Читать книгу Семейный портрет с колдуном - Ната Лакомка - Страница 5

– Что?! – пробормотала леди Икения и нервно оглянулась, став красной, как вишня. – Но это же… неприлично…

– Кто виноват, что ты думаешь о неприличностях, Ики? А я и леди Валентайн не видим в этом ничего страшного, – Вирджиль Майсгрейв поднял лесенку и взялся за дверцу, намереваясь её захлопнуть.

– Постойте! – крикнула я и бросилась вперёд, готовая выскочить из кареты даже без лестницы. – Постойте, я тоже поеду с леди…

Но дверца захлопнулась перед самым моим носом, и последнее, что я увидела – растерянное лицо леди Икении.

– Пустите меня! – я в ужасе стучалась в закрытую дверцу, но она словно стала единым целым с салоном кареты. – Пустите!

– Что вы так переполошились? – лениво спросил граф, разваливаясь на подушках, оставленных леди Икенией. – Я вас и не держу вовсе.

Карета качнулась и поехала, а я, оставив бесполезные попытки освободиться, села на сиденье напротив графа, постепенно сдвигаясь в уголок.

– Что вам нужно? – спросила я, боясь взглянуть на колдуна.

– Ничего, – ответил он. – Просто не люблю трястись в седле. Кости ноют, знаете ли.

Но вряд ли это было причиной, потому что следом за этими словами послышался смешочек. Гадкий смешочек. Он забавлялся, этот проклятый колдун!

– Вы поступаете возмутительно, – я попыталась к его совести. – Подумайте, что скажут, если узнают, что мы ехали вместе в карете. Аселину вряд ли это понравится…

– Конечно, не понравится, – подхватил граф. – Когда мой внук узнает об этом, он потеряет покой. Будет мучиться, теряясь в догадках – чем же мы тут с вами занимались, милая Эмили.

Он попал в цель. Я представить себе не могла, как Аселин воспримет новую выходку своего дедушки. Оставалось лишь надеяться, что леди Икения всё понимает и не расскажет сыну, что произошло. И что никто не заметит меня в карете. Иначе свадьба точно не состоится, потому что на весь Саммюзиль-форд растрезвонят о потере репутации.

Моей репутации.

Я сидела на мягком сиденье, как на иголках, ожидая, как в любую минуту нас остановят гвардейцы при выезде из города. Но мы проехали ворота, и мост, а у нас даже не проверили документы. Вирджиль Майсгрейв мог бы вывезти мой труп – и никто ничего не узнал бы.

– Вы так загадочно молчите, – граф подсунул под локоть подушку и теперь полулежал, подперев голову и мечтательно посматривая на меня. – Есть причины?

– А вы не догадываетесь? – отрывисто спросила я.

– Решительно, нет, – пожаловался он. – Вы как будто хотите, чтобы я пожалел, что поехал с вами. А ведь мы могли бы так чудесно провести время.

– Боюсь, я не смогу развлечь вас, милорд. Лучше бы я поехала с леди Икенией и…

– Вы могли бы сесть на меня, – продолжал тем временем граф, – или, например, позволили бы мне встать перед вами на колени и нырнуть под вашу юбку.

Я собиралась просидеть в уголке кареты, как мышка, глядя в пол, но тут уставилась на колдуна, не веря тому, что услышала.

– Вы что такое говорите? – произнесла я с трудом. Лучше было бы притвориться, что я ничего не поняла – как и положено благовоспитанной девушке, но предательская краска уже заливала меня до ушей, и я ничего не могла с этим поделать. Просто сидела напротив этого нахала и краснела, краснела…

– А что вас смущает? – в свою очередь удивился граф. – Я – человек широких взглядов, и считаю, что женщины заслуживают удовольствия в той же мере, что и мужчины, и готов доказать вам это, Эмили. Хотите проверить? Мой язык и пальцы к вашим услугам, если остальное пока не устраивает.

Я постаралась взглядом выразить переполнявшее меня негодование, но Вирджиль Майсгрейв сделал вид, что не понял моего возмущения.

– Не смущайтесь, Эмили, – замурлыкал он. – В каком-то смысле я – либерал, особенно в том, что касается права женщины на любовь…

– Меня смутило вовсе не это! – огрызнулась я, всё сильнее заливаясь краской.

– Что же? Расскажите, и мы попытаемся вместе решить проблему.

– Проблема в вас! Вы ведете себя, как… стареющий ловелас!

– Возможно, – легко согласился он. – Но я умею доставлять удовольствие… невинным девушкам. И обещаю, что мой внук ничего не узнает. Если только вы сами не проболтаетесь, – он выдержал мелодраматическую паузу и добавил, таинственно понизив голос: – Когда станете звать меня во сне, умоляя, чтобы я вас взял.

– Вы безумны, – произнесла я, чувствуя, что ещё немного – и сама сойду с ума от такого откровенного бесстыдства.

Вот так напрямую предлагать мне любовь?.. Вернее, не любовь, а… запретные удовольствия?.. Неужели, Аселин был прав, и я заинтересовала королевского колдуна? Похоже на один из романов, что мы тайком читали в пансионе, пряча потрепанные книги под матрасы, чтобы не заметили воспитательницы. Юной и невинной девой пленился властный и жестокий герой, и всячески добивается её.

Но это же книжные истории, а в жизни вряд ли возможно, чтобы граф Майсгрейв нашёл что-то примечательное в Эмили Валентайн из Саммюзиль-форда. Но ведь Аселин нашёл?..

Все эти мысли промелькнули в моём сознании со скоростью ветра. И точно так же, как ветер поднимает пыль, всколыхнули сомнения. Сомнения, страх, волнение…

А граф продолжал смотреть на меня, блестя глазами.

– Ну что вы, – он явно наслаждался моей растерянностью, показывая ямочки на щеках и посмеиваясь. – Уверяю, я в здравом уме и твердой памяти. Просто вы – милы, я – необыкновенно очарователен, мы нравимся друг другу. Так почему бы не подчиниться зову природы и не пошалить немного? М-м? Эмили?.. – замурлыкал граф.

Зелёные глаза вспыхнули колдовским огнём, и я вжалась в стенку кареты, не зная, что делать дальше. То ли закричать о помощи, то ли заткнуть уши и начать молиться.

Но мне не пришлось делать ни того, ни другого, потому что карета вдруг резко накренилась и повалилась на бок. Раздались треск и скрежет, испуганное ржание лошадей, послышалась ругань кучера и слуг, и меня швырнуло через весь салон. Я врезалась бы о противоположную стенку, но на пути попался граф Майсгрейв. Конечно, упасть на него было приятнее, чем на деревяшку. Он поймал меня в объятия, задержав и не дав укатиться под сиденье.

Карета ещё раз дрогнула и замерла. Снаружи кто-то истошно кричал, но я почему-то слышала эти крики словно издалека.

– С вами всё в порядке? – спросил граф, крепко меня обнимая.

А я очень уютно лежала на его груди, в окружении рассыпавшихся подушек, прижимаясь щекой к пёстро вышитому камзолу. От графа пахло заморскими пряностями – остро и терпко, и хотелось не узнавать – что там снаружи произошло, а закрыть глаза и уплыть по волнам тёплого южного моря, которое внезапно разлилось от края и до края…

Дверца над нами распахнулась, и в салон хлынул яркий свет. Я зажмурилась, недовольно пряча лицо на груди графа, а сверху раздался испуганный голос кучера:

– Колесо слетело, милорд! Вы целы?

– Со мной всё хорошо, – ответил Вирджиль Майсгрейв, – а вот девушка, похоже, ударилась головой. Быстро позови кого-нибудь!

Пока меня поднимали и вытаскивали из кареты, я болталась в руках мужчин, как тряпичная кукла. Разве я ударилась? Нет, я не чувствовала боли. Но почему-то не могла пошевелиться.

Граф выбрался из кареты следом за мной, без чьей-либо помощи, спрыгнул на землю и осторожно принял меня на руки, после чего уложил на траву, встревожено заглядывая в лицо.

– Эмили, – произнес он громко и раздельно, – вы меня слышите?

Я моргнула, показывая, что слышу, но ничего не ответила, потому что говорить не хотелось.

Колдун бесцеремонно взял меня за подбородок, заставляя повернуть голову вправо и влево, потом выругался сквозь зубы и довольно сильно похлопал меня по щекам. От этих похлопываний в голове мгновенно прояснилось, я обрела возможность двигаться и… думать.

– Что вы делаете? – спросила я сердито, останавливая руку колдуна и пытаясь подняться. – Хватит пощёчин! У меня и так звон в ушах!

Он тут же отпустил меня и сел рядом на траву, взъерошив волосы. Я тоже села, одёргивая задравшуюся до колен юбку, и огляделась. Роскошная карета Майсгрейвов лежала на обочине, колёсами вверх. Бечевка, стягивавшая багаж, лопнула, и сундуки валялись в кювете. Кучер и сопровождающие слуги суетились вокруг, обсуждая, как поднимать карету и менять колесо. Лошадей уже выпрягли, а по дороге к нам приближалась вторая карета, из которой на ходу выглядывала леди Икения.

– Что случилось?! – начала кричать она, когда между нами расстояние было ещё около пятидесяти шагов. Подъехав, леди выскочила из кареты и побежала нам, оступаясь на неровностях дороги. – Что произошло?

– А ты не видишь, Ики? – иронично спросил граф. – Мы с леди Валентайн немного покувыркались.

– О-о… Как?.. – леди Икения захлопала на него глазами, а потом перевела взгляд на меня.

Я встала, отряхивая платье и понимая, что граф не желает вести себя по-человечески, и вряд ли кто-то сможет разубедить его в этом нежелании.

– Кувыркнулись в кювет, я имею в виду, – продолжал он, потешаясь над изумлением племянницы, – так что не надо изображать вселенский ужас. Лучше позаботься о леди Валентайн.

– А что с ней? – почти тупо переспросила леди.

– Со мной всё хорошо, – немедленно ответила я.

– Всё замечательно, не считая того, что она ударилась головой, – усмехнулся колдун. – Жаль, что путешествие закончилось так драматично, ведь мы приятно проводили время. Но сейчас карету поднимут, заменят колесо…

– Прошу простить, но поеду я только вместе с леди Икенией и Корнелией, – резко сказала я. – А нет – пойду в столицу пешком.

Слуги, суетившиеся вокруг опрокинувшейся кареты, быстро посмотрели в нашу сторону, но тут же снова занялись делом с преувеличенным рвением.

– Она испугалась и немного нервничает, – объяснил граф Майсгрейв, хотя никто не просил у него никаких объяснений.

– Я в здравом уме и твёрдой памяти, – вернула я ему его собственные слова, а он всё так же сидел на траве, в своём пёстром зелёном камзоле, и, казалось, развлекался происходящим. – И больше никогда не сяду с вами в одну карету.

– Вот так новость! – изумился он. – По-моему, я тоже в твёрдой памяти и прекрасно помню, что вроде как даже выступил в роли спасителя, когда мы кувыркнулись. Вряд ли Ики смогла бы так ловко поймать вас и прижать к груди, как сделал я.

Теперь даже кучер, пытавшийся успокоить лошадей, уставился на нас, а леди Икения не просто покраснела, а побагровела.

– Нам лучше уйти, – пробормотала она, хватая меня под руку и увлекая к карете.

– Леди Валентайн! – позвал граф, вскакивая и устремляясь за нами. – Неужели вы вот так бессердечно бросите меня? После того, что мы с вами пережили?

Какой же наивной дурочкой я была, когда решила, что интересую Вирджиля Майсгрйва. Он просто меня компрометирует, чтобы позлить Аселина. И хочет вывести меня из душевного равновесия, чтобы я убежала прочь, позабыв даже о вознаграждении за отказ от свадьбы. А ведь всё верно – я готова была умчаться в ужасе. Была готова… Но теперь не стану убегать, пусть хоть он сам будет биться головой о карету…

Я остановилась и уже открыла рот, чтобы высказать всё, что думаю, но леди Икения опередила меня.

– Дядюшка такой шутник, – заворковала она, и с удвоенной силой потащила меня к карете. – Удивительное чувство юмора! Именно это и ценит в нём её величество. Но карету будут чинить долго, а юной девушке не следует стоять на дороге, под солнцем… Надеюсь, путешествие в нашей компании покажется вам не менее увлекательным, Эмилия. И Корнелия будет рада…

Она почти затолкнула меня в карету, но я не сопротивлялась. Сейчас я поехала бы и с ведьмой на помеле, только не вместе с графом. И оставалось благодарить судьбу за столь удачно сломанное колесо, которое избавило меня от Вирджиля Майсгрейва в качестве попутчика.

– Корнелия будет рада… – бормотала леди Икения, торопливо забираясь в карету следом за мной.

Я опасалась, что граф попросту выволочет меня из кареты или устроит ещё что-нибудь пошлое и омерзительное, но он наблюдал, как мы садимся, как слуги поднимают лесенку, как закрывают дверцу…

– Мы не договорили, леди Валентайн! – крикнул он, когда карета тронулась. – И я обязательно покажу вам свой дом. Проявлю столичное гостеприимство!

– Оставьте его себе, – сказала я в окно, когда мы проезжали мимо графа.

Он засмеялся и помахал нам рукой на прощанье, а потом повернулся к перевернутой карете и от души выругал кучера.

Корнелия молча потеснилась, давая мне место на сиденье. В отличие от леди Икении она не казалась удивленной или испуганной, но посматривала на меня искоса и с настороженностью, будто ждала, что я устрою какую-нибудь гадость. Леди Икения выразительно посмотрела на неё, и Корнелия, словно спохватившись, повернулась ко мне со словами соболезнования.

– Вы не поранились, леди Валентайн? – поинтересовалась она с преувеличенной тревожностью.

– Мне повезло. Не получила ни царапины, – ответила я.

– Это замечательно, – кивнула Корнелия и откинулась на подушки, закрыв глаза и сунув ладони под мышки.

– Да, лучше всего сейчас вздремнуть, – сказала леди Икения. – Укрыть вас пледом, Эмилия?

– Нет, благодарю, – отказалась я от пледа. Спать точно не хотелось. У меня дрожал каждый нерв, каждая частичка души трепетала, и вовсе не из-за того, что перевернулась карета. Похоже, колдун решил действовать исподволь, но наверняка, чтобы расстроить нашу с Аселином свадьбу. Приступил к настоящим боевым действиям, а мне нечего противопоставить в этой войне. Я не колдунья, без связей при дворе, мои родители были простыми людьми, и у них нет никаких заслуг перед короной, чтобы можно было просить королеву о милости. Но леди Икения и Аселин – другое дело. Они скажут свое слово, и ее величество не сможет отказать… Тем более, леди Икения уверена, что нет оснований для запрета свадьбы…

Глядя в окно на проплывающие мимо рощи, поля и холмы, я пыталась понять, почему на сердце так уныло. Не страшно, не гневно, а именно уныло… Колдун сказал, что замуж я не выйду, и это было возмутительно. Но почему когда я думала, что всё закончится хорошо, и королева не будет чинить препятствий – то не испытывала никакой радости. Наоборот…

– Вы так грустны, Эмилия, – оторвала меня от размышлений леди Икения. – Не волнуйтесь. Уверена, что поездка доставит нам только радость и удовольствие. Вы даже не представляете, как весело в столице…

Она хотела отвлечь меня и принялась описывать развлечения, которые нас ожидают. Я была ей благодарна, потому что слушая её рассказы могла хоть на время позабыть о мерзком колдуне и его пошлых шутках, которые вовсе не казались мне шутками.

В столицу мы приехали уже в сумерках. Шторы были приподняты, и я могла любоваться главным городом нашего королевства. А здесь было на что посмотреть! Улицы освещались фонарями, на каждом перекрестке били фонтаны, мимо них прогуливались нарядные господа и дамы, и легкие открытые коляски, запряженные великолепными рысаками, несли куда-то смеющихся красавиц и их весёлых кавалеров.

Дом Майсгрейвов находился на тихой улочке, вдали от фонтанов и фонарей. Дом был небольшим, всего в два этажа, затененный высокими старыми тисами. Немного старомодный вид особняку придавали пестрые занавески на окнах, круглые клумбы во дворе и дорожки, посыпанные белым песком. Но мне всё это показалось очень милым, а особенно – качели, подвешенные на толстом горизонтальном суку. Наверное, на них качался маленький Аселин…

Мы зашли в дом, слуги занесли вещи, и только сейчас я вспомнила, что мои сундуки и сумка остались на дороге, вместе с перевернутой каретой. Слава небесам, что при мне осталась дамская сумочка с моим свидетельством о рождении. Я вздохнула с облегчением и тут же мысленно отругала себя. Всё же я вела себя слишком беспечно. Если граф снова заговорит, что я мошенница, кроме этого документа я вряд ли чем-то докажу свою правоту.

– Ничего страшного, – успокоила меня леди Икения, погладив по руке. – Я отправлю нашего Чонки к дому графа, и как только его экипаж прибудет – Чонки заберет ваши вещи.

– Граф живет отдельно? – спросила я, встрепенувшись.

– Едва ли королевский колдун сочтет подобающим жить в скромном домике в районе Могильника, – сказала леди Икения.

– Могильник?..

– Раньше здесь было кладбище. Когда-то тисы, которые сейчас растут во дворе, росли возле могильных склепов, – леди Икения говорила тихим, торжественным голосом, но взглянула на меня и рассмеялась: – Видели бы сейчас своё лицо, Эмилия! Не пугайтесь. Кладбища нет уже лет двести, и призраки прошлого никогда не приходили в этот дом.

Всё равно – не самая лучшая тема для разговора на ночь. Надевая перед сном ночную рубашку, которую ссудила мне Корнелия, пока не привезут мои вещи, я не удержалась и выглянула в окно. Одинокий фонарь перед калиткой освещал старый тис и качели. Ветер чуть раскачивал дощечку с цепями – вперёд… назад… вперёд… назад…

Резко опустив штору, я отошла от окна и поскорее легла в постель. Почему-то раскачивающиеся качели вызвали во мне совсем не те чувства, которых можно было ожидать. Не умиление от детской игрушки, нет. Совсем нет. Что-то тревожное, что-то… волнующее… что-то, о чём невозможно было признаться даже самой себе…

– Спать, немедленно спать, Эмили! – приказала я себе и закрыла глаза.

Мне хотелось ни о чем не думать и сразу уснуть, но в полудрёме почему-то всё припоминались качели, медленно раскачивавшиеся вперёд… назад…

Но это были совсем другие качели. Не с проржавелыми цепями, а увитые живыми цветами. Цветы белого шиповника пахли сильнее лучших садовых роз, и белые лепестки сыпались мне на лицо нежным, ароматным дождем. Я держалась за верёвки качелей и взлетала, замирая сердцем от восторга и счастья. Летишь вперёд – и кажется, что сейчас достанешь до самого неба!.. Но человеку невозможно превратиться в птицу, и тебя, достигнувшего самой высокой точки, относит назад – будто бросает в бездонную яму, и дух занимается от страха.

Только на самом деле бездонной ямы нет, и чьи-то крепкие, сильные руки подхватывают меня под бедра, чтобы подтолкнуть вперёд, для нового полёта. И я не знала, чего желаю больше – одинокого взлёта или падения, чтобы снова оказаться во власти этих сильных рук.

Вперёд… назад… вперёд… назад…

Движение качелей замедляется, но я не делаю попытки раскачаться. Наоборот, жду, когда они остановятся совсем, потому что тогда сильные руки лягут на мои бёдра и уже не отпустят, прижимая, поглаживая… И это будет бесстыдно, отчаянно бесстыдно и… отчаянно восхитительно!..

Я запрокину голову, и мужчина, стоящий позади, наклонится, чтобы поцеловать меня – поцеловать нежно, трепетно, а потом жарко, горячо, неистово!.. И я тоже буду целовать его – так же исступленно, как он меня…

Вскочив в постели, я уставилась в темноту.

Всё-таки, я уснула. Свеча погасла, жаровня прогорела, и в комнате было свежо, но я отбросила одеяло, потому что тело моё пылало, как в лихорадке. Я застонала и взлохматила двумя руками волосы, мечтая выбить глупой сон из памяти раз и навсегда.

Потому что мужчиной, который целовал меня под дождем из лепестков, был граф Майсгрейв.

Стыд, страх и… возбуждение. Как могло случиться, что сон про Вирджиля Майсгрейва настолько растревожил меня? Заставил мечтать о его поцелуях, о его руках…

Возможно, порочность заразна? Или я порочна по природе? Но с Аселином мне не составляло труда держаться в рамках приличий, хотя он и умолял о поцелуях – всего лишь о простых, невинных поцелуях! А не о том бесстыдстве, что предлагал граф!..

И как могут подобные сны сниться благовоспитанной девушке?..

Но помимо воли я снова улетела мыслями под дождь из белых лепестков.

Как странно, как нелепо, как… прекрасно…

Шорох в темноте моментально прогнал все мои страдания из-за сна.

– Кто здесь?! – позвала я, ожидая чего угодно – от ядовитых змей, посланных колдовством, до графа, тайком пробравшегося в спальню.

– Это я, Эмили, не бойся, – послышался голос Аселина, а потом раздались звуки удара кремня о кресало.

Это был мой жених, но почему-то я совсем не обрадовалась, и даже не перевела с облегчением дух. Неужели, сон про колдуна так повлиял на моё отношение к Аселину? И что же изменилось?.. Почему всё во мне воспротивилось тому, что Аселин пришел меня навестить?..

– Зачем ты здесь? – спросила я, помедлив. – Уже поздно.

– Я уехал, не попрощавшись, – простодушно сказал он. – Ужасно скучал по тебе.

Он, наконец, выбил искру и вскоре затеплился огонек свечи, осветив снизу лицо Аселина. Он был в рубашке с расстегнутым воротом, в штанах и босиком – совсем домашний вид, но мне это не понравилось. Я почувствовала раздражение и досаду, что он вот так заявился ко мне в спальню. Ночью, без предупреждения…

– Мы не виделись всего один день, – возразила я, натягивая одеяло до подбородка. – Вполне можно было подождать до утра.

– Ты мне не рада? – спросил он с таким искренним изумлением, что мне стало стыдно.

– Рада, конечно, – сказала я, смягчившись. – Но я спала, Ас. Мы день провели в дороге.

– Прости, что разбудил, – покаялся он и присел на край кровати. – Но дай хоть посмотреть на тебя.

– Завтра насмотришься, – пошутила я, но веселья в душе не было. – Иди спать, Ас.

– Завтра дедушка Джиль приглашает нас на обед, – произнёс он невпопад.

Я затаилась, ожидая, что он ещё скажет. Мне было тревожно и неловко, хотя раньше я никогда не испытывала неловкости в его присутствии. Или всё дело было в том, что он произнёс имя графа? Дедушка Джиль… Звучит странно, нелепо… Вирджиль… Ещё нелепее…

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Аселин.

– В смысле? – переспросила я, хотя мгновенно поняла, о чем сейчас пойдет разговор.

Неужели, леди Икения рассказала?.. Боже, да при чем тут леди Икения? Как будто она одна видела то, как граф повел себя во время поездки в столицу…

– Ты меня разлюбила, Эмили? Ты больше не хочешь выходить за меня?

Я ждала совсем не этого и растерялась ещё больше, чем когда граф предложил нырнуть мне под юбку.

– Что ты говоришь, Ас?.. – забормотала я. – К чему такие вопросы?..

– Скажи, что это не так? – он взял меня за руку и поцеловал в ладонь.

Мне ужасно хотелось высвободить руку, но я не осмелилась. Отчего-то было стыдно и жалко, и я заставила себя погладить Аселина по голове. Волосы были густыми, жесткими, и смешно торчали надо лбом.

– Это не так, – произнесла я тихо. – Если я передумаю, то скажу тебе об этом первому. Но разве мне надо передумать?

– Эмили! – он пылко поцеловал меня в ладонь, потом в запястье, потом губы его скользнули выше, но я остановила его, спрятавшись под одеяло.

– Иди спать, – я постаралась говорить как можно мягче. – Тем более, завтра нам предстоит обед с твоим дедушкой. Для этого надо хорошо выспаться и набраться сил.

– Можно я тебя поцелую? – попросил он и потянулся ко мне.

Я позволила только поцелуй в щеку, и добрых десять минут уговаривала Аселина не шуметь и уйти поскорее, пока он умолял позволить хоть немного больше.

– Немедленно уходи, а то рассержусь! – пригрозила я ему, когда он стал уже чересчур настойчив.

Оставшись одна, я долго лежала в постели, глядя на огонёк свечи.

Леди Икения расписывала мне столичное гостеприимство – будут сплошное веселье, развлечения, новые знакомства… Но в эту радужную картину совсем не вписывался Аселин, выпрашивающий под покровом ночи поцелуй, заржавленные цепи качелей на тисовых деревьях, выросших у склепа, и… королевский колдун, обещавший, что я стану звать его во сне.