Читать книгу Лед и пламя - Настя Орлова - Страница 10

Один, два, три, четыре… Семнадцать… Двадцать пять… Тридцать… Семьдесят восемь.

Механический счет. Свист скакалки. Прыжок. Свист скакалки. Прыжок.

Девяносто, девяносто один…

Со стороны я, должно быть, похожа на заводную куклу, которая прыгает, пока не кончится заряд, но именно так я себя и ощущаю: как бесполезная сломанная Барби, место которой осталось далеко в прошлом.

Когда я в растрепанных чувствах убежала с ледовой арены и спряталась в этом маленьком спортивном зале, я не представляла, что буду делать. Рыдать? Кричать? Биться головой об стенку? Внутри все звенело от напряжения, а душевная боль, кислотой выжигающая внутренности, казалась нестерпимой. Мне хотелось драться, кусаться, орать, что есть сил, но вместо этого я схватила со скамейки скакалку и начала прыгать.

Девяносто девять. Сто… Сто двенадцать.

Я чувствую опустошение, усталость, растерянность. Эмоционально я на стадии выгорания. И ноги меня не держат, и по спине бежит струйка пота, но остановиться я не могу. Боюсь, что если сделаю это, что-то окончательно сломается во мне, а я к этому не готова. Что-то и так уже сломалось во мне там, в полумраке коридора…

Сто семьдесят…

Я погружена в себя, но слышу, нет, скорее физически ощущаю, что в зал открывается дверь. Даже это не заставляет меня остановиться и оглядеться. Я просто знаю, что больше не одна.

Сто семьдесят три. Сто семьдесят четыре.

– Хватит, – произносит низкий, вибрирующий, до боли знакомый, до дрожи в коленках любимый голос.

– Я хочу побыть одна, – задыхаясь, бросаю я.

Сто восемьдесят.

По паркетному полу Вернер двигается почти бесшумно, но я ощущаю, что с каждой секундой он становится все ближе.

Сто восемьдесят три.

Крепкое прикосновение к моему локтю, легкий толчок и рассекающий воздух свист скакалки, которая вот-вот исполосует мое тело. Я жмурюсь, ожидая неминуемой боли, но ее нет, а в следующее мгновение скакалка оказывается выдернутой из моих рук и отброшена на пол.

– Достаточно.

Жадно хватая ртом воздух, я открываю глаза.

Никита Сергеевич стоит в метре от меня, не делая ни единой попытки заговорить, а у его ног валяется моя скакалка. Его лицо спокойно и расслабленно. В глазах нет ни жалости, ни злости. Уже за это я ему благодарна. За то, что не жалеет. Жалость от него все только усугубит, а мне жизненно необходимо выпустить пар. И скакалка этому лишь жалкая прелюдия.

Он делает шаг, потом еще один, останавливаясь строго напротив меня. Как бойцы на ринге, приходит мне в голову дикое сравнение.

Все напряжение последних недель, горькое послевкусие проваленного проката и жгучая-жгучая ревность – все это обрушивается на меня одним махом. Барьеры приличия, сдерживающие меня, падают, и первая яростная вспышка, такая яркая, что затмевает мой разум, буквально ошеломляет меня.

– Уйдите, – севшим от эмоций голосом прошу я, мысленно умоляя тренера дать мне пространство и время, чтобы прийти в себя, чтобы перетерпеть эту злость, подумать.

– Нет, – категорично отвечает он.

Перед глазами у меня мерцают красные огоньки, и где-то на границе сознания я думаю, что, наверное, так чувствует себя бык на родео, когда перед ним размахивают красной тряпкой.

– Пожалуйста, – мой голос похож на писк.

Но Вернер не сдвигается с места.

Напряжение, повисшее в воздухе, достигает апогея. Сердце наливается свинцовой тяжестью. Что-то взрывается внутри меня. Что-то незнакомое. Страшное. Пугающее.

Я больше не Арина, прилежная ученица, чемпионка, хорошая девочка, которая всегда слушает старших, а Вернер не мой наставник, старший друг, даже не герой моих фантазий. Он просто человек, который оказался рядом тогда, когда я больше всего в нем нуждаюсь. И я, совершенно не отдавая себе отчет в своих действиях, замахиваюсь и бью его.

Этот первый неловкий удар попадает прямо в широкую грудную клетку. Потом еще один, и второй, отметившийся у предплечья. Вместе с каждым новым ударом я отчаянно надеюсь, что он остановит меня. Но он этого не делает. Не останавливает. Не отталкивает. Даже не уклоняется от моих ударов. И это его смирение становится последней каплей – я окончательно слетаю с катушек, перестаю различать оттенки, мысли покидают мое тело. Я бью, а он стоит и молчит, позволяя мне выплеснуть всю ту желчь, накопившуюся во мне, и в глазах его горечь, которая не имеет ничего общего с физической болью.

То, что происходит сейчас, за гранью отношений тренер – ученица. Я это понимаю. Знаю, что он понимает тоже. Тогда что это? Разрядка? Зарядка? Логический финал?

Я не представляю, сколько времени проходит – часы, минуты, доли секунды. Знаю только, что настает момент, когда моя истерика начинает угасать: злость выдыхается, руки безвольно повисают вдоль тела, а глаза жжет от наводняющих их слез. И только тогда Никита Сергеевич начинает двигаться – берет мои холодные дрожащие пальцы в свои ладони и сжимает. Его прикосновение теплое, крепкое и надежное, вселяющее в меня ложную уверенность, что пока он рядом, со мной не случится ничего плохого.

– А теперь возьми себя в руки, – командует он, будто бы всего минуту назад это не он выступал мишенью моей ярости. – Скоро придут девочки и Виолетта Владимировна.

Наши взгляды встречаются. Нежность в его глазах повергает меня в такое смятение, что я спешу отвернуться. Все еще не доверяю себе. И лишь только-только начинаю осознавать, что натворила.

Стараясь не делать резких движений, высвобождаю свои руки и делаю пару неуверенных шагов назад.

О, Господи!

Я никогда, никогда в жизни не обидела ни одно живое существо. Как я могла поднять руку на своего тренера?

– Я… Извините… – мне с трудом удается выдавить из себя эти слова, а в следующий миг в зал действительно заходят Виолетта Владимировна с Лизой и Мариной.