Читать книгу Солнечный ветер - Нани Кроноцкая - Страница 10

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

Обычная вахта. Поверки систем. Штатный опрос главного двигателя, проверка технической чистоты на всех палубах. В разгар трудового порыва Макар даже выволок пару ядроидов для осмотра всех дронов и лукса. Он методично и очень внимательно прошерстил весь арсенал, от личных плазеров до мегапушек, придрался даже к чистоте личной посуды на камбузе, влез в каждый каютный гальюн. К концу своего боевого дежурства капитан заслужил полное право сидеть в своем кресле, висящем над полом в центральном и лениво поглядывать на гало-мониторы.

Еще ножкой подрыгивать медленно. Команда притихла, сосредоточенно «устраняя полученные замечания» и мрачно отчитываясь о «работе проделанной по устранению». Красота. Много было свободного времени у команды, вот и взялись дурить. Зубки показывают они капитану, психолог им нужен… У Макара давно отработана своя, личная схема лечения самых острых психических заболеваний: три наряда вне очереди и подробный отчет.

Сам так всю жизнь он справлялся с депрессиями. Спортзал, вахта и служба. Сон по четыре часа через восемь. И отлично работало. Даже после той переделки на гиблом Майране у него не было времени на психолога. А кстати… Мысли капитана быстренько пробежали по темным болотом тягостных воспоминаний, и сделали круг. Их официальный брак с Нэрис отправлен для регистрации в Метрополию еще в первый же день выхода на большую орбиту системы. Подтверждение будет получено через декаду, эта форма неизменна уже почти тысячу лет. В этом он не сомневался: никаких ограничений по бракам с колонией не было. Но вот генетической карты лиглянки капитан еще даже не видел. Не до этого все как-то было.

– Петрович… Яви свое ясное лико – лениво придав импульс креслу Макар двинулся к главному пульту.

ИскИн выдержал паузу. Он всегда делал так, если считал себя чем-то обиженным. Но потом развернул главное изображение гало-проекции прямо перед Макаром и «явил». В этот раз он предстал в виде… камня. Чем, строго говоря, он и был.

– Все вредничаешь, – констатировал капитан.

– Светлых мыслей, Аверин, – блеснув целым снопом ярких искр по поверхности радужного кристалла ответил Петрович. – Чем могу быть полезен?

– Пришел ли ответ на запрос по досье на Нэрис Аверину-Рейн? – стараясь не выдать волнение голосом тихо спросил капитан. – Я имею в виду полный и официальный, включая ген. Карту, как я и просил.

Снова пауза. Хочется взять молот из инструментария и…

– Да, конечно. Четыре имперских часа тому как.

– Почему мне не доложил? – даже Аверинскому терпению иногда наступает конец.

– А вы были заняты – как ни в чем ни бывало ответит Петрович. Отправляю на видер, знакомьтесь. И кстати…

Потянул было руку к прозрачной пластине Макар сразу замер. Не понравилось ему это «кстати».

– Там ваша супруга рыдает у зеркала в душе каюты. Часа полтора уже как.

Макар был готов расколотить эту наглую хоть и прозрачную рожу, но снова сдержался.

– Я запретил включать наблюдение в ее каюте, или ты снова оглох? – прорычал низко он, нажимая на сектор быстро вызова смены вахты. – И если следил, почему не докладывал сразу?

Бесполезное это занятие, спорить с дефектным ИскИном. Проще его заменить. Видимо эта мысль так отчетливо отразилась на капитанском лице, что Петрович ответил по форме:

– Докладываю: наблюдение Нэрис Аверина подключила самостоятельно, включившись в систему Центрального. Затем наладила зеркало в санузле и взглянув в него впала в депрессию, в которой и пребывает вот уже один час и десять багарских минут. Доложить вам времени не было.

Макар понятия не имел сколько минут в этом шервовом багарском часе, и даже не мог гарантировать, что подобные не были плодом изощренных фантазий Петровича, но новость его невероятно встревожила. Что могло зеркало показать бедной девушке? Может быть, что-то не так с этим… как его… Зеро? Корни пустила налево, листьев не выбросило?

Минуту спустя Макара сменил еще заспанный Яхо. И ног не чувствуя под собой от волнения Аверин влетел в свои апартаменты, сразу услышав громогласный Горынычев вой.

Несколько быстрых шагов и открылась картина: на сложенной максимально узкой кровати сидели обнявшись два горько рыдающих существа. Нэрис плакала тихо. Только опухшие веки и нос, да блестящие слезы на красных щеках выдавали ее настроение А вот Горыныч дал волю эмоциям и не стесняясь их, громко выл.

– Что. Тут. Происходит?

Громко спросил капитан.

Нэрис трагически-медленно повернулась к мужчине, и едва слышно ответила:

– Посмотри на меня. Мои волосы отросли....

***

– Для тебя это что-то меняет? – он ведь даже не понял. Как никогда прежде я ощущала себя чужеродной инопланетянкой.

– Все! – ему я ответила. – Мне кажется, я теперь знаю, что такое смерть. Час назад я умерла.

Пафосно прозвучало. Но именно так я и чувствовала.

– Прости, но я не заметил в тебе перемен. Трупных пятен там… запаха. Может расскажешь?

Он обошел меня осторожно и сел прямо на стол. Явно показывая – уходить никуда не намерен.

– Да посмотри же на меня! – как можно было вообще не заметить такого?

– Глаз не свожу, между прочим. Почему ты так нервничаешь?

Он действительно взгляда с меня не сводил. И было в нем нечто такое… Мягкое, как теплый плед. Обволакивающее. Нежность?

Наверное, все-таки жалость.

– Волосы! – я провела рукой по макушке, зарастающей отвратительной светлой шерстью.

– Да. Знаешь ли, в цивилизованном мире женщины их с удовольствием носят. Это красиво, практично, женственно и возбуждает мужчин, уж прости за откровенность. Я попрошу…

– Макар, это белые волосы! – мой голос сорвался на крик.

– Блондинки мне всегда очень нравились! – его голос тоже внезапно охрип. Наверное, от отвращения.

Он издевается?! Как можно так говорить о подобном?

– Так! – на меня глядя, Макар вдруг напрягся. – Что-то мне подсказывает, что дело не просто в веселой расцветочке. Я ведь прав? Это всего лишь цвет волос, Солнц. Простое биологическое многообразие.

– Это позор.

Я закрыла глаза, резко выдохнув. – Мои родители… скорее всего моя мать, не были высокородными ханитами. Я – подкидыш!

Самое страшное признание в моей жизни.

А он… сидел напротив меня и смеялся!

– Послушай, – с трудом сдержав смех, Макар сделал серьезное лицо. – Я перед тобой очень виноват. Мне нужно было детально разобраться во всех этих ваших расовых предрассудках. И тебе объяснить кое-что, очень важное.

Я сидела, глядя куда-то в пространство каюты и с трудом заставляла себя его слушать.

– Для начала пойми: твой мир остался далеко позади. И все, что ты знала об Империи, и населяющих ее людях… скажем так, правда только отчасти. Очень сильно фильтрованная в своих собственных целях малюсенькая такая правдочка.

До меня слова его медленно начали доходить. Как будто издалека, с трудом продираясь сквозь клетку сознания.

Он поклялся не лгать и говорил сейчас правду. Я это чувствовала и знала.

– Ты теперь можешь убить меня, – эти слова тоже были очень горькой, но правдой.

Капитан сложил на груди руки и произнес очень серьезно:

– Человек, наделенный тем, что вы называете разумом и душой, защищен законами Империи. Никто не имеет права просто взять и убить его. И нет разницы в цвете волос или глаз. Всю жизнь тебе лгали.

Эти слова прозвучали как гром. А еще, – он разозлился. Передо мной вдруг оказался не насмешливый и доброжелательный собеседник, а капитан корабля, имперский инспектор и очень опасный мужчина, практический хищник, за какую-то долю секунды пришедший в состояние ужасающей, безмолвной ярости.

Понял, наверное, наконец, кто я такая. Его обманули, подсунув меня и заставив пройти жесткий отбор.

Я отшатнулась, но он удержал. Снова взгляд мне в лицо, и инспектор смягчился.

– Ты мне не веришь… – устало лишь констатировал. – Плохо. Не думал, что все так серьезно.

Он встал, снял верхнюю часть форменной робы, и двинулся почему-то к спальной стене. Молча коснулся панели, выдвинул спальное место на максимальную ширину, и не раздеваясь упал, похлопав по простыням рядом ладонью.

– Я снова буду спать здесь, – произнес, как само собой разумеющееся. – И это не обсуждается.

– А я? – судорожно спросила.

– А ты, как полноправная супруга имперского капитана, – под моим сонным боком. И не пугайся опять, постараюсь не домогаться. В таком состоянии я одну тебя не оставлю. Иди сюда и ложись.

Ничего уже не понимая, несчастная я послушно последовала его практически-приказу. Легла осторожно с самого краю, стараясь не оскорблять его прикосновениями.

Макар снова вздохнул, обнимая и плотно ко мне придвигаясь.

– Глупая девочка. Какая же ты еще маленькая.

Ладонью провел по короткому ежику светлых волос и добавил: – Настоящее Солнышко. Твои волосы цветом очень похожи на мою родную звезду. Желтый карлик. Надо же… все, как я и хотел. Спи, украденное мое солнышко. Завтра опять день тяжелый.