Читать книгу Mint - Натали Пономаренко - Страница 5

За прошедшие три дня Джейн абстрагировалась и привыкла к своему положению в «заточении», в которое вогнала себя сама. Она проживала эти дни одновременно в тревоге и полном спокойствии от собственного выбора, катаясь на эмоциях, как на закрученной карусели, вверх и резко падая вниз. А Мэт носил ей пироги и апельсиновый сок из Обеденного Зала, в знак поддержки, и делился свежими новостями по вечерам, после отбоя, когда однокурсники скрывались в своих спальнях, оставляя друзей наедине.

– Хендерсон ни разу не спросил, где ты пропадаешь, а ведь прошло уже два занятия по его предмету.

– А что говорят остальные преподаватели? – поинтересовалась Джейн, запивая ароматный кусок пирога соком. Они сидели у камина, склонившись к низкому столику с едой, а полумрак в помещении почти не выдавал присутствие нарушавших режим учеников.

– Ничего, только делают пометки о твоём отсутствии, – пробубнил с набитым ртом Мэт и потянулся к стакану с соком. – И я думаю, отправляют их декану.

– Странно, – вдумчиво отрезала Джейн, не узнавая поведения преподавателя, и уставилась на догорающие поленья, потрескивающие в камине. В любой другой день мужчина бы расчленил учеников, которые прогуливают его занятия, но для студентки его полное игнорирование ситуации было, как стати, на руку.

Закончив с яблочным пирогом и апельсиновым соком, пара однокурсников откинулась на спинку мягкого дивана, и Мэт скрестил ноги на низком столике, едва не дотрагиваясь ботинками до пустой железной тарелки с крошками от пирога. Тепло от камина придавало гостиной уюта и умиротворения, которые были не свойственны в стенах сырого помещения, а их лица наливались красками от припекающего жара пламени. И эта интимная обстановка наводила Джейн на мысли, что пришло время посекретничать с другом, ведь момент, как ни крути, идеальный.

– Мэт, – она повернулась к нему и разглядывала длинные ресницы на небесных глазах юноши, – что у вас с Дафной?

На секунду его лицо нахмурилось, и он убрал ноги со стола, выпрямляя спину, чтобы сесть ровно.

– С чего ты взяла, что у нас «что-то» есть? – он посмотрел в ее глаза, отмечая про себя, что подруга даже не моргнула, настолько у неё был открытый и заинтересованный взгляд, а она сама жаждала получить ответ.

– Я вижу, как ты на неё смотришь, – заулыбалась Джейн, не разрывая глубокого зрительного контакта.

– Смотрел, – поправил парень, слегка растерявшись, и заерзал на мягком диване, отводя взгляд в сторону. – Она со мной не разговаривает со вчерашнего дня. Моментами я ее даже не понимаю. Почему вы, девушки, такие сложные?

– Мэт, мы не сложные, мы хотим, чтобы вы действовали, – она слегка сжала его тёплую ладонь, и парень продолжительно задумался. – Просто удели ей больше внимания, на астрономии она так искренне улыбалась, что не заметить ее заинтересованность – сложно.

– Думаешь, я ей тоже нравлюсь? – с надеждой поинтересовался он и обернулся к подруге. Ее каштановые локоны переливались от красного цвета пламени, а уголки рта дёрнулись в легкой улыбке.

– Поверь мне, ты многим нравишься.

– Даже тебе? – Мэт заигрывающе подмигнул и расплылся в лестной улыбке, которую всеми силами пытался сдержать.

– Даже мне, – и Джейн от души рассмеялась, забыв о том, что громкий звук может разбудить однокурсников.

Она увидела, как смогла ободрить опечалившего друга, и ее впечатлительная душа осталась довольна, ведь уверенности в любовных делах у Мэта было не так много. Затуманенные чувствами парни часто сомневаются в ответе со стороны привлекательной пассии, и пинок, какой сделала Джейн, вероятно, поможет решиться Маккарти на первый шаг.

Помещение погрузилось во мрак, едва они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам в разных частях гостиной, оставив на столе железные тарелки с крошками от съеденного пирога и пустые стаканы из-под сока, забыв о всех нормах приличия из-за воодушевленного разговора.

***

«Ничего страшного не произойдёт, если я проберусь на астрономическую башню и подышу свежим воздухом» – с такими мыслями юная студентка выбралась из гостиной в урочное время и с облегчением выдохнула, когда не увидела ни души в пустых мрачных коридорах гимназии.

Шёл пятый день её бойкота преподавателю и «заточения» в одинокой гостиной, отчего Джейн невыносимо устала, но легко сдаваться не собиралась. Мужчина будто забыл о существовании наглой прогуливающей студентки, кинувшей вызов самому устрашающему профессору. И в один момент, она подумала, что вовсе серьёзного разговора не намечается и, что ее план сработал – доказать преподавателю, что с ней так унизительно и все позволительно разговаривать нельзя.

Ароматные пироги, соки и ночные разговоры с Мэтом начинали приедаться, а чувство «жизни в клетке» плотно въелось в душу, поэтому она видела единственное спасение в открытой части астрономической башни, где можно подышать свежим осенним воздухом и посмотреть на хмурое, затянутое плотными облаками, темно-серое небо.

Джейн осторожно выбежала из крыла ее факультета к винтовой лестнице на первом этаже и пыльными ботинками, которые она не успела протереть перед выходом, еле слышно цокала по железным ступенькам до самого пятого этажа, стараясь никак не привлекать к себе внимания. От адреналина сердце бешено застучалось, ведь попасться на глаза завхозу, или, чего хуже, любому из профессоров – означало крах всему. Башня, где периодически должны были проходить занятия по астрономии, пустовала уже много лет, ведь молодой профессор Хендерсон разработал свою систему обучения, куда не входило «бесполезное глазение на звёзды». Он считал, что наиболее действенно проверять усвоение материала, с помощью письменных заданий.

Распахнув деревянную дверь, студентка почувствовала прохладный свежий ветерок, который колыхнул ее распущенные локоны ниже лопаток и клетчатую юбку на округлых бёдрах.

– Я подарю тебе весь этот мир, крошка, – раздался за углом голос парня, сопровождающийся звонким женским смехом.

«Буе-е-е» – она сморщила нос, и от былого обаяние не осталось и следа.

Джейн застыла на месте и вслушивалась в слова парочки, которая сидела на полу открытого помещения спиной к ней. Неожиданно подул сильный ветер, заставив деревянную дверь с грохотом захлопнуться.

– Кто здесь? – напуганный мужской голос разнесся по террасе, залетая в конусовидный потолок.

– Спокойно, – она вышла из-за угла, выставляя ладони вперёд на уровне груди, как бы успокаивая напуганную парочку. – Всего лишь я, Джейн.

Перед ней открылась интересная картина: напуганный Блейз Уилсон, в позе, готовый напасть в любую минуту, и незнакомая, несуразная на внешность, девушка в школьной синей форме за спиной, явно младше него.

– Черт тебя подери, Крофтон! – облегченно выдохнул однокурсник и приложил ладонь к груди, переводя сбившееся дыхание. – Зачем так пугать?

– Решила провести двух влюблённых прогульщиков, – игриво заулыбалась Джейн, складывая руки на груди.

– И это говорит прогульщица со стажем! – возмутился Уилсон, но слегка улыбнулся, когда напряжение в воздухе улетучилось. – Это.. Аа.. Сьюзи, первокурсница, – юноша представил незнакомку, и Джейн на секунду подумала, что он забыл ее имя.

Это и неудивительно, ведь Блейз Уилсон – Бристольский покоритель сердец молоденьких студенток, да такой, что изрядно подбешивает своей настойчивостью, самовлюблённостью и занудством. Вечно ищет на свою голову приключения, в виде мимолетных любовных романов, отчего Джейн никогда не воспринимала его слова и действия всерьёз. Но, а те, кто тонет в пучине его приторно-слащавых фразах, надолго не задерживаются, ведь Блейз лихо меняет их на новую пассию. Учатся они на одном курсе, но Джейн раз в месяц перекидывается с ним непродолжительными фразами, по типу «Отстань», «Не до тебя», «Успокойся».

– Ну, привет, Сьюзи, – Крофтон нарушила затянувшееся молчание и обсмотрела «жертву» Уилсона с ног до головы.

– Мне пора идти, – она подняла кожаную сумку с пола и с кислым выражением лица вылетела из астрономической башни.

– Что это с ней? – удивилась Джейн, провожая взглядом бежавшую по лестнице незнакомку, которую теперь никогда и не встретит больше.

– Ревнует, – усмехнулся покоритель сердец и расплылся в самовлюблённой улыбке. – К такой-то красотке, как ты, – и поправил растрепавшиеся тёмные волосы на голове.

– Все, мне становится душно в твоей компании, – раздражение росло, и Джейн невыносимо хотелось скрыться от пристающего однокурсника. – И я собираюсь последовать примеру твоей возлюбленной, – с издевательским тоном выпалила она.

– Мадам, вы плохо меня знаете, но у вас есть прекрасная возможность исправить это, – Уилсон четко повторил позу девушки, скрещивая руки на груди, и медленно обошёл ее сбоку, прожигая охотничьим взглядом.

– Прекрати! – Джейн не выдержала и с силой пнула его в плечо, отчего тот пошатнулся и уставился на неё большими глазами, открыв рот в удивлении от ее выходки. – Если не хочешь свалиться вниз с башни и распластаться по мокрому асфальту – не смей на что-то рассчитывать! – прошипела она, медленно надвигаясь к парню. Его светлая рубашка колыхнулась от порыва ветра, а сам Блейз сделал два шага назад, выставляя ладони вперёд.

– Договорились, я буду держать себя в руках, – все приторные маски охотника слетели в одночасье, и Уилсон моментально превратился в ничем непримечательного однокурсника, дабы не злить эту буйную девчонку.

Подышать свежим воздухом в одиночестве не получилось и, не желая проводить время в компании Блейза, девушка молча развернулась и вылетела из открытой террасы башни, так резво спускаясь вниз по винтовой лестницы, что ее волосы развевались по воздуху и путались.

– Крофтон, куда ты так бежишь? – поспешил за ней Уилсон, перепрыгивая через ступеньки лестницы.

– Очевидно, что в гостиную, не хочу попасться на глаза преподавателям, – равнодушно ответила она, не сбавляя шаг.

– А я думал, мы с тобой поболтаем, – он сровнялся с ней и довольно улыбнулся.

– Извини, нет на это времени, – отрезала Джейн, ускорив и без того широкий шаг.

– Сейчас идут уроки, мы вдвоем прогуливаем, и никто из нас не собирается возвращаться к занятиям, а скрываться мы будем в гостиной, – разжевывал Уилсон, чтобы Джейн уловила его намёк. – Так что мы в одной лодке, дорогая.

Убегать и прятаться от него становилось бессмысленно и девушка только покивала головой в знак согласия, хоть и не горела особым желанием общаться с надоедливым однокурсником. Но «жизнь в клетке» уже давно стучала по каждому дюйму ее тела, и оно вопило о пощаде и разряде обстановки. Спустившись на первый этаж, однокурсники незаметно прошмыгнули мимо кабинета астрономии и устремились к общей гостиной. Джейн аккуратно открыла дверь в помещение и вошла внутрь, пуская за собой новоиспеченного товарища. Резкая боль внизу живота заставила ее остолбенеть, когда в полумраке она увидела черную фигуру декана, сидевшего на диване спиной к ним, а блик от зажженного канделябра подсвечивал его угольные волосы и широкие плечи.

– Прекрасно! – не поворачивая головы процедил Хендерсон, а его низкий грудной голос разнесся по всей гостиной. – Полный комплект.

Крофтон и Уилсон застыли у входа и, от испуга, забыли, как дышать. Капелька пота прерывисто скатилась с длинной шеи Джейн, и девчонка сильно прикусила щеку с внутренней стороны. Хотелось зажмурить глаза и провалиться под землю, где никто и никогда не сможет достать ее окаменелое тело. Увы, для неё это невозможно.

Преподаватель медленно, со скрипом дивана поднявшись, сложил мужественные руки за спиной и надвигался к прогульщикам, а звук его тяжёлых шагов бил по ушным перепонкам студентов. Вся несчастная жизнь бедной Джейн пронеслась перед ее глазами, и только в этот момент до неё дошло осознание, как глупо она поступила, прогуляв пять дней занятий.

– Мистер Уилсон, один прогул вы будете отрабатывать семь дней у завхоза, – стальным голосом начал мужчина, остановившись возле покорителя сердец юных студенток. Юноша кратко кивнул и сглотнул подступивший ком в горле.

Сердце девушки застучало в два раза быстрее, и хрупкая рука непроизвольно дернулась от нарастающей паники, тиски которой удушали и сжимали, не оставляя доступа к кислороду.

– А вы, мисс Крофтон, – он перевёл свой прожигающий холодный, как лёд, взгляд на ученицу, – отправитесь в мой кабинет!

Декан, не дожидаясь ответа, тут же вышел из мрачной гостиной, всем видом показав, что находится в ярости, а Джейн поспешила за ним, еле переставляя свои дрожащие ноги по полу, и почувствовала, как разум переходит во власть пелены, не позволяющей здраво мыслить.

«Мне туда нельзя! Он точно похоронит у себя заживо!»

Дверь кабинета Ужаса всех студентов захлопнулась с оглушающим звуком, как только девчонка переступила порог его мрачной рабочей комнаты, словно попала в обитель сатаны, настолько здесь было все угнетающее, из тёмной мебели и без источников дневного света, за исключением зажженных канделябров на стене. Она не замечала вокруг себя ничего, только почувствовала дурманящий запах ментола, сплетающийся с нотками табака и древесины, а пелена перед глазами не позволяла даже ориентироваться в пространстве.

– Сядьте, – рявкнул он на студентку, и Джейн кое-как добралась до деревянного кресла для посетителей за его столом. – Что за цирк вы устроили?

Он резким движением открыл верхний шкаф в своём столе из дерева, достал свернутый пергамент и кинул лист перед дрожащей девушкой:

– Здесь пять дней прогулов без уважительной причины!

Ученица молча прожигала взглядом дырку в потертом столе, не смея поднять взора на мужчину.

– В глаза мне смотрите! – Хендерсон оперся руками на затертую поверхность стола и угрожающе навис над девушкой, сидевшей по другую сторону. Джейн с усилием подняла затуманенный взгляд и встретилась с бездонно-чёрными глазами декана, в которых можно было захлебнуться и утонуть беспамятств.

– У меня была причина, – жалко, словно маленький котёнок, прошептала она, намекая на их последний разговор на уроке, и вздрогнула от его сильного удара ладонью по столу. Отстаивать свою правоту стало бессмысленно.

– Я пять дней терпел и наблюдал, как далеко зайдёт ваша эгоистичность и инфантильность! – тон мужчины начал повышаться, а в зрачках запылал лютый огонь зверства. – Вы – избалованная и наглая девчонка, совершенно не думающая о последствиях!

«Только не сейчас, только не слёзы…»

Джейн кусала нижнюю губу так сильно, как могла, чтобы физической болью заглушить нарастающий ком в горле от унижения и оскорбления, а слабая ладонь сжимала край юбки на коленях, сминая его в дешевый комок ткани.

– И я принял решение сообщить о выходках и неуспеваемости вашим родителям, – мужчина произнёс фразу с таким удовольствием, будто ждал этого момента все пять дней. Она не ожидала лихого поворота событий и замерла.

В одну секунду мир рухнул под ногами девушки, разбился на мелкие осколки ее раненой души, ей хотелось вскочить с места, протестовать, размахивая руками, умолять на коленях не делать этого, но жгучий страх намертво парализовал все дрожащее тело. Хендерсон сел в свое затертое кресло, оббитое кожей, и спокойно добавил с абсолютно невозмутимым лицом:

– Ко всему прочему, ставлю вам семь дней отработок у завхоза. Все ясно?

«Лучше бы вы прямо здесь кинули в меня острым кинжалом и пронзили сердце, это показалось б мне раем».

– Д-да, сэр, – дрожащая ученица прокусила нижнюю губу до алой капельки крови и с силой сдержала слёзы, до жгучей боли в глазах. Он это заметил, но и бровью не повёл.

Крофтон поднялась со стула на своих ватных ногах и холодным, отстранённым голосом, в котором не читалось ничего, кроме глубокой пропасти и пустоты, спросила:

– Я могу идти?

– Сделайте одолжение, – мужчина цинично ухмыльнулся одной стороной тонких губ и сложил руки на подлокотники, чувствуя своё превосходство.

С пеленой в глазах она отошла от стола и хотела уже положить ладонь на ручку входной двери, как внезапно застыла и сухо обратилась:

– Сэр.

Он внимательно посмотрел в спину ученицы, ожидая продолжения, и его острые черты лица в тусклом свете помещения становились ещё выразительнее.

– Вы сегодня неважно выглядите, – продолжила Джейн, медленно обернувшись к нему лицом, встретилась взглядом с его заинтересованными глазами, которые скрывали душу за каменной стеной и десятью замками, никогда не подпуская к себе близко. – Это все ваши нервы. Вы – несчастны. Посмотрите на мой внешний вид: на искусанные губы и красные глаза, жалкие дрожащие руки. Я вас так хорошо понимаю, – абсолютно безразлично и монотонно произнесла она и тихо закрыла за собой дверь, оставив недоумевающего мужчину в полном одиночестве.

Прямо в коридоре, возле его кабинета, девушка почувствовала, как ей не хватает воздуха, словно его выкачали до состояния вакуума, и не могла вдохнуть полной грудью. Слёзы будто пересохли и не лились из безжизненных глаз. Только нарастающая паника и чувство ненависти к преподавателю сеяли свои семена глубоко внутри ее души. И оставшись наедине с собой, она начала сдаваться, падая в пропасть от жуткой обиды на него, на себя, свою несправедливую жизнь.

«Держи себя в руках, слабачка» – она крепко, до бели пальцев, сжала ладонь в кулак и мысленно убеждала себя, стараясь поселить смысл фразы глубоко в сознание.

Джейн переставляла вялые ноги и плелась по темному коридору первого этажа, минуя еле заметную пыль и паутину по краям, в гостиную своего факультета, чтобы привести себя в ровные чувства и попить прохладной воды для отрезвления разума. Она потянулась к дверной ручке и на секунду застыла, вспоминая свой испуг от встречи с деканом часом ранее. Метнув головой, она вошла внутрь, и помещение встретило непривычной сыростью из-за погасшего камина и отсутствия источника тепла. Кувшин с прозрачной жидкостью стоял прямо на низком столике, возле дивана, и в отражении юная студентка увидела своё бледное, как смерть, лицо.

«До чего же я жалкая»

Она осушила стакан с холодной водой двумя глотками и, рухнув на продавленный диван, откинула голову назад, отчего взгляд устремился в темный, как ее состояние, потолок гостиной, а пустая ёмкость выкатилась из рук на обивку мебели.

– Это замкнутый круг и не я его начала, – прошептала она себе под нос и прикрыла глаза. – У меня не было выбора поступить иначе.

А ведь и правда, Джейн понимала, что круг без начала и конца создал сам Хендерсон, который собственными усилиями породил ненависть к себе в груди молодой ученицы. Она считала его несчастным человеком, ведь будь он другим, ему б не пришло в голову держать в страхе всю гимназию, задирать и самоутверждаться за счёт остальных. Ему не хватало друзей, поддержки, а может и любви, всепоглощающей и страстной. Но как он мог полюбить, когда в его холодном сердце не осталось места для малейшего тёплого слова со стороны? Он сам выбрал жизнь без ярких эмоций и душевных разговоров, закрыв свою душу от любого вмешательства. Неприступный и невыносимый. И у Джейн не было выбора, когда она принимала решение о прогуле его занятий. Любая другая могла сглотнуть все его колкие фразы, но не она, не эта девчонка с взбалмошным характером, словно вихрь, но которую ломают жизненные обстоятельства и собственная семья. Она всегда сначала делала, а потом думала о последствиях. Так случилось в очередной раз. Такая наивная и хрупкая со стороны, с большим и открытым сердцем, горящими глазами, готовая дарить безвозмездную любовь и теплоту, которых у неё никогда не было. Ее ломает и он, в том числе, сам того не подозревая. Его письмо семье Джейн, как приговор палача: резко отрубает доступ к кислороду и заставляет ее сердце останавливаться в одну секунду.

Через продолжительное время в гостиную начали подтягиваться уставшие ученики с книгами, сумками, исписанным пергаментом в руках и Джейн в полудрёме поняла, что занятия подошли к концу, а значит ей пора натянуть маску спокойствия и через силу поплестись на отработку, где ее ждал обеспокоенный и такой же наказанный Блейз.

Все семь дней Джейн исправно посещала отработку завхоза, который, в знак наказания, заставлял прогульщиков драить полы на втором этаже и оттирать стены от невидимой пыли. И ей пришлось терпеть компанию Блейза каждый день, в промежутках между занятиями и обедом. Впрочем, тесное общение пошло им на пользу, и девушка перестала считать однокурсника занудным выскочкой, но непоколебимо держала дистанцию, которую он периодически пытался сократить.

– Поднажми, сегодня последний день и эта пытка закончится, – жизнерадостно произнёс Уилсон, глянув на Джейн, и продолжил мыть стену влажной тряпкой.

– Все только начинается, – она тихо пробурчала себе под нос и опустила чистый лоскут в прозрачную воду.

– Что? – переспросил юноша, застыв на месте.

– Ничего, – устало выдохнула Джейн и продолжила мыть стену, не желая развивать разговор.

– Да хватит уже киснуть, где бы мы ещё так пообщались? – не унимался он.

– Верно, недоразумение какое-то, – язвительно, но без злости, выпалила девушка. – И где меня так угораздило оступиться?

Стараниями прогульщиков стена на втором этаже Бристольской гимназии становилась все чище. По крайней мере, в этом был убеждён завхоз, а однокурсникам казалось, что он придумал нелепое задание больше от скуки, нежели для наказания.

– Думаю, старикашка будет нами гордиться, – засмеялась Джейн, намекая на довольного завхоза, и кинула тряпку в ведро с чистой водой, рассматривая стену, которая по свежести ни капли не изменилась.

– Мы заслужили апельсиновый сок и овсяную кашу, – весело поддержал ее Уилсон и отряхнул сморщенные от воды руки. – Пошли поедем, а то видит дьявол, я скоро умру голодной смертью.

– Пошли, не хочу оставить пол школы без главного покорителя сердец, – подмигнула она и направилась к лестнице за углом.

В Обеденном зале, как обычно, стоял гул, студенты всех факультетов и курсов группами сидели за круглыми столами и что-то активно обсуждали. Одни уплетали кашу из глубоких тарелок, другие – с книгами готовились к предстоящему уроку, а остальные – болтали и перешёптывались, обсуждая свежие и горячие новости гимназии. Крофтон и Уилсон подоспели к началу обеда, и Джейн, не успев переступить порог огромного помещения, мельком посмотрела на преподавательский стол, где трапезничал Хендерсон и резко отвела взгляд на белобрысого друга, который вяло попивал напиток из стакана. За последние напряженные дни они общались непривычно мало, перекидываясь фразами на перерывах и в гостиной перед отбоем, поэтому девушка с удовольствием присела на свободное место рядом с ним и пододвинула тарелку с неаппетитной кашей. Самовлюблённый Блейз с легкой улыбкой прошёл мимо них, по направлению своей новой пассии, которую через два дня забудет, как неинтересный сон.

– Уже можно поздравлять? – обратился к ней Мэт, как только подруга подсела рядом.

Девушка с наслаждением съела ложку пресной каши и запила сладким ароматным соком.

– Да, с этого часа я больше не мою чистые стены, – улыбнулась она. – Подай, пожалуйста, яблоко.

Маккарти потянулся к большой тарелке с фруктами на серой скатерти и выбрал самый крупный и красный плод.

– Скажи честно, он тебя уже достал? – белобрысый юноша положил яблоко перед Джейн и жестом головы указал на Блейза, сидевшего за соседним столом и воркующего с новой жертвой. – Я удивлён, что вы нашли общий язык.

– Мэт, даже не спрашивай, я не знаю, как так вышло. Но спешу обрадовать – мы заключили перемирие, – девушка откусила фрукт, не отводя взгляда от надоедливого Уилсона. – Знаю, как ты его не переносишь, но когда он не в образе, вполне терпимый, – она посмотрела, как Маккарти скривился, и заулыбалась.

– Слушай, я хотел спросить, – он взглянул на подругу и начал барабанить пальцами по столу, – скоро Рождественский бал… и я.. в общем, ты пойдёшь со мной?

– С тобой? – в удивлении застыла та и подняла одну бровь. – А как же Дафна? – шепотом поинтересовалась девушка и наклонилась ближе к Мэту, чтобы любопытные уши не подслушали разговор.

Он перевёл взгляд на обедающую однокурсницу со светлыми кудряшками и ответил:

– Мы до сих пор обижаемся друг на друга, я хочу, чтобы ты мне помогла.

– Знаешь, я могу подумать, что ты мной пользуешься, – ее вторая бровь взлетела в ту же секунду.

– Да ладно тебе, Джейн, я в долгу не останусь.

– Скажи спасибо, что наши родители общаются, иначе, я бы послала тебя куда подальше, – ответила студентка с широко открытыми глазами. – И научись красиво приглашать девушек, а то твоя Дафна сбежит от тебя на второй день.

– Спасибо, – Мэт облегченно улыбнулся ей и сделал глоток оранжевого сока.

Не успела Джейн положить в рот очередную ложку каши, как староста их факультета, с крючковатым носом и неприятной внешностью, прошёл мимо и положил на поверхность перед ней желтый конверт с ярко-красным сургучом, на котором была печать ее семьи.

«ОТЕЦ!»

Девушка тут же обеспокоено взглянула на преподавательский стол и на миг встретилась с черными глазами преподавателя, который, по-видимому, рассматривал ее реакцию.

– Открывай, это тебе, – Мэт обратил на себя внимание и заметил, как алые губы подруги еле видно дрогнули.

Но девушка подскочила с места, схватила письмо и выбежала из Обеденного Зала, под наблюдением недоумевающего Маккарти.

«Отец все знает!»

Она до последнего надеялась, что Хендерсон попросту играл на ее эмоциях, фальшивил, и не собирался отправлять письмо родителям.

«Пора бы его уже выучить! Все, что он говорит – беспрекословно делает!»

Джейн спешно сорвала сургуч, который упал на каменный пол, и открыла конверт, разместившись у арочного окна в коридоре. Дрожащими руками достала письмо, не замечая косые взгляды прохожих учеников. Мир застыл, как восковая фигура, оставляя девчонку в центре событий, как единственного актера самого страшного ужаса, а краски вокруг сменились на серые размытые пиксели.

«Дорогая Джейн, мы с матерью получили письмо от декана твоего факультета и узнали о твоей неуспеваемости и не посещаемости занятий!

Не передать словами, как сильно мы поражены и унижены. И теперь находимся в дикой ярости от того, что ты осмелилась ослушаться наших наставлений! Какой позор для всей семьи!

Я намерен серьезно поговорить с тобой и оставить под домашним арестом на все Рождественские каникулы, которые ты проведёшь дома!»

Ее обдало холодным потом, как только она дочитала последний абзац письма, выведенный кривым размашистым почерком, а в глазах потемнело от вновь нарастающей тревоги. Маска спокойствия, которую Джейн носила для других, слетела, открывая взор на ее истинные эмоции. Никто! Абсолютно никто не смог бы понять ее панику в ту секунду, ведь слова отца – самый страшный приговор, выведенный не чернилами, а кровью.

Джейн прекрасно понимала, что ждёт ее дома и это – не обычный разговор отца и дочери.

Глава 5

«Если ты ненавидишь – значит

тебя победили»

Жизнь после письма отца перестала играть привычными красками, не радовали разговоры с друзьями, пирог в Обеденном Зале и даже отмена одного занятия по астрономии в понедельник. Ее хрупкое и ранимое сердце сжималось от волнения, от предстоящей встречи с отцом, которая в очередной раз оставит неизгладимую рану в покалеченной душе. И последние десять дней перед Рождеством Джейн была как в тумане, потерявшая ориентацию и последний лучик солнца в жизни. Рассеянность не позволяла ей сосредоточиться на важных уроках: психологии и философии, которые она так любила. Даже Блейз стал подозревать что-то неладное, когда увидел девушку после занятий по фармакологии с огромными синяками под глазами от вечных бессонниц. Джейн стойко утверждала, что все в порядке, но трясущийся учебник в ее руках выдавал обратное. А в пятницу ей приснился удушающий кошмар, какой обычно мучал в родном доме, после которого девушка вскочила в три часа ночи в истерике и не сомкнула глаз до утра. Вот тут то она и поняла, что начинает сходить с ума. Психика семнадцатилетней Джейн попросту не выдерживала. Губы напрочь были искусаны, а белки глаз покрылись красной сеточкой капилляр. Неизгладимая обида на молодого профессора по астрономии усугубляла ситуацию и студентка проклинала его, желая ему мучаться в агонии так же, как и она сама.

Но что-то в ее наивном сердце периодически сжималось, оттесняя назад ядовитость, когда она думала о его несчастливой жизни в одиночестве. Молодой, в расцвете сил, с выразительными мужественными чертами лица, а такой отрешенный от большого мира, в котором можно утонуть от страстной любви и заботы. Но эти ощущения, по всей видимости, ему и даром не нужны. Они были чем-то похожи. Два покалеченных сердца. Только в одном из них билась надежда в светлое будущее и прекрасное спасающее чувство любви, а другое – заморожено и спрятано ото всех долгие годы.

Субботним утром, поспав всего два часа из-за вернувшегося ночного кошмара, Джейн приняла прохладный душ, который был расположен в женской части спален. Высушила мягкие струящиеся волосы и разложила на своей кровати три вечерних платья: два элегантных чёрных с декольте и одно небесное, но уступающее по красоте предыдущим. Их она привезла в гимназию ещё в сентябре, на случай важных мероприятий во время учебы. И сегодня был один из таких дней. Бал в честь Рождества, на который девушка идёт только из-за обещания Мэту, сгорающему от влюбленности к жизнерадостной светловолосой однокурснице. Их отношения натянуты, словно струны гитары, и каждый боялся показать свою заинтересованность друг к другу. Глупцы.

Не обращая ни малейшего внимания на соседок по комнате, Джейн прикладывала к своему телу каждое платье, чтобы понять, какое из них будет смотреться выигрышнее на ее точеной и женственной фигуре.

– А с кем ты идёшь на Рождественский бал? – неожиданно за спиной раздался заинтересованный голос Дафны.

Джейн безжизненно посмотрела на неё через отражение в стоячем медном зеркале и равнодушно ответила:

– С Мэтом. А ты?

Дафна не ожидала такого ответа и резко поменялась в лице, но всеми силами старалась держать эмоции, сохраняя невозмутимость.

– Я иду с Ноттом.

– Замечательно, – пресно выдавила Джейн и продолжила прикладывать короткое платье небесного цвета к телу.

Она чувствовала, как в спину ей пристально смотрят соседки по комнате, но продолжать диалог в подавленном настроении не было желания. Девушка успела несколько раз пожалеть, что согласилась пойти на бал и помочь Маккарти, но отступать поздно. К тому же, на ум пришла мысль, что праздничный вечер – единственный лучик солнца, пробивающийся в непроглядной тьме. И этот знак судьбы нельзя необдуманно отвергать, особенно, после тягостного на эмоциональное состояние месяца. Даже Блейз на прошлой неделе пытался ее пригласить, но Крофтон стойко выдержала флирт однокурсника и с удовольствием отказала.

Вечером вся Бристольская гимназия готовилась к предстоящему мероприятию. Обеденный Зал был украшен впечатляюще и роскошно: по углам и стенам помещения развешены белоснежные живые цветы, по центру красовалась трехметровая рождественская ель, обвешенная разноцветными шарами и съедобными леденцами. Круглые столы с шелковыми скатертями, на которых вплотную расставлены безалкогольные напитки в хрустальных бокалах, а освещали – кипенно-белые свечи на деревянных подставках. Все вычурно и дорого, соответствуя статусу гимназии. В воздухе витал аромат хвои и сладких цукат, а классическая музыка эхом разносилась по просторному Залу, отскакивая от высоких потолков.

Джейн грациозной и медленной походкой ступала лаковыми туфлями по полу и взглядом встретила Маккарти, который ждал ее у входа в Зал. Он обратил внимание на подругу, которую было не узнать с первого взгляда. Ее чёрное атласное платье очерчивало женственные формы, а неглубокое декольте открывало взор на жемчужное ожерелье на шеи. Она была похожа на свою мать, с такой же причёской, низким аккуратным пучком. Грациозная. Статная. Девушка плыла, как лебедь, а не шла, собирая на себе оценивающие взгляды.

– Выглядишь сногсшибательно, Крофтон, – блондин рассмотрел ее с ног до головы и уделил внимание губам с бордовой помадой.

– После того, как я выглядела весь этот месяц, на мне и мешок будет смотреться красиво, – смущенно ответила она.

– Ты мне так и не рассказала, что произошло, – Маккарти выставил локоть, а девушка взяла его под руку, и они направились к входу в Зал.

– Это уже не имеет значение, сегодня я хочу выпустить весь пар, – устало улыбнулась она, и Мэт почувствовал, как дрогнула ее рука. Делиться подробностями проблем с отцом она не хотела, да и никогда не поднимала больную тему, ведь чета Маккарти – хорошие друзья ее семьи, которые видели только неискреннюю маску отца. – Я слышала, третьекурсники Джек и Оскар пронесли вино в Зал. Выпьешь со мной?

– Выпью, но мне нужно быть в поле зрения Дафны.

– И ты даже ничего не скажешь мне про этих третьекурсников, которые тебя подбешивают? – девушка повернулась к нему лицом и, подняв брови, выпучила глаза. – Маккарти, на тебя это не похоже!

– Мне сейчас тоже не легко, Джейн, – выдохнул он. – До этих ненормальных нет никакого дела, – Мэт скептически относился к старшекурсникам других факультетов, которые чаще всего ставили себя выше других студентов гимназии. Слишком уж он гордый, чтобы прогибаться под словом самоуверенных учеников.

Пара вошла в шумный и душный, от пламени многочисленных свеч, Зал и Джейн осмотрела присутствующих, не найдя взглядом Хендерсона.

«Ну конечно, он же не любит подобные мероприятия».

В Зале приятно разносилась живая музыка из оркестра. Небольшой состав преподавателей дежурил на балу, следя за порядком, а толпа студентов прибывала в приподнятом настроении. Парни предпочли надеть смокинг и классические костюмы с пиджаками, а девушки – элегантные платья современного стиля, все меньше уделяя внимание моде прошлых лет. Каждая по-своему старалась выделиться: уложить волосы в причёску, добавить к образу яркую брошь или надеть роскошное колье. И в этой обстановке Джейн заприметила соседку по комнате, в прямом платье с короткими перчатками на ладонях.

– Вон она, – девушка подняла подбородок в сторону Дафны, стоящей в толпе с Ноттом.

– Подходить не будем, давай просто держаться у них на виду, – расстроенно попросил Мэт и поджал губы, взглядом прожигая светловолосую девчонку и заигрывающего с ней однокурсника.

– Хватит киснуть, Маккарти, – возмутилась Джейн, смотря в его печальные глаза, – лучше принеси мне выпить, Джек и Оскар в правом углу, скрываются от преподавателей.

– Ну не-е-т, – протестующе протянул Мэт, скривив лицо. – Что бы я подошёл к ним и в здравом уме попросил о чем-то? – юноша чуть не вскипел от возмущения и тыкал в себя пальцем.

– Черт тебя подери! – разозлилась она и закатила глаза. – Стой здесь!

Джейн направилась в сторону старшекурсников, которые в тайне разливали по бокалам запрещённый напиток, спрятав бутылку под столом. Только табу не остановило сообразительных студентов, и они решили устроить самую настоящую вечеринку в стенах школы для всех желающих учеников. Подходи и бери, как говорится.

По дороге девушка столкнулась с Блейзом и, извинившись, попыталась быстро ускользнуть, пока тот не начал с ней обременяющий разговор. Парень, конечно же, хотел ей крикнуть вслед, но опомнился, когда однокурсница уже подбегала к столу с успокоительными напитками.

Довольные Джек и Оскар протянули ей два бокала с кроваво-красной жидкостью и попросили умолчать их общую тайну, в случае, если ее поймают с поличными. Джейн сделала шаг от стола, но остановилась и, зажмурившись, опрокинула в себя целый бокал согревающего и слегка горького вина и тут же закашлялась. На языке стало сухо и противно.

«Но.. черт возьми.. мне понравилось».

От одного бокала лёгкое тепло разлилось по всему телу, расслабляя каждую мышцу. – «Это то, чего мне не хватало последний кошмарный месяц».

Не долго думая, она развернулась к старшекурсникам и попросила налить ей ещё один бокал спасающего вина. Глоток. И снова приятное чувство внутри, словно алкоголь приносил с собой иллюзию спокойствия. А может, всего лишь самовнушение. Но девушку не волновала природа новых ощущений, ей нравилось чувствовать себя лучше и из-за этого остановиться оказалось сложно.

Свой третий бокал девушка таки донесла до Мэта, и вдвоём они распили пряное вино, стараясь привлекать, как можно меньше внимания к своим персонам. Они сидели на скамье, оперевшись спинами об стол, держа в руках бокалы, а вокруг играла веселая жизнь, которую они не воспринимали. Им не нужен был Бал, музыка и вся эта атмосфера праздника. Даже вино не спасало от грусти, вернувшейся с новой силой.

– Только танцевать я не пойду, – заплетающимся языком сказала Джейн и повертела в руках ёмкость с алкоголем. Это был ее четвёртый бокал.

– А я и не приглашал, – усмехнулся Маккарти и сделал глоток вина. – Тебе, кстати, уже хватит, – он взял из ее рук бокал с отпечатком помады и поставил на стол.

– Вот давай без этого, а, – она наклонила свою голову на плечо друга и продолжительно задумалась. – Тебе больно видеть Дафну с другим?

– Есть немного, наверно, сам виноват, что это допустил.

– Глупые вы, – усмехнулась она. – Всегда надо говорить то, что чувствуете, иначе поздно будет, – и слова подруги заставили юношу надолго замолчать и задуматься.

Два подростка в Зале, полным таких же студентов, проживали свою боль. Мэт – несчастную влюбленность к Дафне, а Джейн – скопившиеся проблемы с отцом и странную опустошённость внутри. Особенно, ее забеспокоила мимолётная мысль о молодом преподавателе, который, по ее мнению, никогда не умел делиться своими переживаниями и не ощущал поддержки со стороны, как это было у Джейн и Мэта.

Мир вокруг друзей будто замер, оставляя их наедине со своими тараканами в голове. И каждый думал о том, что у него болит. Никакие музыка, веселье и алкоголь не смогли улучшить состояние девушки, а скорее только усугубили.

– Маккарти, можно тебя на минуту? – неожиданно для двоих подошла Дафна и обратилась к парню, игнорируя облокотившуюся на него подругу.

– Джейн, я ненадолго, – растеряно выпалил Мэт и поставил бокал на стол. Она заметила, как сильно он заволновался. – Извини.

«Давай, оставляй меня наедине с моими мыслями, которые сейчас сожрут изнутри» – хмыкнула она.

Джейн смотрела вслед уходящей паре и понимала, что изрядно перебрала со «спасательным» вином. Картинка перед глазами начала двоиться, а рассудок становился туманным.

«Нужно срочно подышать свежим воздухом, пока я в состоянии ходить» – студентка, заплетаясь, направилась к выходу, стараясь держать равновесие, чтобы не упасть и не распластаться на скользком полу. – «Видел бы меня отец – похоронил на месте».

Мысли предательски напоминали ей все то, что она пыталась забыть весь этот вечер, отчего в груди девушки больно защемило и дышать становилось труднее. Она носом хватала воздух, но ничего не помогало. И когда Джейн вышла из просторного, но душного, Зала и оказалась в коридоре гимназии, истерика накрыла ее с головой. Все проблемы вернулись с ещё большей разрушительной силой.

Она облокотилась на шершавую стену и закрыла лицо ладонями, позволяя всем накопившемся эмоциям выйти с горькими слезами. Неожиданно для себя девушка вздрогнула, когда почувствовала на своём плече крепко сжимающуюся холодную ладонь.

– Крофтон, что происходит? – ледяным требовательным голосом спросил декан и навис над заплаканной студенткой. Она подняла свои красные глаза и встретила недоумевающее лицо Хендерсона.

– Вас не должно волновать, что у меня происходит, – огрызнулась она, сама не понимая, что говорит.

Он почувствовал запах алкоголя и злостно приблизился к студентке, не убирая крепкую хватку:

– Вы что, пьяна?

– Вашими стараниями, профессор, – за неё говорил алкоголь в крови, убирая все рамки приличия.

– Что вы несёте?! – не дожидаясь ответа, он скривил лицо от отвращения и потянул ее в свой кабинет, чтобы привести в чувства.

От внезапной встряски картинки перед глазами кружились ещё сильнее. Ноги заплетались, но девушка старалась держать себя в равновесии, несмотря на неудобную обувь на невысоком каблуке. Ей было глубоко все равно, куда она плетется, кто ее ведёт и что будет происходить внутри кабинета. Все это меркло, по сравнению с чувством страха перед встречей с отцом и потерянности в ее душе. Справляться со своими эмоциями она не могла и ощущала, как нарастающая злость на преподавателя, который стал причиной ее разбитого состояния, росла с каждым шагом.

Он захлопнул дверь своего кабинета и усадил девушку на жёсткий деревянный стул. Секунды. И Джейн обдало холодной водой прямо в лицо, заставляя тушь потеками струиться с ее ресниц. Она задрожала и глубоко вдохнула воздух, но затуманенный разум тут же прояснился.

– Вы думаете своей бестолковой головой, что творите?! – мужчина угрожающе приближался к ней и требовал ответ. От холодной воды и давления со стороны преподавателя ум протрезвел, но злость только усилилась.

– Это все вы, – прошептала Джейн и почувствовала, как по щеке покатились горячие слезы. – Вы во всем виноваты!

– Придите в себя, Крофтон, все ваши проблемы – результат ваших ошибок и глупости. Думайте головой, прежде, чем что-то делать.

Она смело задрала подбородок кверху, чтобы мужчина рассмотрел ее потёкший макияж и с желчью прошипела:

– Довольны?!

Мужчина застыл от удивления и всматривался в разъярённые глаза своей студентки.

– Вы ничего не знаете! Не смейте меня судить! – она вскочила со стула и выставила указательный палец. – Я вас ненавижу! – с глубокой обидой прошептала Джейн, и Хендерсон устремил свой взгляд на ее стекающую слезу.

Она вылетела из кабинета, не оставив шанса мужчине сказать хоть что-то в ответ. Но он стоял на том же месте, как вкопанный, озадаченный ее дерзостью, и прокручивал в своей голове слова, как старую фотоплёнку.