Читать книгу Кейсми - Nastya Focus - Страница 3

Глава 2. Поддержка.

У следующего дня не было ни единого шанса подарить мне хорошее настроение. Внутри было так тяжело и одновременно так пусто, что хотелось просто разрыдаться. Я открыла глаза. В эту же секунду меня окутало то самое давящее состояние, когда с самого утра хочется скорее дождаться ночи и снова уснуть. И так день за днём проживать всю боль, когда вместо чувств ощущаешь только неконтролируемое течение снов, которые сегодня снова не с кем было обсудить.

Я потянулась к телефону, чтобы прочитать сообщение от Муны из Японии, но телефон предательски выдавал нули в графе новых писем. Ни один из мессенджеров в это утро не хотел стать союзником. Смартфон с громким хлопком шлёпнулся на ковёр у кровати. У меня не было сил. Я свернулась калачиком и попыталась снова провалиться в сон. Не получалось совсем. Голову заполняли суматошные мысли о расставании с подругой и непонятном исходе надвигающихся планов.

Будильник зазвонил второй раз. Я снова потянулась к нему, чтобы выключить, но вдруг замерла и громко заплакала. Вместо обычной мелодии по утрам меня будила песенка, которую мы с Муной записали 3 года назад.

Тогда за окном шёл сильный дождь. Мы вернулись домой из школы, где по стечению обстоятельств оказались под дурным вниманием всего класса. Я тогда не выучила параграф по истории. В нём автор рассказывал про Александра I и его внутреннюю политику. Но кому же интересно читать правила управления государством, когда подростковые гормоны не дают покоя на ни мгновение. И я провела половину ночи, изучая разные статьи о союзе императора и его жены. Когда меня вызвали отвечать пересказ, то я решила не молчать и поделилась и про смерть 2 детей, рождённых не от Александра I, и про их обоюдные измены, и про преданность до последней секунды. Из всех учеников класса только Муна восхитилась этой истории, а Василина Ивановна, глядя из-под своих треснувших круглых оправ, влепила жирную двойку. Весь день над нами посмеивались те, кто раньше считался подружками и просил списывать. Для восьмиклассниц стать центром такого внимания похоже на катастрофу. И мы решили сбежать ото всех в свой уютный мир на двоих. Тогда и родилась эта песня.

Ни здесь, ни на красной планете

Не справятся слёзы со злобой.

Злым не подвластны законы эти,

И слёзы для них – маяк особый.

Маяк, что мерцает смехом

Над тем, кому очень плохо.

Маяк, что лишает доспехов

Всех тех, кто лишился вздоха

Мы будем сражаться честно,

Взяв в руки свой щит из света.

Мы не хотим быть известны —

Добром бы сияла планета.

Я провалялась в кровати около десяти минут. Слёзы успели остановиться и высохнуть на щеках. Я слышала, как за это время родители хлопнули дверью – уехали на работу. Они всегда выходили из дома вместе. Им было не совсем по пути, но они создали для себя такую традицию – подвозить друг друга по-очереди и дарить это время им двоим и важным разговорам. Нередко по вечерам мы втроём обсуждали за столом их утренние беседы, учились рассуждать и находить правильные решения.

Вот и сейчас они снова вышли из дома вместе. Могу представить их лица, полные новых забот и событий. Они всегда учили меня одному важному моменту – что бы ни случилось, держаться вместе с семьёй или теми, кто рядом и кому доверяешь. Потому что в моменты, когда случается что-то неприятное, командный дух важен как никогда. И в эти моменты идёт не противостояние мнений, а борьба за общую победу над новым сильным соперником. Наверно, эта мысль особенно сильно помогла мне в это утро.

Я вспомнила про свою злость на Муну и её отъезд. Она часто спрашивала меня последнее время: “Это действительно то, чего ты сейчас хочешь?”, когда я советовалась с ней, какой сделать выбор в разных ситуациях. Кажется, этот вопрос сейчас нужен был мне особенно сильно.

Я открыла блокнот и начала писать.

Я действительно хочу злиться на Муну? – Нет.

Я действительно хочу отказаться от этого дня в пользу разрушающего настроения? – Нет.

Я действительно хочу найти способы вернуть себе силы для этого дня? – Да.

В жизни существуют такие особые моменты, когда признаваться себе в чём-то очень сложно. До этих двух событий, которые напрямую связаны с близкими людьми, мне не приходилось задавать себе вопросы сложнее и глубже. Мне же всего семнадцать, казалось, что для них будет целая жизнь. Поэтому самое сложное признание, которое я когда-либо делала до этого звучало так: “Нет, мама, я не хочу гулять с собакой каждый день и подбирать её какашки на улице. Получается, что я не хочу собаку.” В тот момент я ревела так громко и долго, потому что мне казалось, что собака – мечта всей моей жизни. И только проплакавшись, когда я произнесла вслух эту страшную тогда фразу, я поняла, что это не было моей мечтой. Я просто хотела быть важной и деловой, как соседка по дому. Я просто хотела быть на неё похожа. У неё был чёрный пудель, который всё время поднимал правую лапку. И эта соседка такая гордая шла всегда по улице, что все оборачивались на неё. Короче, она была в центре внимания, а я нет. Вот и всё.

Я взяла телефон в руки и быстро написала Муне: “Эй, подружка, ты как там? Уже успела положить глаз на какого-нибудь японца?” Муна часто мечтала, что выйдет замуж именно за иностранца, поэтому я постаралась открыть сезон шуток на эту тему. Получилось плоско и скучно, но я нажала “отправить”.

Сообщение не доставлялось, а в дневнике я уже поделилась искренним желанием найти силы и продолжать жить этот день, как бы он не распорядился моей судьбой.

Мне так не хотелось вставать, что я осталась в кровати ещё немного. Обычно в этом время мы уже встречались с Муной у подъезда и начинали болтать. Тогда неожиданно для себя вслух начала говорить и я.

“Мне сегодня приснилась кошка. Я шла по своей улице, почему-то я знала, что эта улица обязательно моя, и вдруг встретила её. Кошка отошла от синего дома и села прямо у меня на пути. Она была такая невероятно красивая, что я не могла перевести взгляд куда-то ещё. Пушистая шерсть мягко-медового оттенка играла на солнце золотыми искрами. Неестественно белую мордочку подчёркивали чёрные усы. А ещё у неё были огромные лапы, которые занимали сразу несколько плиток брусчастки и, казалось, готовые порвать даже слона. Мне очень захотелось её погладить, но подойти к ней почему-то не получалось. Вдруг кошка выгнула спину, зашипела и набросила на меня. Она расцарапала ноги и вцепилась зубами прямо в кожу чуть выше колен. Говорят, что во сне невозможно чувствовать боль, но я чувствовала. Кошка болталась на ноге, пока я не схватила её за шкирку и не откинула в сторону. А потом помню, как бежала очень быстро. Не знаю куда, лишь бы спрятаться от кошки. Но я снова выбежала на эту улицу. И снова увидела кошку. И снова она вцепилась в мою ногу.”

Я говорила быстрее и быстрее с каждым новым словом. А потом резко остановилась. Дыхание сбилось. Сердце устанавливало мировой рекорд по прыжкам на скакалке. Мне было снова страшно, как во сне. На лбу появились небольшие капельки пота, а руки крепко сжали одеяло.

“Это точно плохая идея – делиться такими снами наедине с собой. Муна меня хотя бы поддерживала словами и объятиями, а тут мне приходится переживать снова этот ужас.” Я всё ещё продолжала говорить сама с собой и думала, что даже при всём понимании, что сны – это просто сны, меня тянуло в их историю. Мне казалось, что там спрятаны какие-то ответы на события из моей реальной жизни. Но кошки у меня не было. А красивая улочка из сна никогда не встречалась мне в нашем городе.

“А вдруг это всё-таки что-то означает?” – спросила я сама себя и решила на всякий случай записать сон в блокнот. Выглядело странно, но мне так важно было сейчас отвлекать себя и свои мысли на разные моменты жизни, чтобы не утонуть среди размышлений о близких людях.

На зарядку совсем не оставалось времени, поэтому я сразу пошла на кухню. На столе меня ждали мои любимые хлопья, тарелка и ложка. А на холодильнике записке:

“Дорогая Кейси, мы с папой уехали на работу. Сегодня придётся задержаться, потому что срочный отъезд к бабушке заставляет двигаться в чуть более быстром ритме. Если мы не вернёмся до семи часов вечера, поужинай одна, пожалуйста. А сейчас в холодильнике тебя ждёт свежее молоко и твоя любимая сладость.

Целуем. Обнимаем. Твои мама и папа.”

Я чувствовала, как глаза набухали от слёз. Сколько я себя помню, родители всегда писали мне записки – так они оставались всегда рядом. Мама писала мне записки в детском саду и убирала в шкаф в группе. Потом они с папой по-очереди писали записки в школе и клали их в контейнер для еды или незаметно прямо в рюкзак. Каждая такая записка для меня была наполнена любовью и бесконечным светом, которые дарили мне родители. И сейчас, я смотрела на записку и чувствовала их поддержку. Они рядом. Они знают, что мне тоже нелегко, как бы сильно не переживали эту историю сами.

Остальной день прошёл не сильно интересно: я сходила в школу, а потом прогулялась обратно по осенним улочкам. Листья ещё не были готовы устилать пол под нашими ногами и весело болтались на ветках, обсуждая планы на новогодние праздники под январским снегом. А я боялась загадывать это время. Сейчас казалось, что существует только сегодня и максимум раннее завтра. Всё остальное – фантазия искусного художника, который ещё не придумал, какие и где нарисовать мазки.

К концу дня сил не осталось. Я ещё раз проверила телефон – тишина. Муне сообщение упрямо не доходило. Я написала её маме и папе в надежде, что их связь уже восстановилась и они как-то читают смски с родного номера. Но их телефоны тоже молчали. Я схватила дневник и села к окошку. Я решила, что буду каждый день делиться мыслями, чтобы было легче. Обязательно должно стать легче.

Я писала минут десять, пока не почувствовала, как садятся все батарейки внутри. Тогда я заползла в кровать, повернулась на правый бок и затолкала одеяло между коленок. Было грустно. И очень хотелось объятий, но родители ещё были на работе. В тот вечер я не заметила, как заснула слишком рано для себя.

Помню, как за окном царапал по подоконнику мелкий дождь. Как сверху прыгал маленький мальчик, пытаясь выпросить конфетку у родителей. Как в голове сами собой строились сценарии завтрашнего дня. И нескольких следующих. Помню, как поднималась тревога из-за долгого молчания подруги. И помню сковывающее ощущение от наступающей ночи, словно я отправляюсь в неизвестное путешествие, где меня ждёт много неприятных сюрпризов.

К счастью, ночь прошла легко и быстро в отличие от сменившего её дня.