Читать книгу Проект «Акела» - Натали Крамм - Страница 7

Стерильно белый коридор медицинского пункта пропах озоном и хлоркой. Самодельные плакаты навязчивыми мухами облепили стены, они настойчиво призывали соблюдать осторожность в радиоактивных частях города и всегда брать с собой дозиметр.

Акела сидел в одиночестве. Он занял единственный деревянный стул в веренице молочных пластиковых скамеек, сохранившихся от старой эпохи. Наверно, они и тогда несли охрану больничных коридоров, бдительно поблескивая округлыми боками.

Все друзья из поискового отряда ушли, радостно галдя. Ежемесячный медицинский осмотр для них закончился благополучно. Им продлили разрешение на жизнь и работу.

Большой рост не позволял удобно расположиться: приходилось то подгибать ноги, то выставлять их на проходе. Спина нестерпимо затекала, требуя размяться. Встать не разрешало внутреннее смущение: с грязных сапог предательски сыпалась земля, оставляя следы на светлом полу из плитки. Да и хромота могла подвести на кафельной поверхности, поэтому мужчина съежился в неудобной позе, волком оглядывая стены стерильной ловушки.

Со скрипом открылась металлическая дверь, выпуская главного врача города. Невысокий сухонький старичок, неведомо как доживший до 70 лет, грустно смотрел на молодого мужчину с огненной шевелюрой и живым взглядом. Доктор проводил за черту сотни детей и тысячи взрослых, но так не смог привыкнуть к смерти.

– Что скажете? – голос Акелы предательски сел, проявив легкую шепелявость.

– Есть и неплохие новости! Мы тебя снимем временно, понаблюдаем. Ты можешь вести обычную жизнь, только приходи через неделю, хорошо?

– Хорошо…

Повисла тишина, тревожно прислушиваясь к дыханию двух людей. В подземных лабиринтах нет окон и нет птиц. Некому веселым чириканьем напомнить о жизни. Только смерть и тишина бродят среди свинцовых стен, безжалостных светодиодных светильников и усиленной системы охраны. Единственный бункер на тысячи километров когда-то смог сохранить жизнь небольшой кучке людей. Они выжили, переждали ядерную грозу и даже смогли выйти на поверхность, сохранив остатки цивилизации. Мрачное напоминание о войне, бункер всегда готов принять людей обратно.

– Есть вопросы? – в голосе старичка засквозило нетерпение. Скорее бы перескочить через острые углы формальностей.

– Сколько осталось?

– Бог его знает, – эта фраза навязла на зубах, застревала в глотке. – Прогнозы редко сбываются. Живи, пока можешь. Если возникнут боли, то приходи сразу. Я сделаю все быстро и безболезненно.

Акела вздрогнул и выпрямился во весь свой немаленький рост:

– Нет, я потерплю…

Не попрощавшись и немного покачиваясь из-за хромоты на правую ногу, Акела вышел, пробираясь среди знакомых лабиринтов наверх, к солнцу и жизни. Его радовало, что сыну уже 12 лет. Денька вырос упрямым, как баран, но сообразительным парнем. Пацан внешне стал точной копией отца, зато живой ум взял у матери… Эх… Мать пропала 11 лет назад, оставив Акелу отцом-одиночкой. Он не разбирался ни в пеленках, ни в особенностях детского питания. Спасло то, что в бараках живут обычные люди. Они всегда готовы выручить в трудный момент. У соседей недавно умер ребенок, а молоко пропасть не успело. Добродушная толстушка Нинка выкормила Деньку. Потом она родила еще двоих детишек и тихо угасла холодной весной пару лет назад.

Квартира на первом этаже деревянного дома встретила мрачного Акелу радостными криками. Мальчишки и девчонки собрались под крышей, опасаясь хмурых туч, предвещающих дождь. В полутьме они из дивана и стульев построили крепость. Из перевернутого стола получился окоп. Скатерть на веревке изображала траншею. Оглядев жизнеутверждающий бедлам, Акела хмыкнул и ушел в кухню, плотно закрыв за собой деревянную дверь. Неделю назад он заботливо перекрасил ее в зеленый цвет.

Ребятишки притихли, увидев вернувшегося отца Деньки. Маленький хозяин квартиры слегка побледнел под веснушками – его застукали в самый разгар веселья. Отец взялся за ремень только раз, когда в 10 лет нашел у сына украденные сигареты. А вдруг сегодняшний погром приравнивается к краже?! Лучший друг Сережа, сын толстушки Нины, пригладил черные кудри и спросил:

– Ну что? Расходимся? Или как? Вроде не орал…

– Давай дальше, ребят! – молодецки взмахнув кривой палкой, Денька вскочил на диван.

Акела сел за стол без скатерти и опять хмыкнул. Судя по крикам из комнаты, игра снова набрала обороты. Пускай дети веселятся, это взрослым пора на свалку. С этими мыслями из шкафа был вытащен стакан и деревенский самогон. Жизнь слишком коротка и жестока, чтобы ругаться из-за пары сломанных стульев и грязной скатерти. На миг шум стих. В коридоре послышались шаги. Дверь начала медленно открываться.

В какую-то долю секунды сердце екнуло в тоскливом предчувствии, словно должна была вот-вот вернуться Дина… Эх, Птаха, далеко ты улетела, не вернуть.

Это пришла его сестричка-двойняшка, Аля. Почти такая же рыжая, как брат, но более хрупкая и маленькая, она отличалась еще и повышенной плаксивостью. Аля кинулась на шею брата, рыдая в голос. Ее вечная опора, защитник и отважный спаситель посмел умирать.

Акела неловко гладил сестренку по седым волосам и что-то бормотал под нос про Дика, детей и просил следить за Денькой. Аля продолжала биться в истерике. Следом за ней зашел и Дик, ее муж. Он кивнул и сел на стул, прихватив из шкафа два стакана. Из принесенного пакета показалась царская еда: копченая тушка курицы и вчерашний хлеб с румяной корочкой. Дик всегда отличался молчаливостью. Как скупец, он отсчитывал каждое слово, каждый раз заставляя себя внимательно слушать.

– Акела! Деньку мы к себе заберем, в тесноте да не обиде. С тобой мы будем до конца. Я сам готов помочь тебе, когда понадобится.

– Спасибо, друг, – кривая улыбочка и взгляд из-под давно не стриженой челки. Промелькнула серой крысой противная мысль: может быть, эта неделя последняя? Поэтому его и не поместили в больницу?