Читать книгу Солнечный ветер - Нани Кроноцкая - Страница 6

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Периферия планетарной системы α Кассиопеи – Шедара, в созвездии Кассиопеи.

– Чаю? – Огромная туша биолога меня объективно пугала. Особенно то, с какой плавной грацией он перемещался по биоотсеку. Хищник, опасный неимоверно. И если от капитана исходила уверенная мужская сила, меня завораживающая, то его друг ощущался могучей стихией. – Вы меня опасаетесь. – Не спросил, утверждал.

До завтрака мы с Аверинымне не дошли. Буквально за несколько метров до входа на территорию биостанции с потолка раздался скорбный голос Петровича, вызывающего капитана в центральный и срочно. Макар тихо выругался на неизвестном мне языке, набрал код на входе в отсек, меня чмокнул громко куда-то в висок и убежал. Натурально и быстро, а мне оставалось только взглядом его проводить…

Горыныч зачем-то последовал за капитаном, громко цокая когтями по твердому покрытию верхней палубы.

Дверь открылась и меня встретил сам Гесс.

Огромный, могучий, какой-то весь… нереальный биолог вел себя как ни в чем не бывало. Еще пошутил как-то грустно относительно «третьего лысого». В отличие от наших с Риком шершавых макушек его череп блестел, выразительно подчеркивая тяжелую нижнюю челюсть, крупный нос и делая вид биолога еще более живописным. «Гесс Оранг, биоэколог, глизеанец» – так он мне представился…

– Да, опасаюсь немного, – силе природы врать совершенно бессмысленно. А порой и опасно.

– Тогда успокаивающего, – он снова не спрашивал. – Субъективно? Или на то есть причины?

– Мои личные ощущения. Я вас чувствую, это… сложно объяснить.

На живописнейшем фоне отсека биостанции Гесс выглядел на удивление органично. Свободная светлая роба, мягкие мокасины и нож, во внушительных кожаных ножнах висевший на поясе .

– Тогда переходим на «ты» и рассматриваем происходящее с научной точки зрения, как наблюдатели, – он мне улыбнулся. – Пробуем?

А теперь очень тихо меня Гесс спросил, протягивая неизвестно откуда взявшуюся термочашку.

Сомневаясь секунды, я ее приняла, понюхала, затем аккуратно отхлебнула горячий напиток. Запах цветочный. Вкусно, ароматно, немножечко опьяняюще. Волна теплого и мягкого спокойствия накатила достаточного быстро и действовал чай куда лучше всех успокоительных аппликаторов. Молча кивнула, оглядываясь вокруг.

Мир Гесса. Его закрытая ото всех территория, его тайная страсть, биостанция на корабле. Рик уже успел кое-что мне о ней рассказать . Кормилица и поилица, перерабатывающая все продукты отходов жизнедеятельности экипажа, она делала «Сову» по-настоящему автономной.

Огромные цилиндры биофильтров, бурлившие зеленью жизни были похожи на колоннаду в этом храме науки. Стеллажи с фантастическими грибными культурами, буйная зелень дендрария, запахи цветов, даже свои жители: в глаза сразу бросались порхающие между растениями мелкие разноцветные организмы, наверное, птицы или насекомые.

– Итак, мне кажется, тебе есть что сказать. – Гесс не мешал мне осматриваться. Сам он занялся важным делом: неторопливо шлепая по гладкому полу отсека к нему вышла семейка кобат. Толстые, неповоротливые, с гладким мехом и короткими чешуйчатыми хвостами эти милые звери были весьма популярны в качестве домашних животных в моем бывшем мире. Зачем они здесь?

И словно услышав вопрос, Гесс пояснил мне охотно:

– Это одна из моих научных миссий: я в разных мирах собираю интересные и редкие виды домашних животных, изучаю их, получаю потомство. По результатам моих исследований специальная комиссия рекомендует введение этих видов в культуру при освоении новых колоний. Человечество всегда идет в ногу со своими питомцами. Это наша история, и отказываться от нее людям точно не стоит…

Говоря это, Гесс резал белые шарообразные грибы на крупные кубики своим острым ножом и отпихивая ногой нетерпеливо пританцовывавших у стола наглых кобат раскладывал аккуратно по мискам.

– Я вижу энергии, – отчего-то решила признаться. И тут же добавила, словно оправдываясь: – Для совершеннолетних высокородных женщин нашей расы это нормально.

Прозвучавшие слова казались здесь, в простом и лаконичном мире «Совы» чем-то чужеродным, уродливым, лишним. Я тут же о них пожалела. Но Гесс выслушал очень внимательно, отрываясь от кормежки кобат.

– Как ты их видишь? – спросил он задумчиво. – Как что-то физическое? Или мысленно?

Я поморщилась, вспоминая слова из монастырских учебников.

– Сначала мы чувствуем их как ощущения. Как если бы услышали фразы на неизвестных нам языках и почувствовали эмоцию того, кто их произносит: страх, радость, грусть. Потом… когда Зера пускает свои первые линии, мы начинаем их видеть. Сегодня я ваши…

– Твои. У землян такое обращение говорит о доверии, – мужской низкой голос звучал тихо, но твердо. – Мне самому было очень сложно следовать этой традиции, я из странного мира. Там, где я родился и вырос, много лгут… Так что ты увидела?

Зачем он рассказывает это испуганной девушке? Похоже, что Гесс и сам даже не знал. Я отчетливо вдруг увидела и его все сомнения и старую, затаенную глубоко и надежно обиду.

– Ты серьезно обижен и запретил себе думать о будущем.

– И как ты это видишь? – быстро и холодно очень спросил, явно мне не поверив.

– Как тугой узел. Узлы всегда видятся там, где проблема. Или даже болезнь. У них разный цвет. Обида всегда почему-то коричневая. И чем темнее, тем глубже.

Я присела на корточки рядом с веселой семейкой кобат. Самый крупный из них, наверняка патриарх, недоверчиво на меня покосился и громко присвистнул. Все семейство тут же попятились к Гессу.

– Знаешь… – отчего-то вдруг воодушевившись попыталась биологу я объяснить. – Когда люди, животные или растения чем-то болеют, то сначала я это вижу как узел. Поначалу его еще можно распутать и развязать. Есть множество техник… – Я тоже тихонько присвистнула. С раннего детства мы умеем подзывать этих милых зверушек. Двое маленьких потянулись, старшие остались на месте, осторожно принюхиваясь. – Когда недуг заходит уже далеко, мы видим, ее словно язву. Воронку, в которую утекает жизненная сила, энергия, сама жизнь. Она у всех разная, но это видно. А ты весь в узлах. Старых, от времени окаменевших, как шишки дерева са.

Биолог задумчиво слушал. Потом развернулся спиной, жестом меня приглашая в зеленые недра дендрария.

– Я Макару сюрприз обещал. Пойдем, мне есть чем тебя порадовать. Это очень интересно. – И видя мои сомнения, мягко добавил: – Капитан скоро вернется, он уже сообщил мне по внутренней связи. Дождемся его и тогда уже вместе позавтракаем.

Сюрприз удался.

Дендрарий биостанции представлял собой настоящий, густой темный лес. О том, как биологу удалось вырастить нечто подобное на палубе космического корабля, пусть даже и современнейшего фрегата, оставалось лишь только догадываться.

Между ажурных орнаментов яркой зелени яркими красками тут и там полыхали уже знакомые мне цветы, тонкими нитями светлых корней обвивающие развилки коренастых ветвей невысоких, но толстых деревьев. Летающие между них существа удивляли своим оперением, перламутрово-синим, лимонно-желтым и огненно-красным. Они в воздухе зависали мелко взмахивая дюжиной крыльев и высовывая длинный раздвоенный язычок, с любопытством разглядывали нас, блестя черными бусинками крохотных глазок.

– Твои звери действительно интересны, – пока я разглядывала дендрарий и его милых жителей, Гесс незаметно меня обошел и возник вдруг уже за спиной.

Я подпрыгнула, летучая красота разлетелась.

– Все еще опасаешься… – покачал головой биолог поджав скорбно губы. – Так вот, я впервые столкнулся с телепатическими способностями у домашних животных.

Произнося эти слова, он раздвинул плотный полог вьющихся растений, свисающих с самого потолка, словно занавес, и кивнул туда, вглубь, приглашающе.

– Они… не домашние, – я шагнула за ним, нерешительно оглядываясь вокруг. – Это мы их случайно совсем приручили, еще когда были детьми.

– Я абсолютно уверен в том, что и родители ваши так же считают, и деды. – Гесс усмехнулся беззлобно, оглядываясь на меня. – Почему-то все знают о бабочках и их способностях, а приручили их только вы.

– Домашними их все равно не назвать, – я заупрямилась, остановившись у невысокого, смутно знакомого деревца. Са? Но откуда? – В неволе они не размножаются, мы жизненно не нужны им, к тому же…

Я хотела ему рассказать, что мы даже ведь толком не знаем, где живут бабочки, чем питаются. Просто маленькие друзья, однажды благосклонно принявшие из детских рук вкусное лакомство И только.

Но переведя взгляд чуть выше саженца самого легендарного дерева Лиглы я увидела невероятное.

Круглый домик, тщательно свитый из тоненьких листиков, как будто связанный спицами, очень искусно и аккуратно был подвешен на толстой лиане и смотрел на меня плотной воронкой широкого входа. В котором уютно сидела знакомая бабочка. Да не одна. Из-под ее крыльев выглядывало несколько кругленьких носиков, и любопытные черные глазки поблескивали в полутьме.

Я оглянулась на Гесса, не в силах промолвить и слово. Он широко улыбнулся, и протянул руку к гнезду. Бабочка тихо курлыкнула, потянулась и легко выскользнула из убежища, оставив детенышей. Расправила крылья, взлетела и сделав круг у нас над головами она элегантно присела на пальцы биолога.

Просто фантастика.

– Как? – я только и смогла выдавить из себя.

– Я получил три устойчивых пары, все самки были беременны, – самым кончиком пальца биолог погладил красавицу. Бабочка от удовольствия зажмурилась. – Пришлось срочно делать анализы ДНК. Удивительные это животные, правда?

– О… да. – отойдя наконец от первого острого шока я сама протянула ей руку и малышка охотно вспорхнула мне на ладонь.

– Самое в них удивительное, это то, что эти малышки созданы человеком. – Продолжал поражать меня Гесс. – Как только я это выяснил, остальное пошло куда проще. Искусственно созданные организмы легко прогнозируемы.

– Быть такого не может… – я тоже малышку погладила, но никаких новостей мне она не несла, что вполне ожидаемо. – Колонисты не принесли с собой никаких домашних животных, это было запрещено всеми законами. У нас в каждом учебнике это написано.

– Абсолютно согласен, – внезапно со мной не стал спорить биолог. – Этой модели генетической модификации почти триста лет. – Он достал из кармана рабочих штанов плоскую коробочку и открыв ее, высыпал на ладонь целую горсть омерзительно извивающихся странных червей. Бабочка видя их восторженно пискнула и немедленно приступила к обеду. – Я нашел ее в определителе полностью утерянных человечеством рукотворных домашних животных. Поздравляю, коллега, мы с вами совершили открытие.

Он так весело пошутил, я надеюсь?