошла в исторический центр города. По знакомой дороге миновала Рейхстаг, через парк вышла к Парижской площади. Район значимый для Германии, бывшая приграничная зона между столицей ГДР и Западным Берлином, в таких достопримечательных местах всегда большое скопление туристов. Покрутилась по округе и сделала несколько снимков для Сашки. Пожилая китайская пара попросила меня сфотографировать их на фоне Бранденбургских ворот. Охотно это сделала, помахала на прощание: «Бай, бай»!

Дойдя до противоположного конца, съела батончик и развернулась в сторону дома. После сладкого захотелось пить и я зашла в магазин. Купила воды, сразу выпила половину, а бутылочку положила в сумку. Немного устала и свернула на боковую улицу, сокращая путь. Метров через сто наткнулась на драку.

Подростки, лет пятнадцати – шестнадцати что есть мочи колошматили белобрысого паренька. Били они его жёстко. Когда пацан закрывал голову руками, удары наносились ему в солнечное сплетение, а когда прикрывал живот, тычки следовали в верхнюю часть тела. «Малолетние изверги! – рассердилась я. – Нечестно – такой оравой, вчетвером, против одного»! Я озиралась по сторонам – взрослые мужчины должны прекратить эту бойню! Люди останавливались, кричали по-немецки дерущимся мальчишкам, но этим дело и заканчивалось. Вот же, засада какая! У нас, в России, сто процентов кто-нибудь кинулся разнимать. Я злилась и не знала, что делать. Бедный парнишка упал на колени и просто закрывался, даже не отмахиваясь. Его принялись пинать со всей силы, сосредоточенно, с оттяжечкой.

– Эй, а ну прекратите! Кому говорят?! – выкрикнула я по-русски.

Мужчина неподалёку от меня повернулся и произнёс на родном мне языке:

– Я уже вызвал полицию.

– А сами чего стоите? Пока ваши копы приедут, мальца инвалидом сделают!

– Дураков нет, вмешиваться в чужие разборки. Кому охота лишний минус в досье зарабатывать?

– Шкуру боитесь подпортить? – спросила я, окончательно вскипая. – Пока полиция прибудет, эти бойцы ему печёнку отобьют!

Я ещё раз окинула взглядом зону уличной баталии. Пацаны не мелкие, лезть в эту мясорубку боязно, но железок не увидела, молотили кулаками. Воспитанная советским двором, за доли секунды вспомнила навыки, полученные от старших хулиганистых товарищей. Чем дольше думаешь, тем больше вырабатывается дурного адреналина. Он заставляет коленки подгибаться, а руки слабеть. Внимание рассеивается и ты плохо соображаешь, выпадая из обстановки. Если чувствуешь, что драка неизбежна, то отключай сомнения и бросайся первым.

Я приняла решение и устремилась в самую гущу, размахивая потяжелевшей сумкой и выкрикивая русские ругательства. Изо всех сил отталкивала подростков от согнувшегося на земле пацана, успевала заехать ридикюлем куда попало. Поначалу нападавшие оторопели от моего натиска, но потом навалились с новой силой. Кто-то двинул мне в скулу.

«Боже, что я делаю?» – промелькнула мысль и сразу испарилась. Было страшно, но произошёл взрыв правильного адреналина и я рассвирепела:

– Ах, ты, гадёныш, пошёл вон отсюда! Нос подотри сначала!

Мужчина, который говорил по-русски, всё-таки не выдержал и ринулся на помощь. А может, совесть взыграла!

Моя голубая дамская сумочка только успевала наносить удары, как нунчаки, взрослый мужчина распихивал невменяемых юнцов, толпа вокруг сгущалась. Где-то, совсем рядом, завыла сирена и незнакомец смылся. Подоспевшие полицейские растащили в разные стороны драчунов, и меня в том числе. Избиение прекратилось и парнишка заплакал. Один из офицеров помог ему подняться, затем подошел ко мне, взял за локоть и о чём-то заговорил по-немецки.

– Не понимаю ничего! – сказала я, тяжело дыша, в горле всё пересохло.

Со злостью одёрнула руку, вытащила бутылку с водой, залпом её осушила и пошла к стоявшей неподалёку машине. Участников драки погрузили в большой полицейский автомобиль и мы оставили плацдарм боевых действий.

«Что Олежке скажу? – думала я. – Вот зараза! Угораздило же свернуть именно на эту улицу! Решит ещё, что я закостенелая хулиганка среднего возраста. Вечно больше всех надо»! Сидя в участке, ругала себя последними словами, стиснула зубы от досады и левая скула заныла. Это расстроило ещё больше – чёрт, теперь фингал вылезет! Так и не придумала оправдания и позвонила Свете, посоветоваться.

– Привет, привет!.. Как счастливая жизнь? Довольна? Страсти улеглись? – закидала вопросами подруга.

– Нормально, мечты сбылись, синяя птица в руках, – сказала я, вздыхая с чувством обречённости. Закон Мерфи действовал во всей красе – из всех возможных неприятностей произойдёт именно та, ущерб от которой больше.

– Что случилось? – с беспокойством спросила Света. – Вы поругались?

– С чего вдруг? У нас всё хорошо, во всяком случае, так было ещё утром. Не поверишь, Свет… я снова в полиции.

– Да ты что-о?

– Угу… видать, судьба у меня такая, на криминальные истории нарываться.

Я рассказала про драку, приготовилась выслушивать воспитательную речь и не ошиблась.

– Ну, ты даёшь, мать! – с негодованием ответила она. – Совсем с ума сошла?.. Жизнь тебя ничему не научила? А если бы прибили? Ты не в России!

– Ой, вот только давай без нотаций… поздно. Ты бы стояла и смотрела? В жизни не поверю!

Она помолчала, затем заливисто засмеялась и сказала:

– Ты сделала мой день, Натка!

– Что ты хохочешь?

– Как что? Представляю, как ты с разбегу принялась за бедных детишек. Хотя, я бы тоже мимо не прошла, это точно. Олежка знает?

– Нет, поэтому и звоню. Ещё одна беда… скула раздувается как барабан.

– Ужас!.. Сфоткай и отправь, оценю размер ущерба, что-нибудь придумаем.

Пробился второй звонок с позывным «Добрый молодец».

– Олежка звонит, – быстро сказала я и включила Добрыню.

– Привет, солнце моё! Не могу дозвониться, с кем так долго болтаешь? – жизнерадостно спросил шикарный баритон.

– Со Светой, – я постаралась ответить спокойно насколько возможно.

– Ты дома? Буду через пять минут, спускайся. Поедем покупать твою красную фантазию. Чуть не забыл, чемоданы забрал.

– Спасибо.

Про платье и багаж я совсем забыла. Собралась с духом и быстро выпалила в трубку:

– Поход за нарядами отменяется.

– Что случилось? – баритон ответил озадаченными нотами.

– Только ты не ругайся… бесполезно. Я в полиции.

Он на мгновение замолк, затем послушался глухой вдох и такой же выдох.

– Где это?

– Не знаю, недалеко от дома, уже почти вернулась.

– Дай телефон полицейскому.

Я послушно встала и сунула трубку дежурному, тот удивился, но аппарат взял.

Через несколько минут Добрыня входил в дверь участка. Он заполнил собой всё пространство, брови нахмурены, взгляд обеспокоенно-суровый, как есть, Бог-громовержец в своём прямом предназначении! От его взволнованного вида моё сердце сжалось и осталось в таком положении, как комок. Добрыня подошёл ко мне, схватил за плечи и пристально смотрел, расплавляя взглядом. Видок у меня, наверное, был сногсшибательный – злая, взлохмаченная, как мыши в волосах пошерудили.

– Ты в порядке? – спросил он.

Я кивнула.

– Что случилось?

– Там пацаны дрались, четверо против одного. Пришлось вмешаться.

– Робин Гуд! – процедил он сквозь зубы, причём, произнёс эту фразу по слогам и акцент намеренно был сделан на согласные звуки. Я и без этого места себе не находила, а сейчас так разволновалась, что невольно сжала кулаки. Вот ведь, трёх дней не прошло, а уже вляпалась! Добрыня погладил меня по левой щеке, видимо, там проявлялся синяк.

– Зачем ты туда влезла, Наташ?.. Взрослый же человек…

– Затем! Стоять и смотреть надо было? Там все это делали, никто не рискнул. А если бы твой сын на его месте?

– Ладно, кулаки разожми, твой бой окончен, – сказал он и опять дотронулся до моей щеки. – Больно?

– Терпеть можно.

Меня пригласили в кабинет, Добрыня пошёл со мной и вытащил паспорт из моей сумки. Сверток с забытыми плюшками с глухим звуком вывалился на пол, булки раскатились в разные стороны. Полицейский с безразличием посмотрел на них, ничего не сказал и защёлкал в компьютере. «Чёрт! – подумала я. – Ещё одна нелепость! Как с голодного края сбежала»! Добрыня сжал губы, глядя на булки, но поднял их, затолкал в сумку и заговорил с офицером. Я сидела на стуле безучастно, что толку слушать, всё равно ничего не понимала. Расписалась в протоколе, полицейский попрощался с нами и протянул мне руку.

«Начинается!» – вспомнилось недавнее путешествие со Светой из Калининграда в Рим.

Дома я умылась холодной водой и пошла на кухню попить. Добрыня достал лёд из морозильника и отрывисто приказал:

– Садись!

Покорно села на стул. Он приложил холодный пакет к моей щеке, я непроизвольно дёрнулась.

– Потерпи чуть-чуть.

– Не помру, не дождёшься. И не в таких битвах в детстве бывала. Мама всегда ругалась, а отец гордился. Он пацана хотел, Григория.

От ледяного компресса прищурила левый глаз, но переносила стойко.

– Я тоже тобой горжусь, Гришутка, но боюсь за тебя больше, – Добрыня оттаял и улыбнулся. – Это моя вина. Не догадался с тобой инструктаж провести. Даже в голову не пришло, что ты можешь в драку влезть.

– Ещё как могу! – подтвердила я и пошла в ванную.

Стоя под горячими струями, смывала с себя всё – усталость, накопленную злость, страх. Выбралась, завернулась в полотенце и посмотрелась в зеркало. Да уж! Левая щека посинела и распухла. Если бы в тот момент мою физиономию видели дети и Светка, то массовый обморок я бы им обеспечила.

Добрыня ждал в спальне.

– Мазь нашёл, весной колено сильно ушиб. Давай, намажем.

Я спросила, кривясь от холодного прикосновения:

– А что офицер говорил?

– Он очень удивился, это ненормально для женщины. А ты зачем сухой паёк с собой носишь?

– Это не паёк, тебе везла. Забыла.

Он усмехнулся, мягко поцеловал в нос и сказал:

– Обещай, если, не дай Бог, что-то случится, сразу звонишь мне, хорошо?

– Буду стараться.

– И ещё… Что ты всё время от меня защищаешься?

– Не знаю. Постоянно чувствую – как будто нашкодила.

– Так ты и нашкодила, – негромко смеясь, сказал Добрыня. Он попытался меня поцеловать, но я ойкнула – вместе с щекой болели и губы.

Он быстро сходил в душ, мы улеглись и с того момента я точно знала – самое безопасное и уютное место на земле – у него под мышкой. Да, с этого дня ещё несколько прозвищ добавилось к моей персоне. Робин Гуд – всегда цедилось сквозь зубы, когда я неистово отстаивала чьи-то права и Добрыня об этом узнавал, производные от имени Григорий – если что-то натворила, но не смертельно.

Утром, провожая его на работу, поклялась не выходить из дома до самого вечера. Да и куда я могла отправиться с таким расписным фасадом? Похмельный бомж какой-то.

– Как на бал пойдём, Золушка? – поинтересовался Добрыня, стоя в дверях.

– Очень просто, ногами. Что теперь, от людей прятаться?

– Конечно, нет. Ладно, может всё и пройдёт до пятницы. Если что, широкой грудью прикрывать тебя буду.

Оставшиеся дни до выхода в высший промышленный свет я целыми днями прикладывала компрессы и примочки. Каждые пять минут что-нибудь на себя мазала и от зеркала отходила только поесть и поспать. В итоге, синева и отёк сошли, осталась чуть заметная зеленовато-розовая дымка.