Читать книгу Балерина - Надя Лоули - Страница 17

Борис ликовал. Все получилось, как предполагалось. Зря волновался, как и чем припугнуть балерину. Оказалось, ее и пугать-то было не надо!

Она, по всему, еще находилась под амнезией страха своей прошлой жизни. Малодушие и душевная паника молодой женщины даже изумили его, видавшего на своем веку малодушных и мнительных трусов.

– Вы понимаете, Алла Владимировна, ситуация очень деликатная, ведь ваш муж не в курсе вашего прошлого… Или? Нет! Ну, мы так и предполагали… А на французский паспорт вы уже как, документы собрали? Ну вот, видите, как у вас все хорошо складывается, мы искренне рады! Честное слово! Наверное, вы совсем не хотите, чтобы французские чиновники вами заинтересовались? Нет? Мы так и думали. Очень хорошо, что вы все правильно понимаете!

Сигаретный дым клубился и резал глаза. Мадам Дюшен вытерла то ли от дыма, то ли от волнения проступившие слезы.

– Простите, Алла… Можно так, по-простому? Я, наверное, много курю? Дурная привычка, простите еще раз! А вы никогда не курили? Ну надо же! Даже завидую вам, а вот сам бросить не могу, много раз пытался…

Он смотрел на нее открытым доброжелательным взглядом, от которого она замешкалась. Может быть, все не так и страшно?

Борис не зря был дипломатом, преподнести себя и ситуацию умел с великим блеском, что называется, на высшем уровне. Понимая ее состояние: «Бедная мокрая курица! – хмыкнул он про себя. – Зачем же так расстраиваться и принимать все близко к сердцу…» – он перешел с деликатной темы разговора на светские сплетни из парижской жизни и закончил встречу несколькими свежими пикантными анекдотами, на которые был мастер.

– «Куда бы вы хотели попасть после смерти – в рай или в ад?» – «Трудно сказать. Климат в раю предпочтительнее, но зато в аду общество интереснее». – Хитренько глянул на нее. – Что, не очень смешной? Ну, тогда вот еще… Муж неожиданно вернулся из командировки…

Он старался и даже вызвал улыбку на измученном красивом лице балерины, поймав на себе изучающий женский взгляд.

Борис про себя отметил: у-у-у, какие мы нежные… и симпатичные! В конце разговора Зверев незаметно подложил конверт под маленькую изящную сумочку и дружески подмигнул ей. Он заметил, как Алла Владимировна нервно дернулась, блеснула мокрым взглядом и отвела глаза. Видно было – испугалась, побледнела, но побоялась что-либо сказать.

«Проглотила!» – торжествовал Борис Александрович.

Они вместе вышли из кафе и прошли до площади святой Марии-Магдалины, или Мадлен, как называли ее парижане. Собор во всей торжественной красе раскинулся перед ними. Борис Александрович и Алла подошли к ступеням и, запрокинув головы, залюбовались мраморной колоннадой, которая подавила их своими внушительными размерами. А Зверев, придвинувшись ближе – плечо к плечу, стал увлеченно рассказывать:

– Представляете, Алла, Наполеон в первую годовщину Аустерлица заказал этот собор как памятник во славу Великой армии… – он взглянул на нее, широко улыбнувшись. – Ну, мы теперь знаем, какая она великая – ха-ха… Вообще, этот храм, скажем, какой-то несчастливый: Армию разбили, и даже архитектор Пьер Виньон умер, бедный, не дождавшись, чтобы увидеть свое детище. Но все равно хорош! А? – И Зверев еще ближе придвинулся к ней. Алла осторожно отодвинула плечо, но продолжала с удовольствием слушать. А Борис Александрович, заметив, что ей интересно, провел почти профессиональную экскурсию. В голове у Аллы пронеслось: как же он много знает!

Надо сказать, муж Аллы Владимировны никогда не водил ее по Парижу и ничего не рассказывал ни о городе, ни о жизни парижан. Причина, быть может, была в языке, на котором Алла уже говорила, но еще не настолько, чтобы вести интеллектуальные беседы. Только сейчас она подумала: а скорее всего, не так уж много он и знает.

Зверев, понимая, что производит эффект своими познаниями в истории и архитектуре, попросив разрешения – можно? – взял Аллу под руку и повел ее вокруг собора, продолжая рассказывать:

– Обратите внимание, Алла, направо на фронтоне Филипп Лемер создал скульптурные сцены Страшного Суда.

Аллочка искренне внимала каждому слову необычного гида и неожиданно поймала себя на мысли, что ей действительно интересно.

– Видите, Алла, вон те бронзовые двери у главного входа, к которому ведет лестница? – он подвел ее к дверям и в деталях начал объяснять сюжет и историю создания каждой скульптурной композиции.

Интересно, откуда он все это знает в таких подробностях? Действительно, его знания и умение так интересно рассказывать удивили Аллу, которая любила искусство во всех его проявлениях. Она, конечно, не знала, что Борис окончил специализированную школу английского языка с уклоном архитектуры и искусства, где учились дети дипломатов и известных художников. А Зверев, окрыленный успехом, провел ее по лестнице и завел внутрь храма. И Аллочка замерла: чудо какое! Полумрак, тишина и божественный покой после шумной, пыльной суеты города, показались мистическим продолжением этой необычной экскурсии. Внутри у Аллочки все дрожало от жуткого коктейля страха, любопытства и неизвестности. Думала ли она сегодня утром, что окажется здесь и будет любоваться этими завораживающими бликами света на настенных фресках? А этот голос, который показался по телефону непереносимым, так располагающе опасен…

– Видите, Алла, как интерьер освещается через свод, который украшен скульптурой и росписью? Здесь есть настоящие шедевры.

Они подошли к мраморным группам «Венчание девы Марии» и «Крещение Христа». Борис стоял совсем близко, и она чувствовала его горячую руку и сдерживающее дыхание. И вдруг испугалась: что я здесь делаю? От своих путанных мыслей Аллочка потеряла нить интереса, а в голове гудело от усталости и впечатлений. Она вдруг отчетливо осознала, что с ней произошло: «Муж, говорите, ничего не знает? Прекрасно! Тогда, если не трудно, вот здесь распишитесь, спасибо!» – словно услышала она голос Зверева и закрыла в отчаянии глаза. Что я наделала?

– Посмотрите, какой фрагмент фрески чудесный, узнали? – Да это же Лемер! – Да, очень красиво…

Но в голове уже кружились панические мысли: «Который час, интересно знать? – она незаметно посмотрела на часы. – Семь уже! Даниэль, наверное, волнуется – куда я пропала…» – Но, посмотрев на беспечного гида, не сводившего с нее глаз, успокоилась и повеселела.

Как-то незаметно прогулка по площади Мадлен сблизила их, и, выйдя из собора, они под руку прошли до площади Согласия, где долго не могли расстаться. Зверев держал ее за руку и что-то говорил о посольстве США, показав рукой на маленькую улочку, прилегающую к площади Согласия. Аллочка, уже ничего не понимая, кивала головой. Они решили встретиться в следующую субботу. Борис Александрович обещал показать и рассказать ей историю знаменитой площади и не менее знаменитых монументов на ней. Он подвел Аллу к станции метро «Конкорд», поцеловал ей руку и исчез в проходящей толпе так быстро, что она поймала себя на мысли: был ли он с ней вообще? Может быть, все это ей пригрезилось?

Она спускалась по ступенькам в метро с противоречивыми чувствами. Угрызения совести и страх обрушились на нее. Она вдруг только сейчас поняла, что сделала, подписав бумаги. Надо было не подписывать! И тут же отмахнулась от этих мыслей. Выбора-то не было, что там теперь говорить… У нее совсем не было никакого желания оправдываться за свои старые грехи перед мужем и тем более перед французскими спецслужбами. И что говорить, что, мол, все это неправда и я здесь ни при чем? Поди докажи, что ты – мелкая пешка в большой игре. Как же – поверят! Это с одной стороны.

Но с другой – встреча с интересным и неординарным человеком всколыхнула ее приглушенные семейной рутиной эмоции, в которых нуждалась ее артистическая натура. Как женщине, живущей с мягким, спокойным и не очень духовно богатым супругом, Борис показался ей верхом интеллекта и мужественности. Да и к тому же романтический настрой, который, как наркотик, был необходим ее безвольному характеру, толкал ее к необдуманным поступкам. Ей всегда не хватало страстей, всегда хотелось, чтобы кто-то сильный руководил ее жизнью.