Читать книгу Княжий сын. Отцовские земли - Наиль Выборнов - Страница 6

Орловское княжество. Постоялый двор «У Тараса Зуши». Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.

К моему удивлению, все прошло нормально. Люди, что приехали из Орла, принесли мне клятву верности, а потом влились в наши ряды, и все вместе мы отправились дальше. Сразу же пошли разговоры, все-таки часть из них была знакома между собой, ведь много лет назад они воевали под началом моего отца. Обсуждали большей частью меня и наши дальнейшие планы, но я предпочёл не слушать. Меня больше волновало то, как новоприобретенные соратники не предали бы нас в последний момент, и не напали бы на нас.

Сложно это, когда доверять толком никому не можешь. А еще я никак не мог свыкнуться с тем, что вокруг так много людей, и все они воюют под моим началом. Вроде бы и провел почти два месяца в лагере, где было полторы тысячи наемников, но я-то там отвечал только за свою полусотню. А тут выходило так, что отвечать мне нужно было за всех, и прежде всего отвечать перед собой. Они ведь все, так или иначе, мне доверились.

Места здесь мне были знакомые, и какое-то время я снова шел во главе войска. А потом, по мере того, как мы стали приближаться к месту, где полтора года назад встретились с боярином Лукой, забрал его отряд, да двинулся вперед.

Я до сих пор не отказался от своей идеи поверстать в войско разбойников и браконьеров, что собирались на постоялом дворе Тараса Зуши. Да, в их верности я мог быть уверен ещё меньше, чем в людях, что ушли от орловского наместника. Но с другой стороны, хоть часть разбойников, которые начнут гулять по Пяти Княжествам во время войны, грабить и убивать, будут под присмотром. Тем более, что я собирался пообещать им прощение.

Использовать их в качестве смазки для клинков не получится, если я попробую бросить разбойников в горячее место, то они попросту разбегутся вместо того чтобы выполнять приказ. Но привить им хоть какое-то подобие дисциплины, и моё войско пополнится еще парой десятков бойцов. К тому же я собирался дать им то, чего они были лишены по определению: прощение и возможность вернуться к нормальной человеческой жизни.

Боярин Лука предлагал мне взять больше людей, все-таки места здесь были опасные, но я решил ограничиться только его личной дружиной. Все потому, что боялся перепугать разбойников. Они ведь, если увидят большой отряд, подумают, что это дружина по их головы пришла, и сразу же в леса побегут. А вот этого мне хотелось бы избежать.

Мы пустили лошадей вскачь и очень скоро оторвались от основного войска. Но это ничего, там Денис Иванович и бояре, есть кому командовать и без меня. Зато очень скоро мы добрались до постоялого двора Тараса Зуши.

Здесь было людно, столы стояли прямо на улице, а за ними пировали люди. На первый взгляд абсолютно разбойного вида, но тут-то мы все хороши. Как ни крути, разбойника от наемника или охранника караванов отличить не так уж и просто. Вот и на нас особо никто не отреагировал, разве что жадно посмотрели на мои позолоченные наручи, на которые я сменял обычные, клепаные, после того как в мои руки попали трофеи от наместника Дмитрия.

С одной стороны, носить такие не очень полезно, потому что ты буквально кричишь о своей знатности и богатстве, и любой противник воспримет тебя первой целью, чтобы убить, да забрать богатый доспех в качестве трофея. С другой стороны, все еще стоило помнить о том, что встречают по одежке. А если князь одет точно так же, как его рядовые воины, то у людей возникнет вопрос, действительно ли он достоин вести этих людей. Помимо наручей у меня был еще и дорогой меч, завладеть которым пожелал бы любой ценитель оружия, но и его я носил на виду.

Тарас Зуша выскочил навстречу нам, видимо, собираясь встретить дорогих гостей, и тут же замер. Ну да, он явно не ожидал увидеть боярина Луку, который хоть и был обязан ему за помощь, но все равно потребовал прекратить обслуживать разбойников. Хотя с другой стороны, куда ему деваться? У него хоть и есть охрана, но любая шайка разбойников при желании подпалит его постоялый двор, и на этом дело закончится. Возможно, что и вместе с жизнью Тараса.

– Боярин Лука! – воскликнул Тарас, наконец-то справившись с изумлением. – Не ожидал тебя снова увидеть, не ожидал! С тех пор, как вы уехали, ни слуху, ни духу от тебя не было, а тут вот, явился! Кушать будете? Каша поспела как раз, поросенка могу запечь, дичина есть, какая пожелаете.

Откуда у него дичина, было понятно, все-таки леса вокруг. Проблема в том, что бить зверей просто так было нельзя. И не только потому, что самые крупные звери предназначались для княжьей охоты, а скорее потому, что если каждый начнёт бить зверья столько, сколько захочет, то оно быстро закончится.

Это зайцев, которые повадились к тебе на посадки бить можно было сколько угодно, ну или волков, которые режут твой скот. То же самое, если семья кабанчиков придет. А вот чтобы бить остальных зверей, нужно было платить соответствующий налог. Не очень большой, потому что зверьем окрестности, как ни крути, были богаты.

– Поговорим сперва, – прервал его я. – Есть у тебя место, где лишние уши нас не услышат?

– Есть, конечно… Боярин, – попытался угадать он мой титул, предварительно оценив богатые наручи и ножны. – Пойдем в подвал, там нас никто не услышит…

И ведь не угадал!

И мы вдвоем двинулись ко входу в подвал, причем боярин Лука остался снаружи. Тарас Зуша отпер замок в подвальной двери, взял свечу и вошел в темное помещение. Я двинулся за ним.

Вдруг он споткнулся о валяющийся на пути мешок, ругнулся и чуть не упал. Мешок звякнул, внутри явно было что-то металлическое, скорее всего посуда. Мне вспомнилось, что люди боярина Луки говорили о том, что Зуша из-под полы приторговывает краденым. Похоже этот слух можно было считать подтвердившимся. В свете свечи я мало чего мог разобрать, но полки в его подвале ломились, причем не только от снеди. Были здесь и дорогие ткани, и та же посуда, и даже кое-что из воинской справы.

Так что не только углежоги воры и разбойники. А ведь Тарасу удобно, у него на постоялом дворе и караваны останавливаются, так что можно товар сбывать, даже никуда не отходя. Интересно только, он его за деньги покупает, или товар в обмен на пиво и снедь принимает? И не спросишь ведь, отнекиваться будет, ничего не скажет.

И как такого дельца трясти? А мне ведь нужно узнать, что за люди у него на постоялом дворе собрались, не разбойники ли это. А мне ведь именно разбойники и браконьеры нужны, ну или наемники на крайний случай. От охраны караванов никакого проку.

– Ну так, какое у тебя ко мне дело, боярин? – спросил он и вдруг замер. – Слушай, а это не ты у меня полтора года назад останавливался? С тобой еще парни были какие-то и старик. А потом вы собрались все вместе и с купцом уехали.

– Хорошая у тебя память, Тарас, – похвалил я его. – Мы это были. Только вот с титулом ты ошибся, не боярин я. Князь.

– Князь? – глаза хозяина постоялого двора расширились от удивления. – Как это князь? Так, что правду рассказывают про то, что сын князя Кирилла объявился и теперь Брянском правит? Не врали, выходит?

– Не врали, – ответил я. – Да, Тарас, я и есть князь Олег. И сюда, на твой постоялый двор я приехал по делу. Во-первых, к тебе скоро гонцы могут мои приехать, все молодые парни. Если они тебе кожу с моей печатью покажут, то будь добр, помоги им. Накорми, дай место, чтобы выспаться, ну и укрой, если кто-то о них спрашивать будет. Уж я тебя отблагодарю, не сомневайся. Вот, для начала.

Я передал ему кошелек с сорока рублями серебром. Смешно, но это были почти все мои наличные средства, остальное осталось в Брянске, в таком же несгораемом ящике, как тот, что стоял в моем подворье в Киеве. Вроде бы князь, а за душой ни гроша. Впрочем, это нормально во время войны, а многие бояре и во время мира ничего за душой кроме титула и гонора не имеют.

– Это только задаток, – сказал я, когда Тарас Зуша взвесил на руке мешок. – Остальное получишь позже, когда с войной закончим. Ну там и послабление от налогов тебе организуем.

Сам сказал это, а про себя подумал, что прикрывать придется его лавочку. Да, сейчас он мне полезный человек, но потом, если мы победим, разбойники мне под боком не нужны. Вроде бы боярин Лука их повыбил, когда сам в этих местах куролесил, но снова ведь завелись, если судить по барахлу на полках в этом подвале. Заставу тут поставить, что ли… Хотя, в одном месте разбойников меньше станет, в другом прибавится. Они как тараканы, и ведь идут туда в большинстве своем молодые парни, которым хочется красивой жизни. Нужно престиж дружины поднимать, чтобы молодежь в нее шла, но это ведь воевать придется и щедро ее одаривать…

Впрочем, рано пока об этом думать, сперва войну выиграть нужно.

Ну вот пряник показал, теперь пора и кнутом помахать. А иначе ведь не разговорится Зуша, уж слишком хитрый он, да и привык дела вести. Даже от удивления оправился уже, тем более, что я ему серебра дал.

– А теперь скажи мне, что за люди у тебя там во дворе сидят, – проговорил я. – Уж больно у них рожи разбойные.

– Путники это, – проговорил Тарас, и глазки у него забегали. – Наемники…

– Ой, князю ведь врешь, не кому-то другому, – недобрым тоном проговорил я. – Я-то думал, мы с тобой друзья, Тарас. А князю быть другом выгодно, сам это понимаешь.

– Разбойники это, – наконец сдался хозяин постоялого двора. – Лехи Муравья банда. Они не совсем душегубы, иногда действительно наемничают, караваны охраняют. Но, бывает, что и на большую дорогу выходят, путников грабят. Ты уж не суди меня, князь, я ведь в постое им отказать не могу. Сожгут постоялый двор, самого убьют, и возьмут то, что хотят.

– Я тебя не сужу, разбойники-то мне и нужны, – улыбнулся я. – Ну-ка расскажи, объявили ли их в розыск, и если объявили, то за что.

– Объявили, – кивнул Тарас. – За голову самого Лехи сто рублей дают. За то, что они караваны грабят. Леха тех, кто сдается, трогать не велит, разденут до портков, да пешком гулять отправят. Вот поэтому про него и прознали, сам ведь понимаешь, тех, кто свидетелей не оставляет, сложнее найти.

Вот как. А благородные получаются разбойнички, ничего не скажешь, если даже сдавшихся щадят. С такими мой план может и сработать, тем более, что с откровенными душегубами мне и связываться нет резона.

– А большая у него банда?

– Три десятка, почитай все здесь собрались. А что, ты убить их собираешься? Тогда маловато воинов привел, два десятка всего. Леха-то, говорят, с мечом очень хорош.

– Нет, – покачал я головой. – Поговорю только с ними. Но за предупреждение спасибо, буду осторожен в таком случае. Пошли, договорили вроде. И серебро спрячь, чтобы не отобрали.

– У меня не отберут, – покачал головой хозяин постоялого двора. – Зачем им курицу резать, которая яйца несет? Кто же их тогда кормить и поить будет?

– И награбленное скупать? – все-таки не выдержал я, отметил, как Тарас Зуша переменился в лице, и добавил. – Не бойся. Сейчас они на землях наместников озоруют, а не на моих. На моих землях разбойников не будет.

Уж я что-нибудь для этого придумаю.

Мы вышли из погреба, и я двинулся к центру двора. Воины боярина Лука так и стояли возле входа у тракта, будто перекрывая дорогу. Если все хорошо сладится, надо будет покормить их за свой счет, все-таки еда у Тараса Зуши не чета походной каше, которую мы едим уже почти неделю.

Боярин Лука стоял у входа в харчевню и держал руку у меча. Видимо, подозревал, что разбойники могут броситься на нас. Хороший боец Лука Филиппович, и человек надежный, но мне сейчас драка не нужна, мне наоборот нужно спокойно поговорить с разбойниками. Все-таки три десятка не самых худших мечей на дороге не валяются. А в моем положении нужны все силы, которые получится собрать.

– Кто из вас Леха Муравей? – спросил я громко и отчетливо, чтобы меня было слышно не только на дворе, но и в самой харчевне. – Говорить с ним хочу.

Разбойники зашептались между собой. Я заметил, что они держали оружие при себе, видимо, опасались нападения. Хотя в случае драки оно им не сильно поможет, закаленные в боях воины боярина Луки посекут их в несколько мгновений.

– Ну? – поторопил я их. – Кто из вас Леха Муравей?

Дверь харчевни распахнулась, и из нее вышел молодой, лет на пять старше меня, мужчина с длинными, до плеч и густыми волосами. Да, красивый он мужик, ничего не скажешь, в жизни таким обычно везет, потому что люди им верят. Да и банду собрать такому, наверное, проще, особенно если мозги на месте. Только вот как ему не повезло, что он в разбойники подался? Нужда заставила? Честным трудом работать не захотел?

Ну ничего, если получится его разговорить, то сам расскажет.

Следом за Лехой из харчевни повалили еще мужики, кто был постарше, а кто помладше самого Муравья. Видимо, те кто повыше в бандитской иерархии, сидели в зале харчевни, а новеньких и молодняк выгнали на улицу. Ничего удивительного, на пирах княжеских тоже только старшая дружина, да бояре бывают.

– Ну, я это, Леха Муравей, – проговорил тот самый красивый мужик. – О чем говорить будем?

– А о том, что душегуб ты, Леха Муравей, – я решил с ходу брать быка за рога. – Вор и разбойник. Правда это?

– Врут люди, – ответил длинноволосый. – Наемники мы, караваны охраняем, когда селянам помогаем с разбойниками или тварями справиться.

– Вот как? – спросил я. – А за что же тогда за твою голову сто рублей назначили? Селяне недовольны оказались твоей помощью, или караванщики?

– Знаешь, значит? – Леха криво усмехнулся. – И что, значит, ты решил награду эту получить? Так она тебе дорого встанет… Боярин. И людей ты недостаточно для такого дела взял.

Я почувствовал, что не врет Леха, действительно уверен в своих силах, и в своих людях. И мне это понравилось. Если против боярской дружины выйти не боится, значит, бойцы у него в ватаге подобрались хорошие. Или гонором взять пытается? Да нет, не похоже совсем.

– Я на мелочь не размениваюсь, – ответил я. – Сказал же, что поговорить хочу, значит, поговорить. К тому же за мою голову в Орле тоже заплатить готовы. А с титулом ты не угадал. Не боярин я, а князь.

Это подействовало, разбойники зашептались между собой. Леха сделал несколько шагов вперед и остановился напротив меня, стал пристально рассматривать мое лицо. Раньше я наверняка смутился бы от такого взгляда, но не сейчас. Привык уже.

– Князь, значит? – спросил Леха уже другим голосом. – Так правду, выходит, говорят, что в Пяти Княжествах князь объявился и войну наместникам объявил? Ты это и есть, выходит?

– Я и есть, – кивнул я. – И война с наместниками долгая будет, людей много понадобится.

– Ты ведь предложить что-то хочешь, князь, я правильно понимаю? Не просто так ты этот разговор завел?

– Правильно понимаешь, Леха, правильно. Люди говорят, ты человек неплохой. Селян не тиранишь, караванщиков, что сдаются, не трогаешь. Потому ведь за твою голову и назначили цену, если бы ты свидетелей не оставлял, то все совсем иначе было бы. Так оно?

– Если люди говорят, то так и есть, – ответил атаман и добавил. – Я же сказал, что мы не душегубы.

– Значит, ты себя хорошим человеком считаешь? – продолжил я давить. – Ну так как же так вышло, что ты мало того, что в разбойники подался, так еще и ватагу собрал? Расскажешь историю?

– Историю тебе рассказать, князь? – вдруг атаман поднял голову и заглянул мне прямо в глаза. – А расскажу, почему бы и нет, мои люди ее уже знают, да и твоим наверняка послушать интересно будет.

И принялся рассказывать.

– Жил был на свете парень, его звали Лехой. Родом он был из деревни, и родился в семье одного из воинов сельской стражи. Рос он мальчиком сильным, ловким, и отец его решил, что сыну его прямая дорога в дружину. Ну и уговорил боярина, который за мытом приезжал, забрать его сынка и отдать в новики. Так стал Леха новиком в орловской дружине. И он среди новиков был одним из лучших, научился мечом драться, из самострела стрелять, из лука.

Он подошел к столу, взял с него чей-то глиняный стакан с пивом и сделал несколько глотков, после чего продолжил:

– Пришло для него время становиться полноправным ратником, да только вот не повезло Лехе, влюбился он. Причем не в обычную девку, а в боярскую дочь. И ведь могло все совсем иначе обернуться, повздыхал бы он, потопил бы горе в пиве, вине, с другими девками бы покувыркался. Да только та боярская дочь в него тоже влюбилась, и стали они встречаться тайком, чтобы никто не узнал. Оба они понимали, что пожениться им никто не даст, потому что Леха, пусть и парень хоть куда, но не боярич и даже не богатого купца сын, а обычный дружинник. И тогда решили они бежать. Только вот их поймали, и Леху обвинили в том, что он девушку силком увез. Повезло, конечно, что не убили, а только из дружины выгнали. Хотя, какое уж тут везение?

– А разбойником-то ты почему стал? – спросил я. – Мог бы ведь в ватагу наемников пойти, там тоже хорошие бойцы нужны, обученные. В охрану караванов наняться.

– Я ватагу наемников и собрал. А тебе когда-нибудь голодать приходилось, князь? Или еще хуже, смотреть как люди, которые тебе доверились, голодают? Потому что караванщик, которого вы до города проводили, вдруг решил, что платить вам слишком дорого и решил, как они это говорят, “пересмотреть деловое соглашение”. Тебя когда-нибудь в село стража не пускала, потому что боялись, что вы их девок перепортите, а вам не до блуда, а поесть бы, потому что три дня одними кореньями, да грибами питались? Приходилось тебе такое переживать, князь?

– Да, не повезло вам, – вздохнул я и развел руками. – Мне такого переживать действительно не приходилось. Один раз, правда, чуть не повесили, дело было, да только я их уже убил и больше не злюсь.

– Ты предложить что-то хочешь, князь, или просто так языком чешешь? Поговорить оно, конечно, хорошо, да только не самый лучший ты собеседник. Душу выворачивать умеешь, ничего не скажешь, но сам ведь толком ничего не сказал.

– Предложить хочу, тебе, Алексей, и товарищам твоим, – ответил, наконец, я.

Специально избежал его прозвища, и не назвал его банду ватажниками. Не нужно это сейчас, особенно, когда он мне душу наружу вывернул. Если, конечно, вся эта история правда. Звучит-то оно красиво, да и проверить несложно. Посмотрим, как те из орловских, что на мою сторону встали, на него отреагируют. Если он действительно из бывших дружинных, то не отреагировать они не смогут, если узнают, конечно.

– Нормальную жизнь предложить хочу, – сказал я. – Война будет, и война долгая и трудная. Поэтому мне воины нужны хорошие. Если на мою сторону встанешь, то можешь считать, что снова дружинным стал. И про цену, которая за твою голову назначена, тоже можешь забыть. Ты ведь не душегуб, сам говоришь, тебе не повезло просто… Ну так что, согласен?

– Чем слова свои подтвердить можешь, князь? – спросил Алексей. – Не получится ли так, что после того, как мы тебе не нужны окажемся, нас всех под белы рученьки возьмут, да на казнь поведут?

– Тебе княжеского слова мало? – слегка я повысил голос. – Причём, я его не просто так говорю, а при своих людях, которые знают, что я слов на ветер не бросаю. Но, если не веришь, могу тебе грамоту княжескую написать. Тогда, после того как мы победим, никто тебя уже ни в чем обвинить не сможет, ты будешь свободным человеком. Подумай, Алексей, я ведь тебе шанс на новую жизнь даю.

– Вот как? – спросил атаман, и тут же добавил. – А не боишься ты, князь, что я сейчас своим людям на тебя напасть прикажу? Сам ведь сказал, за голову твою в Орле дорого заплатят. Может быть, я и прощения заслужить таким образом сумею, и награду за меня никто больше давать не станет?

– Не боюсь, – покачал я головой. – Потому что для наместников ты все равно разбойником и отбросом останешься. И никто тебе награды за мою голову не даст, а просто повесят на главной площади, да еще и зрелище из этого устроят. Да и нельзя наместникам верить, они отца моего, князя Кирилла, предали и мышьяком отравили. Сам подумай, князя своего, которому на верность клялись. Подумай, что они тогда с тобой сделают? Воры они и разбойники, пусть и благородных кровей.

– Кровь, кровь, кровь! – закричал вдруг Леха. – Все вы на этой крови помешаны, будто она значит что-то. А давай знаешь, как сделаем? В драке с тобой сойдемся, на кулаках, и посмотрим кто кого стоит. И поможет ли тебе княжеская кровь против обыкновенного деревенского парня.

Да, похоже сильно благородные люди его обидели, раз он в ответ на второй шанс на кулаках драться предлагает. И как он еще охоту на бояр не начал? Ну или хотя бы на того, из-за которого его из дружинных выгнали.

– Ты не охренел часом, разбойник? – закричал вдруг боярин Лука. – С князем драться?

– Тише, Лука Филиппович, – поднял я руку. – Я тоже деревенский парень по матери. Сойдемся, почему бы и нет. Но, если я побеждаю, то ты к моему войску примкнешь. Согласен?

– А если я, то смогу всем говорить, что я князю морду набил, и ничего мне за это не было, – ответил Леха. – Согласен?

– По рукам, – ответил я, и принялся снимать с себя воинский пояс.

Драться в кабацких драках положено голыми по пояс, это неписаный закон. И никакого оружия при себе быть у борцов не должно. Впрочем, оно и так только мешаться будет, им ведь не воспользуешься. Не по чести это будет, не по правилам.

Разбойники поднялись из-за столов и встали полукругом со стороны здания постоялого двора. Где-то среди них примостился и Тарас Зуша, которому, похоже, стало интересно, что это затевается. Люди боярина Луки встали с противоположной стороны, замкнув круг. Я же положил воинский пояс на один из столов и принялся снимать с себя броню. Разобрался с ремнями пластинчатого доспеха, положил его на лавку, стянул через голову кольчугу, и бросил туда же, оставшись в одном стеганом поддоспешнике.

Тело показалось необычайно легким. Ну да, привык я к такому весу, а никуда не денешься, привыкать придется. Тот, кто раньше в бою устанет, тому и умирать. Поэтому я и меч предпочитаю, что он легче топора или той же булавы, и управляться с ним гораздо легче, пусть он и броню хуже пробивает.

Однако Леха Муравей избавился и от поддоспешника, поэтому я тоже стащил его с себя, расстегнув все пуговицы, и бросил на лавку.

На теле разбойничьего атамана было с полдесятка самых разных шрамов. На мне всего один, тот самый, который я получил от волкулака, чуть не убившего меня. Но при этом я сомневался, что это значило, что я лучший боец. Просто при мне всегда были люди, способные прикрыть спину, да и вообще помочь. К тому же меня берегли, я все-таки князь, пусть и предпочитал всегда сражаться в первом ряду.

Сложная это вещь – кулачная драка. С любой мало-мальски заточенной железякой в руках я чувствовал себя гораздо увереннее. Даже с тем же ножом, мне ведь и им убивать приходилось, причём не один раз. А драться руками и ногами меня пусть и учили, но только во вторую очередь. От этого тоже может зависеть жизнь, но, чтобы оказаться вынужденным драться руками, нужно ведь и меча лишиться, и ножа, и засапожника, и чтобы вокруг не было ничего, что можно использовать как оружие.

Однако стоило помнить, что Леху учили тому же самому. Может быть даже тот же самый человек, Игнат ведь раньше в орловской дружине был, так что вполне возможно, что и он к обучению Лехи руку приложил. Проблема только в том, что атамана разбойников учили драться чуть ли не с детства, а меня начали всего пару лет назад. И оба мы побывали в схватках, правда он грабил торговцев или охранял караваны, а я дрался с разбойниками, молдаванами, крымчанами, даже с дружинниками. С кем только мне не приходилось драться за последнее время.

Но Леха все равно был соперником опасным, потому что с первого взгляда было видно, как он ловок и гибок.

А еще проблема кулачной драки в том, что во время нее нельзя убивать и даже наносить какие-то мало-мальски серьёзные увечья. Поэтому побеждает в ней обычно тот, кто более вынослив.

– Ну, поехали! – крикнул Леха, когда увидел, что я разоблачился до пояса.

Его разбойники тут же поддержали своего лидера громким криком. Люди боярина Луки тоже кричали, а вот сам он молчал. Не одобрял того, что я сам полез в драку. Возможно, он был прав.

Мне вспомнилась драка против новика Михаила, с которым мы сошлись в Васильевском селе ещё до начала моих приключений. Как же давно это было, сколько воды утекло с тех пор, и сколько крови было пролито…

Мы двинулись друг напротив друга по широкой дуге, не нападая, но и не отступая. Прошли по полкруга так, что за моей спиной оказались разбойники, а за его – дружинники Луки. А потом шагнули навстречу друг другу.

Я махнул ногой, попытался провести подсечку, скорее для того, чтобы проверить Леху. Он отскочил начал и тут же выкинул вперед свою ногу, попытавшись подбить мою. Я тоже отскочил. Тогда он двинулся навстречу и выбросил вперед кулак.

Каким-то чудом я сумел увернуться, а сам махнул рукой. Леха уже понял, что проигрывает, поднырнул под мою руку, но я все равно попал. Несильно, самым краем, но мой кулак врезался ему в скулу. Атаман разбойников отскочил, но вдруг споткнулся о выбоину в земле и упал на спину.

Я мог налететь на него и начать мутузить, и был бы полностью прав. Если упал в кулачной драке, то не обессудь, но сам оплошал, а, значит, и сам виноват. Но я отскочил назад и дал ему время для того, чтобы подняться на ноги.

Он этот жест благородства оценил, кивнул мне, встал и снова двинулся мне навстречу. И снова ударил, просто и прямолинейно, я поднырнул под его руку и долбанул с левой по подбородку, вкладывая в удар весь свой вес. Тут же добавил правой сверху и вновь отскочил.

Этому меня научил Игнат. Удара с левой редко ожидают. Да и вообще редко кто дерется вот так, на кулаках. Обычно бойцы рано или поздно начинают бороться, там уже в ход идут захваты и удушения. Что нам прекрасно продемонстрировал Камень еще в Киеве.

Леха оказался крепким парнем и мой дошедший до цели удар особо никак не сказался на нем. Какое-то время мы снова кружили по площадке, пока вновь не пошли на сближение.

Он снова ударил, а когда я принял его удар на жесткий блок, мне прилетело с левой. И я попался на свою же, а точнее Игнатову уловку! Повезло, что чуть-чуть успел отдернуть голову назад, и удар прошел вскользь, однако нижней губе досталось, она лопнула, и по моему лицу потекла кровь.

Я слизал ее, сплюнул на землю и снова пошел в атаку.

Уклонился от прямого удара в лицо и долбанул ему в живот, вышибая из Алексея дух. Он согнулся, а я схватил его за голову и ударил в лицо коленом, отчетливо услышав, как хрустнул нос атамана разбойников. Леха свалился на задницу.

Каким бы крепким парнем ты не был бы, но такого удара тебе не выдержать. Впрочем, бой нужно было заканчивать, он и так слишком затянулся, тем более, что кровь продолжала бежать из разбитой губы и стекала вниз по шее на грудь. А это было неприятно.

Тогда я прыгнул на Леху, отбил в сторону его встречный удар, и снова ударил его в лицо. Теперь и по его лицу текла кровь: из разбитого носа, и ссадины на правой скуле. Обхватив его шею в захват, как меня учил Игнат, я принялся давить на нее, перекрывая ему доступ воздуха.

Атаман разбойников колотил меня по груди и бокам, но как следует размахнуться он не мог, как и вложить в удар свой вес. С каждым мгновением его удары становились все слабее и слабее, а закончилось все тем, что он просто похлопал меня по спине ладонью. И после этого я его тут же отпустил, и отскочил назад.

Леха поднял голову и посмотрел на меня. Все его лицо было в крови. Уверен, я и сам выглядел не лучше, потому что из моей губы продолжала течь кровь. Наверное это смотрелось так, будто я сырое мясо жрал.

Я протянул атаману разбойников руку, он схватился за нее и поднялся на ноги.

– А хорошо ты дерешься, князь, – проговорил он слегка гнусаво, зажал одну ноздрю пальцем и резко высморкался на землю кровавыми соплями. Повторил то же самое со второй ноздрей, потрогал рассеченную скулу, подбородок. – Этому удару с левой тебя кто научил?

– Игнат, – ответил я. – Старый воин из дружины отца, и мой главный учитель.

– Он и меня учил, – кивнул Леха и стал ощупывать нос. – Хороший был дядька, строгий. Неплохо он тебя обучил. Что с ним случилось, его же с тобой нет.

– Его убил один брянский боярин, – ответил я. – Игнат погиб в бою.

– Ты за него отомстил?

– Да, – кивнул я. – Давай нос посмотрю, я все-таки лекарь.

– Мало того, что князь, так еще лекарь? – усмехнулся Леха. – Давай, посмотри.

Нос у Лехи распух, я ощупал его. Кости вроде бы были целы, но кровотечение никак не хотелось униматься. Нужно было заткнуть ноздри чистой тканью, ну и наклонить голову, чтобы кровь не текла в глотку. Неплохо было бы приложить что-нибудь холодное, чтобы снять отек, но сейчас было лето и нельзя было просто набрать снега из ближайшего сугроба.

– Погоди, сейчас, – я отошел к своей лошади, открыл суму с лекарствами и достал из нее моток вываренной тряпицы.

Вернулся к Лехе, оторвал для куска от полотнища, скрутил их и заткнул ему ноздри. Оторвал еще кусок тряпицы, приложил к губе, а остатками вытер с себя кровь. Губа просто так не заживет, останется шрам, впрочем, это не страшно, не в первый раз же. А вот Лехе повезло, я мог и сломать ему нос, а тогда кости пришлось бы вправлять. А это штука достаточно болезненная.

– Спасибо, – слегка гнусаво поблагодарил меня атаман разбойников. – А как так получилось, что ты из лекарей в князи подался?

– Мать у меня лекарка, – ответил я. – И меня тоже лекарем стать готовила. А потом… Волкулак матушку задрал, Игнат его убил, меня вылечил, и мне рассказал, что я сын князя Кирилла. Потом много чего случилось, пришлось родные земли покинуть и почти полтора года в Союзе Торговых Городов наемничать. Сперва на заставе сидели, но и там неспокойно оказалось, потом с крымчанами воевали.

– Понимаю, так и живем, – кивнул Алексей. – То чужую кровь льем реками, то свою ручьями. Ну, как договаривались, ты победил, теперь я твой человек. Что дальше-то делаем?

– Войско мое ждем, – ответил я. – А потом двигаемся к Орлу, осаждаем его, берем, сжигаем на главной площади наместника.

– Хороший план, – Леха усмехнулся. – Звучит проще, чем на самом деле. Орел взять, это много народа надо. Сколько у тебя в войске народа-то?

– Больше шести сотен уже, – улыбнулся я и тут же поморщился. Разбитая губа защипала. – А будет еще больше, потому что многие бояре на мою сторону перешли. А в Орле не так много защитников осталось, даже двух сотен нет. Так что если мы со всех сторон на стены полезем, не удержат они нас. Возьмем мы Орел, за это можешь не беспокоиться.

– Хорошо, – атаман разбойников повернулся, нашел взглядом Тараса Зушу и крикнул. – Хозяин. Налей пива за мой счет моему новому другу и его людям, – и спросил у меня. – Не против же выпить, князь?

– Не против, – пожал я плечами. – Все равно еще ждать, пока остальные подойдут. К тому же, когда еще выпить получится. Дальше уже не до того будет…