Читать книгу Блуждание. Сага «Исповедь». Книга шестая - Натали Бизанс - Страница 25

Через повитуху узнали, кто к колдуну обращался, а там, и как его найти, но на деле всё оказалось иначе. И Бернард с Жюзьен долго плутали, словно их кто-то каждый раз уводил с нужного пути.

– Ты мне при встрече сказала, что слышишь Эдуарда, – епископ, вымотанный ночной поездкой, протёр уставшие глаза.

– Да, это правда. Вначале я и сама не верила, считала, что это моя фантазия, голос, который я придумала, чтобы не чувствовать себя одинокой. Это ведь так удобно, когда никого нет рядом, представить, что есть кто-то, кто любит тебя, тот, кого нет, а значит, его никто не отнимет…

– И как ты поняла, что это не выдумка?

– Когда он на время исчез, как я ни пыталась представить себе его, как ни молила о прощении, ничего не получалось. Ведь это он меня к Вам привёл, я и имени Вашего уже не помнила. В моей памяти Вы остались опасным человеком в чёрном, который приехал, чтобы наказать нашего святого отца, я боялась Вас до безумия!

Бернард засмеялся.

– Что я, и вправду, был таким страшным?

– Как разящий меч правосудия!

– А ты мне показалась такой отважной девочкой, готовой всех порвать на части ради любимого священника!

Жюзьен впервые улыбнулась за это время.

– Представляете, чего мне стоило не показать своего страха!..

Он остановил машину и сгрёб Жюзьен в охапку, прижал к своему несчастному сердцу, она не сопротивлялась.

Между ними в эту минуту было много общего: неизжитая тоска по человеку, которого больше нет и взаимное притяжение. Разбитое изменой мужа сердце Жюзьен кровоточило.

– Так хорошо с тобой, что не знаю, как буду жить без тебя… – еле слышно прошептал Бернард.

Она ничего не ответила. Только подумала о том, что Реми тоже не знал, как жить без неё, не знал, куда деться со своим горем, ему не с кем было разделить отчаяние, и это в какой-то степени оправдывает его поступки. А ответственность за то, что с ним случилось, лежит на ней. Как бы больно ни было, нужно попытаться вернуть его к жизни.

А Бернард всё целовал её волосы и не мог надышаться женщиной, которую впервые по-настоящему полюбил.

– Нам нужно ехать…

– Но куда? Мы уже трижды возвращались на это место, здесь нет дороги, о которой говорили нам.

– Значит, мы оставим автомобиль и пойдём пешком! – она выскользнула из его рук, и Бернард, ощутив потерю, тяжело вздохнул.

– Может, Вам лучше остаться, Бернард? Вы не спали всю ночь и могли бы подремать, заодно присмотрите за машиной?

– Отпустить тебя в логово злодея одну? За кого ты меня принимаешь, девочка?!

– На самом деле, чем Вы можете мне помочь? Останьтесь! Поспите, отец, так будет лучше и безопаснее для Вас, – её губы чуть коснулись его щеки, и тяжёлые веки опустились на уставшие глаза. Как ни пытался сопротивляться ей епископ, у него ничего не вышло. Колдовской сон утащил его сознание за собой.

Жюзьен бежала, цепляясь за колючки можжевельника, расцарапывая ноги в кровь. Она точно знала, что идёт в правильном направлении. Идёт, чтобы погибнуть, но спасти сына. В худшем случае, она убьёт его, но не отдаст в лапы демонам.

«Ты не знаешь, мой бедный Реми, что кроме медали от твоего брата ещё остался наш Дариен, может и хорошо, что не знаешь, лучше считай его своим… Как же больно Господи, как страшно, думать о муже и представлять его с другой… Неужели и с нею он был так же нежен, неужели его руки ласкали её, так же как меня? Что он чувствовал, когда изменял мне? Знаю, знаю, я не лучшая из женщин, и досталась ему не чистой, но как же больно даже представить себе это!»

«Жюзьен, соберись! Это колдун сейчас разжигает в тебе ревность, чтобы отвлечь от главного, он добивается, чтобы ты действовала силой зла, тогда Вы на равных и у него есть шанс победить. Не допусти этого! Думай о хорошем! Люби!..» – голос отца Эдуарда звучал громче обычного, так, словно он сейчас находился у неё в голове.

«Может быть ты прав, – подумала Жюзьен, и ей стало немного легче, – какая мне разница, что сделал Реми в минуты отчаяния, главное, что он любит меня; я знаю точно, любит, он любит нашего мальчика, и я буду бороться за них обоих!»

«Вот, и умница! А я тебе помогу…» – тепло наполнило её сердце словно сосуд, доверху. Но это не ослабило воли, она по-прежнему бежала, не жалея сил и не теряя бдительности.

В это время, благодаря усилиям Эдуарда, Бернард очнулся. Огляделся вокруг, понял, что Жюзьен его усыпила. Солнце уже склонялось к закату, и стояла нереальная тишина, даже птицы молчали, не было и ветра, ни одна веточка не шевелилась на деревьях. На мгновение Дюбуа показалось, что он никогда не выберется из этих лесных дебрей, и останется здесь умирать. Прошли уже почти сутки, как у него во рту не было и крошки хлеба. Хорошо, что ещё напился вдоволь воды у деревенских, пока Жюзьен вела свои расспросы, но всё равно тело испытывало ужасающие слабость и голод.

Вопреки всему, он вышел из машины и направился туда, куда его влекло сердце, словно охотник, идущий по следу за вожделенной ланью, он находил то там, то здесь признаки её продвижения. А вот и тонкий лоскуток зелёного платья, оторвавшийся от подола и оставшийся висеть на иглах ежевики, вот сломанная ветка… Какой-то внутренний инстинкт направлял его за возлюбленной. Ей грозила опасность, и даже если нет никакого колдуна и всё это плод её богатой фантазии, то в любом случае, необходимо её найти, пока не стемнело. В лесу опасно, и в этих краях водятся волки, вдвоём у них больше шанса согреться и продержаться до утра.

«Она скинула плащ, вот он лежит, значит я двигаюсь в правильном направлении!» – Бернард поднял знакомую вещь, она ещё может пригодиться.

Бежать по лесной тропе в длинном платье было нелегко, и Жюзьен надорвала подол, чтобы он не стеснял движений. Уже совсем почти стемнело, когда она заметила очертания злополучного дома. Где-то в животе сосало чувство тревоги, но что есть страх за себя, когда твоему ребёнку угрожает опасность? Она перекрестилась и прошептала: «Господи, прости и помоги, не за себя прошу, за сына!»

Дверь в сторожку заскрипела, неприятно царапнув слух. Горят по кругу расставленные свечи, в центре начерченной на полу пятиконечной звезды лежит Дариен. Она бросилась к сыну и чуть не погибла. Энергетический удар пришёлся прямо в затылок. Жюзьен упала в демонический круг, чуть не придавив собою мальчика.

– Что ж, моего дара и на двоих хватит! Оба понесёте его! – скверный голос ведьмака звучал ещё отвратительнее, чем прежде.

Чувство, что невидимый огромный паук опутывает её стальной паутиной, а она барахтается, словно муха, но от этого тиски становятся только сильнее. Вот уже и чудовище подползает к ней, его глаза горят красным огнём, и он готов впиться в неё, чтобы впустить свой мерзкий яд.

«Это всё лишь иллюзия! – звучит спасительный голос Эдуарда. – Вспомни, кто ты есть, Жюзьен, как сильно любишь! Ничего не жаль ради любви!»

И «оковы» пали, она вытащила Дариена из круга и начала приводить его в чувство.

– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё!

За окном просияла яркая вспышка и вслед за ней раздался оглушительный гром.

– Да будет воля Твоя, как на небе, так и на земле! – Жюзьен ногой отбросила пылающие свечи, пентаграмма разрушена, но это ещё не конец.

Разряд молнии осветил густой лес, ударив где-то совсем поблизости. Бернард перекрестился, ничего и в голову не пришло, кроме молитвы «Отче наш», с мыслями о Жюзьен он преодолевал вырастающие на пути, как из-под земли, препятствия, почти ничего не видя под ногами.

Второй разряд пришёлся прямо по дому и начался пожар. Острая, как лезвие ножа, мысль пронзила материнское сердце: если не удастся спасти Дариена от темных сил, его нужно убить.

– Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши…

Жуткий хохот пронёсся над головой, но Жюзьен продолжала вторить отцу Эдуарду:

– Как и мы прощаем должникам нашим…

Ведьмак пролетел над потолком, но Жюзьен не смотрела на него, будто его и нет.

– И не введи нас во искушение, но избави нас от зла! – С трудом поднявшись на ноги, прижав сына к груди, она бросилась вон из проклятых стен.

Ещё издалека Бернард увидел пламя, пробивающееся через окно покосившегося дома, затем как Жюзьен вырвалась из него с ребёнком и как нечто тёмное, похожее на густой чёрный дым, нападает на неё сверху словно ворон огромных размеров, кружит над ней и бьёт клювом. Прикрывая собой Дариена, она упала на колени и закричала.

Бернард ринулся к ней на помощь.

– А вот и князь подоспел! – послышался рёв преисподней.

Бернард почувствовал, как его оторвало от земли и подбросило кверху.

Тут ребёнок открыл глаза (только они не были уже мутными и слепыми, а тёмными и ясными, как небо в августовскую ночь), протянул руку в сторону взлетевшего и произнёс:

– Зло против зла обратится, а Бог возьмёт своё!

Епископ тут же упал на землю, от удара потеряв сознание, но могло быть и хуже.

Земля возле горящего дома расступилась и чёрная тварь полетела в преисподнюю, где ей и было самое место.

Начался сильный ливень. Жюзьен, умываясь дождевыми струями, целовала сына и не могла поверить, что всё уже закончилось.

– Ты меня видишь?! Мальчик мой, ты видишь меня?!

– Вижу мама, тебя и твоего священника.

– Ты говоришь про епископа?

Бернард уже пришёл в себя и, промокший до нитки, пытался подняться на ноги.

– Про того, что рядом с нами стоит.

Жюзьен оглянулась:

– Как жаль, что я его не вижу…

«Счастье, что хотя бы слышишь! – дух отца Эдуарда улыбнулся и подмигнул Дариену. – Ты очень храбрый, малыш! Всё будет хорошо!»

Дариен, застенчиво, прильнул к маме.

– Вы живы, какое счастье! – Дюбуа, наконец-то, добрёл до них. Жюзьен не скрывала слёз радости, под живительным ливнем.

Бернард накинул плащ на мать с ребёнком и привлёк их к себе.

– Обнимите меня, мои дорогие, вместе скорее согреемся!

Рядом с ними догорал, шипя от дождевых струй, старый дом, как последнее напоминание о том, что здесь происходило.