Читать книгу Опорные населенные пункты Российской Арктики. Материалы предварительного исследования - Надежда Юрьевна Замятина - Страница 3

1. Особенности арктических городов: вызов современной урбанистике
1.1. Общие закономерности городского развития: современные научные воззрения

Оглавление

В современном мире города рассматриваются как двигатели экономики – главным образом благодаря их способности генерировать инновации. Инновационный потенциал городов определяется их способностью обеспечивать, во-первых, необходимую для генерации инноваций среду – за счет концентрации на близком расстоянии друг от друга разных видов деятельности (близкое расстояние, в свою очередь, обеспечивает возможность контакта, обмена идеями (в теории это «перетоки знания» – knowledge spillovers) и, во-вторых, необходимый для их внедрения и роста объем рынка. Первое преимущество городов получило название «экстерналии Джекобс» (по имени урбанистки Дж. Джекобс, указавшей, что разнообразие среды является необходимым условием генерации инноваций1), второе – «МЭР-экстерналии» (по фамилиям экономистов Маршалла, Эрроу и Ромера, обосновавших агломерационный эффект). Связь разнообразия среды и размера рынка обосновал японский экономист Масахиса Фудзита: чем больше потребителей сконцентрировано в одном месте, тем больше возможностей для экономического выживания разнообразных видов деятельности, а чем разнообразнее среда, тем больше привлекается потребителей и т. д. – до тех пор, пока издержки от роста города не превысят преимущества, и тогда будет создан новый город на значительном расстоянии от «материнского»2.

Итак, условный «нормально функционирующий город» в теории должен обладать качествами высокого разнообразия и большого размера рынка как условия генерации инноваций. Неслучайно при любом технологическом укладе крупные региональные, национальные центры оказываются в выигрыше3: они всегда находятся на острие научно-технического прогресса, развивают у себя самые передовые, инновационные отрасли (возьмем для примера Москву: в свое время – на пике потенциала соответствующей отрасли – в городе последовательно возникали текстильная Трехгорная мануфактура и металлургический завод «Серп и Молот», нефтепереработка и конвейерное машиностроение и, наконец, электроника и биотехнологии).

При переходе от конкретного города на уровень сети городов возникает проблема зон влияния. В пространстве вокруг каждого города население и предприятия получают инновационные импульсы развития, но также, как правило, и разнообразные товары и услуги от своего города-центра, для которого получатели инноваций являются периферией. При этом между центром и периферией на самом деле формируется сложная система поддержки инновационной деятельности города. Города генерируют инновации не «сами в себе», по сути, они региональные экономические центры, служащие фокусами экономической и социальной жизни всего региона, заказчиками для производства сырья и производителями услуг для целого региона. Горожане – генераторы инноваций – находятся в тесном контакте со всеми участниками процесса, и особенно с потребителями, служащими как бы контролерами качества инноваций (для объяснения этого феномена предложен целый ряд научных схем – это и концепция региональных инновационных систем, и кластерная теория, и «тройная спираль», объясняющая взаимодействие науки, власти и бизнеса в инновационном процессе, и др.). Таким образом, имеем второй признак «нормально функционирующего города» – региональную «систему поддержки».

При этом города – центры регионов – вступают во взаимодействие не только со своей периферией, но и друг с другом. Здесь они, с одной стороны, буквально делят зоны влияния, с другой – обмениваются продукцией своих регионов. В зависимости от зоны влияния складываются разные иерархические системы городов (пространственный рисунок, формируемый центрами разного порядка, в классическом варианте объясняется теорией Вальтера Кристаллера («сетка Кристаллера»), в свою очередь, имеющей разные модификации). Самый верхний уровень городской сети во второй половине XX века все чаще стали рассматривать как сеть глобальных (другой применяемый термин – мировых) городов. Каждый глобальный город имеет (по Фридману) свою зону влияния, с одной стороны, с другой – тесные связи с другими глобальными городами4. Через глобальные города региональное развитие выходит на глобальный уровень – таким образом, глобальные города служат своего рода порталами между региональным и глобальным уровнем мирового экономического и социокультурного развития.

Простейшая система городского развития, составляющая теоретическую базу управления пространственным развитием, включает три основных элемента:

– узловые города как место концентрации значительных объемов разнообразных видов деятельности (места генерации инноваций как двигателя развития экономики);

– региональные экономики как системы поддержки экономики узловых городов (поставщики, потребители, не только обеспечивающие должный объем рынка, но и выполняющие функции «потребительского контроля» инноваций);

– глобальные сети узловых городов, через посредство которых региональные экономики входят во взаимодействие друг с другом.

Есть, однако, несколько нетипичных случаев, особенно важных для понимания ситуации в Арктике.

Первое исключение – сетевые регионы. В экономической истории многократно описан феномен европейского «пояса городов» – сети городов, вовлеченных в тесные экономические процессы обмена (в современной ситуации ему наследует главная экономическая ось Европы, получившая образное название «голубой банан», – от Северной Италии, через Швейцарию к устью Рейна и странам Бенилюкса). Считается, что именно эта взаимосвязь послужила основой современной городской системы. В отличие от вышеописанной системы, города – основные элементы этой системы – не имели полноценных регионов поддержки. Зачастую это были и вовсе города-государства (Генуя, Венеция); Фернан Бродель5 подчеркивал, что города «пояса городов» были почти лишены «подшефной» сельскохозяйственной территории и закупали продовольствие вовне. Однако отсутствие региональных сетей поддержки компенсировалось теснейшими (особенно по историческим меркам) транспортными связями, обеспечивавшими местным производителям (и инноваторам) и должный объем рынка, и разнообразие. Сравнительно небольшие города стали главными драйверами экономического развития, но здесь важно, что они развивались не сами по себе, а именно в системе плотных взаимодействий, видимо заменявших региональную систему поддержки, а то и обеспечивавших преимущества городам «пояса городов» перед классическими региональными столицами6 (такими как Париж, Мадрид, Берлин, исторически являвшимися четкими фокусами соответственно Франции, Испании, Пруссии, и т. д.).

В некотором смысле аналоги европейского «пояса городов» – системы городов, связанные через водные пути, – Средиземноморье и Ганзейский союз городов. В Новейшей истории аналогом такого рода динамично развивающихся районов, состоящих из множества взаимодействующих небольших центров (часто они не имеют статуса города) вместо централизованной системы «узловой город – периферия», служат так называемые районы Бекаттини (классический пример – Северная Италия), а также, видимо, знаменитая Кремниевая долина в Калифорнии. Во всех случаях высокая связность, тотальная проницаемость сетевого региона компенсируют недостаток размера (а то и просто отсутствие) крупного узлового города: по сути, узловой город оказывается как бы рассредоточен в пространстве региональной сети поддержки, границы между узловым городом и регионом размываются.

Модель сетевого региона имеет параллель в системе глобальных городов, которые, таким образом, имеют двойное преимущество: с одной стороны, большинство из них имеет «свой» регион, свою зону влияния, с другой – они пользуются преимуществами тесной связи друг с другом (в частности, обеспечиваемой сетью крупнейших международных аэропортов, связанных между собой прямыми рейсами).

Второе исключение – города-поставщики. Феномен описан Дж. Джекобс и состоит в выходе производителя на глобальный рынок без собственной системы региональной поддержки, которая обеспечивала бы разнообразие и инновационный процесс (правда, она описала этот процесс для регионов без крупных городов). Как правило, доля таких производителей в своей отрасли невелика, что обеспечивает эффект «банановой республики»: производитель зависит от глобального рынка, но сам – в силу небольшого веса – на него повлиять не может. В ряду городов это тип классических монопрофильных городов, поставляющих на мировой рынок ограниченный спектр продукции и сугубо зависимых от его конъюнктуры.

Обратим внимание, что тип города здесь не связан с его размером: часто небольшой город, служащий «узловым» для своей округи и имеющий в пригородах и окружающей сельской местности стабильный круг потребителей услуг и товаров своих производителей (почта, больница, хлебозавод, налоговая инспекция, колледж и т. п.), более жизнестоек, чем более крупный по численности населения монопрофильный производитель, допустим, бумаги или руды. Узловой город – это в первую очередь центр предоставления товаров и услуг для окружающей местности. И обычный российский райцентр, как правило, оказывается таким узловым городом местного масштаба, в свою очередь находящимся в сфере влияния узлового города более крупного масштаба (областного или межрайонного центра).

Города-поставщики нередко минимально связаны с окружающей местностью: даже простейшие услуги для ее населения (районная больница, администрация) могут находиться не в городе-поставщике, а, например, в ближайшем райцентре. Обычно так бывает, когда райцентр исторически является узловым центром какой-то территории и неподалеку строится новый промышленный центр. Это, надо заметить, худший из вариантов монопрофильного города, когда его узкая производственная специализация не «разбавлена» хотя бы оказанием простейших услуг для жителей окружающей местности, а то и для самих горожан.

Отметим одно исключение, особый вид городов-поставщиков. На современном этапе преимущества в развитии получают не только крупные региональные центры, но также и небольшие города, специализирующиеся исключительно на научных разработках, – наукограды, технополисы. По сути, это тоже монопрофильные поставщики. Однако они «поставляют» непосредственно инновации и этим выделяются из общего ряда поставщиков, не влияющих на рынок в целом: такие города вполне способны задать моду на новые направления технологического развития. Нарушаются ли здесь основные закономерности инновационного развития, высокий уровень обмена идеями и большой объем рынка? При пристальном изучении оказывается, что нет. В советское время в удаленных городах-наукоградах, несмотря на режим секретности, целенаправленно поддерживался очень высокий уровень доступа к профильной информации7: создавались лучшие базы данных, собирались лучшие ученые (причем поддерживался обмен знаниями между работниками разных наукоградов8); к мощному обмену информацией между наукоградами зачастую подключались даже и мировые информационные потоки (в них стекались соответствующие разведданные). Таким образом, тот эффект легкости обмена знаниями, который в крупных городах формируется сам собой, в наукоградах поддерживался искусственно. А поскольку такие города создавались в рамках приоритетных направлений экономики (в первую очередь оборонно-промышленный комплекс), то внедрение инноваций было в значительной степени гарантировано заказчиком исследований: они шли (вопреки теории кластерных преимуществ9) не на местного потребителя, а сразу на общегосударственный уровень. По сути, формировался еще один тип инновационного обмена – условно назовем его «растянутый» регион10 – сеть разнесенных на большие расстояния профильных исследовательских центров, между которыми искусственно создавался мощный поток обмена информацией (разумеется, за счет дополнительных затрат на преодоление больших расстояний), а также повышенная вероятность внедрения инноваций.

Как ни парадоксально, феномен удаленных городов-наукоградов имеет отношение к современным проблемам Арктики: он доказывает, что возможно поддержание «нормальных» городских задач за счет искусственного усиления основных городских функций – активного обмена идеями и емкого рынка.

В целом, если подходить упрощенно, то роли городов в мировой системе можно свести к следующим типам:

А. Крупнейшие узловые города (для краткости условно назовем их «альфа-города») – это «моторы» крупных региональных инновационных систем, генераторы инноваций в глобальном масштабе. Они включены одновременно в две системы взаимообменов инновациями, товарами и услугами:

– глобальную сеть мировых городов,

– систему обмена в рамках макрорегиона, в которой концентрируются основные потребители финансовых, управленческих, информационных и прочих услуг альфа-города, а также происходит снабжение его кадрами, сырьем и т. д.

Существенным условием функционирования альфа-городов является их высочайшая транспортная доступность (физическая и экономическая): к их услугам важнейшие мировые аэропорты, лучшие в мире автострады и т. д.

Обратим внимание: в таких городах могут быть размещены те или иные производственные предприятия, однако для развития городов это не главное, главное – управленческие функции, здесь сосредоточены именно «рычаги управления» – штаб-квартиры компаний.

Б. Второстепенные узловые города – узловые города регионального и местного масштаба, с меньшей по масштабу зоной влияния. Они включены в следующие системы:

– связь с ближайшим альфа-городом (или узловым городом более высокого порядка) по типу центр – периферия,

– региональная система обменов.

Важное условие их развития – хорошая транспортная и информационная связность со своим регионом, а также с «вышестоящим» городом в иерархии (альфа-город или узловой город более высокого порядка, чем данный). Взаимодействие с городами, равными по численности, несколько снижено.

В. Города-партнеры – города, включенные в тесные сетевые обмены внутри сетевых регионов. Такой тип городской сети распространен не так часто и мог бы считаться исключением, если бы именно сетевые регионы не были связаны с самыми мощными прорывами экономического развития (европейский центральный «пояс городов», Кремниевая долина и др.). Здесь населенные пункты включены в сети более-менее равноценного обмена с ближайшими городами.

Условие существования таких сетей обмена – отличная транспортная связность, позволяющая в общем случае эффективное функционирование транспортных потоков по принципу «каждый с каждым», что возможно только в плотно освоенных районах планеты.

Г. Города-поставщики: города, «в одиночку» втянутые в сети глобальных обменов, но не имеющие ресурсов для влияния на глобальный рынок (в отличие от глобальных городов, являющихся сильными игроками, законодателями мод на глобальном рынке). Связи – узкие, односторонние и уязвимые (с крахом отрасли).

Все вышеизложенное отражает в самом упрощенном виде функционирование городских систем в «нормальных» условиях – точнее, в тех условиях, в которых были выработаны основные постулаты урбанистики.

Однако в отношении Арктики эти условия оказываются неприменимы – главным образом из-за отсутствия в Арктике более-менее устойчивой транспортной связности между городами, их малой численности, большими расстояниями между населенными пунктами, препятствующими формированию обычных для городов сетей обмена (специфические условия Арктики хорошо известны и закреплены в документах государственной политики России в Арктике).

Однако функции городов в условиях Арктики (в отличие от функций городов вообще) адекватно не изучены – ясно лишь то, что в отношении них не работают (или работают не так) общие принципы городского развития, что дает повод говорить зачастую об общей бесперспективности арктической урбанизации. В зарубежных работах, напротив, арктическая урбанизация рассматривается как специфический, требующий особого внимания феномен. В последнее десятилетие наблюдается буквально взрыв интереса исследователей к этой теме11.

В целом ситуация настолько неоднозначна, что формирование государственной политики в отношении арктических городов, безусловно, должно быть предварено исследованием особенностей их развития.

Мировая теоретическая наука дает убедительное обоснование отдельного изучения арктических городов. Как заметили оксфордские исследователи П. Коллиер и Э. Венаблз, «хотя урбанизация происходит везде, ее последствия радикально различаются»12. В том, что касается внутренних закономерностей развития городов, особенностей формирования их функций и социально-культурной среды, большинство базовых постулатов современной урбанистики сформулировано на материале городов Западной Европы и Северной Америки. Между тем существуют и другие, региональные варианты городского развития, и очевидно, что одним из районов, где наиболее вероятно складываются свои закономерности городского развития, является Арктика.

Рассмотрим ситуацию в Арктике более подробно.

1

Ключевые книги изданы в русском переводе: Джекобс Дж. Города и богатство наций. Принципы экономической жизни / пер. с англ., под общ. ред. Лугового О. Н. – Новосибирск: Культурное наследие, 2008. – 332 с.; Джекобс Дж. Экономика городов / пер. с англ.; под общ. ред. Лугового О. Н. – Новосибирск: Культурное наследие, 2008. – 294 с.

2

Fujita M., Mori T. On the dynamics of frontier economies: endogenous growth or the self-organization of a dissipative system? 1998. The Annals of Regional Science, vol. 32, issue 1, pp. 39—62.

3

Грицай О. В., Иоффе Г. В., Трейвиш А. И. Центр и периферия в региональном развитии. – Наука, 1991. – 166 с.

4

Friedmann, J. Where We Stand: A Decade of World City Research. World Cities in a World System. P. Knox and P. Taylor. Cambridge, Cambridge University Press. 1995. Pp. 21—47.

5

Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV—XVIII вв. Том. 3. Время мира. – М.: Прогресс, 1992. – 677 с.

6

Помимо «пояса городов», который выделяется практически единодушно многими исследователями, норвежский политолог Стейн Роккан выделил по сторонам от него «пояса империй», отличающиеся тем, что в них административные элиты доминируют над рыночными (в поясе городов – наоборот), и этим объясняются многие особенности социально-экономического развития этих территорий. См.: Роккан С. Города, государства и нации: пространственная модель изучения различий в развитии (перевод) // Политическая наука: Научное наследие Стейна Роккана: Сб. науч. тр. – М.: ИНИОН РАН, 2006. С. 46—71.

7

В воспоминаниях А. Д. Сахарова содержится упоминание о привлекательной черте закрытого Арзамаса-16 – лучшей профильной библиотеке страны.

8

По воспоминаниям А. Д. Сахарова; см. также статью Замятина Н. Ю.: Замятина Н. Ю. Культурная среда как фактор инновационного развития: что объединяет «кремниевую долину» и города советского атомного проекта // Диалог со временем. 2017. Вып. 61. С. 235—246.

9

Именно местный взыскательный спрос обозначен автором концепции М. Портером как один из четырех важнейших преимуществ кластеров.

10

Правомерность применения понятия «регион» для структуры, имеющей столь широкие территориальные рамки, как, например, система ЗАТО России, определяется современными трактовками понятия «регион» как системы взаимосвязанных акторов (Джон Ло, а также Тассило Хершелл и др.). См.: Herrschell Tassilo. Regionalisation and marginalization: bridging old and new divisions in regional governance // Regional development in Nothern Europe. Peripherality, marginality and border issues. Routledge, 2012. Pp. 30—48; Ло Дж. Объекты и пространства // Социология вещей / Сборник статей под ред. В. Вахштайна. – Москва, 2006 и др. Несколькими годами ранее данный феномен описан как «большой регион» на материале миграций: Замятина Н. Ю. Большие регионы на Севере: как периферийность компенсируется социальными связями // Сибирь: контексты настоящего: сборник материалов международных конференций молодых исследователей Сибири / науч. ред. И. П. Басалаева, М. Я. Рожанский; сост. М. Я. Рожанский. – Иркутск, Центр независимых социальных исследований, 2016. С. 165—196.

11

Например: Бабурин В. Л., Земцов С. П. Эволюция системы городских поселений и динамика природных и социально-экономических процессов в Российской Арктике // Региональные исследования. Т. 50. – 2015. №4. С. 76—83; Гунько М. Города Российской Арктики в постоянном круговороте изменений. Городские исследования и практики, 5 (1), 7—8. – 2020; Замятина Н. Ю., Гончаров Р. В. Арктическая урбанизация: феномен и сравнительный анализ // Вестник Московского университета. Серия 5: География. – 2020. №4. С. 69—82; Пилясов А. Н. Города российской Арктики: сравнение по экономическим индикаторам // Вестник Московского университета. Серия 5: География. – 2011. №4. С. 64—69; Фаузер В. В., Смирнов А. В. Российская Арктика: от острогов к городским агломерациям // ЭКО. – 2018. №7 (529). С. 112—130; Hansen K., Rasmussen, R., and Weber, R. (2013) Nordregio Working Paper no. 6. In Proceedings of the First International Conference on Urbanisation, Arctic Conference, Ilimmarfik, Nuuk, Greenland, 28—30 August 2012; Heleniak T. Growth Poles and Ghost Towns in the Russian Far North. Russia and the North. E. Wilson Rowe (ed). University of Ottawa Press: Ottawa, 2009, pp. 129—163; Settlements at the Edge. Remote Human Settlements in Developed Nations. Taylor Andrew, Carson Dean B., Ensign Prescott C., Huskey Lee, Rasmussen Rasmus Ole, Saxinger Gertrude (eds). Edward Elgar Publishing: Cheltenham, UK, Northampton, MA, USA, pp. 25—48; Marlene Laruelle & Sophie Hohmann. Biography of a polar city: population flows and urban identity in Norilsk, Polar Geography, 40:4, 2017, pp. 306—323; Orttung, Robert (ed.). Sustaining Russia’s Arctic Cities: Resource Politics, Migration, and Climate Change. New York: Berghahn Books, 2016 и др.

12

Collier P., Venables A. Urbanization in developing economies: The assessment. Oxford Review of Economic Policy, 2017, vol. 33 (3). P. 355.

Опорные населенные пункты Российской Арктики. Материалы предварительного исследования

Подняться наверх